Время страстей прошло
Время чудес,
время страстей,
время надежд
прошло.
Целится дождь,
словно праща,
за воротник
плаща.
Выбор путей,
вектор дорог
не повернуть
назад.
Лишь склонен ты,
сипл и убог,
с дрона стихи
писать.
Строй же в мотив
свой нарратив
и пригвозди
к судьбе.
Альтернатив
трудно найти,
не изменив
себе.
Старый бульвар, вспоминаешь ли ты?
Старый бульвар, вспоминаешь ли ты
первых шажочков моих топотушки,
с новых ботиночек стачивал стружки,
чтобы сидели они, как влиты.
Я умудрялась их всё ж разносить,
бегая юркой пытливой пичужкой,
сходство с юлой заменяло игрушки:
весь мир хотелось исколесить.
+ 35 на твоих тополях,
новый виток начинаем с нуля
вместе с немодным, но милым бульваром.
Ты – постсоветский чудак-гражданин,
скрывшийся за плиссировкой витрин,
вновь перекрёстны с тобою на пару.
Сон солдата
Лик в полуулыбке,
задремала милка,
укачала зыбка
чутким полусном.
На мостках на хлипких
прекратилась сшибка.
Не сидится Липке
в тереме резном.
Навострёны ушки.
Зайчики, пичужки
к девочке в веснушках
скачут и летят.
Семечки, ватрушки.
Лакомятся, лущат,
не боятся слушать.
Хорошо как, тять!
Дальние, как рядом,
выстрелы снаряда,
вздрогнула отрада:
на дворе война.
Очереди града,
вечность до Парада.
Ты дождись, так надо
выстоять – ты мать.
Рассветы нового дня
Рассказ
В небе, купающемся в фонтанах солнечного света, парила белая птица. С вдохновенно расправленными крыльями на фоне облаков она казалась еще ослепительней. Летая над горной рекой, наслаждалась шепотом воды. Искристые брызги доверяли ей свои тайны и рассказывали удивительные истории. Вдруг она сама оказывалась в лодке и, нарушив покой уключин, поднималась по реке навстречу течению, ветрам, порогам. Ныряла в моря и самозабвенно наблюдала за жизнью подводного мира. То взбиралась на горные останцы, преодолевая страх высоты, которого не бывает в полете. Достигнув вершины, вновь устремлялась в бескрайние просторы поднебесья. И там она, впитавшая все увиденное и прочувствованное, превращалась в восхитительную мелодию. И каждый, кто слышал это пение, становился сильней и счастливей…
Вдруг появилось веретено и, сплетя в одну нить картину происходящего, скрутило клубок. А через мгновение переплетенный шар вдруг преобразовался в сердце и начал равномерное биение в такт утренней трели будильника: «Если б не было тебя…»
Ноги, скользнувшие в тапочки, ощутили тонкое шерстяное прикосновение. Из спутанной на полу вязки лукаво щурились глаза котенка. «Нитка к будущему», – отреагировало сознание, вспомнив хитросплетения сна. Пролившаяся сквозь шторы заря окончательно развеяла пелену предутреннего видения.
Предстояло многое. Одевшись и улыбнувшись отражению в зеркале, поприветствовав Кого-то Незримого на иконах, поцеловав родителей, она вышла из дома и направилась к автобусной остановке.
Город встретил снегопадом, распутывающим последние обрывки клубящихся облаков. Вскоре уже ничего не мешало свободе струящегося света. То ли преобразился город, то ли от того, что она себя ощущала его частью, но казалось, что изменился весь мир. Шум автомобилей стал глуше, ранее утомлявшая суета воспринималась взвешенным и уверенным движением.
Покорение первых двух ступеней ознаменовалось нечаянной, но упоительной для них обоих встречей. И вновь его взгляд, все такой же завораживающе чувственный, воодушевляющее глубокий, пробуждал трепет. Она уже знала, что энергия от этого мимолетного рандеву будет подпитывать еще долго. Мысленно поблагодарив Вселенную за такую встречу, она перепорхнула через следующий ряд ступеней, не пройденных доселе преград.
В тот день ей удалось завершить дела, требующие личного присутствия. Подняться и согласовать различные вопросы и наметить новые рубежи. Перед входами в здания, ее непременно опережал какой-нибудь прохожий и заботливо открывал двери. Спокойные взгляды попутчиков подчас выражались в адресованных ей комплиментах. И все это делало ее выносливей. Она чувствовала себя равной и ощущала аромат жизни.
Облик города растворялся в сердце ностальгическими полутонами. Встречи наполняли душу восторгом созерцания и чем-то неуловимо значительным…
Воскресения, Есения, весенняя!
Скромности лиричественный взгляд.
Станут нам отточием спасения
Мысли, что к листу благоволят.
Перед отправлением автобуса ее привлек взгляд одной женщины. Она шла по усыпанной лепестками солнца аллее и чему-то самозабвенно улыбалась.
А в бескрайней синеве одухотворенно парила белая птица. И никто не догадывался, что ей трудно ходить по земле.
В безмерную космическую даль
В безмерную космическую даль
Летит комета, падает звезда.
Грызёт микроскопическая жаль,
И будет так, наверное, всегда.
Стихов и слов
Стихов и слов,
нервов тугая нить.
Не прекословь,
их не остановить.
Вобравшим боль,
вязкость тугих оков
упрямо пой
светлой своей тоской.
Впитавшим страсть,
нежную от другой,
придав ей власть,
тем подарив покой.
В бассейнах вен
тонет Игуасу.
Зато измен
тяжесть не пронесу.
Плывут, притягивая лето…
Плывут, притягивая лето,
флоэмы белых облаков
растерзанных и не допетых
веков.
Поющие иглы Байкала
Иркутская дудочка, майская ночь,
Звенящие иглы Байкала.
Невеста одна – непокорная дочь,
У озера-моря стояла.
Искала ответы – «зачем? почему?»
Ей доля неволи так строго,
Плетя гриву в косы коню своему,
И водам молилась, как Богу.
А утром ретивый не конь, а дракон,
Фату унося и вопросы,
В заре растворился. С тех пор небосклон
Струится в ледовые косы.
Ты меня позабудешь…
Ты меня позабудешь,
никогда не узнав,
на ближайшем распутье,
докурив допоздна,
пепел выбросишь в небо,
мириады раздув,
совершенно нелепо
осветив Петербург.
Шамань, SHAMAN!
Душа России и голос неба,
Заряд на силу дари и требуй:
Собраться духом единым вместе,
Не верить слухам, оскалив честность,
Непатриоту стать патриотом.
И ни на йоту не славить оду,
Что круче запад, что где-то лучше.
Россия встанет назло всем путчам!
Гений места
Величавый романтик по имени Питер
Раскаляет в сердцах по-особому нерв.
Одиноко? – Творите! Влюбились? – Любите!
Поднимайтесь на Лахту, спускайтесь на верфь.
Города Золотого кольца для экскурсий,
Для духовных настоев на русских корнях.
Чтобы глубже истории курс послевкусий
Невербально впитать и скакнуть на коня.
Идеал для идиллии – парк Краснодара,
Вы с детьми и с любимыми счастливы там.
Рукотворный Эдем, грандиозный подарок,
Вы увидите точно в Абстракте портал.
Вековой Коневец, где приют интроверта.
Три скита, три кита, три холста, чистота.
Если хочешь о тайне сакральной поведать,
Созерцатель, ищи меня именно там.
Ледокол
С локальным приказом поджечь мосты
дрейфуем, пока не уйдет.
Любовь, рассыпаясь на вечности —
не айсбергов крошится лед,
не буйство стихии, что сердится,
не время курить фимиам,
не SOS и сигналы ракетницы,
а тихий внутри океан.
Горстью пикселей запущу в зеркало – не раскрошатся
Горстью пикселей запущу в зеркало – не раскрошатся,
Кладь пронесу на «Восток», пусть станут звездами,
Будут потягивать Путь, прикуривать Солнцем, но
Только тогда с меня за это не спросится.
Альбинос
На мысе спокойствия жил альбатрос,
С женой и детьми жил.
Он был не слегка, а совсем альбинос,
Невидим во льдах был.
В пучине, отбеленной не белизной,
С любимой гнездо свил.
И так на границе с полуденным сном
Остался навек криофил.
А сны, что он видел, все были цветны,
Зеленые птицы, луга,
Раскрашенный разом в пситтакофульвин,
Он знал, что он есть попугай.
На мысе спокойствия жил альбинос
И цвет на кресте нёс.
Алый дождь
Снова в небо льёт дождь
Многотонный, как карабин.
И срываются в скорбь и дрожь
С алых лодок гроздья рябин.
И опять мир разделён
На хороших и на плохих,
Где-то между добром и злом
Камнем падает пух ольхи.
В изумрудном ожерелье ты прекрасна, дорогая…
В изумрудном ожерелье ты прекрасна, дорогая,
Шелковистая прохлада кожи трепетна в тиши.
По Садовому кольцу прогуляться предлагаю,
Только в осень перелетов превращаться не спеши.
Бормота…
Приблизился на миг и канул в полутень
За ноты, за века, за призраки вселенной.
По курсу хоровод пунктирности обменной,
Где зебры полоса съезжает набекрень,
Как желтая листва с коры земного шара,
Прожилки на просвет бормочут fatal way…
Лишь слышно, на цветах в полуночи играет,
Почти как в первый раз, сонату Амадей.
Раскрасок контурные пятна…
Раскрасок контурные пятна
ч/б,
а позже яркие заплаты
в судьбе.
Августейший
Пчёл укладывать спать и будить петухов,
Расхмелевшей грозы перебранки уладить,
Растревожить благую свирель пастухов
Позволяет денёк августейшей услады.
Досушить, досолить, домечтать, долюбить,
Закатав до колен, босиком пробежаться
Под софитом луны по чешуйкам воды,
Позволяет понять: мы счастливые, братцы.
Он по ней тосковал
Он по ней тосковал
у живого камина,
а огонь полыхал
за решёткой груди.
И не чай, а слова
закипали в гостиной,
в раме плавился храм
и стекал Гауди.
Не горчит разговор,
а нутро разъедает,
хоть полжизни прошло,
как её отпустил.
Как он жив до сих пор
в ледниковом кристалле.
Лишь и держит излом
на уступе «Прости».
В каплях дождя ритм
В каплях дождя
ритм,
в море не видно
слёз,
в листьях берёз
нимб,
в каждом «нет»
да.
Если кахон
сбит,
значит, дракон
спит,
банит сырой
дрифт
коз
ни
чер
та.