Зови вновь вышла на трибуны. Она достала палочку, взмахнула мысленно говоря: гоменум ревелио. Но палочка, как и окружение молчали. Тогда отчаявшаяся Зови выкрикнула: акцио Хоггарт! Но опять её ждал провал. Впрочем, Банти только на словах была объектом предметного, не живого мира. Будь она взаправду Греческим Нимбусом заклинание, по идеи, действительно возымело бы положительный эффект.
– Гномз! – громко позвала Зови.
Однако, эльфа звать было не нужно. Он уже стоял справа от неё.
– Гномз слушает хозяйка.
Зови глубоко вдохнула, медленно выпустила воздух. Успокоилась.
– Поищи, пожалуйста, мисс Хоггарт. Распорядитель послал меня к соглядатаю кубка, а тот болван ни черта не знает. Дрыхнет без задних ног.
Гномз кивнул, щелкнул пальцами, исчез.
– Мисс Элмерз, – донесся до Зови сзади знакомый голос. Долговязый спускался к ней по узкому проходу между скамеек – Добрый день. Вам не встречалась Банти?
Невыразимец смерила рыжего мистера Дримера недоверчивым прищуренным взглядом, спросила:
– А вам она зачем?
Дример помолчал, взвешивая: говорить Элмерз правду или нет, – ответил:
– Она нужна мне по вопросам моего ведомства.
Полуправда лучший вариант, прикинул долговязый.
Зови хмыкнула.
– Опять врёте, мистер Дример?
– Что значит опять? – разыграл удивление долговязый коллега. Он почти не нервничал, однако некоторый дискомфорт невыразимец ему доставляла.
Появился Гномз. Он посмотрел на Дримера, потом на Зови, спросил:
– Гномзу говорить?
Зови прикинула быстро в уме ситуацию, решила, что они оба, и она и Дример, здесь по одной причине.
– Говори.
Гномз кивнул, скрестив худые пальцы рук перед собой.
– Её нигде нет.
– Кого? – вмешался Дример. – Банти?
– Да, – задумчиво протянула Элмерз. – Банти.
– Чёрт.
– Что такое, мистер Дример? Вам есть что мне рассказать?
Деклан почесал затылок. Он окинул взором дождливый пейзаж, поразмыслив сказал:
– Вы ведь в курсе, чем занимается мой отдел.
Зови кивнула.
– В общих чертах, – сказала вслух.
– У нас есть способ следить за всеми зачарованными нами палочками. Так вот, её палочки нигде нет. Я виделся с Банти сегодня утром, вон там, – Дример указал на выступающий над трибунами балкон, в будущем предназначавшийся для важных гостей матча. – Мы поговорили, а когда я вернулся в министерство, мой коллега сообщил, что Банти исчезла.
– Это не нормально, ведь так?
Долговязый кивнул.
– Я думаю, мистер Дример, мы снова имеем дело с мистером Китом.
– Что? Вы что-то узнали о нём?
Зови вцепилась взглядом за взволнованный взгляд долговязого. Она вновь взвешивала: сколько именно унций правды можно отсыпать этому лжецу.
– Узнала. Я считаю, что он эльф.
– Эльф? – глаза Деклана полезли на лоб.
– Эльф, – повторила Элмерз. – Который пьёт оборотное зелье. Неважно.
– Что значит, неважно?
– Мистер Дример, – холодно проговорила Зови. – Я считаю, что если мы найдём Кита, то скорее всего найдем и мисс Хоггарт. Я собираюсь в Хогвартс. Расспросить местных, может кто что видел. Может, кто-то помнит полулицого волшебника. Ведь должен же Кит где-то брать ингредиенты для своего зелья.
Дример стоял нахмурившись. Было очевидно, что он не верит невыразимцу. Или, по крайней мере, считает её слова вопиющей ересью.
Зови прибавила игнорируя этот факт:
– Вы со мной?
Деклан помялся, но в итоге, все-таки, утвердительно кивнул.
– Отлично, – заключила невыразимец, взяла его за руку и оба министерских тут же схлопнулись оставив после себя, лишь легкий приглушенный отзвук хлопка.
Событие десятое. Школа магии и волшебства
К восьми часам вечера дом Шакпи, снаружи, был взят в кольцо журналистов, крышу, забор и окна облепили сотни сов. Он помнил историю мистера Поттера, когда того, в детстве, через дымоход, забрасывали письмами из Хогвартса и, честно говоря, предвкушал нечто подобное. Его имя, брошенное в кубок возымело эффект разорвавшейся бомбы. И как только сонный соглядатай доложил, как бы совершенно случайно, распорядителю матча необъяснимый эпизод, новость эта, за миг, облетела весь Лондон, в следующий Британию, а после – поползла по всему оставшемуся миру, как вихрь, подхватывающий все новые и новые подробности. В основном, понятно, выдуманные.
Дом Шакпи, первой, "атаковала" вездесущая журналистка и "мать всех Лондонских сплетен" миссис Дабтонг. Вебстер помнил её, еще в те времена, когда она была мисс, не носила золота, и не одевалась по последней, вырвиглазной, моде.
Толстушка напросилась к Вебстеру, и он решил, что пусть будет она, но больше – никто. Дабтонг напишет, пожалуй, семитомник, повествующий о том, как он страдал, а потом решился и даже сама магия не могла воспрепятствовать его поступку.
В общем-то, судя по вопросам и озвученным выводам из них, Вебстер решил, что Дабтонг нечто такое уже и запланировала. С неё станется.
Спровадив журналистку, Вебстер, не без усилия затворил дверь, вернулся в столовую и до конца вечера сидел в кресле разглядывал снимок с живым изображением их с сестрой команды, и был, как минимум, раз пятьдесят сфотографирован через форточку.
Письма, благо, так и не стали сыпаться через дымоход. Однако, утром, он с трудом открыл из-за них входную дверь.
***
Им оставалось навестить только двух: лесничего Хагрида и завхоза Филча. Зови и Дример узнали, что те чаюют в хижине первого.
– Так почему эльф? – спросил Деклан следуя за сутулой замухрышкой Зови.
– Три слова, – коротко ответила та.
Дример не понял. Уточнил:
– Что три слова?
Зови остановилась, повернулась.
– Это не моя тайна, мистер Дример. Надеюсь вы понимаете?
– За последний год, госпожа Элмерз, я научился держать рот на замке.
– И врать, – прыснула Зови.
Дример промолчал.
Она была права, в каком-то смысле. Возникновение его отдела, как и его работа, по своей сути, зиждились на всеобщем вранье. Или полуправде, хотя она, как известно хуже всякой лжи.
Зови отвернулась, вновь пошагала вперёд. Отвечала:
– Эльфы используют для своих заклинаний три слова и всегда заканчивают словом "Rem". Они не говорят об этом волшебникам. Наверное, я, а теперь и вы, первые за все существование наших отношений, кто об этом узнал.
– Вот это да, – обронил Дример и тут же прибавил: – Я думал они просто щелкают пальцами.
– Я тоже так думала. Все так думают, мистер Дример.
– Ха, – усмехнулся рыжий.
– Что?
– Ну, теперь у Отдела тайн есть не только единственный сотрудник, но и одна настоящая тайна.
Дример не собирался её обижать, однако… для слов не нужно философского камня, что те превращались из дребезжания воздуха в остро заточенный клинок.
Мисс Элмерз повернулась, устало посмотрела на рыжего.
– Не вы первый, не вы последний, мистер Дример. Чего и следовало ожидать.
Сказав это она показательно повернулась и ускорив темп пошагала вперед.
Делакну стало до боли неловко, что он взболтнул такую чушь. Он не должен был опускаться до министерских издевок, следовать дурацкому мнению большинства. Однако, эти самые мнения очень липкая зараза. От них не так просто отделаться. Ведь он годами слышал обидные высказывания в сторону вечно грязной, кривой дикарки, повернутой на выдумках. И, как и следовало ожидать ему самому они крепко прижились, пустили корни, выбросили гнилые плоды.
"Нет чтобы в выгребную яму, – думал Деклан, – я ношу их с собой в карманах и раздаю прохожим. Умница Дример. Молодчина!"
– Мисс Элмерз, – нагнав её начал Деклан, – Извините, что я повел себя как… болван.
– Как болван, – повторил за ним внезапно появившийся Гномз. Эльф шел справа, семеня короткими голыми ножками.
– Добрый вечер, – поздоровался Дример.
Гномз протяжно кивнул.
Невыразимец шла не оборачиваясь.
– Мисс Элмерз! Ай, ты черт, – споткнувшись выругался долговязый. – Мисс Элмерз!
Зови остановилась.
– Бросьте, Дример, – сказала глядя на большую входную дверь хижины. – Мне на самом деле все равно, что ты вам там обо мне думаете.
Сказав это она поднялась по ступенькам и громко постучала в большую дубовую дверь.
Им отворил её полувеликан. Он посмотрел на троицу, по очереди: Зови, Дример, Гномз, – сказал "ой", и прибавил низким голосом:
– Вы кто такие?
Троица представилась. Гномз просто назвался Гномзом.
Хагрид признался, что он не один и пригласил пришедших во внутрь неуклюже размахивая большими руками.
В круглом помещении, сплошь усеянном бессчётным количеством маленьких звериных шкурок, перьями и прочими трофеями пахло будто в кондитерской лавке. На кровати у окна спал огромный пёс, за круглым столом у камина сидел седой длинноносый мужчина отвратительной внешности и такого же характера, судя по его недоверчивому взгляду.
Зови и Дример сели за стол, Гномз лег на кровать рядом со спящим псом, и принялся гладить того за большим обвислым ухом. Пес на это никак реагировал. Если бы большая грудь не подымалась и, также медленно, не опускалась, то можно было бы смело предположить, что животное давно скончалось.
– Чай будете? – спросил хозяин.
– Спасибо, нет, – ответила за себя и за Дримера Зови. – Мы ненадолго, джентльмены. Нас интересует всего один вопрос: встречали ли вы в школе, да и вообще, худощавого брюнета, с волнистым волосом, у которого нет правой брови, глаза под ней, и уха. А на руке, опять же правой, у него только два пальца: средний и безымянный. Он называет себя Лаладж Кит.
Полувеликан впился толстыми пальцами в бороду, а взглядом в потолок, приговария "хм…"
Длинноносый завхоз же, скривился. Казалось, он сейчас плюнет на пол или еще чего такого мерзкого сделает.
– Вы его знает, – видя эту реакцию спросила Зови.
– Видел, госпожа невыразимец. Дважды, – скрипучим голосом отвечал Филч, – Вчера и двадцать два года назад. Если бы не увидел вчера, то может быть и не вспомнил бы, что видел его и раньше.
– Где? – сдерживая желание "вытрясти" из завхоза всю правду спросила Зови.
Дример тоже сосредоточенно следил за Филчем.
– Там же, где и весною девяносто восьмого. После того, как мальчишка Поттер, победил тёмного лорда, я занимался уборкой. Одноглазый появился вечером. Он расспрашивал о битве и особенно, его интересовала палочка Поттера.
– Палочка? – спросил Хагрид. – Зачем ему палочка Гарри?
– Не знаю, – проскрипел Филч. – В общем, я сказал одноглазому, что Поттер поломал свою палочку и выбросил её остатки.
– Да, все так, – согласился полувеликан и наконец уселся в свое огромное кресло. – Гарри рассказывал мне, что после битвы с сами-знаете-кем Бузинная палочка попала к нему. Только Гарри поступил правильно: он сломал её и выбросил, чтобы никто…
– Куда? – спросила Зови.
– Гарри не говорил, – признался Хагрид.
– Я знаю, куда, – вклинился Филч. – Поттер сломал её надвое и швырнул в ущелье. Одноглазый тоже об этом спрашивал.
– Но зачем ему сломанная палочка? – спросил Дример не адресуя вопрос кому-то конкретному. – Какой от неё толк?
– Как это какой? – недоумевал полувеликан. – Вот.
И лесничий положил на стол маленький, не по размеру ему, розовый зонтик.
– Зонт? – не поняла Зови.
– Зонт, – подтвердил Хагрид. – А внутри половина моей палочки. Её сломали, когда выгнали меня из Хогвартса. Но и половиной можно многое наколдовать.
– Филч, – обратилась Зови к завхозу, – Что делал полулицый в Хогвартсе вчера?
– Он сказал, – отвечал завхоз, – Что приехал поблагодарить меня. Сказал и дал вот это.
Филч порылся в кармане, вынул руку и положил на стол маленький золотистый кулон.
– Символ Даров смерти, – с придыханием прошептал Хагрид.
– Он самый, – подтвердил Дример, – Только…
Долговязый взял кулон двумя пальцами и посмотрел сквозь пустое кольцо внутри треугольника на Зови.
– Здесь нет Бузинной палочки, – холодно констатировала невыразимец.
В комнате повисло тревожное молчание. Все кроме Хагрида понимали, что значил этот кулон. Хагрид же понимал – случилось что-то очень, очень нехорошее.
Событие одиннадцатое. Большая игра
Вебстер сидел на узкой скамейке, одетый в черную защитную форму. Его рыжий кудрявый волос спадал на наплечники. Голову коротышка склонил.
Он сидел, а шесть оставшихся членов его команды, команды Смерть, внимательно смотрели на Шакпи.
– Он сможет с ним справиться? – спросил крайний справа. На вид парню был не больше двадцати. – Фестрал это не…
– Заткнись. – осек его капитан. Взрослый, коренастый шатен, с длинным непослушным волосом и взглядом жарким, как жерло вулкана. – Ты знаешь кто это? Это Рыжий Феникс. Он выигрывал матчи, когда от его метлы оставался прутик размером со спичечную головку.
Этого не видели, но Вебстер улыбнулся.
Стадион ревел, трибуны гремели, из зачарованного купола, на ряду с отражением всего, что было под ним, хрипел какой-то хард-рок.
Лететь на фестрале оказалось не так уж сложно, Вебстера, только, немного пугало, то, что в отличии от метлы у тощего зверя был люфт в три-четыре фута, когда тот подымал и опускал крылья. В будущем, это обещало сказаться на точности. А точность для ловца – это всё.
Шакпи погладил животное по холке, прокричал, стараясь быть услышанным:
– Держись Чернопер, у которого нет перьев. Если мы сделаем эту игру, я обещаю выстричь тебе молнию. Слышишь?
Фестрал мотнул лошадиной головой в наморднике.
– Приветствую всех на Новой игре! – прозвучал знакомый Вебстеру голос секретаря. – А теперь, держитесь крепче!
Трибуны задрожали. Вверх, в сторону магического купола, точно молнии ударили около сорока магический струй. Их источники были по всему периметру стадиона. Со скрипом и треском диаметр последнего начал расти.
– Нам нужно больше места, ведь так?! – весело кричал мистер Эгансвил. – Вы согласны?!
Публика одобрительно ревела.
Не кричали только Аверилл Фейн, тихо шепнувший себе: "Позёр", и белобрысый мистер Вейд с его компанией. Те держались за металлические защитные прутья, а их лица источали презрение.
Струи исчезли, земля перестала дрожать, а стадион расширяться.
– Начинаем! – проорал секретарь, а после раздался свисток.
За несколько часов до этого…
***
Дример и Зови трансгрессировали к двери секретаря министра. Дример потянул за ручку, вошел, следом за ним вошла Элмерз.
Кряжистый мистер Эгансвил изучил тревожные лица коллег спросил, насмешливо:
– Неужели темный лорд вернулся?
Зови и Дример переглянулись. Шутку они не оценили, в силу предшествующих событий.
Дример, без прелюдий, рассказал начальнику всю историю целиком. Он, правда, не стал менять те эпизоды, что выдумал для Зови. Рассказал их именно в таком, придуманном им виде.
Выслушав подчиненного Эгансвил встал со стула, стал расхаживать по кабинету взад-вперед. Ему так легче думалось. Привычка, что поделать.
– Значит, – сказал секретарь помолчав. – Вы говорите, что есть шанс, дескать, в данным момент существует обладатель Бузинной палочки?
Дример и Элмерз кивнули.
– А что же он делал двадцать два года? И почему мешкает сейчас? У вас есть предположения на этот счет?
– Простите, сер, – начала Зови, – но пользуясь магловскими терминами: среди нас волшебник, у которого, в наличии, атомная бомба. Имеет ли смысл дожидаться, когда он её использует?
Эгансвил невесело усмехнулся.
– Да. В этом сравнении есть доля правды. Скажите, Элмерз, а вы здесь зачем? От вас, лично, я не услышал ни слова.
Зови поерзала на стуле.
Эгансвил не нравился ей. Но: трудные времена требуют отчаянных поступков.
– Моя теория, лучше останется при мне.
– Да-да. – Эгансвил закивал, – Дурная репутация хуже глупой совы. Так мне говорил отец. Хорошо. Я сам займусь этим Китом. Я, в общем-то, уже им занят. Еще с тех пор, как случилось то странное ДТП. Но пока, увы, успехи мои близки к нулю.
– Вы отмените матч? – Зови решила идти в лобовую. – Вы понимаете, что этот мерзавец вряд ли пропустит такое событие?
– Причем здесь Кит? – Эгансвил остановился. Оперся мозолистою рукою о толстую столешницу. – Нет-нет, – продолжал. – Никаких отмен. Сами подумайте, что он может сделать? На матче будут сотни опытных, да что там, великих волшебников. Мы с ним справимся.
Увидев в глазах сутулой блондинки огонь обещающий продолжительный спор, Эгансвил указал на дверь и твердо прибавил:
– Свободны.
***
– Я правильно поняла, что он назвал себя великим волшебником? – спросила Зови, когда они с Дримером вышли из кабинета.
– Он и есть великий волшебник, госпожа Элмерз. – невесело ответил долговязый. – Его заклинание слежения – нечто. С этим трудно спорить. Чип Эгансвил – Дамблдор нашего времени.
– Или Гриндевальд, – пробубнила под нос Зови.
– Что? Простите, я не расслышал.
– Ничего.
Повисло молчание.
Оба понимали, что цель у них одна, и что они – одни. Матч не отменят, видимой помощи – не будет.
– Я предлагаю отправится в Хогсмид, – сказал Дример после короткой паузы. – Поищем Банти там.
– Почему Хогсмид? – Зови нахмурилась.
– В этом месте заклинание шефа… Эгансвила, сбоило чаще всего. К тому же я поклонник действия, а не ожидания.
Проговорив это Дример сам себе не поверил.
Он – и действие. Он – и другой волшебник; женщина, пусть и выглядит, как сутулый леший, – вот уже скоро сутки, как вместе. Он спас Банти, и пытается спасти её снова… Черт возьми, он видит фестралов. Осень. Это всё осень и дело начавшееся в четверг. Правду говорят, не стоит ничего начинать по четвергам. Из этого не выйдет…
Но закончить мысль ему было не суждено. Зови схватила его за руку – ох и цепкие были у неё пальцы – и они оба схлопнулись. Быстро, молниеносно, бесследно.
***
– Миссис вы в беде?
Среди шума волн и крика чаек, донесся до Банти шепелявый мужской голос. Он долетал со стороны входной двери, вместе со звуком шагов.
– Птф, – Банти наконец выплюнула веревку. Та словно бы стала не такой тугой. – Болван! Сюда! – закричала остролицая.
– Миссис? – вновь прилетел голос.
– Я мисс! – вопя поправила его Банти.
– Вы значит не замужем? – спросил шепелявый.
Звук шагов стал странным, словно тот топтался на месте.
– Какая разница?! – в ярости рычала Банти. – Иди сюда, скорее! Я связана!
– Скорее не могу, – отозвался мужчина, – Нога болит.
– Мне плевать на твою ногу! – негодовала Банти. – Меня похитили!
– Кто? – буднично поинтересовался незнакомец.
– Какая разница?!
– Как это? А вдруг это темный волшебник и он меня убьет. А?
– Это не темный волшебник, – соврала немного успокоившись Банти. – Быстрее!
Шаги притихли.
Банти нахмурилась, напряглась. Она не могла понять только одно: как можно быть таким идиотом?
– Сер? – выкрикнула девушка. – Сер?! Извините, что обзывала вас! Сер?! Я связана. Мне больно.
– Очень? – не громко спросил незнакомец. Казалось, он стоял у самой двери, но входить от чего-то не хотел.
Банти загорелась. Всё её нутро полыхало, словно лесной пожар. Она пообещала себе, что убьет этого дурака, как только он развяжет её. Что будет пытать его, как проклятых пикси, что… И снова ярость сменила беспомощность. По щекам Банти полились слёзы.
– Сер, прошу вас…
– А что мне вы можете предложить взамен?
"А-а-а!", – мысленно взвыла Банти. Она вновь пообещала себе, точно пообещала, что как только она станет свободна этому остолопу несдобровать. Ох, и попадет ему…
– Что ты хочешь?
– Ну… не знаю… Скажем… ваши волосы.
– Что?!
– Или одежду.
– Зачем? – не понимала девушка.
– На память, – прошепелявил мужчина. – А что? Вы разве против? Ну, тогда я…
– Хорошо! Хорошо! Только освободи меня!
– Э-э-э не… А, вдруг, я вас освобожу, а вы не сдержите слова. А, миссис?
– Я мисс!!!
Банти чувствовала, что еще несколько минут такого разговора, и она сойдёт с ума.
– Вы не нервничайте, – помолчав начал незнакомец. – Не нервничайте. Это вы в трудном положения, а не я. Я могу уйти, а вы нет. Так что нечего на меня орать. Я и сам могу…
– Уходи.
– Что?
– Уходи, я сказала! – приказала незнакомцу Банти. – Прочь!
Судя по всему, незнакомец подчинился, поскольку тут же до остролицей донесся дробный стук шагов.
Через минуту вокруг были, лишь шум волн и крик чаек. Порою, звучал скрип самого дома. Низкий, унылый, тихий.
– Миссис! – теперь голос раздался откуда-то со двора. Другой голос, однако тоже назвавший её "миссис". – У вас все в порядке?
Банти оглянулась, но она никого не видела, и только теперь поняла, что и её тоже никто видеть не мог. И… не может.
– Миссис? Или вы мисс? Ей, вы там?
Событие двенадцатое. Дом, в котором
– Куда мы идем? – спрашивала Зови не слишком часто бывавшая в Хогсмиде.
Они прошли "Сладкое королевство" и теперь, шли по безлюдной улице на север.
– Мы идем в Визжащую хижины, – объяснил Дример. – Там сбоит чаще всего, хотя… К ней редко кто-то ходит. Местные стали боятся её еще больше, после взрыва в две тысячи четырнадцатом.
– Взрыва?
– Да, – Деклан кивнул, подымая ворот своего пиджака, укрываясь от жгучего, холодного ветра. – Странная история. Вроде бы все слышали взрыв, даже вспышку видели, а хижина стоит, как ни в чем не бывало.
– Странно…
– Вот именно. Как я понял: если знаешь нечто странное – жди Кита. Вот только… Зови, – он впервые обратился к ней на "ты", – У Кита Бузинная палочка. Ты знаешь, как мы справимся с ним, если встретим?
Невыразимец молчала. Зато ответил внезапно, впрочем, как всегда, появившийся Гномз.
– Бузинную палочку, слышал Гномз, нельзя победить в дуэли. Но если нас будет трое против одного, это ведь не дуэль. Гномз прав?
– Что-то ты зачастил, – сморкая носом бросила невыразимец.
– Гномз не хочет новую хозяйку. Гномз привык к, ивакак Зови.
Блондинка усмехнулась. Ответила, на его предыдущую фразу:
– Может ты и прав, Гномз. Трое на одного – это не дуэль.
***
Двухэтажное, вытянутое вверх здание с заколоченными окнами имело действительно угрюмый и пугающий вид. Вокруг него, некогда, был садик, но теперь все деревья в нем были сухими и безжизненными.
Они шли, а промозглый ветер дул ну просто-таки отовсюду.
Дример, Гномз и Элмерз поднялись по скрипучим ступенькам на узкую террасу. Входная дверь прогнила, краска на ней лущилась, местами ее не было совсем.
– Я войду туда один, – сказал долговязый взявшись за круглую ручку.
– Гномз думает, что волшебник назвавший себя болваном, сейчас пытается нам это доказать.
– Вот именно, – согласилась Зови. – Вы, мистер Дример, окончательно лишились разума. Хотите попытать счастья в заведомо проигрышной дуэли?
– Если бы он хотел, – парировал Дример, – убил бы меня в тот самый вечер, когда я впустил его к себе в дом.
– А меня немного позже, но это ничего не доказывает, – возразила Элмерз. – Кит игрок, это ясно. А значит, он с легкостью может нарушить объявленные заранее правила. Сжульничать, вы не думали об этом? Мы идем вместе, мистер Дример. Это не обсуждается.
Долговязый пожал плечами, потянул дверь на себя. Та поддалась, хотя он был убежден, что прогнившая ручка останется у него в руке.
За дверью был слышен шум волн, крики чаек и свист ветра. Троица проделала несколько шагов по ветхой прихожей, как вдруг входная дверь с грохот закрылась. В прихожую опустился мрак. А когда Дример зажег свою палочку, то он уже был в ней один. Ни Зови, ни Гномза за ним не было. Деклан несколько раз, негромко, позвал их, однако ответа не последовало. Дример выставил палочку перед собой, готовый в любой момент применить атакующее заклинание, и стал медленно продвигаться в глубь дома.
Он шел все время оборачиваясь и каждый раз видел, что в какую бы пустынную комнату, с облупленной штукатуркой, он не входили следующая дверь вела в гостиную. Не веря своим глазам Дример стал по центру спальной, на втором этажа и понял, что в дверном проеме он видит лестницу, которая ведет… в неё же. В эту самую спальную. Дример прошел одни и те же комнаты два десятка раз и пришел к выводу, что в доме, теперь, нет только одной: вытянутой прихожей в конце которой выход.
Дример направил палочку в заколоченное окно из которого сочился соленый воздух и доносились крики чаек и проделав той круг по часовой стрелке громко выкрикнул: бомбардо максима!
Жуткой силы волна ударила долговязого в грудь, отбросила на несколько шагов назад. Дример столкнулся со стеной, упал на пол. Его лицо и одежда были перепачканы щепками, побелкой и песком. Деклан встал, вытер лицо и осмотрелся. Мало того, что окно оставалось абсолютно таким же, как и раньше оно – стало в разы больше. Все стало больше. И кривой стульчик у стены, и порезанные кем-то картины. А лестница… Дример не был уверен, что даже подпрыгнув он сможет дотянуться до первой ступеньки.
– Что за чертовщина… – сказал Деклан отряхиваясь и тут же был вынужден спрятаться за ножку табурета.
Из спальной комнаты, что на втором этаже вышел, противно мяукая, будто канюча корм, черный потрепанный жизнью кот. У него не было одного глаза и одного уха. И теперь, в связи с тем, что долговязый едва достигал двух дюймов кот представлял не шуточную угрозу. Оборванец, как пить дать, не испытывал к волшебникам любви, а к маленьким двуногим животным – тем более. К ним он, скорее всего, имел интерес: большой и непрерывный.
***
Шакпи был на коне. И в прямом, и в переносном смысле. Хотя он значился ловцом, но ему, все же, хотелось пощупать Чернопера: маневренность, скорость, способность дать отпор. Последнее особенно.