Убийца с маникюром

Глава 5

Что такое тело без души? Есть несколько вариантов ответа, например – бездушная скотина. Но майору Козыреву в который уже раз пришлось столкнуться с другим и, увы, совсем не веселым вариантом. Тело без души – это труп.

Снайпер стрелял с крыши строящегося дома. Жертва стояла на застекленном балконе собственного особняка, курила дамскую сигарету через изящный мундштук из слоновьей кости. Красивая была женщина. Была… Пуля попала ей точно в сердце. Она даже не поняла, что случилось, так быстро наступила смерть. И вряд ли она ее ждала, если так просто подставилась под снайперский выстрел.

На место преступления прибыла оперативно-следственная группа из местного ОВД, работа еще идет, но труп уже увезли, на балконе остался только меловый силуэт. А в доме остались фотографии покойной, одну из них и рассматривал сейчас Козырев.

– Красотка, – восторженно проговорил начальник уголовного розыска Аксаков.

Артем повернул голову в его сторону. Пашу Аксакова он знал давно, приходилось работать в одной упряжке. Да и сейчас он очень рассчитывал на его помощь.

– Да уж, хороша…

– Обидно, снайпер стрелял из области, а убил на территории Москвы. Лучше бы наоборот.

– И не говори, – усмехнулся Артем.

Элитный поселок размещался за Кольцевой автострадой, но при этом входил в черту города. А соседний дачный поселок – это уже область. Оттуда и стрелял снайпер. Только вряд ли киллер вникал в эти нюансы. У него была задача – исполнить заказ. А у Козырева задача найти убийцу. Его на это дело кинули, ему им и заниматься. И Паша Аксаков ему в помощь, или наоборот, что, в общем-то, не суть важно. Все равно ведь обоим достанется, если убийцу не найдут. А тут остро пахнет «глухарем», потому и переживает Аксаков. И так ему обидно, что нельзя сместить городскую черту на каких-то сто-двести метров влево, тогда бы другие занимались этим делом…

– Четко сработано, один выстрел – один труп. Из «СВД» стреляли. Винтовка на месте осталась, гильза валяется…

– И ни одного пальчика, – невесело предположил Козырев.

– Ну, не знаю, может, изнутри на ствольной коробке что-то найдется, – уныло пожал плечами Аксаков.

– Вряд ли. Хотя и хотелось бы…

– Кстати, винтовка как-то странно стоит. Ее к стенке прислонили, стволом вниз, она глушителем в пол упирается…

– И не упала?

– В том-то и дело. Ее аккуратно поставили. Такое впечатление, что киллер особо не торопился.

– Может, это его фирменный нам привет?

– Может быть… А может, случайно так вышло. Он винтовку к стене приставил и убежал, ему было все равно, упадет или не упадет. А она не упала…

– Все может быть, – пожал плечами Артем.

– Кроме винтовки и гильзы, на чердаке никаких следов. Зато на снегу четкие отпечатки обуви. Тридцать восьмой размер.

– Это уже интересно. Неужели женщина?

– Или маленький мужчина…

– Ну да, бывает и такое…

– А может, тридцать восьмой размер на сороковую ногу надели? Чтобы нас с толку сбить…

– Декабрь на дворе, морозы, если обувь теплая, то на сороковую ногу ее точно не натянешь. А если наденешь, то и отморозить можно. Или чердак отапливался?

– Нет, конечно…

– Да и выстрел был в грудь. Женщины обычно не стреляют в голову, для них это противоестественно…

– Ну, я бы с этим поспорил.

– Я бы тоже. Но статистика вещь упрямая, гораздо чаще женщины стреляют в грудь, чем в голову… И часто покойная на террасу покурить выходила?

– Дворецкий говорит, что у нее выкурить сигарету после обеда – святое дело. Сначала сигарета, а потом тихий час…

– Ну, мне тоже поспать сегодня не удалось, – хмыкнул Артем.

Так хорошо субботний день сегодня начинался. Во-первых, отгул у него, во-вторых, он проснулся в объятиях шикарной женщины. Проснулся поздно, позавтракал с пивком, а заодно и пообедал, потом увлек подружку обратно в спальню. После тесного общения его потянуло в сон, а тут начальник со своим звонком…

– На том свете отоспимся.

– Это ты про кого? Про нее? – Артем легко щелкнул по фотографии, которую держал в руке.

Потерпевшая на этом снимке стояла под руку с каким-то седовласым господином в клубном пиджаке. И сама она была в вечернем платье. Роскошные волосы черными волнами растекаются по красивым обнаженным плечам, полновесная грудь так соблазнительна в не очень скромном декольте… И очень жаль, что теперь эти прелести будут смотреться на анатомическом столе.

– И про нее. И про ее мужа, – тоже коснулся пальцем фотографии Аксаков.

– Это ее муж?

– Никольский Евгений Александрович. Сеть салонов бытовой и электронной техники «Электроник» тебе что-нибудь говорит?

– Ну да, знакомое дело.

– Его детище.

– Ну, теперь понятно, откуда все это взялось… – Артем обвел рукой огромный, блистающий роскошью холл первого этажа. – Э-э, и что там с ее мужем?

– Скончался от инсульта весной этого года.

– А «Электроником» кто командует?

– Глеб Евгеньевич Никольский, сын покойного.

– Так, понятно… А на каких правах командует? Кто он, законный наследник своего отца или ставленник своей, так сказать, мачехи? Кто унаследовал акции «Электроника»?

– Я так далеко еще не заезжал. Что мне дворецкий сказал, то я тебе и говорю…

– А Глеб этот Евгеньевич где?

– Ну, у него свой дом. Квартира в Москве. Он здесь редко бывает… Я уже отправил к нему человека…

– Да уж, хотелось бы поговорить с ним. И насчет завещания бы узнать…

Дворецкого Козырев нашел на кухне. Это был пожилой подтянутый мужчина с холеной, но вовсе не аристократической внешностью. Он сидел за барной стойкой и потягивал коктейль через трубочку. Рядом с ним сидела тоже немолодая горничная в форменном платье с кружевным передником. Увидев Артема, они поспешили подняться со своих мест. «Да, мы все понимаем и готовы сотрудничать со следствием. Только мы уже устали от бесконечных допросов и не знаем, сможем ли выдержать следующий». Что-то в этом духе можно было прочесть в их глазах.

Разговор Артем начал с выяснения личности. Мужчину звали Аркадием Петровичем, женщину – Валерией Михайловной. И фамилия у них одна. Что ж, муж и жена – одна бочка с информацией. То, что знал один, могла рассказать и другая. А женщины, как правило, более болтливы по своей природе, да и запугать их легче, поэтому Артем выбрал для разговора Валерию Михайловну, а ее мужа попросил удалиться.

– Я смотрю, вы загрустили, Валерия Михайловна? – усаживаясь на высокий барный стул, начал он.

– Выпить не желаете? – исключительно из вежливости спросила она. Не было у нее настроения обслуживать полицейского майора.

– Да нет, спасибо. На работе не пью.

– А мы тут с Аркадием по чуть-чуть…

– Вот и я говорю, что загрустили вы. Никольский умер, жена его ушла за ним. Кто теперь в доме хозяин? Кому служить будете?

– Не знаем… – вздохнула женщина. – Как бы не пришлось искать другую работу…

– А сын Никольского? Разве он не захочет… э-э, возглавить отчий дом?

– Отчий дом – это там, где рождаются. Где с матерью живут, с отцом. А мать Глеба в другом доме умерла. Отец этот дом для его мачехи построил. Для Маргариты Сергеевны… Глеб не очень любил этот дом.

– И мачеху не жаловал?

– Ну, я бы не сказала, что не жаловал…

Валерия Михайловна вдруг потянулась к бутылке с виски и плеснула себе в стакан, в недопитый коктейль. Возможно, дело не только в том, что ей вдруг захотелось выпить, скорее всего, своим импульсивным движением она пыталась отвлечь Артема от поднятой вдруг темы.

– А какие у них отношения были?

– Ну, какие отношения могут быть между сыном и мачехой? Ревновал Глеб отца. Только мать умерла, как отец уже женился…

– На ком женился?

– Ну, на Маргарите, понятное дело…

– Мне тоже это понятно. Только вот непонятно, Маргарита у него уже была, когда жена умерла?

– Чего не знаю, того не знаю. Аркадий в этом доме с самого начала работает, но Маргарита уже была замужем за Евгением Александровичем. Мать Глеба он не знал. А я тем более…

– А вы как давно работаете?

– Ну, с тех пор, как вакансия освободилась. Тут случай недавно был. Я бы сказала, трагический случай. С него все, в общем-то, и началось. У Евгения Александровича брошь с бриллиантами пропала, он как узнал об этом, так его инсульт хватил. Повторный инсульт. Он в тот же день и отдал богу душу… Так вот, под подозрение горничная попала, украла якобы она эту злосчастную брошь. А когда потом выяснилось, что брошь украла невеста Глеба, с Ольги подозрение сняли, только она все равно уволилась, не смогла работать в доме, где ей не доверяют. Ну, я не скажу, что хотела вакансию эту занимать, все-таки я не абы кто, я в симфоническом оркестре играла, на арфе… – Валерия Михайловна кокетливо потеребила локон серебристых волос, выбившийся из-под чепчика. – Аркадий меня долго уговаривал, в конце концов я согласилась. В общем, я сюда пришла уже после того, как Евгений Александрович умер…

– Значит, брошь украли, и в тот же день умер Евгений Александрович?

– Да, в тот же день…

– А украла брошь невеста его сына.

– Да, она.

– Зачем она украла брошь?

– Кто ж ее знает? Свадьба уже на носу была, Евгений Михайлович спешил…

– Куда он спешил?

– Ну, сына женить спешил. Внуков хотел поскорее увидеть…

– Значит, он был не против свадьбы?

– Ну, Аркадий говорит, что нет, но вы лучше у него спросите…

– Спрошу, обязательно спрошу… Так что вы там говорили про отношения Глеба со своей мачехой?

– А что я говорила? – встрепенулась женщина.

– Ну, отношения у них хорошие…

– Хорошие?! – испугалась она. – Разве я это говорила?

– Говорили.

– Да нет, не могла я такое сказать…

– Почему?

– Потому что плохие между ними отношения…

– Насколько плохие?

– А вы это у Глеба спросите, он вам скажет.

– Пока что я с вами разговариваю, Валерия Михайловна, и сдается мне, что темните вы. Недоговариваете что-то.

– Что я недоговариваю?

– Смотрите, Валерия Михайловна, дело тут серьезное, заказное убийство. Кто-то заказал смерть Маргариты Михайловны. Возможно, Глеб это сделал. Как бы вам соучастником преступления не стать…

– Соучастником преступления?! Мне?! – оторопело протянула женщина.

– Ну, если вдруг выяснится, что вы скрываете правду, я должен буду взять вас на заметку. А все может выясниться, ведь я не только с вами разговаривать буду, кто-то что-нибудь да скажет. Охранник у вас тут на воротах, повар…

– А что они могут сказать?

– Ну, как часто Глеб Никольский приезжал сюда после смерти своего отца…

– Ну, приезжал иногда…

– Зачем?

– С Маргаритой поговорить.

– О чем?

– Я не знаю. Они на втором этаже запирались…

– Запирались?

– Ну, я не так выразилась, – замялась Валерия Михайловна. – Они не запирались, просто нам не велено было подниматься на второй этаж. А чем они там занимались, я не знаю…

– А чем они там занимались? – подхватил Артем.

– Я же говорю, что не знаю, – женщина не выдержала, отвела взгляд в сторону.

– Но ведь занимались.

– Не знаю. И знать не хочу. Я не какая-то там любопытная Варвара, чтобы через замочную скважину подглядывать.

– Значит, было за чем подглядывать?

– Глупости вы говорите.

– Глупости на втором этаже делались. А глупости обычно на постели делаются. После таких глупостей следы остаются, белье пачкается, контрацептивы там… Вы меня понимаете?

– Понимаю… Но я ничего такого не замечала.

– Вы в этом уверены?

– Ну да, уверена…

Валерия Михайловна могла бы и не отвечать на этот вопрос, все равно Артем ей уже не верил… Неспроста Глеб наезжал к своей красавице-мачехе, было между ними что-то такое интимное. Это побочное открытие, но ведь оно могло подкрепить одну из версий следствия. Одну из многих, которые могут появиться в будущем. А пока что связь между сынком и мачехой подтачивала версию Артема. Если между Глебом и Маргаритой Никольскими были теплые отношения, то зачем одному заказывать другую?

– А что вы скажете насчет наследства? Кому Никольский завещал свое состояние?

– Всем завещал. И жене завещал, и сыну… Дочери ничего не завещал, о ней должна была позаботиться Маргарита Михайловна.

– Дочери?

– Да, у Евгения Александровича была дочь от Маргариты. Мариночке уже шесть лет.

– И где она?

– В частном пансионе. Маргарита Михайловна считает, что домашняя обстановка мешает гармоничному развитию личности. Не скажу, что я с этим согласна…

– А что скажете? Может, скажете, что Маргарита Михайловна тяготилась своим ребенком?

– Ну, я не знаю… Нет, наверное, не тяготилась, – замялась горничная. – Просто она предпочитала английскую систему воспитания…

– Да, есть такая система, там совсем не обязательно проявлять любовь и ласку. Очень удобно, когда нет любви к ребенку. Когда Евгений Александрович был жив, Марина тоже воспитывалась в пансионате?

– Нет, она воспитывалась здесь…

Артем налил в стакан апельсинового сока, выпил. Да, бывают такие стервы, которые любят только себя. Они умеют изображать из себя любящих жен и матерей, но, как только отпадает потребность притворяться, маски с них слетают, как листья с деревьев по осени. Скорее всего, Маргарита была такой стервой, если она и любовника завела после смерти мужа, и дочь подальше от себя отправила, чтобы не отягощать себя материнскими заботами. Да и не простого любовника нашла, а сына своего мужа… А может, в интимных связях с Глебом Никольским она состояла еще до смерти мужа?..

– Значит, Евгений Александрович поделил свое состояние пополам?

– Ну, насколько я знаю, так и было, – кивнула женщина.

– Может, у Маргариты и Глеба было желание объединить свое капиталы?

– Чего не знаю, того не знаю.

– Когда Глеб приезжал сюда в последний раз?

– Да уже давно… Месяца два его не было… А раньше раз в неделю наезжал как минимум…

– Может, у него девушка появилась?

– Не знаю.

– Ну, если не знаете, чего я вас пытать буду?

Артем свернул этот разговор, чтобы подготовиться к другому. Он ждал Глеба Никольского, чтобы поговорить с ним о Маргарите, но, увы, тот в доме своего отца так и не появился. Ну что ж, придется его навестить…

Глава 6

Всю ночь крутила метель, все следы снайпера завьюжила. Но, как показывала практика, гоняться за профессиональным киллером дело неблагодарное, не тот он волк, который позволит себя поймать. Да и не их нужно искать, а заказчиков. Киллер – это всего лишь ружье, куда его повернут, туда он и выстрелит. Настоящий убийца – это человек, заказавший смерть. Именно на такого человека и пытался выйти Артем. Поэтому он здесь, возле высотного элитного дома на Софийской набережной. Только вот не хотят его подпускать к Никольскому. Охранник уперся, грудью встал за защиту жильца.

– Я все понимаю, товарищ майор, но и вы меня поймите, уволят меня, если я нарушу инструкцию.

Молодой, физически крепкий парень смотрел на Козырева глазами старика-сторожа, которому без своей копеечной работы никак. Ему бы где-нибудь на производстве чугунные болванки ворочать на благо страны, а он покой буржуев охраняет, как тот пес цепной, и еще работу свою боится потерять. Было бы за что бороться…

– Какую инструкцию?

– Ну, если у вас там санкция на обыск или арест, никаких вопросов, но у вас ничего такого нет.

– Я повестку гражданину Никольскому вручу.

– А вы ее по почте отправьте.

– Ты что, министр МВД, чтобы определять порядок вручения повесток?

– Нет, но…

– Давай без «но». Сейчас я выпишу повестку гражданину Никольскому, ты пойдешь к нему и вручишь ее.

В принципе, Глеба Никольского можно было вызвать в управление прямо сейчас и в самом начале пути перехватить у контрольно-пропускного пункта перед его домом.

– Э-э, я не могу отлучаться, – кивком головы показал парень на сторожку.

– А чего так? Боишься награбленное без присмотра оставить?

– Награбленное?

– Тут на днях человека ограбили, говорят, грабитель был в такой же униформе, как у тебя… Кстати, а ведь это вариант!

Артем достал из кармана телефон и сделал вид, будто звонит кому-то из своих подчиненных. Обращаясь к тишине в эфире, он потребовал прислать людей для обыска.

– Зачем обыск? – растерянно посмотрел на него охранник.

Вряд ли у него там, в сторожке, были краденые вещи, но запросто могло найтись что-то криминальное – нож, например, который можно было квалифицировать как холодное оружие, или даже незарегистрированный газовый пистолет, а если обнаружится пакетик с травкой, так это совсем труба дело. Велик океан тайных пороков, всех его темных глубин и не перечислишь…

Артем хорошо помнил события годичной давности, когда он задержал Игоря Горбатова. В поисках улик он взял в оборот его подругу. Не хотела она говорить, где живет, но все-таки раскололась. Назвала адрес, и ключ из ее сумочки подошел к замку названной квартиры. Там провели обыск и нашли три толовые шашки весом по четыреста граммов. Агния пыталась свалить вину на кого-то из своих кавалеров, но все безуспешно. В СИЗО ее отправили, почти год она там отсидела, а потом был суд, и ее приговорили как раз к тому сроку, который она отбыла под следствием. На свободе она уже, а Горбатов сам подписал себе смертный приговор, сам же привел его в исполнение. Вены себе зачем-то вскрыл, спасти его не удалось…

– Не нужен обыск, – мотнул головой охранник. – Я сам повестку отнесу.

– Отнесешь, – усмехнулся Артем. – А я пока в сторожке у тебя побуду. Что там у тебя, гляну…

– Нет у меня там ничего… Может, вы лучше сами отнесете?

– Я подумаю. А ты пока подумай, видел эту женщину или нет? – достал из кармана фотографию Маргариты Козырев.

– Ну…

– Красный «Феррари» у нее, внедорожник «Порше» серебристого цвета, белый спортивный «Мерседес»… – Козыреву пришлось потрудиться, чтобы перечислить все машины, на которых могла приезжать сюда Маргарита Никольская.

– Да, на «Мерседесе» она приезжала… И на «Порше» была…

– И часто она здесь бывала?

– Ну да, бывала. На ночь иногда оставалась…

– Можешь расслабиться, обыска не будет.

Консьерж в подъезде оказался куда сговорчивее. Он даже позвонил Никольскому, сказал, что к нему из полиции пришли. Правда, если бы Глеб отказался принять гостя, у Артема могли бы возникнуть проблемы и с консьержем, но нет, вип-жилец дал соизволение на визит.

Глеб Никольский по природе своей был малосимпатичным на внешность, неказистым, невзрачным, у женщин такие парни, как правило, успехом не пользуются. Если, конечно, у них нет больших денег… Мало того, еще и лицо у него опухло, круги синие под глазами, а запах перегара не мог убить даже мускатный орех. Хреново ему после вчерашнего, вид болезненный, глаза воспаленные.

Артем представился, зашел в холл, осмотрелся. Квартира у Никольского большая, роскошная, из просторного холла через арочный проход можно было выйти на кухню с обеденной зоной, в зал или в коридор к другим комнатам, в том числе и к спальне, где, возможно, кто-то сейчас находился.

– Ты один? – спросил Козырев.

– Да, один… А почему вы обращаетесь ко мне на «ты»? – возмущенно посмотрел на него Глеб.

– Да понимаешь, старик, воспитания не хватает. – Артем прошел в каминный зал и без приглашения опустился в белое кресло. – Понимаю, что на «вы» нужно, но вот не заслуживаешь ты моего уважения. А если человек не заслуживает уважения, как-то не получается с ним на «вы»… Ну, если вы настаиваете…

Артем нарочно начал разговор с провокации, чтобы выбить похмельного Никольского из колеи. Когда внутренний баланс нарушен, человеку трудно контролировать себя, тогда в нем легче высмотреть правду.

– Почему это я не заслуживаю уважения? – заметно растерялся Глеб.

– Родная мачеха погибла, а вы даже не откликнулись на это. Могли бы приехать к ней домой…

– Мачеха не может быть родной.

– Да, если ты с ней не спишь.

– Кто с кем спал? – побледнел парень.

– Ты спал со своей мачехой. А ты разве не знал? – иронично усмехнулся Артем.

– Что вы себе позволяете? Если вы будете себя так вести, то я попрошу вас…

– Ну, попросишь. Ну, допустим, уйду я. А завтра к тебе придет следователь с постановлением на твой арест. Все, тогда про явку с повинной можно забыть…

– Какая явка с повинной? О чем это вы? – разволновался Никольский.

– А вдруг это ты заказал свою мачеху?

– Я?! Заказал Маргариту?! Вы в своем уме?

– А что, теперь ее доля перейдет к дочери твоего отца, ты возьмешь над ней опекунство, через нее завладеешь всем отцовским наследством. Или я где-то не прав?

– Я даже не хочу об этом говорить! – Никольский стал белый как мел.

– Не хочешь, но придется. Я не претендую на знание всех нюансов, но сдается мне, что смерть Маргариты выгодна тебе…

– Может, и выгодна, но я ее не заказывал…

– Вот и попробуй мне это доказать.

– Зачем доказывать то, чего не было?

– А затем, что, если ты не убедишь меня, у тебя начнутся проблемы с законом… Может, мы ничего и не докажем, но твой арест очень сильно скажется на твоем бизнесе. Акции «Электроника» упадут, конкуренты начнут рейдерские захваты… Дальше перечислять?

– Чего вы хотите? – разозлился Никольский.

– Твой бизнес меня не интересует. Мне нужно только одно, найти убийцу твоей мачехи. И я его найду, хочешь ты этого или нет…

– Я здесь ни при чем!

– И я могу тебе верить? – с сомнением посмотрел на Глеба Артем.

– Да, можете…

– Тогда контрольный вопрос – спал ты со своей мачехой или нет?

– А я должен на него отвечать?

– Если хочешь, чтобы я тебе верил, то да.

– Да, я с ней спал.

– Ну что ж, я готов тебе верить, – сказал Артем с таким видом, как будто делал одолжение.

Но Никольский, казалось, его не услышал. Он вдруг весь ушел в себя, погрузился в похмельную глубину своих мыслей.

– Мне восемнадцать лет было, когда мы с ней познакомились… Она такая красивая была, а я… Потом я понял, что ей все равно, красавец я или нет. Ей деньги нужны были. Она знала, что я из богатой семьи. Только какие у меня деньги? Все у отца! А тут возможность с отцом познакомиться появилась… Нет, он не знал, что Маргарита была моей девушкой. Не знал, но я все равно его долго простить не мог…

– А потом отец умер, и Маргарита для тебя освободилась, да?

– Зачем вы так? – с укором посмотрел на Козырева Никольский.

– Но ведь твой отец умер, и Маргарита осталась вдовой. В чем я не прав?

– Не нужна она была мне. Такой ценой не нужна… Я вообще недолго страдал, когда она к отцу ушла. Просто обидно было… Но я смирился с этой обидой. Очень быстро смирился… А потом даже влюбился. В Киру. С ней я понял, что такое любовь…

– В Киру влюбился? Это она брошь у твоего отца украла?

– Ну да… Я не понимал, зачем она это сделала? Мне потом следователь объяснил, что с женщинами такое иногда случается. Они на блестящее, как сороки, реагируют, увидела – схватила. Далеко не всегда такое случается, но бывает… Ну, взяла и взяла. Хуже всего, что из-за этой броши отец умер…

– Так сильно расстроился?

– Да, очень сильно. К тому же у него уже был инсульт.

– Насколько я знаю, твоя мама умерла.

– Да, пять лет назад. А это имеет отношение к делу? – нахмурился Глеб.

– Да нет… Но пять лет назад… Маргарита тогда уже была с твоим отцом?

– Да, была. На что вы намекаете? – разволновался парень.

– Я намекаю? Да нет, просто мысли вслух… Может, ты что-то подозреваешь? Мне почему-то кажется, что подозреваешь, – пристально посмотрел на него Артем.

– Кого подозреваю? В чем?

– Ну, а вдруг твоя мама не просто так умерла?..

– Моя мама умерла от тромбоза. Тромб у нее оторвался…

– Просто так взял и оторвался?

– Нет, у нее сахарный диабет был, а сахарный диабет вызывает тромбоз. Это была смерть по естественным причинам.

– И Маргарита здесь ни при чем?

– Нет, Маргарита здесь ни при чем.

– Но подозрения были?

– Ну, не то чтобы подозрения…

– Не подозрения, а предположения, что Маргарита может идти по трупам, так? Сколько лет было твоему отцу?

– Пятьдесят два года.

– Рановато для инсульта.

– Ну, у него предрасположенность была.

– Да? И к врачам он со своей предрасположенностью не обращался?

– Он был очень занятой человек. Я даже больше скажу, он был одержим своей работой… Не до врачей ему было, честно говоря…

– Честно говоря? Это ты кому так говоришь, мне или себе? Лично мне кажется, что ты себя уговариваешь, а не меня. Признайся, что были у тебя подозрения насчет Маргариты. Может, и мать не просто так умерла? Может, и отец не просто так умер?

– Я не хочу об этом говорить! – взвился Никольский.

– Не хочешь, и не надо, – с иронией знатока посмотрел на него Артем.

Существуют яды, способствующие образованию тромбов, которые затем отрываются и останавливают сердце. И лекарства есть, которые со временем приводят к кровоизлиянию в мозг. Сначала Маргарите больше нравился отец, чем сын, поэтому она и расчистила дорогу к своему браку с Никольским-старшим. Но затем старый муж надоел, захотелось кого-нибудь помоложе, и вдруг случилась вторая смерть. Этого, который помоложе, Маргарита затащила в постель, и чтобы затащить Глеба еще и в загс, она устранила свою соперницу, подставила ее и отправила в тюрьму… Не важно, так все это было на самом деле или нет. Куда важней, что так мог думать Никольский-младший. Слишком все гладко у Маргариты складывалось, чтобы не заподозрить подвох. Сначала мать умирает, затем отец, и еще невеста отправляется на нары… Снизошло на парня озарение, вот и родилась мысль отомстить негодяйке. А там и возможность появилась…

– Я так понимаю, что ты не очень переживаешь из-за смерти своей мачехи? – выдержав паузу, спросил Козырев.

– Почему не переживаю? Вы же видите, с бодуна я…

– С горя напился?

– С горя!

– Может, ты на Маргарите жениться собирался?

– А это не ваше дело!

– Значит, не собирался… Значит, она была тебе не нужна…

– На что вы намекаете?

– Ну, самым лучшим способом объединить капиталы был брак с Маргаритой. Но если у тебя к ней были серьезные претензии, если ты не мог на ней жениться, то нашелся и другой выход. Вчера она через этот выход и вышла…

– Мне совсем не нравятся ваши намеки! – разволновался парень.

– А мне совсем не нравится, что снайпер знал о повадках Маргариты Сергеевны. Знал, что после обеда она выходит на балкон покурить. И возле открытого окна курит… Снайпер не оставил после себя следов. А знаешь, почему? Потому что он ждал недолго. Пришел в назначенное время, побыл чуть-чуть на крыше и выстрелил. Удачно выстрелил…

– Не заказывал я Маргариту! – в состоянии, близком к истерике, простонал Никольский. – Не мог я ее заказать! Я жениться на ней собирался!

– Что, любовь вернулась?

– И любовь… И дочь…

– Чья дочь?

– Моя дочь… Марина – моя дочь… Я сейчас!

Глеб вышел из комнаты. Артем должен был остаться с ним, поэтому последовал за подозреваемым. Мало ли, вдруг он за оружием отправился.

Но из сейфа в своем домашнем кабинете Никольский достал заключение генетической экспертизы, которое на девяносто восемь процентов устанавливало его отцовство по отношению к Никольской Марине Евгеньевне.

– Я-то думал, что она моя сестра, а она была моей дочерью…

– И это можно логически объяснить?

– Ну, конечно! У нас был с Маргаритой секс до того, как она ушла к отцу. Она от меня залетела, а мы с отцом одна кровь, поэтому Марина похожа на него. Поймите, это был самый идеальный вариант – я женюсь на Маргарите и удочеряю свою собственную дочь! Не мог я заказать Маргариту! Не мог!

– А вдруг это она довела твоего отца до могилы? – не сдавался Козырев.

– Мне кажется, вы переходите все границы!

– Так работа у меня такая… Отца твоего до могилы довела, а Киру твою – до тюрьмы…

– Вот только Киру мою трогать не надо! – рассерженно махнул рукой Никольский.

– Твою Киру?

– Ну, уже не мою…

– Так я ее и не трогаю. И делом ее не занимаюсь. Но справки кое-какие навел. Странное там, говорят, дело. Не было на брошке отпечатков пальцев…

– Вы и это знаете? – смутился Глеб.

– Говорю же, работа у меня такая, зацепился за ниточку, и мотаешь, мотаешь… Не было, говорю, отпечатков пальцев. Получается, Кира Родичева украла брошь, тщательно ее протерла и положила в ящик своего рабочего стола. Если она такая предусмотрительная, то зачем, спрашивается, спрятала улику в своем кабинете? А затем, что не прятала она ничего. Подставили ее. И сделать это мог человек, который имел доступ к офису «Электроника»… Может, ты это и сделал?

– Я?! – Никольский в недоумении вскинул брови. – Зачем это мне? Я любил Киру…

– Любил. А потом перелюбил. А потом снова полюбил, когда она села. Потому и не смог простить Маргариту. Если, конечно, вы вместе с ней подставляли Родичеву…

– Я сейчас принесу градусник, вам нужно измерить температуру. У вас горячечная лихорадка, вы несете какой-то бред!

– Ты знаешь, из чего возник наш мир? – ничуть не смутился Артем. – Наш мир возник из хаоса. А истина иногда возникает из бреда…

– Я требую, чтобы вы обращались ко мне вежливо. И на «вы»! – взбунтовался Никольский. – Или я попрошу вас удалиться!

– Да, но мне бы хотелось узнать причину, которая могла вас сподвигнуть на убийство Маргариты Сергеевны.

– Не было такой причины! И не заказывал я ее!

Артем внимательно посмотрел на Глеба. Похоже, парень дошел до кондиции – не стоило перегибать с ним палку.

– Ну, хорошо, я вам поверю. А кто мог ее заказать? Вы же должны понимать, что это заказное убийство? Кому выгодна смерть Маргариты Никольской?

– Ее смерть никому не выгодна. Кроме меня… Мне смерть Маргариты действительно выгодна. Она составила завещание на свою дочь. А ее дочь – моя дочь. Поэтому вторая часть отцовского наследства возвратится ко мне. Но я не заказывал Маргариту! – Глеб в отчаянии стал заламывать себе руки. Так обычно поступают нервные женщины в приступе отчаяния.

– Тогда почему ее убили?

– Не знаю… Я не могу этого знать…

– Может, у Маргариты были враги?

– Ну, не знаю…

– Кира, например.

– Кира?

– Она же не глупая девушка, должна была понимать, что ее подставили…

– Ну, она говорила, что ее подставили, – пожал плечами Глеб, – но я ей не поверил.

– Дело не в том, поверили вы ей или нет, а в том, что она знала, кого винить в своих бедах. Насколько я знаю, она провела в следственном изоляторе полгода…

– Да, полгода. И еще три года ей присудили. Но условно. У нас было свидание, она сказала, что не крала брошь… – Никольский страдальчески сощурился, и, чтобы Артем не видел этого, ладошкой прикрыл глаза. – Я ей не поверил, а она сказала, что ей не надо верить. Сказала, что готова понести наказание. Наказание за то, что связалась со мной, за то, что поверила в сказку…

– Это преступление?

– Я так не говорил. Она так сказала. Я, говорит, готова понести наказание, но десять лет – это много… Я настоял на переоценке украденных ценностей, брошь оценили в четыреста минимальных размеров оплаты труда, а это всего до трех лет. Кира эти три года и получила. Условно. Три года условно и штраф… Штраф я за нее выплатил, хотя она и не просила.

– А о чем она просила?

– Ни о чем. Я приезжал к ней домой, хотел поговорить, так она мне нос разбила. Удар у нее очень сильный. Вроде бы хрупкая на вид, а сильная… Она с детства биатлоном занималась, сами понимаете, какая там сила нужна…