Лживая правда

Victor Methos

AN UNRELIABLE TRUTH

Text copyright © 2021 by Victor Methos. All rights reserved.

This edition is made possible under a license arrangement originating with Amazon Publishing, www.apub.com, in collaboration with Synopsis Literary Agency

© Саксин С.М., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство Эксмо», 2023

* * *

Посвящается всем прокурорам и адвокатам по уголовным делам, сражающимся до конца

Глава 1

Холли Фоллоуз кричала до тех пор, пока не охрипла.

Боль была такой невыносимой, что казалось, она не могла зародиться в самом теле. Скорее, что-то постороннее овладело ею и теперь пыталось разорвать ее на части изнутри. Затылок Холли неподвижно лежал на подголовнике; врачи, санитары и медсестры быстро катили ее по больничным коридорам. Она видела лишь сменяющие друг друга лампы дневного света над головой; ее хриплые крики отражались от стен.

– Я умираю?! – кричала Холли. – Я умру?!

Никто не собирался ей отвечать. Это еще больше усиливало ужас, сдавивший ей горло так, что она не могла дышать.

– Мой папа не знает, где я! Я должна позвонить папе! Пожалуйста, дайте мне позвонить папе! Пожалуйста!

Никто не говорил с ней; никто не смотрел на нее и даже не подавал вида, что замечает ее присутствие. Все кричали про травмы, переломы и внутреннее кровотечение. Кто-то орал, требуя сделать рентген и томографию, кто-то зажимал марлей рану у Холли на ноге; марля пропиталась насквозь кровью и стала красной. Казалось, стены и потолок коридоров смыкаются, чтобы раздавить ее, и она воскликнула:

– Ответьте мне хоть кто-нибудь! Пожалуйста!

Медики завернули за угол. К толпе присоединились еще два человека, прежде чем каталку втолкнули в двустворчатые двери в просторное помещение. Разбитый нос Холли не ощущал запахов, а когда одна из медсестер легонько постучала по ногтю на указательном пальце, от него отделился окровавленный обломок.

Когда Холли катили мимо полированных стальных шкафов, она успела мельком разглядеть себя и пришла к выводу, что вид у нее просто кошмарный. Обнаженная плоть, спекшаяся кровь, а еще пятна темной черной крови из ран, которых ей не было видно.

К Холли вернулись образы и звуки, с которыми она пыталась бороться. Густой лес, смех, крики и кровь. Что-то в черном с головы до ног, больше похожее на часть леса, чем на человека. А затем, когда черная фигура была уже совсем рядом, у Холли остался только один выбор: или умереть, или прыгнуть с обрыва в ущелье и получить надежду на спасение.

Холли приняла решение за какую-то долю секунды. Она не знала, осталась ли в живых ее сестра, но отец не сможет обойтись без них. Без Холли или Эйприл он окажется в каком-нибудь пропахшем плесенью подвале приюта, где ему предстоит умереть в полном одиночестве. Холли не могла этого допустить. Отец сделал все возможное, чтобы вырастить дочерей один, и те были готовы ухаживать за ним в старости. Холли должна была остаться в живых – ради отца.

Она думала о своем отце, когда кто-то сказал:

– Дышите глубже.

Что-то легло Холли на лицо, и она стала сопротивляться. Попыталась сорвать с себя это что-то, однако ее держали за руки. Продолжая кричать и вырываться, Холли почувствовала, как некое спокойствие расслабляет ее мышцы. Это ощущение разлилось до кончиков пальцев на ногах, и она заснула.

Глава 2

Дилан Астер сидел за столом рядом со своим подзащитным, размышляя о том, что ожидание возвращения присяжных с вердиктом сравнимо с ожиданием возвращения врача с результатами анализов. Казалось, воздух вокруг них вибрировал. Возможно, от нервозности. Или от скуки. Дилан уже не мог определить.

Его подзащитный Джеральд Дин Уивер выстукивал пальцами на столе какой-то ритм. Прокурор, круглолицый мужчина по имени Иэн, смахнул волосок со своего бежевого костюма. Оглянувшись назад, Дилан увидел на скамьях для зрителей свою напарницу Лили Риччи. Та подмигнула ему, и он, улыбнувшись, снова повернулся вперед. Выглянув в окно, увидел ржаво-красную луну: лунное затмение началось недавно. Здание суда находилось недалеко от Стрип^[1], и мерцающие неоновые огни вдалеке создавали впечатление, будто город охвачен огнем.

Присяжные обсуждали вердикт уже семь часов. Когда судья предложил им прерваться и продолжить на следующий день, старшина присяжных заявила, что еще немного – и они примут решение. И вот, судя по всему, это наконец-то случилось.

Судебный пристав, у которого предплечья были толще, чем у Дилана шея, перевесился через перила и беззвучно прошевелил губами вопрос: «Какой счет?»

«Сорок четыре», – так же беззвучно ответил ему Дилан.

Сорок четвертое судебное разбирательство, и если он его выиграет – сорок четвертый оправдательный приговор подряд. И прокуроры, и адвокаты любят хвастаться перечнями своих «непроигранных» дел, однако правда заключается в том, что прокуроры обыкновенно предлагают обвиняемым очень выгодные сделки со следствием, если знают, что могут проиграть в суде, а частные адвокаты всегда могут отказаться от клиентов. Дилан же, напротив, собрал почти все свои победы в качестве бесплатного общественного защитника округа Кларк, прежде чем вместе со своей напарницей открыть свою контору. Общественные защитники не имеют возможности отказываться от клиентов и не браться за дела. Дилан вел в суде худшие из худших дел, какие невозможно выиграть, – и ни разу не терпел поражения.

– Мы ведь должны выиграть, правда? – шепотом спросил Джеральд, склоняясь к Дилану. – Тот коп ведь врал от начала до конца. Думаю, нужно будет подать на него иск.

– Джерри, позвольте раскрыть вам первое правило уголовного права: лгут все, – также склонившись к нему, ответил Дилан. – Обвиняемые лгут, потому что вынуждены, полицейские лгут, потому что считают, что должны, ну а свидетели и сами не могут объяснить, почему лгут. Никому не будет никакого дела, что тот полицейский солгал в деле с наркотиками, а если это и заинтересует кого-нибудь, как вы полагаете, сколько вам присудят присяжные в качестве компенсации за моральный ущерб?

Дверь, ведущая в комнату для совещаний, открылась, и судебный пристав рявкнул:

– Встать, суд идет!

В зал вошли двенадцать человек, мужчин и женщин. Присяжные упорно не смотрели ни на прокурора, ни на обвиняемого, однако куда они там смотрели, не имело никакого значения. Дилан сразу же почувствовал энергию, которую буквально излучали присяжные. Они собирались оправдать Джерри, и адвокат предположил, что вся загвоздка была в пожилой женщине, шедшей последней. В ходе отбора присяжных она угрюмо смотрела на Джерри, и недовольная гримаса у нее на лице красноречиво свидетельствовала о том, что ей хотелось оказаться – Боже милосердный! – в любом другом месте, кроме как в зале суда, и кто-то должен был за это заплатить. Однако, убедившись в том, что позиция остальных присяжных непоколебима, женщина, скорее всего, поняла, что продолжение борьбы потребует слишком много сил, и избрала путь наименьшего сопротивления – признать обвиняемого невиновным.

– Насколько я понимаю, присяжные пришли к единодушному решению в данном вопросе? – спросил судья.

Старшина присяжных, стройная женщина в белой блузке и черной юбке, поднялась с места.

– Пришли, ваша честь.

– И что вы скажете?

Взяв протокол вердикта, старшина присяжных зачитала:

– Мы, присяжные, в деле «Штат Невада против Джеральда Дина Уивера» по первому пункту обвинения – распространение запрещенных препаратов – признали ответчика, Джеральда Дина Уивера, невиновным.

Выпустив задержанный вдох, Джерри оперся руками о стол, словно опасаясь не устоять на ногах. Судья попросил всех остаться стоять до тех пор, пока присяжные не покинут зал, после чего поблагодарил Дилана и Иэна за напряженную работу и объявил Джерри, что тот свободен.

Джерри обнял Дилана, потом пожал ему руку, после чего снова стиснул в объятиях.

– Я все-таки хочу подать в суд на того копа, – сказал он.

– Джерри, не надо. Вам светило десять лет в тюрьме Лоу-Дезерт-Плейнс, а вы вышли сухим из воды. Лучше купите пива и отпразднуйте.

Помахав Лили, Джерри покинул зал. Собрав свои бумаги в чемоданчик, Иэн подошел к столу защиты.

– Он виновен как грешник в аду, и вы это прекрасно знаете, ведь так?

– Как насчет того, что я в качестве компенсации за это угощу вас пивом?

– Я собираюсь лечь спать, Дилан. Да и вам тоже неплохо бы немного выспаться. И, черт побери, купите себе новый костюм. У этого такой вид, будто вы именно в нем и спите.

Усмехнувшись, Дилан принялся собирать бумаги и юридические справочники. Он сознательно так одевался, прекрасно понимая, какое впечатление ему нужно произвести на присяжных. Чем лучше выглядит адвокат, тем хуже идут у него дела. Ну а кто не любит неудачников?

– Сорок четыре, – сказала Лили, направляясь к выходу. – По-моему, для нашего штата это рекорд.

– Это была сущая ерунда. – Дилан пожал плечами. – Просто у обвинения были очень шаткие позиции.

– Позиции у обвинения были сильные. Просто ты очень серьезно поработал. А Иэн работать не любит.

Обыкновенно после окончания судебного процесса Дилан испытывал прилив адреналина, однако сейчас такого чувства у него не было. Он чувствовал только усталость и гнетущее сознание того, что завтра он проснется и начнет готовиться к следующему делу, нисколько не отдохнув.

– Идем в «Гаррис»? – предложил Дилан. После вынесения приговора он любил ходить в бар «Гаррис», где собирались по большей части адвокаты, судьи и полицейские – в каком-то смысле труженики одной отрасли.

– Нет. Меня ждет Джейк. Я обещала поужинать с ним.

Дилан взглянул на часы.

– Да, пожалуй, я тоже лучше прямиком домой.

Когда они подошли к лифту, там уже ждал полицейский, осуществивший задержание Джерри. Высокий и худой, с густыми усами, он в ходе процесса не раз бросал на Дилана яростные взгляды. Все молча зашли в лифт. Лили нажала кнопку первого этажа, и кабина пришла в движение.

– Даже не знаю, как вы можете этим заниматься, – наконец сказал полицейский. – Не представляю себе, как вы можете жить со своей совестью, вытаскивая таких подонков.

Лифт звякнул, и двери открылись.

– Позвольте дать вам один совет, – повернулся к полицейскому Дилан. – Не задерживайтесь в полиции слишком долго. Это омрачит ваш взгляд на людей, и до конца жизни вы останетесь циником.

Он вышел из лифта.

– То же самое относится и к вам, адвокат, – бросил ему вдогонку полицейский. – Если защищать таких мерзавцев слишком долго, станешь таким же, как и они.

Должно быть, Лили почувствовала, что эти слова задели Дилана, потому что она подхватила его под локоть.

– Это просто маленький человечек, Дилан, недовольный тем, что кто-то бросил вызов его власти. Не обращай на него внимания. Мы делаем важное дело.

Они вышли на улицу, и Дилан вдохнул полной грудью вечерний воздух. Воздух был горячий, как из духовки, и в нем чувствовался смрад выхлопных газов, но все же это было лучше затхлой атмосферы зала заседаний.

– Точно не хочешь пива? – спросил Дилан.

– Джейк получил повышение в своей фирме, и мы решили провести романтический вечер вдвоем. В последние несколько месяцев у нас были сплошные судебные заседания, и мы с Джейком нормально не встречались.

Сказав, что они увидятся завтра на работе, Лили направилась к своему пикапу, стоявшему на противоположной стороне улицы. Дилан проводил взглядом, как она села в машину и отъехала. Дав газу, Лили промчалась мимо здания суда, пытаясь успеть на зеленый сигнал светофора на перекрестке. Дилан помахал ей вслед.

Вздохнув, он оглянулся по сторонам. Повсюду стояли люди, фотографируя красно-бурую луну, окрасившую небо в такой красный цвет, какого Дилан еще не видел.

Какое-то время он смотрел на луну, затем направился к своей машине.

Глава 3

Келли Уайтвулф проснулась от вибрации лежащего на кровати телефона. Она задремала, смотря по телевизору документальный детектив. Телевизор по-прежнему работал с приглушенным звуком. Схватив телефон, Келли бросила заспанный взгляд на экран и увидела, что звонивший определился как «Хэнк Филипс». Выключив телевизор, Келли ответила на вызов:

– Ты знаешь, который час?

– Я подумал, еще не очень поздно, – сказал Хэнк.

Шумно втянув воздух, Келли уселась в кровати. Комната купалась в мягком красном свете, и Келли не сразу сообразила, что сегодня обещали «кровавую луну»^[2]. Она потрогала пустую половину кровати; постельное белье было прохладным.

После рождения близнецов ее брак рассыпался. Келли и ее бывший муж действовали слишком поспешно; они оказались не готовы к тому, какой стресс привнесут в их отношения дети. Поэтому с тех самых пор, как ее дочерям исполнилось полгода, Келли была матерью-одиночкой.

У нее мелькнула мысль, каково было бы просыпаться в одной кровати с тем, кто останется рядом на протяжении всего дня и поможет, когда у нее больше не будет сил.

– Келли, ты меня слушаешь?

– Да, да, погоди минутку. – Повернувшись к кофеварке, стоящей на комоде, Келли включила ее. – Что случилось? – спросила она, когда послышались знакомые булькающие звуки и воздух наполнился ароматом свежего кофе.

– Тебе неплохо бы приехать в участок. У нас тут… В общем, это самая настоящая бойня, Келли.

– Что ты имеешь в виду?

– Именно то, что я сказал. Четверо молодых людей в Каньоне Койота. Одна девочка осталась в живых, но она в реанимации в клинике Рузвельта. Здорово переломалась. Остальные трое… я хочу сказать, ничего подобного я еще не видел. Ну, почти.

Хэнк прослужил в полиции больше двадцати четырех лет, из которых шестнадцать – в отделе по расследованию убийств и грабежей управления шерифа округа Джексон. Его слова о том, что ничего подобного он еще не видел, стали для Келли холодным душем.

– У нас тут задержанный подозреваемый.

– Так быстро?

– Патруль остановил его на автостраде Ай-пятнадцать за превышение скорости. Когда ребята заставили его выйти из машины, по их словам, он был насквозь мокрым от крови. Я только что из камеры, куда его поместили. Патрульные сказали правду. Он в крови с головы до ног.

– Уже выезжаю.

Сходив в туалет, Келли заскочила в душ, затем надела черный брючный костюм. Залпом проглотив двойную порцию крепкого черного кофе, она выдвинула ящик, в котором лежал золотой значок с надписью: «Прокуратура округа Джексон».

Иногда Келли брала с собой оружие, однако сегодня решила оставить пистолет дома. Первая женщина-прокурор округа, в свое время она получала много угроз. Кое-кому из ветеранов не понравилось то, что их отодвинула в сторону женщина, тем более индианка.

Хотя округ был маленьким и находился в пустынных землях на северо-западе Невады, в последнее время количество жителей в нем росло экспоненциально. Келли уже не раз обращалась с просьбой в совет округа выделить ей еще пять заместителей, однако совет медлил, ссылаясь на нехватку средств. Никто из чиновников не хотел в открытую отказать на просьбу правоохранительных органов об увеличении численности сотрудников, однако у всех у них были свои любимые проекты, также требовавшие финансирования. В целом совет состоял именно из тех людей, которых Келли терпеть не могла: они были готовы сказать все что угодно, лишь бы вышло как выгодно им.

Прокравшись на цыпочках мимо комнаты тети Нойи, Келли заглянула в спальню детей. Бетани и Белла крепко спали на двухъярусной кровати. Белла обнимала розового плюшевого кролика, а Бетани, спустив руку с верхней кровати, лежала, уткнувшись лицом в подушку. Поцеловав дочерей, Келли оставила на холодильнике записку для Нойи, сообщив, что ей пришлось срочно уехать на работу, и она вернется, как только сможет.

Согласно обычаям племени, старики, которые уже не могли обслуживать себя, перебирались к своим молодым родственникам, чтобы те брали на себя заботу о них. Однако Келли вынуждена была признать, что Нойя помогала ей в гораздо большей степени, чем она ей.

Когда холодной ноябрьской ночью убили мать Келли, ей было всего двенадцать лет, и именно тетя Нойя взяла ее к себе и объяснила, что жизнь движется по кругу и на самом деле мать покинула их не навсегда. Слова тетки, сказанные в ту ночь и в бесчисленные другие ночи, стали тем единственным, что не позволило психологической травме укорениться так крепко, что Келли, пожалуй, и не смогла бы ее вырвать.

Управление шерифа находилось недалеко от ее дома. Прямоугольное кирпичное здание, в каких в шестидесятых располагались офисные помещения, уже давно стало для Келли родным и близким. Она начала свою работу здесь двадцать лет назад в качестве помощника шерифа. Сейчас Келли тепло вспоминала патрульную машину, но тогда, работая в ночные смены, а днем учась на юридическом факультете, она могла думать лишь о том, как бы поскорее стать прокурором.

Войдя внутрь, Келли никого не застала за столиком дежурного и направилась вглубь по коридору в комнату для допросов. Из комнаты для отдыха выглянула помощник шерифа, молодая девушка по имени Синди. Увидев Келли, она улыбнулась и протянула ей пластиковый стаканчик с кофе.

– Только что приготовила.

Взяв стаканчик на ходу, Келли сказала:

– Ты лучшая из лучших!

Дойдя до конца коридора, она заглянула сквозь стекло с односторонним обзором в комнату для допросов, не обращая внимания на Хэнка и его напарника Сила, вполголоса разговаривающих шагах в десяти.

Мужчина за стеклом в этот момент как раз садился. Он был худой, с темно-русыми волосами и осунувшимся лицом, болезненно-бледным. Келли сразу же мысленно отметила, что его большие карие глаза наполнены горем. Опустившись на стул, мужчина принялся медленно раскачиваться взад и вперед. Келли отметила все это в одно мгновение, однако в первую очередь ее поразила кровь.

Хэнк нисколько не приукрасил: казалось, этот человек искупался в крови. Засыхая, кровь становится красновато-бурой, но если попытаться отстирать ее, скажем, с помощью сильного отбеливающего средства или мыла, она, высохнув, приобретет тусклый серый цвет, поскольку гемоглобин разрушится. Эта кровь была ярко-красная, из чего следовало, что ее было много и задержанный не пытался ее отмыть.

Одежда неизвестного состояла из простой белой футболки и джинсов, однако белого практически не было видно из-за крови. Кровью были покрыты руки мужчины и его волосы. Лицо тоже было перепачкано кровью, словно он взял в пригоршню кровавую грязь и размазал ее по коже.

– Матерь божья… – пробормотала Келли.

Подойдя к ней, Хэнк заглянул в стекло.

– Да… но он сказал, что не виновен.

– То есть?

Хэнк засунул руки в карманы.

– Он говорит, это демон сказал ему так сделать.

– Демон?

– Так он говорит. – Хэнк кивнул. – Но вот то, что ты должна посмотреть. Это снимки с места преступления. Ты должна вспомнить.

Он протянул Келли папку. Внутри лежали глянцевые фотографии из дела, о котором она думала каждый день с тех пор, как шесть лет назад закрыла папку и отправила его в подвал, в архив нераскрытых преступлений.

– Это почти в точности напоминает…

– Вот именно, – перебила Хэнка Келли. Она быстро оглянулась на Сила. – Он знает?

– Нет. Только ты и я.

Закрыв папку, Келли постучала ею Хэнка по груди, оставив прижатой к сердцу.

– Никто не должен об этом знать – пока.

– Понимаю.

– Хэнк, я говорю совершенно серьезно. Это должно остаться между нами. Дров наломали мы вдвоем, и мне нужно время, чтобы убедиться в том, что это он.

Кивнув, Хэнк снова посмотрел на человека, сидящего в комнате для допросов.

– Ты правда думаешь, что этот тип может…

– Да, – сказала Келли, доставая из сумочки кретек^[3].

Хэнк щелкнул зажигалкой, давая ей прикурить. Выпустив облако дыма, Келли добавила:

– Каждый человек способен на все, Хэнк. Просто его необходимо поместить в нужные обстоятельства.

Глава 4

К тому времени как Дилан по дороге домой заехал в магазин за продуктами, «кровавая луна» побледнела до медно-оранжевой.

Домом было одноэтажное здание в маленьком городке Джейнсвилл на самой окраине округа Кларк. Отец Дилана построил его своими собственными руками.

Его отец был крупный мужчина, высокий и мускулистый, и в памяти Дилана он остался великаном. Не только в смысле своих габаритов, но также и вследствие отчужденности, недоступности. У него перед глазами возник образ отца, каким он видел его в последний раз: лежащим на больничной койке с отходящими от него трубками. Врач объяснял Дилану и его матери, что пули так сильно повредили легкие и почки, что спасти ему жизнь не удалось.

Дилан отнес продукты в дом. Телевизор был врублен на полную громкость. Двенадцатилетняя сестра Дилана Марки сидела на диване и смотрела мультфильмы. Лицо у нее было перепачкано пятнами от джема и всего остального, что она ела недавно.

– Привет, Дилан!

Когда Дилан приходил домой, сестра встречала его улыбкой до ушей и радостным блеском в глазах. Поставив продукты на стол, Дилан взял Марки за круглое личико и поцеловал в лоб.

– Где мама?

– Смотрит свое шоу.

Пройдя в спальню, Дилан застал мать в махровом халате на кровати. Глаза у нее остекленели от нейролептиков, единственным эффектом которых, похоже, было то, что она спала по шестнадцать часов в сутки.

Мать никак не реагировала на появление Дилана до тех пор, пока он не сказал:

– Мама, я принес ужин.

– Что там у тебя?

– Курица.

– Сейчас приду.

Мать потянулась за ходунками, и Дилан пододвинул их, после чего помог ей встать с кровати и пройти на кухню.

– Марки! – окликнул он, накрыв на стол. – Иди есть!

Марки встала с дивана и направилась к столу, не отрывая глаз от телевизора.

– Ой! – вскрикнула она, налетев на угол стола.

Дилан фыркнул.

– Дилан, не смейся над ней. Она этого не любит.

– Марки знает, что я ни за что на свете не стану смеяться над ней.

Когда они разобрали по тарелкам курицу и картошку, мать сложила руки на груди и прочитала молитву, закончив ее, как всегда, словами:

– И да будет благословен наш папа, который знает, что мы его любим и скоро увидимся с ним.

Когда Дилан был маленьким, это «скоро увидимся с ним» очень его беспокоило. Мать что-то знала о том, когда смерть придет за ними, или же психическое расстройство не позволяло ей принять то, что ее мужа больше нет?

После ужина Марки снова растянулась на диване, со смехом наблюдая за тем, как на экране мультяшная акула гоняется за собакой. Мать Дилана приняла таблетки, которые замедляли приступы шизофрении, но нагоняли на нее сонливость, и вскоре из спальни уже доносился ее храп. Заглянув к ней, Дилан вернулся к сестре.

– Марки, пора ложиться спать.

– Нет, Дилан, нет! Я хочу досмотреть до конца! Сейчас будет самое интересное.

Вздохнув, Дилан сел рядом с сестрой. Девочка училась в специальной школе, занятия в которой по необъяснимым причинам начинались в семь утра, а не в девять, как в обычных школах.

На потолке в углу Дилан увидел трещину, которую собирался заделать уже девять недель. Теперь, после выигранного сорок четвертого судебного процесса подряд, он окончательно убедился, что в штате не осталось адвокатов, способных повторить его рекорд. Партнеры крупных юридических фирм, не знающие, как связать пару слов, обращаясь к присяжным – а всю настоящую работу за них выполняют помощники, – получают гонорары, которые измеряются шести- и семизначными цифрами. А у него не хватает денег, чтобы нанять мастера заделать трещину в потолке… Эта вопиющая несправедливость наполняла его горечью, и он старался думать о ней пореже.

Обняв сестру за плечо, Дилан стал смотреть вместе с ней мультфильм – но усталость позволила ему продержать глаза открытыми лишь пару минут, после чего он провалился в сон.