Чтобы сын родился – нужно допустить какой-то недостаток в отце. Отец – это так полно. Отец – это все. Отец – это Солнце и душа и правда солнца. Везде лучи Его до концов Вселенной. Отец, и – кончено.

Что же значит, что Сын родился? Только если Отец в чем-то недотворил? Или, может быть, он не научил или недоучил? Но и «нравственный закон» он уже принес (на Синае). Вовсе не одно сотворение «глыб», «солнца и луны», и «света» и «ночи». Что же? Как же?

Нельзя понять иначе, как заподозрив отца в недостатке т полноте. «Отец – это еще не всё и не конец».

Ну, – тогда понадобился и Сын.

Солнце

Живет ли Солнце?

Вот самое загадочное, – и даже единственно загадочное, – о нем.

Все решительно ученые, до единого все, от Лапласа до гимназиста, убеждены, что оно «конечно – не живет»; что оно есть «предмет»…

Но почему не гаснет? – «Погаснет». Но ведь времени было довольно, чтобы погаснуть. Довольно ли?? О, кажется…

«От него жизнь на земле». От него ли? По-видимому. Живое от механического? Странно. «Да. Но так учат атомы». «Они все стучат».

Ну а если оно «живет»? Тогда 1-я мысль кидается к Христу. «Значит, Ты – не Бог». Странно

«Солнце живет». Допустим эту гипотезу. Допустим не как фразу, а как действительность. Но как же оно живет? «В таком огне?» – В таком огне прекращается жизнь. И если бы так, то значило бы, что для «жизни» пределов температуры нет.

Странно.

Нет, по-видимому, – «не живет». «При такой горячности – все скипит, сварится».

Имеет ли оно душу – вот вопрос. «Что будет с душой при очень высокой t°?»

Неведомо.

Почему планеты движутся около Солнца? Почему не «стоят» около Солнца? «Тогда бы упали». Ну, и «упали» – ничего. «Мала куча».

Все же в «движениях планет» и в самом «Солнце» наука ничего не понимает, даже разнаука. И Лаплас понимает столько же, сколько гимназист.

* * *

Да, еще: что заключается внутри чего, Солнечная система заключается внутри Евангелия, или Евангелие заключается внутри Солнечной системы?

№ 5

Вследствие повышения с февраля 1918 г. платы за пересылку печатных бандеролей почтою, прошу лиц, имеющих лично у меня подписку, дослать один рубль за десять №№ «Апокалипсиса нашего времени», по адресу: В Сергиев Посад, Московской губ., Красюковка, Полевая ул., д. свящ. Беляева, В.В. Розанову.

Всех выпусков «Апокалипсиса» заготовлено не менее 50–60, и только по техническим и денежным препятствиям он растянется более чем на год.

За величиною статьи, следующий выпуск выйдет в двойном размере (т. е. сразу №№ 6 и 7, за 70 коп.).

Очень рекомендую всем читателям «Апокалипсиса», взволнованным революцией, прочесть брошюру: «Научный социализм или учение о прибыли как ренте», инженер-технолога Трофимова, прекрасно раскрывающую софизмы, заложенные в нашу революцию.

Немножко и радости

«Приидите володеть и княжити над нами. Земля бо наша велика и обильна, а наряда в ней нет».

Несторова летопись

«Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Небесный
Исходил благословляя».

Тютчев.

Удивительное сходство с евреями. Удивительное до буквальности. Историки просмотрели, а славянофилы не догадались, что это вовсе не «отречение от власти» народа, до такой степени уж будто бы смиренного, а – неумелость власти, недаровитость к ней или, что лучше и даже превосходно до единственности: что это прекрасный дар жить улицею, околодочком, и – не более, не грешнее.

«С нас довольно и сплетен, да кумовства».

Ей-ей, под немцами нам будет лучше. Немцы наведуту нас порядок, – «как в Риге». Устроят полицию, департаменты. Согласимся, что ведь это было у нас всегда скверно и глупо. Министерию заведут. Не будут брать взяток, – наконец-то… и о чем мы выли, начиная с Сумарокова, и добыли до самого Щедрина… «Бо наряда – нет». Ну их в чёрту, болванов. Да, еще: наконец-то, наконец немцы научат нас русскому патриотизму, как делали их превосходные Вигель и Даль. Но таких было только двое, и что же могли они?

Мы же овладеем их душою так преданно и горячо, как душою Вигеля, Даля, Ветенека (Востоков) и Гильфердинга. Ведь ни один русский душою в немца не переделался, потому что они воистину болваны и почти без души. Почему так и способны «управлять».

Покорение России Германиею будет на самом деле, и внутренне и духовно, – покорение Германии Россиею. Мы, наконец, из них, – из лучших их, – сделаем что-то похожее на человека, а не на шталмейстера. А то за «шталмейстерами» и «гофмейстерами» они лицо человеческое потеряли.

Мы научим их танцевать, музыканить и петь песни. Может быть, даже научим молиться. Они за это будут нам рыть руду, т. е. пойдут в каторгу, будут пахать землю, т. е. станут мужиками, работать на станках, т. е. сделаются рабочими. И будут заниматься аптеками, чем и до сих пор ни один русский не занимался. «Не призвание», – будут изготовлять нам «французские горчишники», тоже – как до сих пор.

Мы дадим им пророков, попытаемся дать им понятие о святости, – что едва ли мыслимо. Но хоть попытаемся. Выучим говорить, петь песни и сказывать сказки.

В тайне вещей мы будем их господами, а они нашими нянюшками. Любящими и послушными нам. Они будут нам служить. Матерьяльно служить. А мы будем их духовно воспитывать.

Ибо и нигилизм наш тогда пройдет. Нигилизм есть отчаяние человека о неспособности делать дело, к какому он вовсе не призван.

Мы, как и евреи, призваны к идеям и чувствам, молитве и музыке, но не к господству. Овладели же, к несчастию и к пагубе души и тела,¹/₆ частью суши. И, овладев, в сущности, испортили ¹/₆ часть суши. Планета не вытерпела и перевернула все. Планета, а не германцы.

Опасная категория

Обаятельный, обольстительный, лукавый.

Удивительно, что к категории «лукавства», – вот этого особенного и особой глубины греха, – не ведут вообще никакие порочные ступени, кроме как если ступить на первую:

– Обаятелен…

– Что такое? Как? Почему?

– Обаятелен, – потому что не подлежит укору, не представляет порока и пороков, и всех «обаяет», с первого же взгляда, как только кто увидит или услышит его.

– Обольстителен, потому что, в силу качества непорочности и красоты, – все идут за ним.

Но вот странно: как же из непорочности и красоты может вдруг выйти третье? Это совершенно не натурально. Но, однако, глаз людской, обыкновенный и, так сказать, нетенденциозный, вдруг заметил, что опасная категория именно и начинается с двух качеств:

– Обаятельности, обольстительности.

Поэтому бы, – «по предречениям», – надо быть особенно осторожным, если вдруг увидим человека особливо, исключительно невинного, чистого, непорочного.

– Обаятельного.

В этом отношении хорошо бы поставить зарок, ввиду именно предупреждений:

– Пусть будет хоть маленький порок. Почти – невинный, но – однако, недостаток. Величайший из древних, коего люди могли счесть «Богом», – и даже действительно начали было «искать его могилу как Бога», и не могли найти, – что человек этот был – говоря славянским словом – «гугнив». Т. е. он был косноязычен, заикался. «Спас народ Божий от рабства» и «дал все (все!!) законы» и, с тем вместе, был ни более ни менее как заикою. Качество – прямо смешное. Но качество невинно. И вот, по этому соединению «невинного и смешного», – мы узнаем Божию книгу и узнаем Божие событие.

В самом деле: от события и от книги никакого «худого последствия не проистекло». Нужно заметить, что «лукавое» начинает узнаваться по последствиям.

Ибо прямо-то ведь как узнать: «обаятелен» и «обольщает».

Огонь Христов

Где обожжет огонь Христов…

Но – по-настоящему обожжет…

Там уже никогда ничего не вырастет.

Вот – и град Салима (Соломона).

И – судьба Иудеи.

И Павел, просивший распять его «не как нашего Господа: но головою книзу», дабы «голова его была там, где ноги его возлюбленного Учителя».

И – наши скопцы.

Об этом-то и догадались впервые иезуиты.

Сказавшие: «Не увлекайтесь очень». И начавшие торговать в Парагвае.

Тайны мира

Ты один прекрасен. Господи Иисусе! И похулил мир красотою Своею. А ведь мир-то – Божий.

Зачем же Ты сказал: «Я и Отец – одно»? Вы не только «одно», а ты – идешь на Него. И сделал что Сатурн с Ураном.

Ты оскопил Его. И только чтобы оскопить – и пришел. Вот! вот! вот! – наконец-то разгадка слов о скопчестве. И что в Евангелии уже не «любят», а живут как «Ангелы Божии»: как в плавнях приднепровских, «со свечечками и закопавшись». О, ужасы, ужасы…

И весь Ты ужасен. Ты – не простой, а именно – ужасен. И ты воскрес – о, я верю! «Егда вознесусь – всех привлеку к себе».

Но, – чем?

О, ты не друг человеков. Нет, не друг. «Договор», «завет» (о «ветхом»), и это кажется формально и сухо. Но как Ты их ужасно угнел, до последнего рабства. Поистине – «рабы Господни»… Даже и до смерти, до мученичества.

Не потрясает ли: «Ни единый мученик не был пощажен». А ведь мог бы?..

Мог ли?

О…

Конечно, кто воскресил Лазаря – мог. Значит – не захотел…?

О, о, о…

Ты все мог, Господи Иисусе. Ты, «потрясший небо и землю».

И не избавивший даже детей ни от муки небесной, ни от муки земной.

Рабы, рабы… Да, «договор» – он «свят». – «Ты – мне, как я тебе». Ты же дал все унижение и взял себе всю славу. И вот, неужели Ты не понимаешь, почему на Тебя восстал праведный Израиль. Он восстал – не понимая. «Что-то – не то». Что – «не то»? Да похулив создание Божие, Ты более всего похулил, – похулил особенно и страшно, – «отрока Иеговы». И он, не понимая, «что» и «за что», – восстал на Тебя.

Вот разгадка, вот разгадка, вот разгадка.

Ну, слушай: очень хороши «лилии полевые». Но ведь не хуже и «человек»? Что же Ты его все гвоздил «грехом»?

И испугал муками? «Там будет огнь неугасимый» и «скрежет зубовный». Очень мило.

Вообще, все очень мило в Твоем создании, поистине – особом создании, особом «от Отца». Люди более не посягают, не любят, не множатся. А все слушают Тебя, как эта бедная Мария.

О, бедная, бедная… Да уж не мученица ли она «потом», которую Ты тоже забыл в небесном величии.