Новая чушь

© Валентин Беляков, 2020

ISBN 978-5-4498-3055-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Валентин Беляков
НОВАЯ ЧУШЬ. Сборник рассказов

Содержание

Часть I. Сказки космоса

 
Цена парящих островов
Эмоции Хаоса
Косморосль
Рекламир
Капля жизни
Птичий город
Вспоминая детство
Второй первый полёт
Мёртвая игра
Тяжёлое небо
 

Часть II. Лабиринтомания

 
Моё последнее лето
Вечер в её черепушке
Акт похищения
Лифт
Первый поцелуй спасателя
Ушное золото
Переполненная Чушь
 

ЧАСТЬ I. СКАЗКИ КОСМОСА

Цена парящих островов

Я пребывал в приподнятом настроении, потому что был почти уверен, что попаду в число призёров. Тем не менее, я очень удивился, когда наставница посмотрела на меня сияющим от гордости взглядом и торжественно произнесла:

– Я рада сообщить результаты Общеостровной олимпиады по Иллюзорным искусствам: Телмаг, твоя новая техника невидимости привела жюри в восхищение! Она способна обмануть даже обнаруживающие амулеты, поэтому тебе единогласно присудили первое место.

– Ч-что?.. Первое?!

– Да, ты не ослышался. Можешь взять свиток.

Я торопливо встал и прошёл к учительскому столу, всё ещё не вполне веря своим ушам. Кто-то из согруппников похлопал меня по плечу, кто-то просто начал аплодировать. Я немного смутился, взял из рук наставницы свиток, на котором витиеватым шрифтом было выведено: «Телмаг Элфриттер, победитель олимпиады по Иллюзорным Искусствам», и сел на своё место, несказанно довольный. Теперь после окончания школы меня без дополнительных экзаменов возьмут в Академию Иллюзорной Магии – единственное учебное заведение на всех Островах, куда я действительно желал поступить.

Остаток урока я провёл в приятной задумчивости, одним ухом рассеянно слушая наставницу, а другим – доносящуюся из соседнего зала лекцию по основам островной религии.

– … И единственным способом спастись было заключить сделку с древними богами. Именно они подняли Острова с бренной умирающей земли, дав силу Парящим Кристаллам. К сожалению, цена Парящих Островов высока – каждый год Совет Магов бросает жребий и выбирает одно дитя, которое подвергается Священным Терзаниям и принимает смерть во имя всеобщего благополучия. Именно его воля к жизни даёт силу Парящим Кристаллам, и…

– Кхм, кхм, Телмаг! Может ты ответишь на вопрос? – раздался голос наставницы.

– Э-э… Какой? – неловко спросил я.

– Который я только что задала. Как связаны магнитные свойства парящих кристаллов с их химическим строением? Я рассказываю об этом последние двадцать минут, если ты не заметил. Если не интересно, можешь пойти в соседний зал, послушать про «древних богов», – она пренебрежительно хмыкнула. Все мало-мальски адекватные люди были против зверского ритуала. Но его не отменили, да и, наверное, не отменят никогда: слишком глубоко он укоренился в культуре Островов. Множество книг написано о нём, множество картин нарисовано, каждый год по всем окружностям телешаров ведётся прямая трансляция Жребия, а теперь ещё и ввели этот урок, чтобы с детства пудрить мозги. Ну и маразм! Хорошо что у моей сестры ещё нет урока Основ Островных Религий, но со следующего года ей его не миновать.

Все досадные мысли отошли на второй план, стоило мне перешагнуть порог своего дома. Забросив в свою комнату кошёлку с книгами, я вихрем влетел на кухню и сразу понял – мама дома. В воздухе стоял чудесный аромат рагу из василисковых рёбрышек, поварёшки и мешочки со специями сами собой прыгали со стола в котелок над очагом и обратно. Из чулана степенно выползал мешок муки.

– Мама, угадай, кто занял первое место по Иллюзорным Искусствам?! – почти выкрикнул я.

Вся кухонная утварь вздрогнула и заметалась в радостном магическом вихре.

– Телли! Я в тебе не сомневалась! Умница, эльфик мой! – мама бросилась обнимать меня. Я зажмурился от тёплого чувства, наполнившего душу, и склонил голову ей на плечо. Наверное, я никогда не смогу привыкнуть, что стал выше неё.

– Как Фелия? – спросил я, когда восторги немного улеглись.

– Отпаиваю её мандрагоровым отваром, но она всё ещё кашляет, и температура держится. Сейчас заставила её лечь спать.

– А как же праздничный ужин? -расстроился я за сестру.

– Да всё равно она вскочит, неугомонная.

Рагу было готово, и тут как раз вернулся с работы папа. Он выглядел усталым – его исследование Парящих Кристаллов шло полным ходом. Ему я тоже похвастался своей победой в олимпиаде.

– Значит, окончательно решил поступать на иллюзиониста? – серьёзно спросил он. Я знал, что он бы хотел, чтобы я стал физмагом, но моё намерение было твёрдо. Я кивнул, – хорошо, не отступаешь от своего слова.

– Как там кристаллы, требуют новых жертв? – в шутку поинтересовалась мама.

– С кристаллами, разумеется, ничего не происходит, как и всегда. Пожалуйста, не шути больше на эту тему. Всё-таки эти глупые суеверия стоят людям жизни. Но я уверен, скоро все уже смирятся с тем, что они беспочвенны.

За ужином я по привычке применил заклинание активации к телешару забыв, что по всем окружностям сегодня вещают Жребий. Одетый в вычурные переливающиеся одежды маг выкрикивал противным гнусавым голосом:

– …И великая честь взять на себя тяжкое священное бремя Великого Дитя в этом году…

– Не порти праздничное настроение, выключи этот бред!

– Я случайно, – я погасил шар и продолжил есть. К счастью, безобразные атавизмы старины не влияют на наши конкретные жизни. Как только шар замолк и погас, мой взгляд стал блуждать по нарядно украшенной кухне, а потом и вовсе перебрался за окно. Обычное освещение в домах приглушено, и только мириады крошечных мягких огоньков обозначают контуры зданий. Метель сглаживает острые углы городской архитектуры, делая город призначным, будто материализовавшимся из сновидения. Вдалеке виден край острова, за которым простирается пушистое неподвижное море из нижнего слоя сернистых облаков. Что находится под ним? Километры ядовитой тропосферы, отравленной кислотными парами, и бурлящая плоть земли. А здесь – благодать. В такие дни понимаешь, в каком райском местечке мы живём…

Неожиданно из своей комнаты выскочила Фелия. Она перепрыгивала с одной ноги на другую, сжимала в крошечных ручках свой собственный маленький телешар и восторженно приговаривала:

– Обо мне сказали в шаре, обо мне сказали в шаре!

– Так, – строго сказала мама, – я же сказала тебе – никакого шара сегодня. У тебя же температура, нельзя напрягать глаза. Я тебя, вообще-то, спать положила!

– Подожди-ка, – прервал её папа, – Фелли, что ты имеешь в виду? Что значит «сказали о тебе»?

– Сказали, сказали, я уверена! По полному имени: Фелия Элфриттер! Ещё похвалили – дядя сказал, что я великая детя!

– В-великое дитя?.. – родители переглянулись, смертельно побледнев.

– Ведь правда мы не… – начал я.

– Телмаг, иди к себе в комнату. Ты тоже, Фелия. Душа моя, дай мне шар, нужно зайти на официальную окружность Совета Магов и всё проверить. Они всегда выкладывают имя сразу после жребия.

Всего через пару дюжин минут в дверь нашего дома тихо, но настойчиво постучали. В прихожую вошли двое служителей, одетых в обезличивающую серую форму. Их безэмоциональные голоса резко контрастировали с взволнованными и возмущёнными голосами моих родителей. Я наблюдал за ними через приоткрытую дверь своей комнаты. Мне до последнего казалось, что всё обойдётся, но вдруг один из служителей сделал мимолётное движение, словно смахнул пылинку с рукава, и прихожую окутал едва заметный перломутрово-розовый туман.

Я с ужасом видел, что уверенность родителей тает. Вскоре они уже на полном серьёзе обсуждали возможность отдать Фелию для совершения ритуала, и даже согласились, что для нашей семьи это великая честь. Служители пообещали прийти вновь на рассвете, чтобы забрать Фелию с соблюдением всех полагающихся церемоний, а потом направились к моей комнате. Я не знал, сколько длится действие розового тумана, но, скорее всего, они опомнятся, лишь когда будет уже слишком поздно. Теперь я – последняя надежда Фелии!

– Телмаг Элфриттер?

– Ну, я – равнодушно ответил я, лениво подняв голову от своего шара. За миг до того, как они вошли, я успел принять самую естественную и непринуждённую позу, развалившись на кровати и по пояс укрывшись пледом.

– Вы знаете, что ваша сестра, Фелия Элфриттер, выбрана на роль Великого Дитя?

– Ну, знаю, не глухой.

– Имеете что-либо против этого?

– Пф-ф, да я только рад! Хоть какая-то от неё будет польза. Наконец-то эта мелочь перестанет путаться у меня под ногами.

Я применил максимум своих способностей в магии убеждения (по-настоящему талантливым иллюзионистам не нужны для этого всякие мерзкие вещества, вроде их тумана), но всё равно чувствовал, что мой спектакль не убедителен. Я уже приготовился незаметно задержать дыхание, но служители всё же купились и покинули мою комнату.

Я выдохнул сквозь зубы. Меня сотрясал нервный озноб. Дождавшись, пока все улягутся спать, я прокрался в комнату сестры. Она лежала, уткнувшись лицом в подушку, чтобы приглушить всхлипы.

– Фелия, это я. Не волнуйся, сейчас нам нужно…

– Не буду я тебя слушать, не хочу с тобой разговаривать! – вскинулась девочка, – я узнала, что значит «великое дитя», и я всё слышала: мама с папой пытались меня защитить, а тебе на меня плевать!

– Ты всё не так поняла! Глупая, родителей заворожили, и теперь они отдадут тебя Совету Магов с потрохами! Мне пришлось притвориться, чтобы помочь тебе!

– Значит, ты меня спасёшь? – в глазах Фелли вспыхнула надежда, – пожалуйста, спаси меня, Телмаг, я узнала, что они хотят запытать меня до смерти!

– Этого не случится, – убеждённо заявил я, доставая тёплую одежду и помогая сестре одеваться, – они не с тем связались. За домом наверняка уже следят, но я не зря победил в олимпиаде по Иллюзиям!

Я сделал нас с Фелией настолько невидимыми, что ни один обнаруживающий амулет не смог бы нас засечь. Наложил заклятия даже на входную дверь, чтобы никто не видел, как она открылась, и на снег под ногами, чтобы на нём не оставалось наших следов.

Нам нельзя было оставаться в родном поселении – тут и там я распознавал в прохожих замаскированных служителей. Я решил на время покинуть даже наш родной остров. Забравшись на повозку, направляющуюся к краю, мы доехали до воздушного порта. Там прошмыгнули на ближайший корабль, как и вся летающая техника, работающий на Парящих Кристаллах. Мои магические способности были на пределе, я чувствовал, что вот-вот свалюсь от измождения: никогда я ещё не сохранял невидимость так долго. Пальцы мои онемели, а из носа тонкой струйкой пошла кровь – я едва дотерпел до отправления.

Все пассажиры наконец ушли с верхней палубы, спасаясь от холода. Мы с сестрой остались вдвоём, и я позволил себе прервать заклятие. Позже придётся снова его применить, чтобы пробраться в трюм. Фелия опять хныкала.

– Не бойся, Фелли, всё уже позади.

– Но нам же всю жизнь теперь придётся скрываться, мы никогда больше не увидим папу с мамой!

– Ха-ха, конечно же нет! Ты что, не понимаешь: пройдёт день и ничего не произойдёт. Все увидят, что мир не рухнул, несмотря на то, что в назначенный час не замучили ребёнка. Люди поймут, что их обманывали всё это время, и ритуал отменят навсегда. Считай, что ты спасла всех ребят, которых могли бы принести в жертву в следующие годы. Фелия – по-настоящему Великое Дитя!

Девочка вздохнула с облегчением и робко улыбнулась. Я тоже ответил ей усталой улыбкой. Взявшись за руки, мы стояли на корме и глядели на родной остров, тающий в предрассветном сумраке. Но что это?.. Должно быть, просто иллюзия…

– Телмаг, тебе не кажется, что Остров… Опускается?

– Не неси ерунды, Фел.

– Посмотри на дальние острова – там заметнее! Они действительно тонут… Падают.

– Нет, нет, нет! Чепуха! – я просто отказывался в это верить. Вероятно, у меня просто крыша едет от перенапряжения. Люки распахнулись, пассажиры высыпали на палубу. Кто-то нервно тыкал в магические шары, кто-то ошарашенно смотрел на Острова. Послышались крики: «Ритуал сорвался!», «Парящие кристаллы теряют силу!», «Древние боги гневаются!».

Уже не осталось сомнений, что это не обман зрения: падал наш родной остров, палуба корабля уходила у нас из-под ног, стремительно приближался свинцово-серый слой нижних облаков. Фелия вцепилась в меня. Я увидел, как по её щекам медленно поползли крупные слёзы. Вверх.

– Мне так стыдно! – воскликнула она, перекрикивая свист ветра, – я и так должна была умереть, а теперь вместе со мной погибнешь ты, мама, папа, все эти люди, весь мир! Я вас всех погубила!

Падение ускорялось. Вот-вот ядовитый мрак облаков поглотит нас. Но пока мы летим, как снежинки, как падающие звёзды… Я прижал к себе сестру и прокричал ей в самое ухо:

– Не плачь, Фелия! Раз этот мир действительно держался на крови, он ни стоит ни одной твоей слезы!

Эмоции Хаоса

Мягко толкаясь аморфными телами, то и дело цепляясь щупальцами и весело галдя, ученики покидали класс. Сегодня я наконец решилась обсудить с учителем вопрос, давно не дававший мне покоя и потому задержалась. Дас Атом, преподаватель биологии, сосредоточенно возилось с исписанными планшетами и даже не заметило меня вначале. Я привлекла его внимание тихим ненавязчивым хлюпаньем.

– Да, Ха. Ты хочешь что-то спросить?

– У меня есть вопрос по поводу биологии развития нашего вида.

Оно кивнуло механическим движением, присущим всем зрелым. Его массивное клубневидное тело застыло, словно каменное. Матовые неживые глаза выжитающе глядели на меня.

– Это мой профиль, так что полагаю, я смогу удовлетворить твоё любопытство. Наверное, ты не поняла сегодняшнюю тему, механизм слияния разумов?

– Механизм мне как раз понятен, хотя я и не могу вообразить, что чувствуют двое юнов, превращающиеся в одного зрелого. И куда деваются эмоции… Но мой вопрос в другом: зачем?

– Что ты имеешь в виду?

– Зачем вообще нужно слияние? Ведь юны могут размножаться, а зрелые нет. Также мы вполне разумны… Ведь правда мы не намного глупее вас?

– Здесь дело не только в интеллекте, Ха. Ты сама упомянула эмоции. Эти появления нестабильности незрелого мозга очень опасны. Цивилизация, состоящая только из юнов не смогла бы существовать долго. Только слияние двух разумов способно стабилизировать их.

Я так и знала, что оно так ответит. Мои щупальца сами собой сжались в узелки.

– Это неправда! Мы можем себя контролировать! Вы просто заставляете нас, вы паразиты собственного вида, вы нас поработили!

– Даже сейчас ты опровергаешь собственные доводы, – равнодушно вздохнуло оно, – твой разум настолько иррационален, что даже не в состоянии осознать собственного несовершенства. Слившись, ты всё поймёшь.

Резко развернувшись, я пулей вылетела из класса и стремительно заскользила по извилистому коридору, не разбирая дороги. Злость, обида и отчаяние охватывали меня. Порой я думаю, может быть действительно лучше ничего не чувствовать, чем чувствовать себя так паршиво?..

Только встреча с Осом могла бы поднять мне настроение. Но вместо этого у входа в обеденную пещеру мне навстречу вышло психолог, специалист по симпатии. Его звали дас Моно.

– Почему ты не на уроке, Ха? – спросило оно, подозрительно вперив в меня маленькие тусклые глазки.

– Плохо себя чувствую, – буркнула я. Сейчас мне меньше всего хотелось видеть кого-либо из зрелых.

– Тогда тебе следует пойти в медпункт. Завтра начнутся тесты по подбору симпатов, ты же знаешь. Болезнь может ухудшить твои результаты.

– Мне плевать.

– Что-то явно случилось. Пойдём со мной, Ха.

Оно протянуло ко мне свои толстые руки, покрытые шершавой минерализованной коркой, и стало приближаться с неожиданным проворством. Мне бы не удалось сбежать от него, и за поимкой последовали бы часы нотаций. Ох, лучше бы они злились и кричали на нас.

Вдруг, какая-то невидимая сила притянула дас Моно к стене. Оно беспомощно шевелило неуклюжими конечностями, пытаясь вырваться, но его металлический ремень намертво прилип к стене. Из бокового коридора послышался тоненький хрюкающий смех. Ос! А он что тут делает?

– Быстрее, бежим, если не хотим выслушивать нудение! – скороговоркой выпалил он, выскакивая в основной коридор, хватая меня за щупальце и увлекая за собой.

– Как ты это сделал? – со смехом спросила я, пока мы сломя голову ползли в неизвестном направлении подальше от места происшествия.

– Просто вмонтировал в стену электромагнит, – задыхаясь, ответил Ос.

– Ну, тебе, как технику, это действительно может быть просто. Гениально! Я не забуду его лицо, вот умора!

Покинув заселённый сектор, мы оказались среди природных пещер. Здесь было как всегда довольно темно, лишь светящиеся грибы испускали слабое лиловое сияние. Мы с Осом распластались на плотной подушке лишайника, пытаясь перевести дух. Краем глаза я видела, как ходит ходуном дыхательная мембрана Оса. Он протянул щупальце, чтобы дать три. Наши щупальца соприкоснулись с лёгким хлопком и остались соединёнными в ласковом пожатии.

– Давай убежим, – тихо сказал он, – никаких зрелых, никаких слияний, просто возьмём и свалим в дикие пещеры?

– Чтобы нас съели слепыши или камнезубы?

– Возьмём оружие.

– Оружие не защитит от трупных огоньков.

– А это ещё кто?

Я довольно поёжилась, предвкушая возможность рассказать очередную страшную историю.

– Это злобные бестелесные создания, живущие в глубинах диких пещер. Стоит взглянуть на них, и они покажут тебе потаённый ужас смерти… – мой голос перешёл в прерывистый шёпот, – и ты… Сойдёшь с ума… Тогда они заберут твой сумасшедший разум и…

– Хва-а-атит! – попросил Ос, – меня и так трясёт в последнее время. Из-за слияния. Не хочу делить свой разум с посторонним. Если уж слиться, то с тобой.

– Но ведь на предварительном тесте мы едва дотянули но нормы…

– Однако, если с другими симпатами результаты будут совсем низкими, им ничего не останется, кроме того, чтобы сделать нас парой.

– Пожалуйста, скажи, что ты придумал, как подделать результаты!

Ос молча положил мне в щупальце маленький иссиня-чёрный камешек. Он был настолько гладким, что я видела в его гранях своё отражение: глаза на длинных усиках, дыхательные щели, завороженно приоткрытый рот.

– Что это?..

– Я сам его синтезировал в химической лаборатории. Я назвал его дитабеллит. Если во время теста на совместимость он будет близко к твоему мозгу, прибор покажет низкие результаты.

– Можно незаметно держать во рту, – предположила я.

– В точку.

– Тогда увидимся на завтрашних тестах.

Тесты длились почти десять суточных циклов. У нас с Осом были рекордно низкие результаты со всеми, а друг с другом – на грани нормы. Кажется, дас Кома, специалист по совместимости, что-то заподозрило, но узнать про дистабеллит ему не удалось. В конце концов, комиссия со скрипом одобрила наше слияние. Но размножаться нам не позволили, чтобы не распростпанять нежелательные гены в колонии.

От волнения я дрожала всем телом, щупальца стали липкими от едкой слизи. Это последние минуты моей жизни. Я провалюсь в чёрное забытьё и очнусь уже не собой. К тому же утратив все свои чувства. Надеюсь, я не смогу сожалеть о них и мне будет просто всё равно.

Мы вползли в двухместную капсулу слияний. Мембрана люка закрылась с глухим сопящим звуком.

– Просьба всем юнам расположиться вплотную друг к другу и приготовиться к анабиозу, – раздался из динамика механический голос кого-то из зрелых.

– Ты готова, Ха?

– Нет, – прошептала я.

Мы легли в углубление посреди капсулы, крепко обнявшись щупальцами и прижавшись кожно-мускульными мешками. Температура начала ощутимо понижаться, стало трудно дышать, – прощай, Ос.

– Скорее, здравствуй…

…Я очнулась. Я. Это я!

Удивительно.

Я могу удивляться.

Это радует.

Что происходит?! Слияния не произошло? Я почувствовала, что мне всё ещё трудно дышать. Я попыталась вдохнуть глубже, но ничего не получилось. Словно кто-то другой управлял моим телом вместе со мной и выдыхал, когда я хотела вдохнуть! Радость сменилась паникой. Я чувствовала чей-то чужой страх, но его источник был здесь, в моём теле. А моё ли оно?.. Кто-то открыл мои глаза помимо моей воли. Я увидела свои твёрдые сухие руки, руки зрелого.

«Нам нужно действовать синхронно, а то мы задохнёмся!» – раздался голос у меня в голове.

«Ос, это ты?» – так же мысленно спросила я.

«Да. Почему-то наши тела соединились, а разумы нет. И эмоции остались»

«Наверное, наша совместимость всё-таки слишком низкая… И что мы теперь будем делать? Что ОНИ сделают с нами, когда узнают?!»

В этот момент свет усилился и из динамика раздался голос:

– Особь дас Хаос, подтвердите успешное слияние. Ваши ментальные показания аномальны. Повторяю, подтвердите успешное слияние.

Я не знала, как обмануть их. Не представляла, как мы будем жить дальше. Но пока я и не могла думать о столь сложных вещах. Мы сосредоточились на одном:

Вдох.

Выдох.

Вдох.

Выдох…

Косморосль

Сейчас бы приехать на всемирно известную научную базу и рассматривать муравейники в её окрестностях. Просто мечта!

Наша школа сотрудничает с Центром Внеземных Исследований – одной из самых передовых лабораторий двадцать второго века. Ежегодно она организует для самых старательных учеников поездку в Центр, и экскурсию по нему. Это превращается в настоящее приключение, ведь он расположен довольно высоко в горах, и ближайший к нему населённый пункт находится в нескольких сотнях километров. А во время приключений, как известно, всё может пойти не по плану. Как, например, в этот раз.

Мы устроили палаточный лагерь вне территории Центра, на некотором расстоянии от него. Это было одним из главных условий соглашения, необходимым, скорее всего, по соображениям безопасности. Школьников, желающих посетить ЦВИ каждый год набиралось довольно много, поэтому их делили на небольшие группы. Пока одна группа наслаждалась изучением сверхмощных телескопов, оборудования для космических полётов и образцов внеземной органики (из разговора учителей я мельком услышала, что на этот раз они обнаружили в метеорите культуру живых клеток, похожую на мицелий, но, возможно, мне просто показалось, так что пока не обольщаюсь), для остальных групп проводится обычная школьная экспедиция.

Тут тебе и гербарий пособирать, и подёнок половить в горных ручьях, и в палатке пожить, и спеть под гитару у ночного костра… Я очень люблю походы, и мне бы в голову не пришло жаловаться, если бы группа, ушедшая в Центр прямо перед моей не задержалась на добрых четыре часа! Такое бывало и в прошлые года с особо н ерасторопными школьниками, и теперь они проведут ночь в общежитии ЦВИ, вместе с учёными. А мы будем дотемна смотреть дурацкие муравейники! А экскурсия по Центру у нас получится укороченная. Ну почему мне всегда так невезёт!

– … Я тут вообще-то интересные вещи рассказываю, не витай в облаках, – оборвал мои мысли укоризненный голос преподши по наземным беспозвоночным, – так вот, гриб поселяется в одного из муравьёв и снаружи выглядит как маленькая антеннка. Он паразитирует на нём, и в конце концов заставляет муравья залезть повыше, вцепиться жвалами в какую-нибудь веточку и повиснуть. В этом положении ему удобно распространять споры.

– Тупой муравей, – пробормотала я.

– Что, прости?

– Муравей, говорю, интеллектом не отличается! Неужели ему невдомёк, что можно просто взять и не повисать челюстями на ветке, а лучше как-то убрать гриб с головы?

Учительница хотела что-то ответить, но тут какой-то шестиклассник поспешил внести свою лепту в дискуссию:

– А вы знали, что у муравьёв нет лёгких?!

На секунду мне показалось, что учительница сделает фэйс-палм.

– Может, это потому, что насекомые дышат трахеями?

– Ну, у нас тоже есть трахеи. Но без лёгких мы не можем!

– Но это же… Совсем… Разные трахеи!.. Ох, ладно, просто дождись, пока у тебя начнётся зоология. Вообще, хватит с вас на сегодня, идите на ужин. Тем более, уже почти ничего не видно.

Действительно, темнеет в горах быстро. Мы поужинали слипшимися подгоревшими макаронами, заботливо приготовленными дежурными – похоже, кое-что в этом мире не изменится хоть в двадцать пятом, хоть в тридцатом веке. После этого все немного посидели у костра и разошлись по палаткам. Так получилось, что все гитаристы оказались в группе, ушедшей в Центр, поэтому кутёж получился тухлым и недолгим.

В палатке меня ждала ещё одна проблема: так как одноклассница, с которой я жила, тоже попала в злополучную тормознутую группу, мне предстояло ночевать одной. Для тех, кому не доводилось ночевать в палатке в горах, поясню: ночью там становится так холодно, что зуб на зуб не попадает. Я надела всю самую тёплую одежду, а потом даже натянула спальник подруги поверх своего, но и это не помогло – пальцы ног зенемели, а челюсти отстукивали задорную дробь. Проклиная всё на свете, я вылезла из палатки и отправилась к костру, надеясь хоть там немного погреться. На ночь угли оставляют тлеть, чтобы с утра дежурным было легко их разжечь. Надеюсь, мне тоже удастся.

Оказалось, разжигать костёр мне не придётся: пламя заманчиво плясало на свеже подброшенных поленьях. На бревне у костра сидел Оливер, мой одноклассник и приятель. Вид у него был более чем унылый.

– О, Ханна, тебе тоже не дают спать?

– В смысле, т-тоже? – переспросила я, с трудом шевеля онемевшими губами.

– Я просто живу в четырёхместной палатке, и там сейчас столько народу собралось… И расходиться явно не собираются.

– Так сам в-виноват, зачем было в чет-твёрку селиться?

– Ну, своей палатки у меня нет, а больше никто со мной жить не хотел…

Что тут скажешь? Ол поступил в нашу школу почти одновременно со мной, но так ни с кем и не сдружился. То ли из-за неказистой внешности, то ли из-за природной застенчивости (а скорее всего из-за того и другого), он был практически «невидимкой». Что ж, я тоже частенько чувствую себя «прозрачной» для других людей. На несколько секунд воцарилось понимающее молчание. Я задумчиво скользила взглядом по его оттопыренным ушам, приобретавшим восхитительный оранжевый оттенок, если смотреть сквозь них на яркое пламя костра.

– А ты с кем живёшь?.. – осторожно спросил он в своей неуверенной манере.

– Сегодня т-только с Локи, моим воображаемым другом, хе-хе.

– А, соседка, наверное, из той группы?

– Из той самой, будь она неладна.

– Тогда что тебе мешает спать?.. Темноты боишься, что ль? – он неловно усмехнулся широким тонкогубым ртом.

– Х-холодно просто, – мрачно ответила я.

Снова наступило понимающее молчание, но на этот раз понимание было более конкретным. Какое удачное совпадение! Было видно, что Олли хочет озвучить логичное предложение, но не решается. Уши его стали ещё краснее, взгляд смущённо потупился.

– Да боже мой, и так всё ясно! – воскликнула я, – пошли. Наверняка завтра нас поднимут ни свет ни заря, чтобы наверстать упущенное время, а я не хочу прийти в ЦВИ усталым куском амёбы.

Мы поднялись чуть выше по склону, где мы с подругой поставили мою палатку. Я торопливо расстегнула молнию входа неуклюжими от холода пальцамм и скользнула внутрь.

– Надеюсь, ч-что вдвоём мы быстро надышим. У меня всегда так сильно иммунитет понижается на холоде! Вот и сейчас – есть ощущение, что уже подхватила какую-то заразу.

– Простудилась?..

– Н-нет… Не знаю, просто чувствую себя больной. Немного.

– Можно я возьму спальник твоей соседки?

– А что ещё остаётся-а-а! – конец моей фразы утонул в усталом зевке, – стой. Смотри: пенки сдвигаем, один спальный мешок кладём вниз, другим накрываемся.

– Что, прям так? – в его голосе отразилось что-то среднее между радостью и испугом.

– Так быстрее всего согреться, – терпеливо пояснила я.

Недолго провозившись при свете фонарика, мы наконец постелили спальники и улеглись, прижавшись друг к другу. Меня вскоре перестало трясти и начало клонить в сон. Тёплое дыхание Олли сложилось в шёпот:

– Я никогда раньше не… Ну, не спал так с девушкой…

– Загадывай желание, – пробормотала в ответ я, сонно пожав плечами, – и как впечатления?

– Прикольно.

Я погладила его по затылку, и он довольно вздохнул. Люди такие доверчивые, если вести себя с ними по-доброму!..

Внезапно тишину горного леса нарушили какие-то детские возгласы. Не смотря на то, что моя палатка стояла на отшибе, взрывы смеха

из палатки, где жил Олли, и раньше доносились до нас, но были не настолько громкими и пронзительными. Мы хотели проигнорировать их, но к ним почти тут же присоединились другие голоса.

– Тупые мелкие школьники, как я их блин ненавижу! – недовольно проворчал мой новый сожитель. Он приподнялся на локте, затем нехотя сел, частично расстегнул дверь, высунул голову и вгляделся в темноту.

– Что-то у них там случилось, похоже… Это не смех.

– Пойти проверить, что ли?

– Не мёрзни зря, я сам сбегаю. Наверняка подняли шум из-за какой-нибудь ерунды, как тогда, с енотом в прошлом году, помнишь?

С этими словами он натянул походные ботинки и, не зашнуровывая их, вышел на улицу. Вернулся он через пару минут, и даже в тусклом дрожащем свете фонарика я заметила, как побледнело его искажённое ужасом лицо.

– Быстро! Валим отсюда!

– Что ещё стряслось?

– Там… Что-то проросло! Оно оплетает их и протыкает!

– Я не первоклашка, чтобы покупаться на такое! – недоверчиво и нервно усмехнулась я. Если это розыгрыш, то невероятно глупый. «Это не розыгрыш! Я бы посоветовал тебе послушать этого парня и бежать отсюда!» – посоветовал внутренний голос. Точнее, голос моего воображаемого друга Локи. Он у меня уже много лет, но я с самого детства не слышала его так отчётливо – видимо, сказывается стресс. «Бежать. Бежать. Бежать.» – билась мысль у меня в голове, словно пережатая вена.

– Сейчас, только телефон возьму и…

Ни произнося не слова, Оливер схватил меня за обе руки и буквально выволок из палатки. Вопли были слышны более отчётливо, к ним примешались какие-то хлюпающие звуки, отвратительные и пугающие.

Мы бросились бежать прочь от скопления палаток, ломясь прямо по крутому каменистому склону, сквозь густые заросли глицинии и лавровишни. Ветки и вьющиеся побеги цеплялись за одежду, и мне казалось, что это чьи-то скрюченные пальцы пытаются схватить меня. Кто-то продирался вслед за нами, тяжело и хрипло дыша. Решив, что это кто-то из школьников или учителей, я обернулась. И не ошиблась: за нами брёл маленький мальчик, который вечером спорил про отсутствие лёгких у муравьёв.

– Х-ханна… Помогите! – он с мольбой протянул ко мне испачканные в земле руки и попытался приблизиться ещё на шаг. Только тут я заметила, что его что-то удерживает. Тысячи перламтрово-белых нитей тянулись из темноты и прошивали насквозь его одежду и тело, делая похожим на кошмарную марионетку. На лице и руках проступали тонкие извилистые дорожки, обнаруживавшие присутствие нитей под кожей. Вместо того, чтобы протянуть ему руку, я с криком отшатнулась, и в ту же секунду нити натянулись, утащив его в обратно в тёмные заросли. Лишь несколько капель крови осталось на глянцевых листьях, и сдавленный хрип раздался в ночи.