Однажды теплым июньским вечером, когда я пил кофе, сидя на балконе, снизу раздался свист. Дело было в девяностом году, а если уж совсем точно, то в одна тысяча девятьсот девяностом году от Рождества Христова или в девятом от моего переноса в прошлое, параллельную реальность или индивидуальную шизофрению. Я допускаю любой из вариантов. На тротуаре стоял очень знакомый мужчина и махал мне рукой.

– Чего свистишь? Денег не будет! К тебе спуститься? – дело было вечером и делать было нечего. Моя тушка, да и мозг отдыхали после очередного жизненного этапа и заодно очередной операции Второго Управления КГБ СССР, в которой моя роль была скромна до безобразия.

Я, моя, моего… представляться надо? Типа не помните уже? Жорж Милославский, он же Георгий Николаевич, двадцать два биологических года, старший лейтенант КГБ СССР в резерве, бывший главный тренер команды «Динамо» Москва по историческому фехтованию, попаданец из недалёкого будущего и просто хороший человек. В данной реальности неженатый, а в прошлой проживший вполне наполненную жизнь, вырастивший двух сыновей вместе с любимой супругой, успевший встретить с ней серебряную свадьбу до переноса сознания в себя одиннадцатилетнего. Вспомнили? А то у меня под балконом начальство по линии Центрального аппарата КГБ стоит и лыбится чему-то.

– Так чего, мне вниз или ты поднимешься? У меня кофе!

– Не надо, не спускайся, сам поднимусь! Готовь чашки!

Петр Онегин собственной персоной пришел по мою душу. Рупь за сто, будет выдергивать из резерва. А как же отпуск?! Я в этой конторе служу уже сам не пойму сколько лет. Фактически три, а по ощущениям все девять, за это время только раз и был в отпуске. Всё время то операции, то другие операции, то внедрения, то передача боевого опыта. А у меня психика, между прочим, нестабильная, гормонами молодого тела подточенная. Вот, к примеру половой вопрос: умом понимаю, что у всех всё как у всех, видено перевидено за десятилетия сексуальной жизни много. А гормоны прямо под руку толкают – а вот там чего? А под той юбкой не смотрел! А вон еще какая мадама пошла! Или идешь себе такой на остановку автобусную, и вдруг внутренний голос как заорет на ухо: «Побежали!» Бежишь себе такой и спрашиваешь, мол куда бежим, от кого-то или преследуем кого? А внутренний голос выдает – за автобусом бежим, уйдет сейчас!

Тьфу ты, басурманская сила! За автобусом! Блин, что другого уже никогда не будет? Тяжело жить, когда всё знаешь, всё можешь, да еще и никаких тебе преград. Кто-то из читателей пробовал так? Вот и не пробуйте, а то быстро привыкание происходит. А потом хренак – и что-то меняется, а у тебя дурная привычка к вседозволенности. Это как ходить с ксивой КГБшной и Береттой под мышкой, а потом сдать всё это богатство и дальше ходить голым, то есть без оружия и красной книжки. Я знаю, я это проходил много раз. Заболтался, старческий маразм юного тела, не иначе. За дверью начальство стоит, надо открыть, послушать Петю.

– Здравия желаю, товарищ куратор!

– Хорошо начал, Жора, молодец. Сразу расставил акценты, значит сильно выёживаться не будешь.

– Дык чего политесы разводить. Вы привлекательны, я чертовски привлекателен…

– «Обыкновенное чудо»! Надеюсь, цитата без подтекста? Хрен вас попаданцев знает, вдруг в вашем будущем сплошь толерантность и полисексуальность процветает.

– Петр, откуда такие познания общественного уклада будущего? Я вроде в эту сферу не сильно углублялся в отчетах.

– Ну всё, спалился! Видишь, какой ты, Жорж, проницательный тип. Прямо звезда попаданческая.

– Чего-то мне не нравится начало разговора. Не Онегинские интонации, фразы строите чуть иначе. Мне уже начинать бояться?

– Поздно, дорогой друг, поздно! Ты взвешен, измерен и признан годным. Как говорят в вашем времени, гейм овер, Диабло повержен, Левиус таки стал богом.

– Какой Левиус?

– Ой. Прошу прощения, это из «Диабло Пять», там такой классный персонаж в многопользовательском режиме.

– И всколькером там можно играть?

– По сети хоть всем вместе. Ты не играл в сетевую Диабло? Точно, ты же раньше перенесся. Я тупанул немного, спутал тебя с другим персом. Кстати, странно, что тебя волнует именно этот момент, а не всё остальное.

– Остальное ты сам расскажешь. Мы же на «ты» будем общаться?

– Да хоть на «ты козёл»! Мне ваши человеческие этикеты не сильно важны. Люди хоть и приносят жертвы, но делают это без уважения.

– Ты бог, что ли?

– Бери выше – Игрок!

– И в чем разница?

– Во-первых, боги привязаны к конкретным мирам. Во-вторых, их не существует. А Игроки, вот они, существуют себе, культивируют обитаемые миры, рыхлят почву, рассаду ищут зимостойких сортов.

– Типа меня?

– Оказалось, да. Типа тебя. Кстати, поздравляю! Верил, но не до конца.

– С чем, во что? И вообще, меня сбивает с толку твоя внешность. Вот прямо раздражает.

– Жора, ты не охренел высказывать своё раздражение высшей сущности? Ладно, проехали. Поздравляю тебя с досрочным завершением отборочных состязаний. Так они десять лет длятся, но в твоём случае хватило девяти. Второй ответ – вот в это и верил, что сможешь обставить других кандидатов.

– А с чего вдруг досрочно завершили испытания свои? Может, я еще поиспытываться хочу. Я тут самый умный, мне нравится. А то чую, опять в какую-то задницу воткнете. У меня вон только квартира приличная образовалась, кофе колумбийский привезли на заказ. Вкусный кофеёк?

– Да говно твой кофе, если честно. И вообще, ты столько вопросов за минуту генерируешь, я уже устал отвечать. Ладно, по порядку, досрочно прекратил испытания я сам. Из десяти кандидатов трое выбыли с летальным исходом, четверо обрели покой и мир в душе, а двое еще дергаются, но отстали от тебя так сильно, что за год уже по-любому не догонят. Так изменить мир своими действиями, как ты, это постараться надо. Впрочем, ты и старался. Ладно, у тебя лимит вопросов не вышел, можешь еще спросить что-нибудь. Победитель имеет право удовлетворить своё любопытство, прежде, чем ему будет предложен выбор.

– Петь, тьфу, мистер Безымянный Игрок, а скажи – мир, в котором я сейчас кручусь, он реальный? Я на самом деле что-то меняю во вселенной или сплошная симуляция?

– Реальность всего лишь философская категория, придуманная вашими философами в одну из эпох. Ваша цивилизация вообще что-то с чем-то! Начали как магический мир, потом отказались от магии и начали постигать мир философскими инструментами. Внезапно бросаете философию напрочь и начинаете прокачивать технологический подход. Главное, каждый раз добиваетесь больших успехов, но потом упрямо сливаете результаты перед самым финалом. Словно боитесь пройти этап песочницы и перейти в следующую фазу. Даже интересно, как закончится ваш технологический период. Впрочем, я уже вижу как.

– Ты съехал с темы. Про реальность мира.

– Объективная реальность дается нам в ощущениях, как сказал один философ-практик. Презабавный был дядька, его собственная лысина волновала больше, чем мировая революция. То есть всё, что ты чувствуешь, реально. И выходит, что у каждого своя реальность.

– Ладно, переформулирую вопрос, моя личностная матрица единична или в каждом варианте условной реальности действует её клон?

– В первом приближении сказанное тобой верно. Как если бы первоклассник взялся формулировать принцип неопределенности понятиями из сказки «Колобок».

– Слава Яхве, значит моя семья не потеряла кормильца там, откуда меня выдернули.

– Кормильца потеряла, мужа и отца нет.

– Это как?

– Бросил работу, ушел в себя, сел жене на шею.

– Я? Я не мог!

– Не ты, твой клон, как ты выражаешься. Стало скучно.

– Блин. Врешь небось?

– Может и вру. Не проверишь, инструментов нет. Кстати, может я и не говорил этого, вдруг ты сам генерируешь все реплики за себя и за меня? Жорж, уже включи здоровый скепсис, сомневайся во всем.

– Отвали от меня со своей философией! Уже мозг засрал почище той коровы. Я, пожалуй, пойду править Сартра!

– Вот и вопросы кончились. Уважаю ваших философов, качественный контент сварганили. Так что переходим к выбору. А выбор у вас, батенька, небогатый: обнуление текущего статуса с ликвидацией носителя сознания или перенос в иной мир по моему выбору.

– А тут остаться нельзя?

– Тут, Жора, ты уже натворил столько, что по-хорошему я бы на твоём месте валил куда-подальше.

– Угу, я прямо поверил в твой альтруизм. Колись, что за мир, кто носитель, стартовые плюшки, цели…

– Деловой ты наш. Мир навроде твоего, но с перекосом в магическое развитие. Магия как костыль стала мешать цивилизации прогрессировать…

– Прогрессор нужен? А не страшно, что общество не выдержит моего вмешательства?

– Если стабильности мира угрожает всего один Жорж Милославский, то и не жалко такой мир! Жги кого хочешь, лишь бы нам было нескучно.

– Стоп! Кому это «вам»?

– Игрокам, естественно. Банальная, в общем-то, история про жука в муравейнике описана много раз. Но по факту это не детское развлечение, а селекция. Одни и те же реагенты в разной среде и в присутствии разных катализаторов образуют разные соединения.

– Демиурги херовы, чтоб вас всех лопатой через колено! Играетесь с разумными как с курами.

– А вы точно разумные? А может и куры разумны в какой-то мере? Предложи критерий, по которому одних можно в инкубаторе разводить, а других неэтично. Что замолчал? Принцип невмешательства подразумевает отказ от помощи в том числе. Не находишь?

– Я выбираю смерть! Лучше сдохнуть сейчас и добровольно, чем подписываться на ваши эксперименты. Игроки сраные.

– Принимается! Сразу после переноса матрицы сознания и оптимизации процессов ты получаешь право прервать своё существование любым выбранным способом, но своими силами. Развлекайся, Жорж!

– А здесь что останется после меня?

– Не будет никакого «здесь», будет «там». Для тебя, во всяком случае. В данном вероятностном потоке тебя будут помнить какое-то время.

– А в других?

– Где-то твои клоны продолжат разрушение мира на благо его жителей, где-то исчезнут по объективным причинам… Так ли это важно?

– Игрок, ты потчуешь меня философскими историями, а хочешь одну от меня?

– Давай, Жора, оценю твой потенциал как философа.

– В юности, в первой юности я относился к вопросу бога как к жильцам из тридцать седьмой квартиры. Моё личное изобретение – неважно кто и как существует в этой квартире, если он не оказывает никакого влияния на твою жизнь.

– Не ново, но рационально. Всё?

– Нет. Однажды я в очередной раз сменил место жительства и сам стал жильцом тридцать седьмой квартиры. Так совпало. Пришлось брать на себя функции бога.

– Забавно! Смог удивить. Эдак ты не сбрендишь в очередной раз. Хорош трепаться! Пошел вперед, Жорка, и дай им там всем просраться!

Я лежал с закрытыми глазами и понимал, что опять попал. Причем качественно попал, то есть глубоко и без страховки. Основываясь на своём опыте, не спешил открывать глаза, кто знает, что ими доведется увидеть. К тому же присутствовало головокружение и тошнота, словно меня раскручивали на центрифуге или на карусельке, что та же центрифуга, только не пафосная. Не буду спешить, если сразу не убили, значит и через полчаса не убьют тоже. Я лучше полежу с закрытыми глазами эти полчаса, ведь полчасика сна – это порой подарок судьбы.

По ощущениям моим, проспал я не полчасика, а гораздо больше. Голова болеть перестала, выблевать содержимое желудка тоже не хотелось. Кстати, по внутренним ощущениям, я в человеческом теле. Во всяком случае спина чесалась и копчик противно зудел, словно там прыщик или укусил кто. Вот незадача! Была возможность спросить гребаного Игрока в теле Онегина, бывают ли среди разумных во Вселенной не люди, а какие-то другие формы жизни. А я так позорно разбушевался и практически ничего не выяснил по поводу нового мира. Да если разобраться, то и поторговаться можно было на предмет экипировке и стартовых условий. Грамотно меня развел дядька, опыт чувствуется. И ведь вроде ничего такого не говорил, цитировал земных классиков, а мозг взбил как белок венчиком, так что я без вопросов улетел на перерождение. Что мои шестьдесят лет опыта перед веками и тысячелетиями Демиургов и прочих кукловодов? Хорошо было чувствовать себя прожжённым циником среди хроноаборигенов, а сам оказался тем еще наивнячком.

Я бы и дальше спал, а не смог бы спать, то притворялся бы спящим, но от трусости, совсем нет! Ну то есть да, но всё равно не дождетесь! Просто меня припекло изнутри, организм вел себя как классический человеческий тупой кусок мяса и требовал опорожнить мочевой пузырь. Вот приспичило ему именно сейчас. Ну и ладно, надо значит надо! Тем более, я только сейчас осознал, что тело уже давно реагирует на раздражитель, не дает лежать спокойно.

– Молодой господин проснулись, вишь ворочается – женский шопот донесся до меня из-за спины.

– А может и не проснулись, а просто обоссаться изволили. Мокро, вот и ворочается.

– Дык два дни без памяти, любой мог бы обоссаться, не токма дворянин.

Ого, а ставки-то растут! Если я правильно расслышал, то это служанки, а я видимо дворянин и господин. Пардон, а на каком языке они сейчас говорили? Точно не на русском, да и глупо было бы ожидать, что в другом мире, да еще и магическом, кто-то кроме меня будет говорить по-русски.

– Давай ему ночной горшок на видное место поставим, вдруг не промахнется, меньше потом убирать.

– А ну, цыц, курицы! – гаркнул я. Ага, прямо так и прикрикнул… засипел на пороге слышимости, видать горло пересохло.

– Чего-то сипит не по-нашему.

– Колдует небось, может сбежим?

– Не, хуже будет. Стой, раз приказано.

Ого, да тут дисциплина как в армии, это я люблю! В том смысле люблю, когда бойцы дисциплинированные у меня в подчинении, а не когда меня строят. А как же мне по-ихнему говорить, когда я языка не знаю. Стопэ, знаю я язык, понимаю как минимум. Тут или баг в прошивке, или надо галочку в нужном месте поставить, чтоб на их языке говорить. О! Повторю за девкой той фразочку, хорошо же зайдет. Только надо постараться, чтоб услышали:

– Стой, раз приказано! Не то хуже будет! – о, вроде получилось. Во всяком случае, сам себя я услышал.

– Да, молодой господин. Как прикажете, молодой господин. – общение задалось. С трудом водружаю себя в сидячее положение, благо сразу несколько рук помогают мне занять вертикальное положение, частично вертикальное.

– Отлейте, господин, вот ваза. Зараз полегчает, столько терпеть не можно!

Ну раз просят, уважу. Тем более, что терпежу уже нет, а шибко стесняться кого-то я давно бросил, в жизни всякое бывало, есть вещи и пострашнее справляющих нужду людей. Очень кстати оказалось, что из одежды на мне только длинная рубаха сорочка и никаких трусов или подштанников – ни сил, ни времени разбираться с исподним. Опорожнялся я стоя, подпертый с двух сторон крепкими девичьими телами. Судя по старанию, ежели бы случилась нужда, они бы и целиться мне помогли – уважаю такой подход! Взялась за тело – делай всё смело! Всё, мой подвиг был совершен, сил на следующий уже не было. Как старик грузно опустился на кровать. Хотя с чего грузно-то? По моим ощущениям и внешнему виду и семидесяти килограмм не было в этом теле. Рост был, то есть костяк нормальный, а с мясом напряженка. Девки, что поддерживали и сажали меня чуть из-под мышек выглядывают. Ну ладно, это они согнулись, и всё равно я на полголовы выше.

– Так, девицы-красавицы, дайте теперь воды напиться, а то вся только что вышла, какая в теле была – ага, галочка в транслитераторе не слетела, одна кинулась воду в кубок наливать из кувшина. Что характерно, кувшин глиняный простенький, а вот кубок уже металлический, как бы не серебро. Ох блин, тяжелый какой – точно серебро, а не олово. Показатель, однако. И пара служанок показатель, и серебряная посуда в ежедневном обиходе. Сиди, Жора, примечай детальки, пока сил ни на что другое нет, выстраивай картину мира.

И снова головокружение, поторопился я с командой себе «сиди, Жора», лучше полежу. А там, того гляди, еще какие массивы информации подгрузятся из мозга того тела, в которое я попал. Не языком единым жив человек в обществе.

Глава 2. Встань и иди!

Второе моё восстание случилось уже ночью. Лампадка в углу перед каким-то неидентифицируемым изображением еле светила, не разгоняя мрак и не давая разглядеть помещение. Судя по звуку, из служанок на полу около моей кровати посапывала только Далька, Снежке я сам еще до болезни запрещал ночевать близ меня, храпит громко. Не понял! Откуда такие познания в повадках местных служанок? И имена тебе, и привычки… Получается я не зря не стал пороть горячку с попытками общения и хождения. Вот что сон животворящий делает! Нащупал на столике в изголовье кубок, он оказался пустой, тотчас запулил его на звук. Опять же по звуку понял, что попал точно в цель. Во-первых звук падения получился глухой, а во-вторых, вскрик служанки не дал заподозрить себя в неэффективности произведенной операции.

А вот сейчас опять не понял. Две вещи – почему я изъясняюсь так академически и что у меня за привычка проснулась кидать тяжелым кубком в живого человека, хоть бы и в служанку? Ведь мог промахнуться, погнул бы хорошую вещь, а то и треснула бы стеночка, усталость металла еще никто не отменял. Раз выпрямил, третий, а на четвертый треснет. Да что за дела?! Кто это мной думает?! Я ж узнаю, кишки на ветки намотаю, будут висеть прямо перед замком, синичек радовать! Мне ж ни один ОМОНовец предъяву не кинет, я в своём праве! Ну и слабоваты они в коленках против старшего лейтенанта КГБ. Прошу учесть, из Центрального аппарата! Мы даже герцогской страже не подсудны.

Ох ты мама моя женщина! Шиза накрыла покруче прошлой, когда я в шестиклассника вселился. И не классическая, когда личности по очереди управляют мозговым пудингом, тут все сразу вперемешку. Поспать бы опять, но страшно уже – а ну как совсем потеряюсь. Надо вставать, блин.

– Далька, почему воду не приготовила! Я что ли за тебя буду заботиться7 Дармоедка! Быстро воды дай!

Зашлепали по полу босые ноги, грохнуло что-то с характерным треском. Да понятно что, кувшин тупая дура разгрохала! Сучка, запорю! Я тут от жажды изнываю, а эта корова воды не принесет. Рецидив я у вас наблюдаю, милостивый государь – сказал бы мастер Йода. И очень нам с мастером этот рецидив не нравится. Эдак нас из сознания вынесут вперед ногами. А кого это «нас»? Меня и Йоду? Отставить Йоду, это моё, Милославского Жоры сознание уже разок раздербаненное сейчас бродит по развалинам личности виконта Дорда как по кладбищу с привидениями. И задача моя не только выжить, но и интегрировать его знания в моё сознание. Чтоб не задавать вопросов типа «а что кушает на обед крокодил», если крокодилы тут не водятся.

Виконт, это не так себе титул, это старший или единственный в нашем случае сын и наследник графа. То есть наш папуля жив, и он граф. А зовут его (подсказывай) Витор дер Прист. Прист – папино графство, «дер» – приставка, означающая дворянский титул. Вспомним нашу бабушку, которая тоже кажется жива-здорова, зовут её… её зовут Клаудия дер Прист! Как удачно выходит, так бы всю мудрость сословную в себя втянуть, а дурь ту же, дворянскую то есть, утилизовать по сходной цене.

Пока я лежал и вспоминал свою родословную, да виконта укрощал, Далия догадалась запалить свечку от лампадки и дальше хозяйничала уже при маломальском освещении. Главная её забота была напоить мальчика, то есть меня болезного и при этом не раскровянить босые ноги об черепки от кувшина. Потому как молодой хозяин, я то есть, страсть не любит грязь и кровищу на полу. Да я нигде грязь не люблю, даже свою посуду заставляю перемывать перед подачей блюд. Угнетатель, одним словом, сатрап и душегуб. Кстати, насчет душегуба – я не помню, не видел в памяти донора тела воспоминаний о смертоубийствах вот этими руками. Так что всё еще впереди. Не поверю, что в такой насыщенной насилием обстановке жизнь не поставит в ситуацию, когда либо ты, либо тебя. Уж на что в СССР восьмидесятых были спокойные времена, а и то пришлось пару раз валить из пистолета наглухо противников. Эх, огнестрел мой, огнестрел, Наган и Беретта, остались вы в недоступной дали. Хнык-хнык.

Хорош лежать и предаваться унынию! Я могу что-то и в этом мире сделать. Например, сесть – получилось! Как раз и кубок, поднятый с пола и наполненный живительной влагой подают. «Как государю кубок подаешь?» – откуда эта фраза, я вроде ни разу не государь? Ага, это из прошлых жизней, из фильма. С фильмами теперь тоже будет напряг. Кто-то не купил себе телевизор и в кино почти не ходил ввиду примитивности контента, теперь из доступного к просмотру будут только выступления скоморохов и казни, радуйся идиот! Живительная влага опять оказалась водой, нормально всё, почему в душе заворочался опять гнев? Ага, понятненько, прошлый пилот этого тела предпочитал домашнее вино со своих виноградников. Ух ты, какой сибарит мне попался! Вино ему вместо воды подавай! А ничего, что от вина… а что от вина? Тут правящий класс живет долго и счастливо, ежели пузо не пропорют, и вино попивает в полный рост, сидя и полулёжа. Так что надо подумать о своём рационе, опять же в вине витамины и сахароза с фруктозой. Вспомнилась история, приключившаяся в Италии: там туриста нечаянно заперли в подвале с вином аж на месяц. Когда за каким-то снова в него полезли, в тот подвал, на персонал напал вонючий заросший грязный тип, весь месяц питавшийся одним вином.

Прежде, чем всё менять тут, надо понять как это всё работает, а то может и менять ничего не надо. А надо жить в своё удовольствие и следить за тем, чтоб наследства не лишили, а потом земель и доходов. И никакого прогрессорства. Хрен тот с бугра, Демиург самоназванный может преследовать любые цели, а моя цель одна – чтоб не скучно и не дуло в щели. То есть личный комфорт, душевный и телесный. А то ишь, прозвище мне служанки выдумали – Угнетатель. Кстати, почему их две? Я настолько высоко по социальной лестнице стою? Помогай, Дорд, подгоняй информацию по запросу. Угу, вспомнил: оказалось даже интереснее, чем мог предположить, папанька, Витор дер Прист так озабочен продолжением своей династии, что прямо сам повелел на время болезни наследника усилить присмотр за тушкой. Чтоб постоянно при мальчике была сиделка или лежалка. Можно две, чтоб сменялись на время технических подробностей и естественных надобностей. Ох ты тварь такая, Далька должна при мне сидеть без сна, пока Снежка спит, а потом меняться. То-то даже ни слова возмущения на брошенный кубок, поняла, что накосячила.

– Далия, соня такая! Почему кубок пустой был, почему спала?

– Виновата, молодой хозяин.

– Вот и то-то, что виновата. Как оклемаюсь, буду наказывать. Готовься.

– Слушаюсь, молодой хозяин.

– Чего-то я выспался, давай прогуляемся по замку, поведешь меня.

Не весь я угнетатель и эксплуататор, что-то во мне осталось от комсомольца, выдающегося тренера и заботливого начальника. Почему так решил? А потому что в голову пришла мысль о количестве голодных и угнетенных. Что ни говори, а сословное неравенство, оно и в еде неравенство. Или даже прежде всего в ней. Наверняка целые деревни голодают в неурожайные годы. А еще же война может случиться. Тогда или сосед нападет и пограбит, или сюзерен налоги поднимет для организации захватнической компании. И что, броситься кормить всех голодных? Это технически невозможно, да и не поймут. Начинать надо с малого поступка и небольшого доброго дела, то есть помочь для начала самым близким. А кто сейчас мне ближе всех? Правильно, я сам, и именно мой желудок последние пару минут четко говорит – вот он я, угнетаемый голодом и лишенный пищи. Выгуляю желудок, накормлю. Глядишь, и в карму мне добавится плюсик за добрый поступок.

– Пошли, Далия, на кухню. Кормить меня будем, оголодал я совсем.

– Хозяин, так заперта кладовка, и лари заперты. Ничего на кухне нет покушать.

– Ха, вот ты и разбудишь повара, ключника, начпрода и помпотылу.

– Ась?

– Пошли уже. Начнешь с первых двух, помпотылу хрен добудишься.

Пошли мы потихоньку, потому как сил на бодрую рысцу или печатный шаг у моего тела не было. Далия оказалась крепкой девкой, подперла меня левым плечом, зафиксировала натруженной левой ручкой, чтоб не упал, а в правой держала свечу на подставке с ручкой, словно чашка с блюдцем. Два качающихся тела в длинных сорочках до пола, тусклый свет в темном коридоре, полная тишина – так и рождаются легенды про привидения. Спускаться на первый этаж было нелегко, но кухня там. Почему я не повелел служанке расстараться и принести перекус в номер? Тьфу, в опочивальню. Потому как мы с прошлым хозяином уже прикинули итог – сначала её пошлет повар, потом ключник, потом она сама забудет, за чем её послали, потом припашет кто-то из встречных обитателей замке, кто уровнем повыше… Я в армии служил два с половиной года, Дорд жил в замке шестнадцать лет, ода знаем душарские способности их всевозможные залеты. Правда, я их знаю еще и изнутри, а Дорд только со стороны, зато с местной спецификой.

Почему я так подробно описываю это рядовое событие? Да потому что это моя первая вылазка в чужой и полный опасностей мир! Потом всё будет уже буднично. Не удивлюсь, если я одной фразой буду описывать эпические сражения, типа такого: «А потом я взял пару легионов и сровнял из княжество с землей». Когда разровняешь пару-тройку графств или княжеств, можно будет свести этот процесс к рутине, а пока служанка волочит меня на кухню, первый наезд, первый захват, первый ништяк, я надеюсь.

– Хозяин, вот тут эконом спит, дозвольте к нему постучаться, чтоб он распорядился вас накормить.

– Стучись, только громко. Я тут под дверью стоять полжизни не готов.

Если этот стук можно назвать громким, то я балерина Мариинского театра. Незачет! Вот так звучит громкий стук, и то хотелось бы помощнее, но сил нет.

– Кто там? Я сейчас кому-то постучу! Кто-то сейчас сильно пожалеет, что разбудил меня – это из-за двери донесся визгливый крик возмущенного эконома. Далька стоит и лыбится, ей приятно, вся в предвкушении предстоящего унижения всемогущего эконома, а потом еще и рассказать можно будет прочей челяди – минута славы растянется на весь день.

– Рот закрой свой и бегом из комнаты, я жрать хочу!

– Кто это «Я»?!

– Сучий потрох, хозяйский голос не узнаешь? Запорю тварь! – вон тут как принято общаться с борзыми слугами. Век живи, век учись. Я своих парней в таких случаях отжиманиями воспитывал и кругами по стадиону, а можно было сразу в батога. Глядишь, и результаты другие были бы.

Эконом уловил нюансы вербального посыла и бросился открывать, а потом бухнулся на колени. Это получается, у моего персонажа та еще репутация. Ну да ладно, боятся значит уважают. Гораздо проще сначала придавить до полусмерти, а потом помаленьку отпускать веревку на горле. Так что, как бы мне не претило такое моё реноме, бороться с ним в явной форме не будем. А вообще, некоторые считают, что хорошую репутацию легко развалить, а чем она гаже, тем прочнее.

– Эй, смерд! Проголодался я, так что пулей беги и организуй мне пожрать!

– Вашество, я не смерд.

– Поговори мне!

– Вашество, а пулей, это как?

– Тьфу на вас, лети стрелой, да побыстрее. Пока мы доковыляем, а на кухне уже пожрать готово.

– Молодой хозяин, может в столовую подать?

– А хрен с ним, подавай в столовую. Далька, добредем мы до столовой?

– Как прикажете, молодой хозяин.

И мы побрели в ту же сторону, в которой затихали звуки торопливых шагов эконома. Вот хмырь, не бегом побежал, вот тебе и стрела. Слишком я к ним добрый, много воли взяли холопы. Ой, опять понесло, надо как-то укрощать эти порывы, пусть не внешние их проявления, но хотя внутри головы своей быть адекватным. Если получится. Борьба с собой самая трудная борьба, ибо твой противник знает все твои слабости и действует изнутри. Но мы и не таких противников побеждали, главное не бояться предстоящих свершений и бросаться в атаку с неизбежностью морского прибоя.

Мои размышления были прерваны самым радикальным способом. Ладно, не самым, поленом по голове было бы радикальнее. А в нашем случае с хлопком вспыхнули факелы со всех сторон и глаза зажмурились от яркого света. Открыл один глаз чуточку, второй, проморгался. Нет, свет не яркий, просто после блуждания в потемках по коридорам замка всего лишь с одной свечой приучили глаза к самому минимуму освещения. А тут зал по периметру окружен полуторами десятками факелов. И кстати, как такое могло быть, словно выключателем кто щелкнул?

– Заходи, не стой в проходе – густой солидный и такой знакомый звук голоса исходил от мужчины, сидящего во главе стола.

Чуть ли не трон со спинкой, возвышающейся над его головой еще на пару голов. одет отец был в большущую шубу поверх ночной рубахи, а на голове болтался дурацкий ночной колпак с длинным кончиком. Мдя, классика средневекового европейского дурдома. Замок не прогреть, слишком большой он и камень слишком сильно выстывает за зиму, так что народ тупо утепляется по самое «не могу». Пару месяцев померзнуть всего, а потом опять тепло. Это я не предполагаю, это я/мы помним. Помним, что сейчас самый разгар зимы, а через месяц потеплеет, что в эту пору у крестьян самая расслабуха, а боевые действия не ведутся ввиду изнеженности местного населения. Какой простор для прогрессорства!

– Чего в ночи бродишь, да еще со свитой?

– Оголодал чего-то я, отец. Прямо как три дни не жравши.

– Так почти столько и выходит. Больше двух суток лежал пластом, потом попил воды и опять на полсуток заснул. Лекарь сказал, после такого или на поправку пойдешь, или в склепе место готовить.

– Это я знатно, получается, разболелся. Чего это меня так?

– Что, совсем ничего не помнишь?

– Совсем. Как отрезало. Тебя помню, мать, сестер, ну и так кое-что, а полжизни как в тумане.

– Полжизни – усмехнулся граф – не было еще у тебя полжизни, считай, только начинается твоя жизнь. И начинается она хреново.

Может, он ждал, что я начну возражать, но мне возразить было нечего. Меня вообще в это тело впихнули против моего желания. И даже точку в моем существовании как личности хренов Демиург самостоятельно ставить отказался. Скотина такая, мол сам выпилишься, раз решил не жить в новом теле. Пошутить изволили, их Игроково величество, русские не сдаются. А потом тварь такая будет говорить, что я вписался в очередной блудняк добровольно и по своему хотению, раз не спрыгнул с табуреточки с петелькой на шейке. Затянувшееся молчание прервал опять новообразовавшийся у меня отец:

– Молчишь, правильно молчишь. С одной стороны, вроде как и не виноват ты в своих бедах, а всё одно неладно вокруг тебя всё. Любой мог с коня упасть по той темени, да другой бы или встал и снова на коня вскочил, или сразу насмерть. А не вот это твоё подвешенное между жизнью и смертью состояние. Мачеха вся извелась, как за родного переживала, я волновался.