Убийца с маникюром

– Моя. В лотерею выиграл.

Кира внимательно посмотрела на него, не понимая, шутит он или всерьез?

– Мне иногда везет, – объяснил Глеб. – Иногда судьба сама дает шанс. Оказался в нужное время в нужном месте, и лотерейный билет у меня в руках… Я когда этот билет увидел, сразу чувствовал, что будет выигрыш.

Он плавно выехал со стоянки на шоссе. Холодно за окном, а в машине тепло и уютно, даже выходить никуда не хочется.

– Может, правда, в «Макдоналдс»? – спросила Кира. – Так, чтобы из машины не выходить…

– Что, не хочешь в кино?

– Не знаю, – пожала она плечами.

– Давай по городу покатаемся. Когда у меня плохое настроение, я на Садовое кольцо выезжаю и кружу, кружу…

– А у тебя что, сейчас хорошее настроение?

– Оно и не может быть плохим. Ты обратила на меня внимание, ты села ко мне в машину… Какое тут плохое настроение?

– Мы с тобой всего лишь товарищи по несчастью, – напомнила Кира. – Так что ты там ничего себе не думай…

– Ну, все начинается с малого, – смущенно улыбнулся он.

– Что начинается?

– Я теперь от тебя не отстану! – решительно выдохнул Глеб.

– Не поняла.

– Ну, раз уж мы с тобой познакомились…

– Мы с тобой не знакомились. Просто я знаю, что тебя Глеб зовут. Это у тебя на бейджике написано было… И не надо ля-ля, Глеб с бейджика. Если ты прокатишь меня на машине и накормишь в «Макдоналдсе», это еще ничего не значит…

– Ключевое слово – «еще»! – с восторгом вскинул он вверх указательный палец.

– Я не знаю, что ты там себе придумал, но у нас ничего не будет.

– Почему?

– Потому.

– У тебя есть парень?

– Нет. Но был. И мы жили с ним долго и счастливо.

– А сейчас?

– А сейчас не живем. Исчез он. Уплыл, как в море корабль. Как в море корабель. Кобель… Оставил только яркие воспоминания.

– А тебе сколько лет?

– Девятнадцать. Думаешь, уже старая?

– Шутишь? Мне самому двадцать четыре…

– И давно ты в «Электронике» работаешь?

– Да нет, не очень… А что?

К двадцати четырем годам перспективные парни обычно получают высшее образование и устраиваются на более престижную работу, нежели простой консультант в торговом зале. Но говорить об этом она не стала.

– Да так, ничего…

Они подъехали к «Макдоналдсу», приняли заказ прямо в машину, перекусили, а потом долго-долго кружили по Садовому кольцу. А когда Глеб подвез Киру к ее дому, она уже и не хотела прогонять проснувшийся к нему интерес. Не так уж он и плох собой внешне, а внутренний мир у него богатый, притягательный.

– Ко мне зайдешь? – неожиданно предложила она.

– К тебе? А что мама скажет?

– А что мама скажет? Мама сейчас любому жениху рада будет.

– Жениху?!

– А ты что, раздумал на мне жениться?

– Э-э… А мы разве собирались? – замялся Глеб.

– Но ты же хотел… Или ты на часок хотел на мне жениться?

– Нет, не на часок… И ты мне очень нравишься… Мне даже кажется, что я тебя люблю… – покраснел он. – Даже не кажется… Но жениться… Нет, я бы хотел на тебе жениться…

– Да расслабься ты. Пошутила я. Не надо мне ничего…

Из машины она выходила с легкой душой, но уже в подъезде внутри что-то кольнуло. Может, он – ее счастливый билет, а она выбрасывает его, как отрывной лист календаря. Но возвращаться Кира не стала…

Зато сам Глеб догнал ее, когда она открывала дверь своей квартиры.

– Извини, ты не так меня поняла… – опустив голову, пролепетал он. – Разговора о женитьбе не было, а я хочу. Очень хочу…

– Ну, если хочешь, то прошу!

Не успели они переступить порог прихожей, как Кира тут же обняла его и поцеловала в губы, и это было красноречивее всяких слов. А с поцелуя они перешли на язык тела…

Глава 3

Глеб не обманул. Он действительно нашел работу для них двоих и приехал за Кирой, чтобы отвезти ее на собеседование.

Он сказал, что это будет такой же салон, в котором они работали раньше, но почему-то привез ее к тому самому «Электронику», откуда их так бесцеремонно выгнали.

– Что-то я тебя не понимаю! – перевела изумленный взгляд с вывески на Глеба Кира.

– А разве ты не заработала здесь двадцать четыре тысячи?

– Э-э… А разве мы можем их забрать?

– Если бы не смогли, я бы тебя сюда не привез, – загадочно улыбнулся он.

В салоне на них смотрели с удивлением, никто из персонала уже не ожидал их здесь увидеть. А Вика Соколова сделала круглые глаза, когда они столкнулись с ней в тамбуре перед кабинетом Лукьянова.

– Родичева! Я думала, ты тю-тю! – с ехидной насмешкой сказала она. – Если ты к Саве, то сегодня он уже не сможет…

– Я так и понял, – ухмыльнулся Глеб.

– Что ты понял? – настороженно глянула на него Вика.

– То, что твой Сава ничего уже не сможет…

Он решительно взялся за ручку двери и зашел в кабинет, Кира последовала за ним. Может, ему понадобится ее поддержка, а она хоть и худенькая, но сильная: не зря же всерьез занималась биатлоном, однажды даже взяла призовое место на чемпионате Европы. Могла бы олимпийской чемпионкой стать. Теоретически. Если бы не травма. Практическая.

– А-а! Это вы! – благодушно махнул рукой Лукьянов.

Разморил его секс-марафон с Викой, вся злость из него вышла. Но сейчас в нем накапливалась новая злость, еще немного, и он начнет заводиться.

– Если вы насчет расчета, то это в кассу. Там совсем чуть-чуть, но хоть что-то…

– В кассу ты сам пойдешь, – с ледяной жесткостью в голосе сказал вдруг Глеб.

– Что? – взвился Лукьянов.

– Ты, наверное, в курсе, что у вас новый директор?

– И что?

– Этот директор тебя увольняет. За что, ты сам знаешь. Попытаешься опротестовать это решение, сядешь за сексуальное домогательство к сотрудникам…

– Да кто ты такой?

– Никольский Глеб Евгеньевич.

– Никольский? Какой еще Никольский? – сошел с лица Лукьянов.

– Да, да, сын того самого Никольского…

– Э-э…

– Давайте, Савелий Макарович, собирайте свои вещи. Через час за вами придет охрана, вы же не хотите, чтобы вас вышвырнули отсюда на глазах у ваших бывших подчиненных?

– Э-э, но как же так?

– Поверьте, объясняться с вами я не намерен. Но если что, вот телефон моего адвоката…

Глеб достал из кармана сразу две визитки и небрежно бросил их Лукьянову на стол, после чего вышел, увлекая за собой Киру.

Вместе они прошли в кабинет директора. Секретарша в приемной уже была осведомлена о переменах в руководстве, но, помимо этого, она знала, кто пришел на смену старому директору, поэтому вышколенно поднялась из-за компьютера, когда Глеб зашел в приемную.

– Здравствуйте, Глеб Евгеньевич! – сладострастно улыбнулась она.

И с явным недовольством покосилась на его спутницу, на месте которой она и сама хотела бы оказаться. А она красивая, эта Эльвира, среди сотрудников салона ей не было равных. Но ведь «Электроник» – это сеть магазинов, возможно, она самая красивая среди всех, кто работает на эту компанию. Но Глеб достался Кире, и вряд ли у нее возникнет желание его кому-то отдать.

– Может, объяснишь мне, что здесь происходит? – спросила она, закрывая за собой дверь кабинета.

– А что происходит? – улыбнулся Глеб. – Власть переменилась, то и происходит. Теперь я здесь директор. Мой отец – генеральный директор, а я буду рулить в этом салоне.

– А почему ты работал простым консультантом?

– Все просто. Хотел изучить дело изнутри. Должен сказать, что я еще не до конца выяснил ситуацию, но раз уж так все произошло, значит, так тому и быть.

– Все это так неожиданно.

– Не знаю, я долго к этому шел. Этим летом университет закончил, отец меня в дело взял. Я по-тихому хотел в дело войти, а вошел, как получилось – громко и с увольнениями. Шаталова уволили за то, что бардак здесь развел, Лукьянова – сама знаешь за что… Место Шаталова занял я, а место Лукьянова займешь ты. Я так решил…

– Я?! На его место?!

– А что, не справишься? – спросил Глеб с иронией хозяина положения.

Он уже понимал, что Кира не сможет уйти от него. А она и не собиралась отказываться от своего выбора. Если Глеб был нужен ей обычным парнем, то сейчас она еще больше нуждалась в нем. Он – сын миллионера, директор крупного салона… Да он тот самый принц, о котором мечтает каждая девушка. Кира, конечно, больше грезила олимпийской медалью, но принц ей точно не помешает.

– Ну, почему же не справлюсь?

Не такая уж сложная работа была у Лукьянова. Дебиты с кредитами сбивать не надо, купля-продажа – тоже не по его части, а организовать работу подчиненных – дело нехитрое, если относиться к нему со всей ответственностью.

– Тогда не будем отступать от старых традиций. – Взгляд у Глеба вдруг замаслился. Он подошел к двери и закрыл ее на замок.

– Это ты о чем?

– Ну, Лукьянов совращал персонал, и ты этим займешься. Но твоим персоналом буду только я. Ты как, не против?

– Я только «за», – улыбнулась Кира.

– Ну, если ты «за», то можешь начинать, – многозначительно улыбнулся он.

– Сначала я должна к тебе придраться.

– Я не против.

– У тебя слишком красивая секретарша… Нет, увольнять ее не надо, но на другое место перевести не мешало бы. Не нравится она мне…

– Ты занимаешься персоналом, ты и решай, – легко согласился Глеб.

– И еще ты не сказал мне, кто ты такой. За это штраф. Но учти, я беру натурой…

– Ну, это так неожиданно, – наигранно засмущался он. – Но если начальство настаивает…

– Настаивает.

Кира открыла дверь в небольшой закуток, который напоминал комнату отдыха, поскольку здесь стояли мягкий диван, стеклянный столик, барный шкаф. На этот диван она и усадила Глеба, распоясала его…

Она готова была подыграть ему. И сделает это с удовольствием. И с сомнением. Не так трудно найти принца, как выйти за него замуж…

Секретарша Эльвира перешла работать в другой салон, без понижения в зарплате и социальном пакете – проблема с ней решилась легко и просто. Но как быть с этой красоткой, которая смотрела на Киру с тем же недовольством, что и Эльвира? Ее-то не уволишь и на другую работу не переведешь, потому что она приходилась Глебу мачехой, она была законной женой его отца и сама могла дать Кире отставку. И, судя по тому, как она приняла ее в доме своего мужа, другого решения ждать не приходилось.

Зато отец Глеба принял его невесту хорошо.

– Слушай, а ведь я тебя видел! Да, да, чемпионат Европы по биатлону, ты такая красивая, в лыжном костюме, в шапочке… Бронзовая медаль, говоришь? Да, да, ты на пьедестале стояла…

У него недавно инсульт случился, от удара он оправился довольно быстро, даже речь полностью восстановилась, но вид оставался болезненный, взгляд рассеянный, ощущение такое, будто не говорит он, а бредит наяву.

Никольский-старший уже отошел от дел, и сейчас всем его бизнесом заведовал Глеб. Два месяца он проработал директором салона, еще столько же возглавлял сеть салонов, и за это время их отношения с Кирой продвинулись так далеко, что отец дал согласие на брак. Только вот Маргарита не очень-то была рада выбору пасынка и решению своего мужа. На Киру она смотрела с плохо скрытой неприязнью, разговаривала с ней сквозь зубы.

Но ничего, главное, что Евгений Александрович отнесся к ней хорошо.

– Свадьбу назначим на Красную горку, – решил он.

– Так это уже скоро… – стрельнула в Киру ядовитым взглядом Маргарита.

– А чего тянуть? – удивился Евгений Александрович. – Мне внуков повидать охота…

– Ну, я не думаю, что Кира станет женщиной в первую брачную ночь. У них, наверное, это уже случилось. Да, Глеб?

– Не твое дело!

Маргарита не была Глебу матерью, родственными узами она с ним не связана, отца он уже не боится, поэтому ничто не мешало ему послать ее куда подальше с более решительным видом, но он вместо этого с виноватым видом отвел взгляд в сторону. Может, все-таки боится отца? Или боится причинить ему боль?..

Его неуверенный тон ничуть не смутил Маргариту.

– Почему не мое? Мы, например, с Женей начали жить до свадьбы. И дочь я ему до свадьбы родила. Что здесь такого? И вы можете до свадьбы родить. На радость отцу… Как ты считаешь, Кира? – с притворной любезностью спросила она.

– Да вот как-то до свадьбы неохота, – слегка улыбнулась Кира.

– А ты что, без свадьбы Глеба не любишь? – с фальшивой простотой удивилась Маргарита.

– Люблю. Но без детей.

– Ну да, ну да… Без расчета в нашем женском деле никак нельзя…

– Марго, прекрати! – не выдержал Евгений Александрович.

– А я что? Я ничего. Как скажешь, дорогой, так и будет, – и Маргарита потерла одну ладонь о другую, дескать, она умывает руки.

– А так и скажу! Свадьба – на Красную горку! – отрезал Евгений Александрович и устало махнул рукой. Похоже, всплеск эмоций лишил его последних сил. Выдохся он, побледнел, взгляд у него поплыл. – Глеб, жду тебя с Кирой… Как только сможете, так и приезжайте…

– Да, завтра будем.

– Вот и хорошо…

– Приезжайте, приезжайте, – кивнула Маргарита, но взгляд говорил совсем о другом.

Если Глебу она и была рада, то Киру видеть не желала. Но ведь не она здесь все решает. Ее дело десятое – во всем соглашаться с мужем.

Взрыв прогремел на Пасху. В этот день умер Евгений Александрович. У него случился повторный инсульт, и в этот раз спасти его не удалось. А в четверг, уже после похорон, к Кире пришли. Оперуполномоченный Московского уголовного розыска предъявил ей постановление на обыск, а спустя четверть часа в нижнем ящике ее рабочего стола обнаружили старинную брошь с бриллиантами.

– Кира?! Как ты могла?! – недоуменно протянул Глеб.

– Я?! Могла?! Что я могла? – Кира потрясенно смотрела на знакомую брошь, непонятно как оказавшуюся у нее в кабинете.

Эту фамильную реликвию показывала ей Маргарита в субботу прошлой недели. В семье Никольских брошь переходила из поколения в поколение, более того, это была единственная драгоценность, доставшаяся Евгению Александровичу от его благородных предков. Надо ли говорить, что Никольский-старший очень дорожил ею.

А на следующий день брошь вдруг пропала. Евгений Александрович настолько расстроился, что его снова хватил удар. На этот раз с летальным исходом. Маргарита обвинила в краже свою горничную, ею занялся уголовный розыск. И тут вдруг виноватой в пропаже оказалась Кира.

– Как ты могла украсть отцовскую брошь? – с осуждением смотрел на нее Глеб.

– Я?! Украла?! Ты с ума сошел!

– Да нет, это ты с ума сошла! Это же из-за тебя… Из-за тебя отец… – Глеб в отчаянии махнул рукой и выскочил из кабинета.

Из ее бывшего кабинета. Кира еще не понимала, как эта злосчастная брошь могла оказаться здесь, но уже знала, что сюда она больше не вернется.

– Действительно, как вы могли? – с укоризной спросил оперуполномоченный.

– Я… Я ничего не делала…

– Да, но брошь оказалась в ящике вашего стола.

– Это Маргарита… Это все Маргарита… – Кира обессиленно опустилась в кресло. – Это Маргарита подстроила…

Обхватив голову руками, она истерично засмеялась. Ну, вот и закончилась сказка. Злая мачеха рассорила Золушку с принцем, а добрая фея не превратила ее за это в тыкву. Некому заступиться за Золушку, поэтому ждет ее долгая дорога и казенный дом…

Глава 4

От тюрьмы и сумы не зарекайся. Когда-то эта поговорка, казалось, не имела никакого отношения к Кире. За всю свою жизнь она ни разу не взяла ничего чужого. Случалось, когда продавец обсчитал себя, выдавал ей сдачу больше, чем нужно, она всегда возвращала все сполна… И вдруг тюрьма. Следователь предъявил ей обвинение, суд постановил избрать мерой пресечения содержание под стражей, специальный автомобиль с зарешеченным фургоном, как какого-то зверя в клетке, доставил ее в следственный изолятор. А там толстая тетка в погонах отконвоировала Киру в камеру, и свободный мир захлопнул за ней дверь. Закончился бал, погасли свечи, а Принц отправился на поиск другой невесты. Не простил ее Глеб. Еще и в гибели отца обвинил. И куда только вся любовь делась?..

О тюремных камерах Кира наслышана была как о чем-то ужасном. Холод, убогость, вонь, насилие… Но в изоляторе временного содержания камера у нее была вполне приличной. Да и здесь ничего пугающего она не увидела. Вполне современные двухъярусные кровати с деревянными спинками, даже лесенки на них, чтобы легче было забраться на второй «этаж». Телевизор на кронштейне под потолком, пластиковый стол с хромированными ножками, стулья, шкаф для вещей, холодильник, туалетная кабинка, ковровая дорожка на деревянном полу. Ремонт неплохой, тепло, и никакой вони. Из восьми коек только пять были заняты – и людей немного, и свободные места есть.

Кира поздоровалась, но на это никто не обратил внимания. Пожилая женщина с платком на голове вязала, три девушки в спортивных костюмах сидели за столом, пили чай с конфетами, о чем-то негромко переговаривались, посматривая на экран телевизора. Еще одна девушка, симпатичная блондинка, лежала на койке, забросив руку за голову, и рассеянно смотрела на Киру. Не было агрессии в ее взгляде, но и дружелюбия тоже не наблюдалось. Она смотрела на новенькую, как на пустое место.

Кира пожала плечами, поставила сумку на пол возле свободной койки, бросила белье на пустующее место.

– А разрешение спросить не забыла? – спросила рыжеволосая девушка с деформированным носом.

Глаза у нее выразительные, черты лица правильные, цвет волос отнюдь не отталкивающий. Ее можно было бы назвать красивой, если бы не перебитый нос. Как минимум два перелома на переносице, причем не столь уж и давних.

– Так свободно же.

– Свободно там, за решеткой, – кивком показала на окно рыжеволосая. – А здесь век свободы не видать…

– И у кого спрашивать?

– У меня, – поднялась из-за стола крупная круглолицая девушка. У этой нос идеальный, но вот все остальное не выдерживало никакой критики. Некрасивая она, да еще и толстая. Мужиковатая какая-то, и голос грубый.

Она окинула новенькую оценивающим взглядом, подошла к ней, бесцеремонно обнюхала лицо и волосы:

– Как зовут тебя, сладенькая?

– Кира.

– Моя Кира. Если моей Кирой будешь, этих лесбиянок можешь смело посылать в задницу, им там самое место…

– Да, только мы без тебя, Валя, не бываем, – хихикнула худосочная девица с длинным тонким лицом и острым, как хвостик у «единицы», носом.

– Смотри, как разговаривает, – благодушно усмехнулась круглолицая Валя. – Худая как сопля, я ее плевком перешибить могу, а она, смотри, дерзит. И ничего не боится. А чего Катьке бояться, если она под моей защитой? И Ленка под моей крышей, да, Ленка?

– Отвянь! – с показной небрежностью отмахнулась от нее рыжеволосая.

– Ты не думай, они от рук не отбиваются, – незлобиво пояснила Валя. – Просто у нас здесь демократия. Все что угодно говорить можно, главное, не заговариваться… Ленка у нас говорит, но не заговаривается. Она хорошо помнит, как со второго этажа упала, как сломала себе нос. Да, Ленка, было такое?

– Для кого-то было, а для кого-то нет.

– Видишь, она тебя, Кира, за человека не считает, – ухмыльнулась Валя. – Но ты не переживай, все наладится. Если своей станешь, тебя здесь все уважать будут.

– Я все понимаю, – кивнула Кира.

– Да? Ну, тогда добро пожаловать, милая… Вот кровать твоя, располагайся… Да, только у нас правило, в постель только после душа ложиться. Давай располагайся и в душ…

Удивительно, но в камере имелся душ. Чтобы принять его, нужно было встать на постамент со встроенным в него унитазом, поднять лейку над головой и включить воду. В камере имелась горячая вода, только подавалась она по часам. И как только настало время, Валя потащила Киру в эту кабинку, заставила раздеться и встать под душ. В принципе, она была только рада.

Но ей совсем не понравилось, когда в кабинку к ней втиснулась сама Валя. Одежды на ней не было, поэтому льющаяся вода ничуть ее не смущала.

– А как ты думала, милая? Вода у нас по часам, времени мало, а помыться все хотят… Давай я тебя намылю…

Это был какой-то ужас. Толстые, намыленные руки беспардонно шарили по ее телу, мяли грудь, забирались в заповедные места. Но пальцы в глубь этих мест не проникали, поэтому она нашла в себе силы стерпеть этот произвол.

Из кабинки Кира выскочила как ужаленная. Дикими глазами глядя на ухмыляющихся сокамерниц, юркнула под одеяло и накрылась им с головой. Так и пролежала до самого отбоя. Валя подходила к ней, приглашала на ужин, но она и слышать ее не хотела.

А ночью Валя вдруг полезла к ней под одеяло. Кира инстинктивно сжала ноги.

– Спокойно, милая, спокойно, – нашептывала Валя, пуская в ход свои жадные руки. – Я больно не сделаю… Тебе понравится…

– Уйди! – Кира резко и с силой оттолкнулась от стены, мощным движением столкнула тяжеленную Валю с кровати и тут же вскочила на ноги, чтобы защитить себя от возможной агрессии.

– Ах ты, сука!

Валя схватила ее за ногу, пытаясь стащить с койки, но Кира ударила ее сложенными в лодочку ладонями по ушам. И так удачно ударила, что Валя волчком закружила по камере. Но вот она пришла в себя, метнулась к своей койке, достала оттуда ложку с остро заточенным черенком и бросилась на Киру:

– Попишу, тварь!

Но та не растерялась – кинула ей в лицо подушку и тут же ударила ногой в живот. От сильного удара Валя сложилась пополам, и заточка выскользнула у нее из руки.

Тут же открылась дверь, и в камеру ворвались надзирательницы с дубинками в руках.

– Козлова, снова ты? – возмущенно протянула одна.

Валю схватили под руки и вытащили из камеры. Другая надзирательница взяла под руку и Киру.

– Эй, новенькая здесь ни при чем! – вскочила со своей койки блондинка. – Новенькая защищалась!

– Ладно, завтра разберемся…

Киру оставили в покое, а Валю куда-то увели.

– Допрыгалась, кобла! – глядя на закрывшуюся дверь, злорадно улыбнулась блондинка.

– Она к тебе тоже приставала? – вырвалось у Киры.

– Ко мне приставала? – с хищной колкостью в глазах посмотрела та на нее. – С чего ты взяла?

– Ну-у…

– Хочешь сказать, что я красивая?

– Э-э…

– Ты что, заигрываешь со мной? – весело засмеялась блондинка, снимая тем самым возникшее напряжение.

– Я заигрываю?

– Ладно, расслабься, нормально все. Шучу я… Ну, чего скалитесь, ковырялки?

Мария Витальевна лежала на боку спиной к проходу – или спала она, или, скорее всего, делала вид, а Ленка и Катька с интересом наблюдали за сценой, весело им.

– Сейчас унитаз у меня здесь, лизалки, вылизывать будете!

Улыбки вмиг исчезли с девичьих лиц. Агнию здесь боялись, даже Валя заискивала перед ней, как успела заметить Кира.

– Давай в постель, а то дубинки вернутся, – кивком головы показав на дверь, сказала Агния. – Мы у них сейчас под присмотром. Завтра поговорим…

Она легла в свою постель, Кира забралась к себе под одеяло. В камере стало тихо. Сначала захрапела Мария Витальевна, затем засопела Ленка. Кира даже не пыталась заснуть. Ей казалось, что сейчас откроется дверь, в камеру вернется Валя и ведьмой набросится на нее…

Но Валя не появлялась, зато к ней подсела Агния. Подсела, чтобы поговорить, во всяком случае, Кира хотела на это надеяться.

– Не помешаю?

– Да нет. – Кира села, согнув ноги в коленях.

– У нас тут свободы нет, зато свободного времени хоть отбавляй, – улыбнулась Агния. – Еще успеешь выспаться.

– Да я не хочу спать.

– Хочешь. По глазам вижу, что хочешь.

– Еще что по глазам видишь? – усмехнулась Кира.

– А вижу, что ты легко даешь себя в обиду. Только обидеть себя не даешь… Ловко ты Вальку сделала, четко на нее наушники надела… Занималась чем-то?

– Да так, на тренировках с девчонками баловались. Была у нас одна, карате занималась…

– Одна занималась? А остальные?

– А остальные биатлоном.

– Биатлоном? Это интересно.

– Кому интересно?

– Мне интересно.

– Евгению Александровичу тоже было интересно, – невесело усмехнулась Кира.

– Кто такой Евгений Александрович?

– Да так…

– Я не священник, исповеди не принимаю. Но если наболело что, можешь рассказать. И тебе легче станет, и мне делать нечего…

– Евгений Александрович королем был, его сын – принцем, а я Золушкой. Еще злая мачеха была. Король умер, а злая мачеха подставила Золушку, брошь мне подбросила.

– Тебя за эту брошь посадили?

– Из-за нее.

– Классика жанра, – хмыкнула Агния. – Когда Золушка попадает во дворец, там всегда что-то пропадает, и она оказывается воровкой.

– Тебе это знакомо?

– Ну, сама я это не проходила, но была одна знакомая… Ты же не хочешь, чтобы я про нее рассказала? – Агния не столько спрашивала, сколько утверждала.

– Спасибо, своей сказкой сыта по горло.

– Дорогая брошь?

– Ну, там бриллианты… Восемнадцатый век… Ее оценили в четыре миллиона рублей…

– Кража в особо крупных размерах?

– Просто в крупном размере. Статья сто пятьдесят восьмая, часть третья, от пяти до десяти лет…

– Круто. А если просто кража, без крупного размера?

– До трех лет лишения свободы. А могут и условно дать…

– А вдруг брошь эту переоценили? Может, она и не стоит таких денег…

– Не знаю… – пожала плечами Кира. – Тут дело не только в броши. Из-за этой кражи умер Евгений Александрович…

– Из-за кражи?

– Да, эта брошь была его единственной фамильной реликвией. Когда он узнал о пропаже, тут же сознание потерял. Второй инсульт, обширное кровоизлияние…

– А что за мачеха?

– Молодая жена, мачеха Глеба.

– Молодая жена старого миллионера, – задумчиво проговорила Агния. – Или не миллионера?

– Миллионера. Там большие деньги. Очень большие… Маргарита не хотела, чтобы я замуж за Глеба выходила, поэтому меня и подставила, брошь мне подбросила.

– Сама подбросила?

– Ну, это вряд ли… Может, попросила кого-то… Да это и не важно…

– А почему Маргарита? Может, Глеб твой постарался?

– Зачем ему это?

– Ну, чтобы от тебя избавиться. Может, ты ему надоела, а повода, чтобы расстаться, не было. А если повода нет, то его надо придумать…

– Не нужен был повод. Если бы он сказал, я бы ушла.

– Это ты сейчас так говоришь. Ты же биатлоном занималась, стреляешь хорошо…

– И что?

– Может, он боялся, что ты отомстишь?

– Да нет, я не стала бы в него стрелять. Да и не из чего…

– Не из чего? Видишь, ты уже думала, что негде оружие взять. А если думала, то была мысль отомстить…

– Да нет, Глеб здесь точно ни при чем.

– А злой мачехе отомстить не хочешь?

– Как?

– Значит, хочешь… Мой тебе совет, детка, выбрось из головы эти мысли. Не надо никому мстить. Надо думать, как выбраться из этой ситуации… Адвокат у тебя хороший?

– Не знаю, время покажет, – вздохнула Кира.

Хороший адвокат стоит больших денег, но и средней руки защита тоже влетала в копеечку. Мама в долги залезла, чтобы оплатить услуги адвоката. Тот уже работает, но пока все без толку.

– Время уже показало. Если ты здесь, то хреновый у тебя адвокат. Ты бы на свободе суда дожидалась, если бы хороший адвокат был…

– А у тебя какой адвокат?

– Неважный. Если я здесь, то неважный, – тихонько засмеялась Агния. – Хотя дело не в адвокате. Статья у меня серьезная – незаконное хранение взрывчатых веществ. Вроде бы немного, всего до трех лет лишения, но ты же знаешь, какая ситуация в стране. Здесь терроризмом попахивает, меня вообще в Лефортово хотели отправить…

– Не повезло тебе.

– Да, не повезло. Кремль хотела взорвать, а не смогла. Не повезло.

– Кремль?

– Шучу, конечно… Я вообще про эти толовые шашки ничего не знала. С офицером одним жила, он откуда-то их приволок, на балконе спрятал. А потом он исчез. Ушел на службу и не вернулся. А тут менты с обыском… Да, права ты, Кира, не везет мне на парней. Один четыре толовые шашки оставил, другой человека ограбил и убил… Познакомилась с парнем, пришла к нему домой, коньяк, шампанское, а тут менты. Все, Игорек, приплыли, человека ты убил и ограбил. Обыск у него устроили, а нет ничего… – Агния, казалось, ушла в себя. Со стороны казалось, будто она разговаривает сама с собой. – Ты, мол, кто такая? В паспорт полезли, узнали адрес по прописке. Майор там один был, крутой мужик. Взгляд такой, что мурашки по коже. Он решил, что Игорек у меня награбленное прячет, хотел к моим родителям с обыском ехать. А у меня мама больная… В общем, повезла я их к себе на квартиру. Знала, что там нет ничего такого. А про толовые шашки не знала, они их и нашли… Слушай, а ты хорошо стреляешь? – вдруг встрепенулась она.

– Ну, думаю, что неплохо, – подозрительно взглянула на нее Кира.

– Я люблю на лыжах кататься, знаю, как это дыхание сбивает. А вам в биатлоне со сбитым дыханием стрелять приходится, и еще попасть надо. А если не попал, то на штрафной круг, да?..

– И такое бывает.

– Слушай, может, ты Косте отомстишь?

– Косте? Какому Косте?

– Да расслабься ты, глупая. Шучу я… – засмеялась Агния. И снова ушла в свои мысли. – Хотя, если честно, я бы его наказала. Представляешь, менты его нашли, про толовые шашки у него спросили, а он, типа, знать ничего не знает. И меня не узнает. Дескать, впервые меня видит…

– Сволочь.

– Не то слово. Я бы его сама, своими руками… Ты не думай, мне твоя помощь не нужна. Я сама кому хочешь голову скручу. Валька вот приставать пыталась, потом на цыпочках передо мной ходила… Мне бы выбраться отсюда, я сама с Игорьком поговорю… Стрелять его не буду, а морду набью… Или все-таки лучше застрелить?

Глядя на Агнию, Кира не могла понять, шутит она или говорит всерьез. Но вот ее губы растянулись в улыбке. Снова шутит… Только шутки у нее какие-то странные. Хотя и не менее странные, чем ситуация, в которой она оказалась. Какой-то козел спер с военного склада взрывчатку, спрятал у нее на квартире, а потом сделал вид, что ничего не знает.

Но этот козел всего лишь боялся за свою шкуру, а Маргарита нарочно подставила Киру под статью Уголовного кодекса. Ей грозит десятилетный срок, а эта тварь тому только радуется. Кира может погибнуть в тюрьме, но ей и дела до этого нет. Что ж, возможно, и у нее скоро в голове будут рождаться странные шутки. Скоро она сама будет жить мыслью о мести…

Кира представила, как голова Маргариты оказывается в прорези ее прицела. Разве смогла бы она устоять перед искушением выбить подлые мысли из этой хорошенькой головки?..