Государство Волжская Болгария: историко-правовой очерк

Уруковой Валентине Михайловне

Рецензенты:

доктор исторических наук, профессор Г. А. Иванченко доктор юридических наук, профессор Н. И. Матузов

© В. Н. Уруков, 2021

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2021

Предисловие

В постсоветский период в России были опубликован ряд трудов и произведений о Волжской Болгарии. Однако, многие из них, как «Джагфар Тарихы»¹, являются самыми яркими фальсификациями истории государства и права Волжской Болгарии.

Старшеклассники, учителя истории, студенты и преподаватели исторических и юридических факультетов, лица, интересующиеся прошлым нашего Отечества, дезориентированы. существующей четверть века на книжном рынке и в интернете литературой сомнительного содержания и качества, с крайне субъективными оценками и вульгарной трактовкой исторических событий, не имеющей ничего общего с научной интерпретацией фактов^[1][2]. Оказывается, не было татаро-монгольского ига, а было «владычество». Обсуждается то благо, которое принесли «добрые» татары-монголы для русского народов и народов государства Волжская Болгарии.

История государства и права Волжской Болгарии во многих случаях не только мало освещена, но она сознательно либо несознательно искажена и фальсифицирована. И как правило во всех случаях фальсификация истории государства и права Волжской Болгарии сопровождается усилением риторики против потомков Волжских болгар-чувашей, «обвиняемых» отдельными авторами в неоказании помощи Казанскому ханству в момент штурма Казани в 1552 году войсками Иваном Грозного. Подсчитывается тщательным образом нанесенных якобы «обид и травм народам Поволжья» в результате завоевания Казанского ханства. «Доказывается» правопреемство Казанского ханства от государства Волжская Болгария либо о существовании государства Волжская Болгария в виде Болгарского улуса в составе Золотой Орды. Проводятся «форумы», оправдывающие геноцид народов России татаро-монголами, их «положительное» влияние на образование Российского государства.

Эти причины и побудили автора данной книги взяться за написанием книги об образовании, функционировании и прекращении государства Волжская Болгария с точки зрения теории государств и права. Автор исходит из положения, господствующего ныне в академической науке, о возникновении государства и права только на определенной ступени развития человеческого общества.

История государства Волжская Болгария дошла до нас лишь в весьма неясных чертах, так как эта знаменитая отрасль болгарского народа, кроме нескольких деястков надгробных камней и небольшого числа монет, не оставила после себя никаких других памятников письменности. По известиям, сообщаемым арабскими писателями, кади города Болгара Якуб-Ибн-Нуман написал во второй половине XII в. «Историю Болгарии», но это сочинение до нашего времени не сохранилось. Самые ранние и наиболее важные известия о Волжских болгарах и о государстве Волжская Болгария принадлежат арабским, персидским писателям и путешественникам, из которых некоторые побывали в земле Волжских болгар. Кроме того, важные сведения об этом имеются в русских летописях, а также трудах историков, написавших о завоеваниях татаро-монголов государства Волжская Болгария и Русь.

Имеющиеся исторические источники говорят о том, что Волжская Болгария была вполне сложившимся феодальным государством с развитой для своего времени правовой системой и относительно сильной центральной властью, крепкой экономической базой, широкими торговыми и дипломатическими связями. Восьмое – начало девятого столетия – один из важнейших и вместе с тем сложнейших периодов в истории государства и права Волжской Болгарии, что объясняется как существом происходивших в это время перемен, так и состоянием источниковедческой базы. При всей скудости источников для этого периода, тем не менее, лица, желающие исследовать историю государства Волжская Болгария, найдут в предложенных извлечениях необходимый для этого материал, который представляют нам восточные путешественники и писатели, русские летописцы, и по справедливости оценить их.

В работе сведения об исторических личностях и фактах, по понятийному аппарату автором использованы данные следующих источников:

1. Большая советская энциклопедия в 30 томах. М.: Большая Российская энциклопедия», 1969–1978;

2. Большая российская энциклопедия в 35 томах. М.: Большая Российская энциклопедия, 2004–2017;

3. Новая Российская энциклопедия в 19-ти томах. В 36 книгах. М.: Энциклопедия, Инфра М, 2003–2018.

Автор надеется, что издание послужит развитию исторической правды о государстве Волжская Болгария и опровержению фальсификации его истории.

В. Уруков

Глава 1
Предыстория возникновения государства Волжская Болгария^[3]

 
Река времен в своем стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
 

Г. Р. Державин 6 июля 1816

1. 1. Гунны и болгары

Основателями государства Волжской Болгарии являются племена болгар и сувар, два родственных этноса. Этнос, по теории профессора Л. Н. Гумилева, – это замкнутая система. Она получает единожды заряд энергии, и, растратив его, переходит либо к равновесному состоянию со средой, либо распадается на части. Этносы в своем развитии переживают столько же закономерные упадки, как и закономерные возникновения^[4]. Этнос болгар и родственные им сувар возникли несколько веков до нашей эры в степях к северу Китая. Вся этническая история болгар тесно связана с гуннами, в древних китайских источниках они, как правило, перечисляются в составе племен гуннов. До возникновения государства Волжскя Болгария болгарами и родственными им суварами был преодолен длительный исторический путь в составе Великой империи Гуннов (Хуннов), созданной Модэ, а в последующем-в империи Атиллы. Профессор В. Д. Димитриев пишет, что тюркоязычные предки чувашей – огурские (болгарские) и суварские (сабирские) племена – в древности жили в Центральной Азии, на территории между Тянь-Шанем и Алтаем, в бассейне Верхнего Иртыша, входили в состав 24 племен хунну, составляя их западное крыло. Они были кочевниками-скотоводами, одевались в основном в одежду из шкур, по пользовались и тканями, проникавшими из Китая, а также с территории ираноязычных племен Южной Сибири^[5]. Профессор Л. Н. Гумилев делает вывод о возникновения хуннских (гуннских) племен почти 2 тыс. лет до нашей эры в Южной Сибири в результате перемешивания и столкновения различных культур^[6].

В I в. н. э. хунны освободились из-под власти Китая, но распались на четыре ветви, одна на коих, наиболее неукротимая и свободолюбивая, отбиваясь от наседавших со всех сторон врагов, в 155–158 гг. скрылась на западе Великой степи, перемешалась с уграми Волго-Уральского междуречья и превратилась за 200 лет в восточноевропейский этнос, который во избежание путаницы принято называть «гуннами»^[7].

Профессор В. Ф. Каховский отмечает, что «нет никаких оснований для отрицания пребывания болгар в Армении во II–III веках н. э., т. к. в годы жизни Мар-Абаса-Катины болгарские колонии в верховьях реки Араке существовали вполне реально¹⁹. Характерно, что в грузинских источниках балкарцы, занимавшие Балкарское ущелье, называются «басиани», что указывает, по-видимому, на их древние связи с одноименной армянской областью Басеном…есть основание считать, что болгары и родственные им савиры (сувары) впервые появились в Восточной Европе: во II веке н. э., двигаясь в авангарде тюркоязычных хуннских племен, вытесненных с Алтая воинственными сяньбийцами. Именно к этому времени относится первое упоминание хуннов среди племен Восточной Европы у Дионисия Периегета (около 160 г.). Александрийский ученый Птолемей (II в. н. э.) помещает «хуннов» у берегов Борисфена (Днепра) между сарматскими племенами бастарнов и роксолан^[8].

Профессор Тафаев Г. И. пишет, что «С 71–68 гг. до н. э. проточуваши (болгары и сувары) уходят из Империи хунну и размещаются (на 200 лет) у озера Балхаш. В конце II – начале III вв. они оседают на территории Северного Кавказа»^[9].

В литературе отмечается, что ядро этого гунно-болгарского массива составляли в основном собственно древнеболгарские племена, формирование которых как особой племенной общности началось, видимо, уже в раннем железном веке на основе местной этнической среды кочевых племен Восточного Казахстана и Западной Сибири, но было завершено только при участии гуннов (хуннов). Другим основным компонентом гунно-болгарского массива являлись племена, связанные своим происхождением, по-видимому, с кругом отюреченных сакоусуньских и западных древнетюркских племен^[10].

Впервые имя Болгар, зафиксировано в китайских летописях с 216 года до нашей эры, когда генерал Цао ввёл новую организацию «пять частей» в ранговую структуру южных хунну, этимология которой вполне определённо отражает язык болгарской группы тюркских языков^[11].

Болгары передали своё имя государству Болгария. Болгары входили в Гуннскую (Хуннскую) державу и, как показывают последние исследования, занимали в державе одну из главенствующих ролей. На это указывает факт использования болгарского языка для межнационального общения между народами, входящих в состав Гуннской (Хуннской) державы с момента её основания Модэ^[12] и до времени её распада после смерти Атиллы.

Как свидетельствуют источники, в VIII–VII вв. до н. э. на территории Великой Степи^[13] сложился кочевой способ производства. Первоначально здесь господствовала власть, основанная на авторитете правящей политической элиты, традициях и обычаях. Так, на высшей ступени сакского общества^[14] находились цари, обладавшие большой властью. Они решали вопросы войны и мира, посылали послов в заморские края, возглавляли войско в военных походах, заключали союзы. Существовал так называемый царский род, из которого происходили наследственные правители. Значительную роль в сакском обществе играл институт «сатрапии». Сатрапами назывались лица, поставленные царем для управления в какой-либо местности или племени.

Важную роль в обществе также играла военно-племенная знать. Однако необходимо отметить, что в сакском обществе отсутствовал институт чиновников (необходимый атрибут публичной власти государства), характерный для государства, и других составляющих государства: наличие границы организации, судов, органов принуждения, институтов юстиции и т. п. Основную роль в управлении обществом играли родовые предводители. В государстве усуней власть основывалась на авторитете верховного правителя (гуньмо) и его приближённых. Первоначально гуньмо был выборным вождем, но постепенно он узурпировал право наследования власти. Гуньмо выполнял важнейшие экономические и политические функции. Одной из важнейших функции гуньмо было распределение пастбищ между отдельными племенами и крупными скотовладельцами аристократами. На внутреннюю и внешнюю политику гуньмо большое влияние оказывал вооруженный народ. В период ведения внешних войн гуньмо собирал народное ополчение и командовал им. Власть гуньмо ограничивалась родовыми старейшинами и племенными вождями. Отдельными племенами усуней правили беки, тарханы и старшины из числа близких родственников гуньмо.

Гуннское объединение в Забайкайлье

Более сложное устройство власти имели Хунны. Высшая власть в государственном образовании Хуннов принадлежала верховному правителю, носившему титул «шанью», т. е «величайший». При ша-нью состоял царский совет, избираемый из числа членов господствующего рода и шести помощников-представителей родовых групп. Таким образом, Хунну на момент зарождения Державы имели отдельные институты государства, которые в последующем при Модэ трансформировались в полные институты государства: наличие публичной власти, армии, а также взимание налогов в пользу суверена, наличие границ территории и её охрана, органов принуждения.

Наивысшего могущества Хунны достигли при вожде Модэ (209–174 гг. до н. э.). С его именем связана консолидация Хуннов. Модэ провел ряд административно-политических реформ, превративших Хуннов в могучую Державу со всеми признаками государств (о признаках государства см. ниже). Поэтому, державу Гунну следует отнести к государственным образованиям. Союз хуннов был разделен на 24 части, возглавляемые родовыми вождями.

Иностранцев К. А. пишет, что «вопрос о происхождении Хунну тесно связан с вопросом о том, к какой расе и племени принадлежали знаменитые в истории Европы Гунны. Это видно хотя бы из того, что представители всех теорий считают нужным говорить об этой связи между двумя народами. Вопрос же о происхождении Гуннов относится к области, не только совершенно чуждой синологии, но даже, в известной степени, принадлежащей истории Европы. Итак, если история Хунну относится в значительной степени к истории Китая, а Гуннов – к истории Европы, то вопрос об отношениях одного народа к другому принадлежит истории Средней Азии, как страны, через которую Хунну двинулись на Запад (если эти два народа тожественны) или где Хунну и Гунны столкнулись (если они различны). Поэтому мы иногда обходим молчанием подобные соображения»^[15].

Как нам представляется, единственным верной является точка зрения учёных, что Хунну и Гунны – один и тот же союз племен.

Весьма распространено мнение, что Великое переселение народов в Европе произошло вследствие наступления на них кочевых гуннов из Заволжья. Однако ознакомление с датами событий позволяет это мнение отвергнуть полностью. Хунну – кочевая держава, возникшая в современной Монголии ранее IV в. до н. э. Тюркоязычные хунны, будучи обществом доклассовым, создали державу, основанную на «господстве над народами». Начиная с 209 г. до н. э. по 97 г. до н. э. держава Хунну растет и разбивает лучшие силы могучего Китая ^[16].

Следует обратить внимание на то, что древние источники не использовали фонетическую форму «Гунны» для обозначения этого народа. Имя в форме «Гунны» введено в научный оборот в 1926 году историком К. А. Иностранцевым, чтобы отличать европейских Хунну от азиатских. В сочинениях Приска Панийского, византийского дипломата, историка и писателя V века, участвовавшего в посольстве Византии к вождю Гуннов Аттиле в его ставке, Гунны упомянуты под именем «Унны». Предположительно текстами Приска пользовался Иордан. Латинские (римские) же источники использовали фонетическую форму «Hunni».

Одним из наиболее значительных обществ эпохи раннего средневековья, находившихся на первой стадии кочевания, является объединение, возглавляемое Гуннами. Анализ сведений о них следует, видимо, начать с событий несколько более ранних, происшедших в империи Хунну в первые столетия нашей эры^[17]. В середине I в. н. э. вследствие многих бедствий (засух, эпидемий), неудачных войн с Китаем, длительных междоусобиц империя Хунну разделилась на две державы: Южную и Северную. Первая сразу же оказалась в вассальных отношениях с Китаем. Северные же хунну еще в течение столетия сохраняли относительную самостоятельность. В это время все доселе подвластные им и ранее неизвестные народы, освобождаясь из-под власти хуннов, начинали свой исторический путь. Среди других выделялись обитавшие на восточных окраинах синьби.

В несколько десятилетий синьби из небольшого охотничьего и пастушеского народа превратились в свирепых завоевателей. Они прошли стадии развития кочевничества в обратном порядке: от пастушеского оседлого и полуоседлого образа жизни – к кочеванию, которое толкало их к нашествиям. «Скотоводство и звероловство недостаточны были для их содержания», – записано в хронике Хоуханьшу. Основным объектом нашествий была слабеющая с каждым десятилетием держава северных хунну.

Китайские хронисты с удовлетворением констатировали, что «в сие время у северных неприятелей происходили великие замешательства, к которым присоединился голод от саранчи». Под воздействием этих внутренних причин орды Хунну двинулись в далекий западный поход по сибирским, уральским и среднеазиатским степям через земли угроязычных, ирано – и тюркоязычных народов. Этот «поход» занял у них более 200 лет. Хуннская волна постоянно пополнялась народами, побежденными и разоренными ими, которые тоже переходили к «таборному» кочеванию, к возрождению строя военной демократии и все участвовали в этом продвижении на Запад.

Объединение Хунну того времени нельзя было даже назвать «союзом родственных племен» или этнолингвистической группой. Не считая самих Хунну, относившихся, возможно, к особой, ныне исчезнувшей лингвистической группе (единственным живым из языков Гуннов является чувашский язык, предки которых болгары составляли основу союза Гуннов во все времена), к нашествию подключились огромные массы тюркоязычных, а в Приуралье – угроязычных племен.

Одна из основных наиболее правдивых гипотез связывает Гуннов с Хунну (Сюнну) – народом, который обитал на севере Китая, в излучине реки Хуанхэ. Он упоминается в китайских источниках с III века до н. э. и это был первый народ, создавший в Центральной Азии обширную кочевую империю. В 48 году н. э. хунну разделились на две ветви, северную и южную. Потерпев поражение от сянби и Китая, объединение северных Хунну распалось, и его остатки мигрировали в западном направлении. Помимо созвучия имён на генетическую связь между Гуннами и Хунну Центральной Азии указывает ряд категорий материальной культуры, в особенности в сфере военного дела, характерной чертой которого было использование сложносоставного лука.

В историографии XVIII – 1-й пол. XIX веков Гунны считались монголами. Впервые эту точку зрения высказал Паллас, а затем поддержали Бергман и Тьерри. Жозеф де Гинь первым высказал мнение, что Гунны могли быть по происхождению тюрками или прототюрками. Английский учёный Питер Хизер считает Гуннов т. н. «первой группой тюрков», вторгнувшихся в Европу. Турецкий исследователь Кемаль Джемаль видит подтверждение этой версии в фактах сходства названий и имён в тюркских и гуннских языках. Данную версию принимает также венгерский исследователь Дьюла Немет.

По мнению тюрколога И. Л. Кызласова, археологическая материальная культура Гуннов резко отличает их от тюркских народов и, напротив, сближает с монголо-маньчжурскими. Так, в частности, для всех тюркских народов характерно жилище, именовавшееся общетюркским термином «иб», изначально стационарное, но послужившее прообразом конструкции юрты; напротив, Гуннам свойственны землянки с Г-образной лежанкой^[18]. О монгольском происхождении Гуннов писал Н. Я. Бичурин^[19]. Из современных исследователей монгольскую теорию поддерживает А. С. Шабалов^[20].

Исследование ДНК скелета элитного гунна из Музея естественной истории (г. Будапешт, Венгрия), датированного средней третью V века, показало, генетически Гунны были неоднородны: одна группа происходила из Восточной Азии (хунну), а другая – была генетически похожа на центральноазиатских кочевников (саки).

В европейских источниках первые упоминания о Гуннах датируются II веком н. э. и относятся к региону в восточной области Прикаспия. Однако среди исследователей нет уверенности, касаются ли данные известия собственно Гуннов, либо являются простым созвучием.

Представляется, что часть гуннов подошла к Волге и Кавказу во второй половине веке нашей эры, а другая часть Гуннов объединилась с ними чуть ли не через столетия. Эта часть Гуннов вынуждена была покинуть Родину после их поражения от китайцев и перекочевать к соплеменникам. В основном они представляли Гуннов, вытесненных китайцами из Монголии и других мест исторического обитания.

Следует согласиться с Джафаровым Ю. Р., который исследовал периоды первоначального расселения Гуннов. Учёный пришел к следующим выводам. Во второй половине II в. н. э. в позднеантичной греческой историографии впервые появляется новый этнический термин – гунны. Он встречается в двух источниках II в. н. э. – в стихотворном описании ойкумены (обитаемой земли) Дионисия Периегета и «Географическом руководстве» Клавдия Птолемея. По мнению одних исследователей, упоминаемые Птолемеем в описании племен Европейской Сарматии «хуны» (гунны) помещены в степи левобережья Днепра. По мнению других – на Днестре или между Манычем и низовьями Кубани. Так или иначе, исследователи принимают в основном тождество хунны – гунны и расходятся лишь в вопросе о более или менее точной их локализации на карте. Несколько иное положение существует в отношении гуннов Дионисия, о которых до сих пор в научной литературе ведется дискуссия, направленная на само их существование в исторической литературе. Дело в том, что одним из исследователей было выдвинуто предположение о том, что Дионисий писал не гунны (по-гречески унной), а уитии, не имеющие к гуннам никакого отношения. Несмотря на то, что время от времени эта точка зрения обсуждается в научной литературе, тем не менее большинством исследователей признается достоверность упоминания гуннов Дионисием. И, как в случае с гуннами Птолемея, мнения расходятся в их размещении на карте. Гуннов Дионисия помещают то между Аральским и Каспийским морями, то на Волге, то на берегу Каспийского моря. Между тем вопрос о локализации гуннов Дионисия является отправным для исследования хода исторических событий, связанных с начальным этапом гуннского движения на запад и первым появлением их в Восточной Европе. Поэтому остановимся на этом вопросе подробнее и попытаемся разобраться, где именно Дионисий помещает своих гуннов. «Фигура всего Каспийского моря, – пишет Дионисий, – представляет собой закругляющуюся окружность; его, пожалуй, не переплывешь на корабле в три лунных круга, столь велик этот трудный путь. Устремляясь снова на север, оно (Каспийское море) соединяется с течением океана… Я расскажу (теперь) все о том, какие племена живут вокруг него, начав с северо-западной стороны. Первые – скифы, которые населяют побережье возле Кронийского моря (океана) по устью Каспийского (моря); потом – унны, а за ними – каспии, за этими – воинственные албаны и кадусии, живущие в гористой стране; вблизи их – марды, гирканы и тапиры…». Итак, как ясно следует из данного отрывка, Дионисий начинает перечисление племен, обитающих «вокруг» Каспийского моря, с северо-западной стороны. При этом автор довольно четко представляет себе понятия «север», «запад», «юг», «восток», правильно ориентируется по частям света, что определенно вытекает из других частей контекста и является, пожалуй, одним из наиболее важных отправных пунктов его географических представлений. Поэтому последовательность перечисляемых им племен нельзя понимать иначе, как только по направлению к югу вдоль западного побережья Каспийского моря. Ибо Дионисий подчеркивает, что начинает описывать племена именно с северо-западной стороны, так как на севере, согласно античной географической традиции, которой следует Дионисий, Каспийское море своим «устьем» «соединяется» с океаном, тем самым как бы разделяясь им на западную и восточную половины. Первыми в описании следуют «скифы», которых Дионисий помещает возле Кронийского моря (океана) по «устью» Каспийского моря (возможно, что «устьем» подразумевается дельта Волги). Затем, т. е. южнее по западному побережью Каспийского моря, следуют унны (т. е. гунны), после которых сразу же названы каспии, албаны, кадусии, марды (или амарды), гирканы и тапиры (тапуры). Таким образом, за исключением каспиев, которые в данном случае, видимо, перепутаны местами с албанцами (каспии, как известно, обитали южнее устьев Куры и Аракса, т. е. южнее собственно албанских племен), возможно, в угоду рифме (описание Дионисия все же стихотворное), последовательность племен, действительно обитавших вдоль Каспийского моря территории Албании на западе до Гиркании и Тапуристана (Табаристана в Иране) на юго-востоке, в целом выдержана верно и совпадает с аналогичным перечислением этих же племен знаменитыми географами древности (Эратосфен, Патрокл, Страбон, Плиний, Птолемей и др.). С другой стороны, если учесть, что Дионисий помещает гуннов по соседству с албанами и каспиями, между скифами и албанами, т. е. именно в северо-западной части Прикаспия, откуда, собственно, и начинает свое перечисление, а не в противоположном направлении (северо-восток), где их, например, локализуют между Каспийским и Аральским морями, то отсюда ясно следует, что гуннов вполне можно локализовать там, где их упоминает сам Дионисий. Завидная точность для античного автора, и это несмотря на далеко несовершенные географические представления II в. н. э. Таким образом, исходя из проделанного нами анализа сообщения Дионисия о новом как для второй половины II в. н. э., так и для этнической номенклатуры Кавказа этнониме, пожалуй, можно сделать следующий вывод: к 160 г. (время написания труда) какая-то группа племен, ставшая известной под названием «гунны», уже перешла Волгу и обитала в степях северо-западного Прикаспия. В связи с сообщением Дионисия о нахождении какой-то группы гуннских племен в степях северо-западного Прикаспия по крайней мере уже со второй половины II в. вполне вероятными представляются сведения о гуннах в источниках V в., где первое упоминание о них восходит к первой половине III в. в труде Агафангела. Такое сопоставление необходимо еще и потому, поскольку в научной литературе существует вполне определенная точка зрения о недостоверности сведений источников о гуннах до V в. Что ж, попытаемся разобраться и в этом вопросе. Итак, согласно Агафан-гелу, царь Хосров (217–236) из династии Аршакидов, на следующий год после гибели последнего парфянского царя Артабана V (213–224) и захвата власти в Иране основателем новой династии Сасанидов Ардаширом I (224–241), т. е., по-видимому, около 225 г., «… собрал войска албан и иберов, открыл ворота алан (Дарьял) и твердыню Чора (Дербент); он (Хосров) вывел войско гуннов для того, чтобы напасть на персидскую землю. Быстро прибыло (к нему) в поддержку много сильных и храбрых отрядов конницы алан, люпинов, чилбов, каспиев и других (народов) из тех областей, чтобы отомстить за кровь Арта-бана». Второе упоминание гуннов в тексте Агафангелу откосится ко времени царствования царя Трдата III (287–332), где говорится, что Трдат «силой изгнал» вторгшихся с Северного Кавказа гуннов. Это же самое событие, видимо, более подробно отражено у Мовсеса Хоренаци, где, по его словам, Трдат «через земли албан» выступил навстречу вторгшимся с Кавказа, так называемым «северным народам». Однако в отличие от сообщения Агафангела, который называет врагов Трдата просто «гуннами» (хоны), Мовсес Хоренаци связывает столкновение Трдата в Албании на Гаргарейской равнине (совр. Мильская степь, бассейн реки Каркарчай) с басилами. Согласно Хоренаци, Трдат в единоборстве победил царя басил, после чего войска неприятеля обратились в бегство, но Трдат «пошел по их следам и преследовал до земли гуннов»^[21].

Карта движения гуннов

После объединения и слияния с соплеменниками Гунны представляли уже внушительную военную силу и в течение относительно небольшого исторического периода покорили все народы Поволжья, Прикаспии, Прикамье, в том числе финно-угорских племен. После покорения в 70-х годах IV века аланов на Северном Кавказе, а затем разгрома остготского государства Германариха, гуннам открылся путь в Западную Европу.

Гунны, возглавляемые царём Баламбером^[22], подчинили большую часть остготов (они жили в низовьях Днепра) и заставили вестготов (живших в низовьях Днестра) отступить во Фракию (в восточной части Балканского полуострова, между Эгейским, Чёрным и Мраморным морями). Затем, пройдя в 395 году через Кавказ, опустошили восточно-римские провинции Сирию и Каппадокию (в Малой Азии). С этого времени основная ветвь Гуннов обосновалась в Паннонии (западно-римской провинции на правом берегу Дуная, ныне – территория Венгрии и Австрии), совершая оттуда набеги на Восточную Римскую империю (по отношению к Западной Римской империи до середины V века гунны выступали как союзники в борьбе против германских племён). В Гуннском союзе к этому времени оказался уже чрезвычайно пёстрый состав германских и негерманских народов: болгары (которые были титульным народом в государстве Гуннов и составляли абсолютное большинство в государстве Гуннов), остготы, герулы, гепиды, сарматы и др. Все покорённые племена облагались данью и принуждались к участию в военных походах, что также подтверждает тезис о необходимости рассмотрения союза (державу) Гуннов как государственное образование со своей границей, налогами и денежной системой и со связями суверена другими государствами того времени.

В 70-х годах IV в. Гунны появились на берегах Дона и разбили обитавших там сармато-алан^[23]. Одна часть алан после этого отошла к Кавказскому хребту, другая компактной группой присоединилась к гуннам, стремившимся на запад. Далее, в этом движении Гуннские войска столкнулись в первую очередь с остготами, возглавлявшими в то время аморфное и многоэтничное государственное образование, занимавшее громадные степные и лесостепные территории от среднего течения Днепра до берегов Черного моря (с севера на юг) и от бассейна Северского Донца до Приднестровья (с востока на запад). При первом же ударе Гуннов в 375 г. это непрочное объединение распалось. Король остготов Германарих покончил жизнь самоубийством. На берегах Днестра Гунны разбили вестготов. Часть вестготов отступила на Карпаты, а другая направилась на Балканы к границам Римской Империи. Гунны двинулись за ними, огнем и мечом прошли по Фракии и заняли плодородные степные просторы Среднего Подунавья. Вождем, который смог вновь объединить под своей властью Гуннские племена, стал Ругила^[24]. Он сначала победил и подчинил себе народы, раньше входившие в Гуннский союз, перешел Дунай и занял Паннонию. Затем он начал расширять свою территорию и потребовал у Византии дани или ежегодной выплаты 700 фунтов золота. В 433 г. Ругила умер. Объединение было возглавлено двумя его племянниками – Бледой и Аттилой. По словам Иордана, Аттила, очевидно, просто убил Блед (скорее всего, это была выдумка историка, так как она не подтверждена другими источниками), борясь за единовластие, и в 433 г. стал вождем Гуннов. Несмотря на невероятную жестокость к своим врагам (его жестокость – это по источникам западноевропейской исторографии, и не подтверждено фактическими данными), Аттила был хорошим политиком. Византийский историк Приск изображает его мудрым правителем, искусным дипломатом и справедливым судьей. В короткое время Аттила сумел создать огромную гуннскую империю. Основой ее хозяйства оставалось кочевое скотоводство. Аттила даже запрещал возделывать некоторые особо пригодные для пастбищ земли вдоль Дуная. Продукты земледелия кочевники брали у фракийских и германских племен, входивших в империю. Этот симбиоз кочевников и земледельцев также весьма способствовал укреплению и единению гуннской державы Аттилы. Аланы были первыми, испытавшими последствия натиска гуннов, а за ними вскоре последовали герулы, бургунды, готы и др. Отступление этих народов перед наступающими гуннами вылилось, в свою очередь, в движение других германских племён с их собственных мест, и поскольку все они в то или иное время вышли к границам Римской империи, последние оказались отодвинуты или даже прорваны в нескольких местах. Некоторые германские племена были допущены на территорию