Czytaj książkę: «Украденная корона», strona 2

Глава 2
Ави

Не знаю, сколько прошло времени, но, когда наконец дошла очередь до меня, одетая в черное молодая женщина провела меня мимо стойки регистрации. Мы вошли в узкий коридор, миновали одну дверь и поднялись по лестнице. Наконец мы оказались перед тяжелыми портьерами, отделявшими нас от остального помещения. Из-за портьер доносились голоса, звон бокалов и смех. Что бы там ни происходило, по звукам это напоминало вечеринку.

Остановившись передо мной, женщина спросила, понизив голос:

– Вы уже были здесь раньше?

У меня едва хватило сил покачать головой – такое волнение вдруг охватило меня. Она опустила планшет, который прижимала к груди, и показала на рисунок. Это был план зала, уставленного круглыми столами, между которыми петляла дорожка. Она ткнула в точку в крайнем углу:

– Мы здесь. Вы выйдете, повернете направо, последуете по дуге и вернетесь назад, оказавшись в конце концов вот здесь. – И она указала на другой край рисунка. – Там находится аукционист. Просто стойте и ждите, что произойдет.

– Нужно ли мне что-то делать? – Я сняла с плеч рюкзак, поставив его у стены.

Она помотала головой:

– Только быть симпатичной и мило улыбаться.

Я задумалась, какое отношение милая улыбка имеет к торгам и советовала ли она это кандидатам мужского пола. Снова заглянув в документы, она полистала их и усмехнулась:

– Пожалуй, вам стоит улыбаться особенно мило.

В ее голосе слышалось осуждение. Впрочем, не ее дело, для чего мне нужны деньги. Это касается только меня.

Она взглянула вверх и прислушалась. В этот момент раздался низкий голос аукциониста:

– Следующий лот: Авиана Блум, человек первого класса, наделенная даром слышать, назначенная цена… – Он помедлил и откашлялся. – Десять тысяч монет. – За занавесом поднялось волнение, послышался смех.

Я сглотнула. Глаза застилали слезы. Я расстегнула пуговицу и засучила рукав, под которым находился белый браслет. Сотрудница взглянула на него, но никак не отреагировала, хотя нам обеим было известно, что он означал. Я предлагала не только свои услуги в качестве прислуги, но самое ценное, что у меня было. Единственное, что мне всегда принадлежало, – мое тело, к которому никогда не прикасался ни один мужчина.

Это цена, которую я готова заплатить. Любовь для меня в любом случае запретна. Настоящая любовь. Жизнь Аны будет разделена между нами двумя. Из-за меня Ане придется пожертвовать всем, чего она по-настоящему заслуживает. Она будет вынуждена отказаться от близких друзей, семьи.

Мое горло сжалось, я с трудом сглотнула. На какой-то миг мне показалось, что я задыхаюсь. Нельзя сейчас допускать эти мысли.

– Удачи. – Сотрудница открыла портьеру, и я оказалась на сцене.

Свет ослепил меня, и понадобилось время, чтобы сориентироваться. Через зал, мимо столов, все места за которыми были заняты, петлял извилистый подиум. Я глубоко вздохнула и медленно пошла вперед. Вокруг все стихло.

Казалось, мои ноги разучились двигаться. Намерение идти, покачивая бедрами и непринужденно улыбаясь, забылось. Я словно оказалась в тоннеле. Я видела перед собой только подиум и надеялась не споткнуться и не упасть в зрительный зал.

Взгляды скользили по моей коже. Мне стало дурно при мысли, как сидевшие за столиками люди оценивали меня и представляли, что бы могли со мной сделать. Нет. Нельзя об этом думать. Я здесь ради денег. Они нужны мне как можно скорее. Я спасу Ану, чего бы это ни стоило. Она делит со мной жизнь, и это меньшее, что я могу для нее сделать.

Все слилось у меня перед глазами, и голоса, казалось, слышались издалека. Каким-то чудом я смогла дойти до конца, не оступившись. Вернувшись на сцену, я встала рядом с аукционистом.

Он не обращал на меня внимания, и я подумала, знает ли он вообще, что я нахожусь рядом. Его взгляд метнулся в зрительный зал, и, проследив за ним, я увидела двух фейри, подавших ему знак. Он выразительно кивнул и откашлялся.

Собравшиеся напряженно перешептывались. Но все смолкло, как только заговорил аукционист:

– Это была Авиана Блум. Видимо, умения слышать было достаточно для присуждения класса, но в целом дар неудовлетворительный.

По залу прокатился смех. Мои плечи обдал жар, поднимаясь вверх по шее и охватывая лицо. Я сдержалась и промолчала, испытывая одновременно стыд и облегчение, потому что такая оценка могла быть мне только на руку.

– Впрочем, потенциал довольно большой. Владение телом и симметрия преобладают над мышечной массой. Оценка: семь из десяти.

Я застыла, не представляя, что это означает. Высокий или низкий балл? Он ни словом не упомянул мой браслет, и мне хотелось уступить искушению спрятать его, опустив рукав. Стук сердца отдавался в ушах, и я боялась что-то пропустить. Насколько мне было известно, теперь должно обсуждаться время, на которое предлагались мои услуги.

– Две тысячи монет за пять лет.

Я вздрогнула. Это максимальный период, который мог назначаться во время торгов. Две тысячи монет – это много, но они не стоят пяти лет.

Яркие прожектора ослепляли меня, но я увидела, что в воздух поднялись несколько белых табличек. На мгновение все замерло. А потом началось!

– Три тысячи монет за четыре с половиной года.

– Четыре тысячи за четыре года и три месяца.

– Пять тысяч за четыре года.

– Шесть тысяч за четыре года.

С каждой новой ставкой я нервничала все сильнее. В горле пересохло. Браслет пережал запястье. Кожа зудела, больше всего мне хотелось сложить руки на груди. Но вместо этого я стояла, вытянувшись по струнке. Тем временем торги продолжались.

Время тянулось, пот градом катился по моей спине.

– Семь тысяч монет за два года и четыре месяца.

Ставки не прекращались, и мне следовало радоваться, ведь срок моей работы сокращался. Но мне становилось хуже, потому что я знала, чего от меня потребует тот, кто предложит больше денег, – то, что предложила я сама, и не меньше.

Вдруг чей-то крик прорезал зал:

– Десять тысяч монет за десять дней.

У меня перехватило дыхание, когда я услышала этот голос. Он был глубокий и тяжелый. Голос, которым привыкли отдавать приказы, не терпящий возражений. Я уже слышала его раньше. Но этого не может быть. Или все-таки может?

В зале воцарилась тишина. Задвигались стулья, присутствующие пытались разглядеть, кто сделал эту невообразимую ставку. Аукционист подождал, но никто не собирался перебивать ее.

– Лот Авиана Блум достается участнику номер двадцать семь по цене десять тысяч монет за десять дней.

Раздались аплодисменты.

У меня вдруг подкосились ноги, и мне чудом удалось не упасть. Сквозь ослепляющий свет я пыталась разглядеть, кто приобрел меня на этих торгах. Но лица были различимы только в первом ряду. Это не может быть он. Только не он.

Воспользовавшись суматохой, аукционист повернулся ко мне:

– Теперь вам следует покинуть сцену.

Развернувшись, я едва дошла до портьеры, где меня ждала другая сотрудница. Она была старше, ее взгляд неодобрительно скользнул по моему белому браслету. Испытывая омерзение, я опустила рукав. Пусть осуждает меня сколько угодно. Никому я не отвратительна настолько, как самой себе. Но важны только деньги, которые я получу. Я решительно схватила рюкзак.

Цокнув языком, она повела меня по коридору, пройдя по которому мы оказались на другой стороне зала. Еще за одной дверью находилась комната вытянутой формы со скамьями, на которых ждали те, кто участвовал в торгах до меня.

Никто не поднял глаз. Никто мной не интересовался.

– Вас вызовут, – сообщила мне сотрудница и, бросив напоследок уничижительный взгляд, вышла.

Дрожа всем телом, я без сил опустилась на скамью подальше от остальных. Мои руки похолодели, к горлу подкатывала тошнота.

Все позади.

При этой мысли мне сделалось еще хуже. В голове снова и снова звучит голос покупателя. Я сильно сжала ногу, пытаясь проснуться, потому что это не могло быть правдой! Только не это. Для меня это равносильно смертному приговору.

Наверняка я ошиблась.

Каких-то пять слов. Расслабив пальцы, я провела рукой по юбке. Нана убьет меня, когда я вернусь, но даже она в конце концов поймет, что это был наш единственный шанс. Когда меня вызвали, комната уже наполнилась новыми ожидающими. Я встала и пошла к стойке, как это делали люди передо мной. Сидящий за стойкой мужчина, плотно сжав губы, пролистал документы. Потом он поднял взгляд:

– Покупатель требует, чтобы вы сейчас же отправились с ним.

Потрясенная, я открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Мужчина, видимо, воспринял это как знак согласия, потому что принялся спокойно пересчитывать монеты и банкноты и засовывать их в мешочек. Нет. Нет. О нет! Я откашлялась, но мой голос все равно дрогнул:

– Но я думала, что смогу сначала занести деньги домой.

Он пожал плечами, будто хотел сказать, что это его не касается.

– Возможно, ради вас он сделает крюк, но я бы не стал на это надеяться.

Внутри меня все похолодело. Десять дней – это немного, но для Аны в ее состоянии – целая вечность. А что, если мы опоздаем с лечением? Мне захотелось встряхнуть мужчину, хотя я и понимала, что в этом нет его вины.

Он передал мне потяжелевший мешочек, и на звон монет несколько ожидающих подняли глаза. Я спрятала мешок в рюкзак, поймав еще несколько любопытных взглядов.

– Просим вас подождать, пока за вами придут. – И он указал на скамейки, а потом вызвал следующего. Обо мне сразу забыли.

Деньги в рюкзаке были очень тяжелыми. Казалось, что я выиграла и сразу потеряла их. У Аны уже недостает сил, чтобы сесть на кровати. Значит, ее состояние будет только ухудшаться. Не имея денег, Нана не сможет заплатить доктору, который сделает вид, что ничего не заметил. Доктору, молчание которого стоит дорого. Присев на скамью, я стала разглядывать плитку на полу, внушая себе, что обязательно найду выход. Возможно, мне удастся кого-то подкупить. Или однажды ночью уйти тайком.

Вскоре открылась дверь. Я подняла глаза, и стоило мне взглянуть на вошедшего мужчину, как все во мне превратилось в лед. Мой взгляд приковали коротко остриженные темные волосы, резко очерченный подбородок, прямой нос и темные глаза. Я неотрывно смотрела на униформу, украшенную серебряными погонами и застежками, а еще на его серебряный меч, висевший у пояса.

Я видела перед собой мужчину, который десять лет назад спас мне жизнь. Тогда он понял, кто я на самом деле. У меня перехватило дыхание, и мне показалось, что мое сердце замерло секунды на три. Я не могла отвести взгляда от него, первого солдата князя. Это был Рен Таман.

Невидимая рука сдавила мне горло. Я чувствовала себя так же, как тогда, когда упала в реку и течение подхватило меня, а вода залила легкие. Я умирала, и в тот момент он возник рядом и вытащил меня на берег. Удар по груди, и вода хлынула из легких. В тот раз я не осознала, что чуть не умерла. Но поняла, что этот мужчина может стать моим смертным приговором.

Прежде чем один из нас понял, что произошло, я бросилась бежать. Я бежала, пока не подкосились ноги и я не рухнула на землю в каком-то переулке. Придя в себя, я поплелась домой, к Нане. Увидев меня, она лишь спросила: «Доставать тревожный чемоданчик?» Это была наша единственная возможность уехать из Княжества и попытаться выжить в ужасном мире по ту сторону стен. Но, собравшись с силами, я покачала головой. В тот день я дважды спаслась, оставшись в живых.

Мое сердце замерло, когда мужчина за стойкой указал на меня и солдат повернулся. Его темные глаза уставились на меня, я задержала дыхание, ожидая, что он поднимет руку и вызовет свою гвардию. Ожидая, что он убьет меня, воспользовавшись силой фейри. Но он смотрел на меня так, словно видел впервые, а потом шагнул вперед:

– Авиана Блум, вы идете со мной. – С этими словами он повернулся, будто больше было нечего сказать, и направился к двери.

Несколько секунд я смотрела ему вслед, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться от облегчения. Он не узнал меня. Конечно, не узнал. За свою долгую жизнь фейри он повидал множество людей. А тогда я была ребенком лет восьми, не старше. Выдохнув, я последовала за ним.

Мы оказались на парковке позади здания. Здесь стояли самые разные кареты, запряженные роскошными лошадьми. Такое могли позволить себе только самые богатые граждане, и все они практически без исключения были фейри. Мы, обычные люди, ходили пешком, ездили на велосипедах или трамваях.

Солдат шагал впереди, будто у него не было ни времени, ни терпения дожидаться меня. Мне пришлось почти перейти на бег, чтобы догнать его, и мы одновременно оказались у шикарной черной кареты, украшенной гербом князя. Герб был золотой, по центру располагалось изображение сокола с широко раскинутыми крыльями. У меня снова сжало горло – на этот раз от внезапно возникшего вопроса: прибыл ли он сюда с личными целями или по поручению князя?

Кучер в черно-красной ливрее, спрыгнув на землю, открыл дверь. Солдат протянул мне руку, и я несколько мгновений нерешительно смотрела на нее. Он настолько превосходит меня по своему положению, но подает мне руку?

Я не стала больше мешкать, ведь это было бы невежливо, и оперлась на его руку, поднимаясь на ступеньку. От прикосновения сильное чувство, темное и мощное, разлилось внутри меня. Что-то закололо, и я отдернула руку, прежде чем покалывание добежало до кончиков пальцев, и запрыгнула внутрь кареты.

Я смотрела на свои пальцы, но ничего не заметила. Сердце бешено колотилось, и я радовалась, что повернулась спиной к Рену Таману. Что это было? Я никогда прежде такого не ощущала. Откуда неожиданно возникло это чувство? Я тихо вдохнула и выдохнула. Нужно успокоиться. Наверняка это просто волнение, и если я не соберусь, то умру раньше, чем придумаю отговорку.

Внутри кареты стены были выкрашены в черный цвет, а сиденья обиты красным бархатом. Сняв рюкзак, я поставила его на колени, стараясь не смотреть на солдата. Карета, без сомнения, принадлежала князю. Надежда, что мне удастся передать Нане деньги, угасла. Я не смогу ни улизнуть из княжеского дворца, ни подкупить кого-нибудь, чтобы мне помогли. Осознав это, я расправила плечи и подняла голову.

Рен Таман взглянул на меня, но его лицо не отражало никаких эмоций. Это был неестественно красивый мужчина с острыми чертами, черными волосами, прямым носом и глазами, смотревшими на меня так, словно он мог распознать любую ложь. Мое горло сжалось, и все же я заставила себя произнести твердым голосом:

– Вынуждена просить вас отвезти меня домой, чтобы я могла передать деньги семье.

Он приподнял бровь и, казалось, удивился моему требованию, но тем не менее постучал по крыше кареты. В тот же момент за моей спиной открылось окошко.

– Чего изволите? – раздался голос кучера. Стук подков сделался громче.

– Поверните назад. Нам нужно сделать крюк. – Голос Рена Тамана был глухим, лишенным всяческих эмоций, под стать его репутации жесточайшего солдата князя. Он вопросительно кивнул мне.

– К Рыночной площади, – добавила я.

– Понял! – ответил кучер. Окошко захлопнулось.

– Спасибо, – выдавила я, осторожно улыбнувшись солдату.

Он не обязан был вести себя любезно, особенно когда речь шла об обычном человеке. Но он оказал мне услугу, и для меня это много значило. В ответ на благодарность он лишь коротко кивнул.

Я смотрела в окно, за которым тянулись улицы Княжества. Окна закрывали шторки, сквозь которые я могла видеть все, что происходит снаружи, но я почти не сомневалась, что нас снаружи видно не было. Любопытные взгляды провожали карету, и чем ближе мы подъезжали к Рыночной площади, тем больше их становилось. Кучер ехал, пока не нашел свободное место для парковки неподалеку от моего дома. Рен Таман снова постучал в крышу, и открылось окошко.

– Какой номер дома?

– Пятнадцать, – еле проговорила я, вдруг осознав, что он не отпустит меня одну.

Рен Таман кивнул и дал указания кучеру:

– Отнесите рюкзак, и пусть вам дадут одежду для девушки на десять дней.

– Будет исполнено.

Окошко захлопнулось. Я услышала, как кучер спрыгнул на землю. Поспешно открыв рюкзак, я вытащила листок бумаги и ручку. На всякий случай я оставила дома письмо, но Нана может не сразу найти его. Поэтому я нацарапала записку:

«Дорогая Нана, прости, что заранее ничего не сказала. Я вернусь через десять дней. Может быть, в это время тебя сможет отвлечь моя любимая книжка. С любовью, Авиана».

Держа в руке листок, я не хотела показаться подозрительной. Когда кучер открыл дверь, мои губы нервно сжались в попытке улыбнуться. Я протянула ему рюкзак, а потом записку:

– Не могли бы вы, пожалуйста, передать это моей бабушке?

Он взял и то и другое и, как я ожидала, пробежал написанное глазами. Перевел взгляд на солдата и, когда тот кивнул, слегка склонил голову:

– Конечно.

Рен Таман тоже встал:

– Подождите здесь. Мне нужно отлучиться по делам.

Неожиданно я оказалась одна в карете князя. Я боялась дышать. Меня выкупил на торгах Рен Таман, фейри, и я погибла, если он вспомнит о восьмилетней девочке, спасенной им когда-то.

Глава 3
Ави

Когда кучер вернулся, мне показалось, прошло полдня, хотя он отсутствовал не больше четверти часа. Он передал мне привет от бабушки и разместил под моим сиденьем принесенный чемодан. Я хотела спросить, сильно ли бабушка расстроилась, но не решилась. Через несколько дней узнаю сама.

Десять дней.

Вскоре вернулся и Рен Таман, сел в карету и стукнул в крышу, подавая сигнал к отправлению. Он ничего не говорил, но, когда я заставляла себя смотреть в окно, меня не покидало чувство, что его взгляд прикован ко мне. Он купил меня на торгах, заплатив десять тысяч монет за десять дней. Я ощущала, как белый браслет впивался мне в кожу, и ясно осознавала, что меня ждет.

Я пыталась думать об Ане. О том, что врач, с которым связывалась Нана и который оказался слишком дорогим, теперь сможет спасти ее. Но у меня ничего не получалось. Я боялась того, что случится этой ночью. Или когда мы прибудем на место. Я не имела представления, как все произойдет, и меня вдруг бросило в жар. Я смотрела в окно, ничего не замечая, и испуганно вздрогнула, когда карета остановилась.

Мы оказались перед дворцом. Солдаты осмотрели наш экипаж снаружи и открыли дверцу. Увидев Рена Тамана, они склонили головы и сделали шаг назад. Но он неотрывно смотрел на меня задумчивым, выжидающим взглядом.

Вдруг мне пришло в голову, что он может спросить, зачем мне столько денег. Я начала придумывать объяснения. Ремонт в доме? Нет, это легко проверить. Может, деньги нужны бабушке на путешествие? Она давно хотела увидеть другие княжества. Я почувствовала, как мои руки сжимаются в кулаки, и заставила себя расслабиться.

Тишина внутри кареты сводила меня с ума. Желание заполнить ее чем-то становилось все сильнее. Но, заговорив, я могла сказать что-то, что выдаст меня. Поэтому я молчала, хотя казалось, что слова прорываются сквозь мои сжатые губы.

– Вы очень задумчивы, мисс Авиана. – Голос Рена Тамана внезапно нарушил молчание, и я уставилась на него.

Собравшись с духом, я заставила себя робко улыбнуться. Нужно выглядеть невинной, быть той Авианой, роль которой я играю многие годы.

– Немного волнуюсь.

– Наверняка вы уже видели княжеский дворец во время школьной экскурсии, – заметил он, внимательно разглядывая меня.

Ловушка. Это ловушка. Нет. Он не может знать, что на все экскурсии, на которые обычно ездят старшеклассники, всегда отправлялась Ана.

– Конечно. Но было так потрясающе, что я почти ничего не запомнила.

Он медленно кивнул, но в его глазах вспыхнул огонек.

– В таком случае на этот раз у вас будет больше времени.

– Это было бы чудесно. – Сглотнув, я разглядывала солдат, открывающих ворота.

Кучер, маневрируя, провез нас в начинающийся за воротами тоннель, по которому мы добрались до внутреннего двора перед дворцом. Мое сердце замерло, но я старалась не подавать виду. Внутренний двор оказался довольно большим. Здесь был разбит парк с маленьким озером. По парку вились посыпанные гравием дорожки, обрамленные розовыми кустами. У озера росла огромная плакучая ива, опустив кончики веток к водной глади.

Четыре башни дворца устремлялись в небо, словно острые копья, стены между ними были усеяны окнами, из которых открывался вид на внутренний двор. Карета проехала дальше и остановилась у большого подъезда. Спрыгнув на землю, кучер открыл дверь. Первым вышел Рен Таман, не дожидаясь, последую ли я за ним. Кучер протянул мне руку, и я, помешкав, взяла ее. Ничего не произошло.

Фух. Тогда это было просто волнение. Не более того. Я улыбнулась и собиралась вытащить из-под сиденья чемодан, но он остановил меня:

– Чемодан доставят в ваши покои.

– Спасибо, – снова поблагодарила я и повернулась к входной двери, за которой скрылся Рен Таман. Створки были распахнуты настежь, по обе стороны от входа стояли солдаты.

Помедлив, я вошла. Двери закрылись за мной. Я оказалась в холле, из которого вверх вела широкая лестница, разделявшаяся на две галереи. Пол был выложен черным мрамором, поблескивавшим словно бриллиантовая крошка. Стены выкрашены в бордовый цвет, в золотых люстрах сияло множество свечей, яркий свет которых скрывал отсутствие окон.

Рен Таман стоял у подножия лестницы и выжидающе смотрел на меня:

– Я провожу вас в ваши покои.

Его голос прозвучал настойчиво, и я торопливо последовала за ним. Мы прошли по правой галерее, потом пересекли несколько узких коридоров, пол которых был устлан красным ковром, а стены выкрашены в кремовый цвет. Здесь тоже не было окон, но светили газовые лампы, наполняя пространство мягким светом. Мы миновали множество запертых дверей, не встретив ни души.

Спустя вечность мы наконец оказались у узкой лестницы, которая привела нас на самый верхний этаж. Я с трудом дышала, но старалась не подавать виду. Тем временем мое беспокойство достигло предела. Мы не встретили ни одного человека, что было очень странно. Наверняка здесь живет множество слуг, а также гости князя. Я слышала, что он любит устраивать шумные балы и принимать фейри из других княжеств. Хотя мне обстановка показалась скромной.

Мы остановились перед невзрачной дверью, Рен открыл ее и жестом пригласил войти:

– Это ваши покои на ближайшие дни.

Войдя, я замерла, поняв, что нахожусь в одной из башен дворца. Комната имела полукруглую форму, стены были выложены из красного кирпича, а мебель выполнена из изысканных сортов дерева. Мягкий бордовый ковер покрывал пол, высокие окна пропускали достаточно дневного света. Часть комнаты была отделена стеной, и я могла разглядеть за ней зону для умывания. Почему он привел меня в башню? Я думала, башни предназначались исключительно для высшего сословия. Во рту у меня вдруг пересохло. А еще для куртизанок.

Мой взгляд потух, и я, обернувшись к нему, с трудом изобразила улыбку:

– Здесь очень красиво. Спасибо.

– Можете освежиться. Скоро вам принесут что-нибудь поесть. Я вернусь, когда солнце будет в зените. – С этими словами он исчез.

Я неотрывно смотрела на закрывшуюся дверь. Солнце в зените. Значит, тогда пробьет мой час. Я не разрешала себе думать об этом. Через это просто нужно пройти.

Медленно подойдя к окнам, я смотрела на простиравшееся до горизонта Княжество. Где-то там вдалеке тянулись пограничные стены. И если я буду хорошо играть свою роль, то мне никогда не придется оказаться по ту сторону от них.

Как бы ужасна ни была моя жизнь, больше всего я страшусь неизвестности, Мертвой зоны, из которой не выйти живым.

* * *

Когда служанка принесла мне еду, стало очевидно, что мой статус выше, чем у нее. Поднос был уставлен изысканными блюдами: жареной птицей, тушеными овощами и рисом такой белизны, какая бывает только у сортов, привезенных из далекой Старой Азии. После Четвертой мировой войны изменилось не только человечество, но и планета. Животные превратились в опасных существ, растения стали представлять опасность, которую не стоило недооценивать. Это привело к переменам в образе жизни людей. То, что прежде было чем-то обычным, например импорт товаров из далеких стран, теперь сопровождалось большими рисками.

Я сидела перед тарелкой, наполненной редкими овощами, и смотрела на пиалу с фруктами, которых прежде никогда не видела. Все это говорило только об одном: я куртизанка. И должна заплатить ту цену, которую сама предложила.

Вообще-то мне должно быть страшно. Но вместо этого меня окутало спокойствие, и я завтракала, пытаясь насладиться этим подарком судьбы. Скорее всего, мне никогда больше не доведется попробовать такие сладкие фрукты. И все-таки я не могла оценить этого по-настоящему, так как была слишком взволнована. В мыслях я вернулась к сестре. Надежда, что к моему возращению Ана может выздороветь, придала мне бодрости.

Вошли служанки и наполнили ванну горячей водой, от которой валил пар. Вздохнув, я погрузилась в нее, когда осталась одна. Я мысленно пыталась приготовиться к неизбежному. Конечно, я знала, как происходил такой акт. Нас просвещали в школах, кроме того, девушкам делали специальный укол, вводя в организм гормоны, предупреждающие нежелательную беременность. Только вот мне такой укол никогда не делали.

Когда мама родила близнецов, она проверила нашу кровь. В то время у нее был знакомый в лаборатории, он и провел анализ. Мы не знали, что тогда случилось. Ей удалось передать нам записку с результатами анализа, но маму мы с тех пор не видели.

Вскоре после этого явились солдаты князя с обыском. Они обыскали дом, но Нана была готова к этому и заранее спрятала меня. Ей сообщили, что нашу маму схватили вместе с группой людей, которые симпатизировали неприятелю. Бабушке удалось убедить их, что в ту ночь родился только один ребенок и что она не имела представления, чем занималась ее дочь.

Солдаты оставили нас в покое. С тех пор мы стали вести игру на выживание. Моя мама умерла, пытаясь спасти меня. Лишь позднее мы с Аной узнали, что в ту ночь погибли тридцать человек. Но как бы часто чувство вины ни сдавливало мне сердце, сильнее этого чувства было осознание, что мама очень сильно любила меня. И вот много лет спустя я сидела во дворце князя, потому что меня выкупил на торгах его самый верный солдат. Мужчина, от которого мне нужно держаться подальше. Мужчина, который принадлежал к тем, кто… убил… мою маму…

Зажмурившись, я резко поднялась из остывшей ванны. Нет смысла думать об этом. Мамы нет в живых, и ничего не изменишь. Все, что делаю, я делаю ради моей семьи. Ради Аны.

* * *

Солнце достигло зенита. Я сидела на краю кровати и видела, как открывается дверь. Рен Таман вошел и замер, увидев меня. Его взгляд скользнул по моему халату, сшитому из светлого струящегося шелка. Чтобы придать себе храбрости, я воспользовалась косметикой. Волосы, высушенные солнцем, длинными волнами ниспадали на спину.

Он все еще держался за ручку двери, в то время как его взгляд бродил по моему телу, не выдавая никаких чувств.

– Вам нужно еще время?

Я сглотнула и отрицательно помотала головой. Хватит с меня томительного ожидания и тягостных раздумий. Я хотела скорее покончить с этим. В моей голове возникло воспоминание об одном нашумевшем романе, который мы с Аной прочли вместе, и о той сцене, в которой героиня сказала мужчине, что хочет его. Читая это, я густо покраснела, а Ана заявила, что поступила бы так же. Она всегда была смелее меня. Возможно, и мне сегодня следует быть смелой.

Я расправила плечи и поднялась.

– Так вы войдете? – произнесла я, поднимаясь, и сама удивилась твердости своего голоса.

Рен Таман шагнул в комнату. Он по-прежнему был одет в униформу с серебряными погонами, застежками и многочисленными пуговицами. Фейри выглядел так, будто отправлялся на сражение, и, возможно, мне стоило смотреть на это так же.

– Что вы задумали? – он наморщил лоб. Это была его первая эмоция.

Зачем он все так усложняет? Возможно, мне нужно проявить решительность и сделать первый шаг. Об этом я читала в разных скандальных книгах. Женщина делает первый шаг, а мужчина – все остальное.

– Я хочу отдать долг.

Прищурив глаза, Рен Таман следил за моими движениями. Я взялась за пояс халата и медленно развязала узел. Издав сдавленный звук, он в несколько шагов оказался рядом и схватился за края халата, чтобы прикрыть мое тело. Его руки отделяла от моей кожи лишь тонкая ткань, и я задыхалась, глядя ему в лицо. Его глаза широко раскрылись. Там, где прежде сверкал лед, теперь горел огонь. Но он моргнул, и пламя угасло.

– Что это значит?

Мне в нос ударил запах лаванды.

– Я… – Мой голос дрожал, я не знала, что сделала не так. – Я хотела отдать долг.

– Какой долг?

Тревога душила меня, потому что я внезапно осознала, как близко мы находимся друг к другу. Внутри меня поднялась темнота, краем глаза я увидела черноту, сползавшую со стен и надвигавшуюся на меня. Сердцебиение мгновенно участилось. Надо что-то делать!

– У меня на руке был белый браслет… – Закончить фразу я не смогла из-за стыда.

Он снова нахмурился, а вслед за этим его лицо озарило осознание. Уголок рта приподнялся. Эта улыбка не была приветливой. Я сомневалась, был ли он вообще способен на подобную улыбку. Он один из тех, кто насмехается и заставляет других встать на колени.

– Вы были готовы заплатить такую цену? За жалкие десять тысяч монет?

Меня охватил гнев. Зачем он притворяется, что это лишь игра? Упрямо вскинув подбородок, я сделала шаг назад. Его руки отпустили ткань халата, и я завязала пояс потуже. Темнота растворилась и исчезла.

– Да. Это мой долг, и я готова заплатить эту цену.

Он склонил голову, и мы снова оказались близко друг к другу. В его глазах сверкали искорки, будто его действительно все это веселило.

– Не беспокойтесь. Мы привезли вас сюда не для этого. У вас будет возможность вернуть свой долг. – Он скользнул взглядом по вырезу моего халата, словно не осознавая этого, а потом снова посмотрел мне в глаза. – Но не таким способом.

Я содрогнулась:

– Каким же?

Уголок его рта снова пополз вверх, придавая ему еще более опасный вид.

– Переоденьтесь и следуйте за мной, тогда все узнаете о своей предстоящей задаче. – С этими словами он развернулся и вышел из комнаты.