10.
Дима.
Настоящее время
Воскресное утро для меня начинается с идиотской мысли: «А не проведать ли мне Катю? Где она живет, я знаю. Правда, не знаю квартиру, но это можно выяснить без труда».
Отбрасываю глупую идею. А если она не одна? В качестве кого я к ней припрусь? В качестве несостоявшегося убийцы?
От мысли, что Катя может быть не одна, начинаю злиться отчего-то. Хоть кольца на ее пальце и нет, однако это еще не говорит о том, что Катя свободна от отношений. Впрочем, какая мне разница? Все равно я к ней не поеду, глупо это всё.
Может, нужны лекарства или еще что-то? Я даже не спросил в пятницу ее об этом – настолько был впечатлён внезапной встречей, что об элементарных вещах не подумал.
Звоню сначала Кольке – тот с ночной смены и сначала даже не понимает, кто его побеспокоил ранним воскресным утром. Придя в себя, разъяренный эскулап настоятельно советует мне приобрести обезболивающее, костыли и таблеток от наглости. С адресом и телефоном Кати он мне помочь не в силах – ее карточка в больнице, а значит, только в следующую Колькину смену можно будет раздобыть информацию. Это если он согласится, в чем я теперь сомневаюсь.
Ну и ладно, как-нибудь сам попробую разузнать.
Отправляюсь на прогулку, заодно планирую заглянуть в аптеку. Свежевыпавший снег, пока еще ослепительно белый, напоминает мне детство. Этот город вообще странно на меня влияет – всё то, что я похоронил давным-давно, вдруг воскресло и предстало перед моим мысленным взором – воспоминания снова и снова увлекают меня в те далекие летние дни. Я думал, что забыл все то, что здесь произошло – еще в пятницу мне казалось, что мы с Катей чужие люди, что любовь давно прошла, что я давно ничего не чувствую по отношению к этой девушке.
Однако Катерине Витальевне понадобилось всего два дня, чтобы вновь занять все мои мысли. Чего-чего, а этого ей позволять ни в коем случае нельзя – не зря я Катьку ведьмой когда-то называл. Есть в ней что-то такое, ведьмячье. Я приехал в родной город и теперь у меня такое ощущение, что с меня сняли стеклянный волшебный колпак, под которым я жил почти шесть лет. Как будто чувства и эмоции под этим колпаком были в состоянии стазиса, а теперь, когда колпак таинственным образом испарился, они продолжили свое существование с той точки, на которой когда-то впали в стазис. Для них не было этих шести лет, все случилось, как будто вчера. И вот снова меня терзают обида и недоумение – почему мне она предпочла кого-то другого? Да не кого-то, а того мажора? К тому же из двух наиболее недалекого?
Вспоминаю, что обещал позвонить Ромке. Набираю номер. Абонент не абонент. Ну что же, позвоню попозже.
По пути к Катиному дому заезжаю в аптеку и покупаю все в соответствии с Колькиным списком. Адрес моей бывшей забит в навигаторе, остался пустяк – узнать номер квартиры.
Паркуюсь возле знакомого подъезда и начинаю наблюдать – должна же быть какая-то подсказка. Чувствую себя сталкером. Вдруг вижу, как к подъезду идет Светка. Мысли начинают мелькать в голове как стадо обезумевших лошадей – этот шанс я должен как-то использовать. Выскочив из машины, хватаю первого попавшегося подростка. Про себя молюсь, чтобы никто не подумал, что я его похитить пытаюсь.
– Видишь вон ту женщину?
– Ну вижу… И чего?
– Штуку хочешь заработать? Узнай, в какую квартиру будет звонить.
– И всё?
– Если есть желание, можешь еще польку сплясать. Номер квартиры – тысяча рублей. Усёк?
– Усёк.
– И не вздумай обмануть, последствия тебе не понравятся.
Блефую, конечно, что я ему могу сделать? Случись ему меня обмануть, я даже найти его вряд ли смогу – у меня на это просто времени нет. Через три дня мне надо быть в Москве и в этот город я, скорее всего, никогда больше не вернусь.
Вижу, как подросток подходит следом за Светкой к дверям подъезда и встает у неё за спиной. Он делает вид, что увлечен разговором по телефону, а сам заглядывает ей за плечо. Парень высокий, а она среднего роста – ему должно быть отлично видно, какие кнопки она нажимает. Хитер, однако. Несколько секунд спустя Света заходит в подъезд, а парень возвращается ко мне и торжественно провозглашает:
– Сто тридцать пять.
Протягиваю ему честно (или не честно?) заработанную тысячу. Тот убегает, довольный как слон, а я остаюсь на своем наблюдательном пункте.
Что я делаю? Еще три дня назад я и не вспоминал о своей бывшей. А сейчас сижу у ее подъезда и дожидаюсь, когда уйдет ее подруга, чтобы без приглашения нагрянуть в гости. Зачем? И дураку понятно, что это не просто визит вежливости. Что и зачем я пытаюсь выяснить? Свербит внутри какое-то чувство незавершенности. Кажется, в психологии это называют незакрытым гештальтом. Вот выясню все о то ли существующем, то ли нет, ребенке и уберусь из этого города подобру-поздорову.
Нет, конечно, я слегка преувеличиваю, говоря, что совсем не вспоминаю свою бывшую. Первое время мне снились сны о ней – я видел Катю такой, какой она была в нашу первую ночь – смущенная, чуть с заплаканными глазами и как будто немного светящаяся в темноте, я видел любовь в её глазах. В такие ночи я предпочел бы не просыпаться вовсе, а остаться с ней там, во сне, но увы, это не зависело от моей воли. Во сне я почему-то никогда не помнил о ее измене. Временами Катя представала в моих снах в каком-то странном, если не сказать страшном виде – в старой заштопанной длинной рубашке, ее глаза были пустыми и мертвыми, она подходила ко мне, протягивала руки и гладила мое лицо холодными руками.
В этих кошмарах я был полностью лишен возможности двигаться – мне оставалось лишь смотреть снова и снова, как она подходит, гладит мое лицо и пытается заглянуть мне в глаза своими пустыми жуткими глазищами. Заканчивался этот кошмар всегда одинаково – откуда-то возникал ее любовник-мажор и Катя исчезала. Даже моих скудных познаний в психологии хватило, чтобы понять, что подсознание влияет на мои сны и посылает кошмары.
Через пару месяцев светлый образ Кати из счастливых снов был полностью поглощен образом того существа с мертвыми глазами. Дошло до того, что кошмар стал сниться мне каждую ночь. Я бы никогда не смог заставить себя пойти к психологу, поэтому обошелся своими силами – ежедневно упахивался так, что сил оставалось только доползти до кровати и упасть в нее до следующего утра. Каждую ночь я проваливался в черную бездну и по звонку будильника выныривал из нее. Но своего я добился – Катя перестала мне сниться, совсем. Усилием воли за несколько месяцев мне удалось вытеснить этот образ и воспоминания о прошлом в какой-то старый пыльный чердак в моей голове. И тогда родился на свет тот Дмитрий Ланге, которого знают мои коллеги и партнеры – жесткий, зачастую бескомпромиссный, требовательный и хваткий, не терпящий чужую глупость и раздолбайство, и никогда не прощающий предательства, не знающий снисхождения к чужим и своим слабостям.
Внезапно приходит смс – Ромка появился в сети. Немедленно набираю его:
– Привет, узнал?
У Ромки хорошая память на голоса. Он меня узнал и довольно ржёт:
– Что, не терпится сплетни узнать?
– Есть такой момент. А то уеду, так и умру в дороге от неудовлетворенного любопытства.
Ромка вздыхает и уже совсем другим тоном говорит:
– Ну история там так себе, мутная какая-то. Зачем тебе вообще вдруг понадобилось сейчас всё это поднимать? Столько лет прошло, всё быльем поросло.
Мне не нравится его тон и не нравятся его слова. Что-то по-прежнему не дает мне покоя.
– И всё-таки?
– Ну как хочешь. Катя лежала в больнице одновременно с Олесей на сохранении. Это было в сентябре. Ее то ли изнасиловать пытались, то ли изнасиловали. Она в тот момент уже беременная была, уж не знаю точно, что там случилось, но выбросили ее из машины, хорошо хоть не на полном ходу. Не знаю, какими были последствия, но ребенка она хотела сохранить, судя по всему. Неизвестно, сохранила ли – с тех пор ни я, ни Олеся Катю больше не видели. Больше подробностей не знаю, да и эти Олеське не от Кати известны – это медсестры сплетничали, а уж откуда им было известно, понятия не имею. Может, вообще неправда все это, сплетни они и есть сплетни. Так что с меня взятки гладки – за что купил, за то и продаю.
Чувствую, как в тугой узел скручиваются кишки – все нутро как будто льдом изнутри подернулось. Какая-то тварь подняла руку на мою Катьку. Представляю то, что с ней, возможно, произошло или могло произойти, и чувствую, как обжигающий лёд ползет все дальше – от солнечного сплетения прямо к сердцу, к ногам и рукам. Я получил ответ на вопрос, но этот ответ породил новые вопросы. Пытаюсь выжать из Ромки максимум информации:
– А кто-нибудь навещал ее, пока она в больнице лежала?
Слышу, как Ромка спрашивает у Олеси. Та громко говорит, прямо в Ромкин телефон:
– Женщина какая-то приходила все время, видимо мать. И еще девушка забегала – среднего роста, шатенка с синими глазами, такая шустрая.
Ну с этой посетительницей все ясно. Кстати, вот она выходит из Катиного подъезда.
– Это Светка, подружка её.
– Возможно.
– А больше никого и не было.
– А того, кто ее из машины выкинул, нашли?
– Вроде бы и не искали. Мне кажется, что она не обращалась в полицию. – Олесин голос удаляется. Теперь снова слышу Ромку:
– Ну что, ясности добавилось?
– Не очень, честно говоря. Но ты, если что вспомнишь, звони.
Ромка отключается, а я пребываю в некотором ступоре. У кого мне узнать, что же все-таки прошло с Катериной? Ее я, понятное дело, пока расспрашивать не буду, чтобы не бередить старые раны. Но в гости, пожалуй, зайду.
Вместе с какой-то парочкой вхожу в подъезд, нажимаю на 12-й этаж – по моим подсчетам, 135-я квартира должна быть на двенадцатом этаже. Так и есть – три нужные мне цифры красуются на одной из дверей. Звоню в двери, слышу, как поворачивается замок, дверь открывается и на пороге квартиры появляется Катя.
11.
Катя
Настоящее время
Звонок в дверь. Светка вернулась – наверное, забыла что-нибудь опять. Не глядя в глазок, открываю дверь:
– Свет, ты решила вер…… – слова застревают у меня в горле. На пороге не Света, на пороге стоит Дмитрий собственной персоной.
Нагло смотрит на меня своими светлыми глазами, молчит. Черт, Данька дома как раз. Как Дима узнал номер моей квартиры? Какого чёрта ему здесь надо? А что, если он узнал о Даньке и решил, что теперь ему нужен ребенок? Данька в комнате смотрит мультики – так увлечен своими фиксиками, что даже не вышел посмотреть, кто это пришел. Дай Боже здоровья тому, кто придумал фиксиков!
Все эти мысли и еще сотня неосознанных обрывков проносится у меня в голове безумной вереницей.
Пытаюсь захлопнуть дверь перед носом у незваного гостя, но я и в здоровом состоянии не отличаюсь особыми спортивными задатками, а теперь и подавно. Дима ставит ногу в дверной проём и мягко отстраняет меня в сторону, обхватив за талию. Входит в прихожую, с любопытством оглядываясь. В руках у него какой-то большой сверток. И цветы. Я закипаю от злости.
– Цветы по какому поводу? Почему не венок?
– До венка у нас дело не дошло пока.
– Недоработка. В следующий раз старайся лучше. Зачем явился?
– Подумал, с костылем тебе сподручнее скакать будет.
– Спасибо, конечно, но мне и так неплохо скачется. Тебе не пора?
Злится – поджал губы и уставился на меня своими невозможными глазами. Как всегда, невероятно элегантен, но без гламурной слащавости, волосы снова немного взлохмачены, как будто он только что провел по ним рукой. Возможно, так оно и было – от старых привычек трудно бывает избавиться, даже если ты приобрел новую должность, новые знакомства и новое пальто. Надо срочно его выгнать, пока не закончилась очередная серия «Фиксиков». Впрочем, возможно, поздно переживать и он явился сюда знакомиться с ребенком. Такие случаи бывают – мне рассказывали про одного папашу, который спустя двадцать один год решил, что сын ему все-таки нужен и возжелал познакомиться. Возжелать раньше он никак не мог из опасений, что придется выплачивать алименты.
Пытаюсь отставить панику и злость и думать рационально и без эмоций. Кто мог сообщить Дмитрию, что я не сделала аборт? С нашими общими знакомыми я отношений никаких не поддерживаю уже много лет, одной из причин моего переезда в новый район было желание избежать неприятных встреч с друзьями Дмитрия. И я не прогадала – на новом месте жительства никто не знает меня, и я никого не знаю. А, значит, никто не посмотрит на меня осуждающе, сочувствующе или с нездоровым любопытством. Маловероятно, что кто-то, кроме Светки, в курсе той давней истории, для большинства я – обычная одинокая мама, сейчас таких немало. Однако береженого Бог бережет, и я всегда избегала контактов с прежним кругом общения. Маловероятно, что Дима знает про Даньку. От меня он точно ничего не узнает – лучше никакого отца, чем что попало. Нормальные отцы от детей не отказываются. Можно оставить жену, любовницу – в конце концов, насильно мил не будешь. Но оставить на произвол судьбы собственного ребенка? Вряд ли я могу это понять.
Между тем, Дима разворачивает сверток и достает оттуда костыли, протягивает их мне. Будь это обычный виновник аварии, я бы взяла их безо всякого сомнения – в конце концов, человек виноват (отчасти) в моем нынешнем состоянии и всего лишь хочет исправить содеянное. Но от Димы мне не нужно ничего – ни цветов, ни костылей, ни помощи. Единственное, что я могу от него принять – это объяснения, которые он мне задолжал. И извинения, возможно. Впрочем, уверена, что не получу ни того, ни другого – в обе наши встречи он никак не обозначил своего отношения к прошлым событиям.
Устало вздыхаю – Света помогла мне принять душ, но это отняло у меня столько сил, что я бы предпочла немного вздремнуть, а не выяснять отношения с бывшим. Да и нога снова начала ныть. Мне бы таблетку и поспать, хотя бы одним глазком.
– Дима, мне не требуется твоя помощь. Забирай все и уходи, пожалуйста. Я устала, у меня болит нога, и я хочу отдохнуть.
– Я уйду, мешать не буду. Но все это оставлю здесь. И не спорь – с костылями тебе будет удобнее, вот увидишь. В пакете хорошие обезболивающие и еще кое-что по мелочи. Я звонил Николаю – доктору из травмпункта – это он рекомендовал все это купить.
– Цветы тоже он рекомендовал?
– Можно сказать и так. Цветы – часть процесса реабилитации.
Надо же, улыбается своей фирменной улыбкой. Как ни в чем не бывало. Смешно ему, блядь. Да, иногда эмоции вынуждают меня прибегнуть к обсценной лексике. Это когда нет больше слов, вот совсем нет. У него что, память отшибло или что? На идиота Дмитрий вроде никогда не был похож, впрочем, может это какой-то выборочный идиотизм. Спрашиваю с интересом:
– Чьей реабилитации? Моей или твоей?
Кажется, удалось загнать в тупик – Дмитрий Ланге, известный в народе как «башковитый чувак», завис как старый компьютер в момент знакомства с новым вирусом. Смотрит на меня растерянно, даже жаль его немного. Но только немного, и жалость эту мы задавим в зародыше. Он-то меня не пожалел в свое время, так что изведем это деструктивное чувство, именуемое бабской жалостью, на корню.
Ого, кажется время «Фиксиков» подходит к концу. Судорожно пытаюсь собрать обратно пакеты, цветы и все остальное барахло, принесенное незадачливым визитёром. Получается не очень хорошо, если честно – гипс мало способствует активной гимнастике. Впрочем, что-то собрать все-таки удается. Пытаюсь это всучить обратно незваному гостю, шиплю злобно:
– Забирай все обратно и проваливай. Что тут непонятного? Мне. От тебя. Ничего. Не нужно. Могу даже написать, если у тебя со слухом проблемы.
Дмитрий, кажется, сменил растерянность на ярость – желваки заиграли, глаза стали еще светлее. Отбирает у меня скомканные пакеты и букет и кладет все это подальше от меня на тумбу в прихожей.
– Я не буду ничего забирать. А если все-таки вздумаешь это выбросить, подумай о том, как ты будешь следующий месяц ходить. На ногу тебе наступать нельзя, гипс снимут в лучшем случае через месяц. Кстати, ты помнишь о том, что через неделю тебе надо будет в травматологию на осмотр?
– Я прекрасно все помню, это у тебя с памятью беда. Кстати, что-то раньше тебя не особенно заботило мое здоровье. Что это вдруг сейчас озаботился? Бонусы к карме зарабатываешь?
– Катя, ну что ты несёшь? Слышала бы ты себя со стороны. Раз я тебя так раздражаю, то я пошёл. Но забирать ничего не буду, даже и не надейся.
Дима стремительно выходит, дверь захлопывается за ним с шумом. Я устало опускаюсь на скамеечку в прихожей. Каждый раз, когда мы сталкиваемся, меня накрывает шквал негативных эмоций, после каждой встречи я как выжатый лимон. Беру костыли, осматриваю придирчиво. Как ими пользоваться, интересно? Я раньше костыли только в кино видела. Приспосабливаю их под локти – кажется, как-то так это должно выглядеть. Хм, а ведь действительно – так гораздо удобней, чем скакать на одной ноге.
В прихожую вылетает Данька. Какое счастье, что он не выскочил на пару минут раньше. Увидев меня с костылями, он резко тормозит и восхищенно восклицает:
– Вот это да! Как Джон Сильвер! А можно я тоже попробую?
Да, «Остров сокровищ» мой сын тоже успел посмотреть. Они смотрели его вместе со Светиком два раза, а потом вместе горланили дурными голосами на детской площадке:
«Пятнадцать человек на сундук мертвеца!
Йо-хо-хо, и бутылка рома!»
В тот день я на всякий случай отсела от них подальше, опасаясь, что их заметут как нарушителей общественного порядка.
Следующие два часа мы скачем с Данькой на костылях по квартире – для него это скорее, ходули. Это его расстраивает и он заявляет, что когда вырастет, обязательно купит себе такие же костыли и они ему будут как раз. Ужасаюсь про себя – ребенок на костылях – это кошмар для матери. Да и Джон Сильвер не самый положительный персонаж в мире литературы, впрочем, он, как многие литературные злодеи, не лишён обаяния.
Внезапно взгляд падает на букет, сиротливо лежащий на тумбочке в прихожей. Вспоминаю, что собиралась этот веник отправить вслед за его дарителем, но перспектива быть разоблаченной совсем затуманила мои мозги и я упустила этот момент из виду. Чего уж теперь, пусть остается веник, жалко выбрасывать, чем цветы-то виноваты?
Прижав букет левой рукой к груди, отправляюсь в кухню на поиски вазы – где-то у меня должна быть отличная керамическая ваза, подаренная мне на новоселье коллегами, этот букет прекрасно будет в ней смотреться. К счастью, я не успела ее далеко спрятать, хотя могла – цветы мне дарят не так чтобы очень часто. Расправив смятый букет, разглядываю его внимательно – розы, гвоздики и альстромерии, этот странный микс выглядит очень нежным. Аккуратно ставлю его в вазу и водружаю ту на окно. Данька тут же интересуется:
– Мам, а кто это тебе цветы подарил? Папа?
Я ошеломленно смотрю на своего малыша – это откуда у него такие мысли? Как он узнал? Осторожно интересуюсь:
– Данечка, почему ты так решил?
– Ну обычно мамам папы дарят цветы – нам Вера Ивановна в садике рассказывала. Или на работе дарят. Но ты же не была сегодня на работе, значит, там тебе их подарить не могли.
Железная логика, с которой трудно спорить. Данька наблюдательный, у него отличная память и с мозгами все в порядке. За эти качества стоит сказать спасибо Дмитрию – гены, как говорится, не пропьёшь. Хорошо, если бы от родителей детям доставались только положительные качества, а отрицательные отмирали бы где-то в процессе эволюции от поколения к поколению.
Как обычно, говорю правду, но не всю:
– Это подарил тот человек, который на мою ногу машиной наехал, в качестве извинения.
Врать не люблю и не умею, но не договаривать я мастер.
Данька слегка унывает, но, через пару минут снова воспрянув духом, несется в комнату смотреть следующую серию Фиксиков.
12.
Дима
Настоящее время
Очевидно, что затея успехом не увенчалась – Катерина на контакт не идет, а значит, и расспрашивать ее о чем-либо не имеет смысла. Однако я не заметил присутствия ребенка в квартире, впрочем, дальше прихожей меня не пустили. В прихожей, насколько я успел заметить, не было ни детской обуви, ни верхней одежды. Справедливости ради, взрослой одежды тоже не было, значит, всё висит в шкафах. Опять неопределенность.
Катя хотела меня выпроводить как можно скорее, это трудно было не заметить. Почему? Боится, что нынешний любовник заревнует? Может быть, может быть. Я бы тоже приревновал, если бы к моей женщине какой-то мужик с цветами домой припёрся.
Мысль о возможном любовнике ядом растекается по моему сознанию. Это город так действует на меня – еще три дня назад я почти не вспоминал о Кате, а сегодня меня крайне беспокоит ее личная жизнь. Чем быстрее я отсюда уеду, тем лучше. Мне кажется, что если я задержусь, то вернусь в то душевное состояние, в котором уезжал отсюда шесть лет назад.
Но прежде чем уехать, я должен расставить все точки над i.
Воскресенье плавно подходит к концу, а я, покружив по центру города от нечего делать, отправляюсь в городской парк, заскочив по пути поужинать в одно очень приличное место со странным названием для ресторана – «Табачок», которое расположилось на одной из пешеходных улиц города с незапамятных времён и пережило несколько эпох – Хрущевскую оттепель, Горбачевскую перестройку, бурные девяностые, и уверенно вступило в двадцать первый век. Хозяева у заведения менялись несколько раз, однако каждый из них счел своим долгом сохранить самобытную атмосферу, меню и название заведения. И судя по всему, они не прогадали, так как ресторанчик всегда полон посетителей.
В городском парке сегодня немало народу, несмотря на прохладную погоду. Так кстати выпал снег, вокруг белым-бело, народ и выбрался полюбоваться в кои-то веки на настоящую зиму. Почему-то вдруг пришло в голову, что если бы у меня был сын или дочка, обязательно сегодня пришел бы с ними в парк и смотрел, как они катаются с горки на санках. Нет, не смотрел бы. Я бы участвовал – я и сам не дурак с горки покататься.
Сейчас в магазинах такое разнообразие санок, тюбингов и ледянок всех форм, размеров и цветов, что большинство взрослых не в состоянии удержаться от соблазна. Еще бы, в нашем детстве ты был королём двора, если у тебя была дощечка, которую мама или бабушка обили клеенкой и пришили клеёнчатые ручки. И тогда тебе волей неволей приходилось делиться с друзьями-товарищами, чтобы каждый мог прокатиться на такой дощечке, иначе ты мог прослыть жадиной, и тебе был бы объявлен бойкот со стороны дворовой ребятни.
Гуляя по центральной дорожке парка, мимо скамеек, на которых сидят влюбленные парочки и молодые мамаши с детьми, размышляю, как мне разузнать побольше о том, что же все-таки произошло здесь после моего отъезда шесть лет назад. Дело давнее, со многими прежними знакомыми я контакты растерял. Растерял намеренно – не хотел, чтобы хоть что-то напоминало мне об этом городе, даже телефонный номер сменил. Пожалуй, Ромка с Олесей, Катя и Светка – вот круг тех лиц, с которыми я могу сейчас установить какие-то контакты. Точно! Светка! Как же я о ней-то не подумал? Ближе Светы у Кати подруг не было никогда, насколько мне известно. Да и вообще их не было, только Светка одна и была. Видать, и сейчас ситуация не изменилась, раз бросилась к подружке на выручку по первому зову. Вот её-то я и расспрошу обо всём. Только бы она не переехала никуда за это время, старый адрес я хорошо помню – много раз отвозил Катерину к подруге в то время, пока мы были вместе.
Выхожу из парка, усаживаюсь в автомобиль и направляюсь в тот район, где раньше жила Катя, и, как я надеюсь, до сих пор живет Светка.
Но все надежды идут прахом.
На дверях подъезда нет даже домофона, судя по запаху, подъезд используется бомжами в качестве бесплатного общественного туалета. Лифт, к счастью работает. Поднимаюсь на шестой этаж, звоню в звонок – никакого звука. Похоже, сломан. Стучу в обитую дешевым старым дерматином дверь, еще раз, и ещё. Наконец, через долгое время мне открывает дверь растрепанная пожилая женщина с засаленными черными волосами, судя по амбре, пребывающая в многодневном подпитии. Это точно не Светка, ибо, когда я видел ее у Катькиного подъезда, она выглядела гораздо лучше. Впрочем, отечественный алкоголь способен на невиданные чудеса. Может, это ее мать? Со Светкиной матерью я не знаком, поэтому не имею ни малейшего представления о том, как она должна выглядеть. Женщина разглядывает меня мутным расфокусированным взглядом, прислонившись к дверному косяку, а затем спрашивает:
– Ты к кому?
– Я к Свете, она дома?
– Дома.
– Позовите её, пожалуйста.
– Зачем?
– Мне нужно с ней поговорить.
– Ну говори. – Женщина, пошатываясь, пытается смотреть мне в лицо, но это ей не всегда удается.
– Это личный разговор, мне Света нужна.
– Ну я Света, чего надоть?
– Мне другая нужна, точно не вы. А вы давно здесь живете?
– Да вот с прошлой зимы. Или нет. С позапрошлой, кажется. Не помню. Но живу здесь, да. Еще здесь Витька живет, но он, козёл, сейчас у Райки харчует. Кобелина проклятая.
– Ясно. А прежние хозяева адреса не оставили?
– Не-а, зачем нам их адрес? Я их видела один раз, когда этот подписывала, как его…? Договор, вот! Деньги ихние, фатера нашенская. Зачем нам их адрес?
Понимаю, что здесь ничего больше не добьюсь. Света, которая не та, вряд ли вспомнит даже свой старый адрес, что уж говорить о чужом новом.
Медленно спускаюсь по лестнице, вижу, как навстречу поднимается щуплый мужичок в домашних трениках с пустым ведром. Улыбаюсь про себя – надо же, где-то до сих пор люди не пользуются мусорными пакетами и носят мусорные ведра на помойку. Тут мне в голову приходит идея расспросить мужичка – он выглядит, как старожил-абориген.
– Простите, пожалуйста. Я ищу Светлану из 25-й квартиры, она раньше здесь с матерью жила. Мы с ней учились вместе, я в городе проездом, решил проведать, а она, похоже, переехала. Не знаете случаем, куда?
– Светка-то? Да, недавно переехали они. Уже… – мужичок задумался, смешно потирая подбородок. А затем воскликнул:
– Мать честная! Да это ж как время-то летит! Уже три года прошло, как переехали! Вот ведь что делается! А я всё – недавно, да недавно. А уже три года. Как один месяц!
– А не знаете, куда? Не оставляла она адрес?
– Нет, этого не знаю. Рад бы помочь, да не могу.
Попрощавшись с аборигеном, выхожу во двор. Снег продолжает падать огромными хлопьями, похоже, решил к утру засыпать город и подбросить работенки для дорожных служб.
Ну не все еще потеряно. В конце концов, есть социальные сети, попытаюсь найти Светку через них. Ну а если не получится, то буду действовать нахрапом – караулить у Катерининого подъезда, сдается мне, Светлана там частый гость.
Возвращаюсь в гостиницу, просматриваю соцсети, наконец в Фэйсбуке нахожу Светлану Игнатову. Довольный собой, оставляю сообщение и заявку в друзья.
Весь следующий день мотаюсь по городу – встречаюсь с франчайзи, с клиентами, партнерами и прочими нужными людьми. Наш софт и сервисы пользуются здесь таким же спросом, как в обеих столицах. Ничего удивительного – сегодня каждое предприятие стремится автоматизировать все процессы по максимуму, сокращая издержки на ручной труд и содержание рабочих мест. Использование наших сервисов позволяет сократить штат предприятия в разы.
К концу дня все улажено, а что должно было быть подписано, то подписано. Отметив удачное начало сотрудничества с новыми партнерами в ресторане, ближе к полуночи возвращаюсь в гостиницу. У меня остался еще один день, завтра мне необходимо встретиться со Светланой и разъяснить некоторые моменты. Захожу в соцсеть, вижу что Светка никак не отреагировала ни на мою заявку, ни на сообщение. Если до утра не ответит, придется подкарауливать ее у Катиного подъезда.
Сквозь сон слышу, как звонит мой телефон. Час ночи, кто в здравом уме будет названивать в такое время? Ага, ясно, ну кто же еще? Мой драгоценный партнер по бизнесу, совладелец «Ориона» – компании, которая принадлежит нам обоим. Ему что день, что ночь, все едино. Со вздохом отвечаю на звонок:
– Алло! Я очень невнимательно слушаю вас, уважаемый Петр Евгеньевич!
Петька хрюкает от смеха в трубке:
– А чего так? Запил, что ли там?
– С вами не только запьешь, ты чего звонишь-то?
– Слушай, тут у нас форс-мажор. Тебе завтра надо к обеду тут быть. Наши китайские друзья желают заключать контракт всенепременнейше в присутствии обоих учредителей. Я уж и так и сяк пытался умаслить их – мол, у нас обоих равноценная подпись, равные доли и так далее. Но они ни в какую, улыбаются и продолжают гнуть свою линию. Ну ты сам знаешь – китайцы они и в Африке китайцы.
– Знаю. Только вот не знаю, успею ли. Сейчас буду авиабилеты бронировать, надеюсь, будут места на утреннем рейсе.
– Отлично. Мы бы их еще пару дней продержали здесь, но у них срочные дела в Гонконге, требующие личного присутствия, поэтому господин Ли всячески извинялся, но просил во что бы то ни стало завтра контракт подписать обеими сторонами. Если завтра не подпишем, еще неизвестно, на сколько всё отложится.
– А с контрактом все нормально? Что юристы говорят?
– Все отлично, он вылизан до последней запятой. Юристы уже завизировали с обеих сторон, дело осталось за генеральными.
– Ясно. Завтра буду. Отбой.
Отключаюсь, чертыхаясь про себя. Придется завтра рано утром вылететь в Москву. Там пока до дома доберусь, пока в порядок себя приведу, потом до офиса по пробкам. В этом городе я уже ничего завтра не успеваю сделать. Придется либо возвращаться потом, либо дистанционно как-то решать вопрос. Впрочем, есть еще вариант – дать распоряжение службе безопасности «Ориона», хоть и не хотелось бы никого в личные дела посвящать. Ладно, сначала с китайцами разберусь, а там решу.
От раздумий снова отвлекает телефонный звонок. Поднимаю трубку:
– Привет. Ты что не спишь в такую рань?
– Дима, ну какая рань? Сколько у тебя там времени?
– У меня час. Два часа разницы у нас с тобой во времени.
– Понятно. Пётр не звонил тебе? Он тебя разыскивал.
– Да вот только что перед тобой звонил. Завтра возвращаюсь в Москву.
– Отлично. У меня к тебе серьезный разговор есть.
Внутренне напрягаюсь – я ужасно не люблю таких прелюдий к беседе. Вот чего, спрашивается, туману и жути нагонять?
Осторожно интересуюсь:
– Если разговор настолько серьезный, то может лучше сейчас и расскажешь, что случилось?
– Нет, ты прилетишь и все узнаешь.
Женщины – удивительные существа, на мой взгляд, зачастую склонные к излишнему драматизму.
Вот и моя жена Юля не исключение.