Эксперт для ангела

Новый день

Я блаженно потянулась под гладким одеялом и, наконец открыв глаза, огляделась. Меня окружала комната Анжело, с разбросанной повсюду одеждой, вперемешку с бельем и покрывалами. Как мы добрались сюда прошлой ночью, и какую часть вещей оставили в спортивном зале, вспоминалось с трудом.

Просторная спальня, оформленная в серо-коричневых тонах современной, весьма аскетичной мебелью, являла пристрастие владельца к порядку и дисциплине. Незамысловатая, обтянутая кожей мебель, практичные светильники, большие, зеркальные двери встроенной гардеробной, все легко и ненавязчиво гармонировало друг с другом, при этом не выделяясь. Картины современных художников на стенах – несомненно, подлинники, были оформлены абстрактным содержанием в кровавых тонах. Обстановка вполне соответствовала положению и статусу хозяина: четко, лаконично, по делу.

Сам синьор шумно сопел рядом, крепко прижимая меня к себе. Спокойное, сосредоточенное выражение его лица являло пример самодисциплины, даже во сне. Потёртый медальон, свисающий с широкой шеи на затейливой золотой цепочке, оказался так близко, что нестерпимо захотелось рассмотреть его подробнее. Но стоило тронуть украшение, как Анжело открыл глаза и больно перехватил мои пальцы.

– Не смей, Паолита, – прозрачный, янтарный взор сверкнул раздражением.

– Чего в нем такого секретного? – невольно обиделась я.

– Это личное, малышка.

Валлара медленно провел тыльной стороной пальцев по моей щеке, словно сомневаясь в реальности происходящего, а потом склонился к губам. Голодный, горячий, жадный поцелуй вновь с напором накрыл меня, подобно штормовой волне. Тело мгновенно отозвалось на такой однозначный призыв, натягивая мышцы в мучительно-остром влечении. Крепкие ладони собственнически заскользили по мягким изгибам вниз, напрочь сбивая дыхание…

Громкий стук в дверь внезапно разнес чувственную атмосферу в дребезги. Я мягко попыталась высвободиться из крепких рук, но синьор Валлара прерываться был определенно не намерен.

Не дожидаясь ответа, в спальню нервозной походкой вошёл Валенсио. Янтарный взор остановился на мне, сверкнув смесью удивления и разочарования. Крупная фигура среднего брата натянулась, высокие скулы очертились резче, подчеркивая сжатые в раздражении челюсти.

С силой сжимая мои плечи, цепкими пальцами, Анжело мучительно медленно продолжал целовать, не позволяя отстраниться. Минуты тянулись будто века. Смущение грело щеки, разливалось огнем по венам, но поделать что-либо с ситуацией я была не в силах.

Наконец пресытившись комедией и надменно ухмыляясь, неаполитанец неспеша оторвался от моих губ. Показательно огладил спину, чуть спуская одеяло с узких плеч, чтобы продемонстрировать брату женскую наготу, а потом приподнялся на локтях и, нехотя отвлекаясь, с любопытством уставился на Валенсио. Так победитель с высока взирает на поверженного.

– Мать одинаково учила нас приличиям. Почему я помню её уроки, а ты нет?

– Сегодня две встречи в Риме, – средний Валлара старательно отводил взгляд, потому щеки снова вспыхнули помимо воли, побуждая спрятаться в недра постели до самого носа.

Коротко, ёмко выругавшись, Анжело откинул шуршащий покров и поднялся с кровати, совершенно не стесняясь собственной наготы.

– Соберусь за полчаса. Распорядись, чтоб готовили вертолет, – бросил он через плечо, направляясь в ванную комнату. Брату при этом открылась изрядно поцарапанная мной за ночь спина неаполитанца.

– Хорошо, – Валенсио коротко, раздражённо кивнул, проведя ровным рядом белоснежных зубов по широкой, чувственной нижней губе, и быстро вышел из комнаты, оставив нас вновь наедине.

– Для чего было так наглядно демонстрировать то, что здесь произошло? – сразу вскипела праведным негодованием я, лишь только резная дверь захлопнулась.

Синьор самодовольно, чуть издевательски усмехнулся, приподнимая черную бровь.

– Валенсио не дурак, и без того понял, что мы с тобой не в покер всю ночь играли.

– Тем более, демонстрация определенно была лишней.

– Горе побежденным, – процитировал знаменитого варвара неаполитанец, и, равнодушно пожав плечами, скрылся за мутным, темным стеклом двери в ванную комнату.

Как правильно вести себя в подобной ситуации, представлялось смутно. Ещё никогда я не просыпалась в постели мужчины, с которым не была связана официальными отношениями. Строго говоря это Майкл оставался ночевать у меня, потому по утру неловкость приходилось испытывать именно ему, если конечно приходилось…

Чуть мокрый хозяин вернулся через пару минут, обернутый темным, махровым полотенцем. С влажных волос мелкие капли стекали по рельефу плеч на грудь и напряжённый живот, вызывая взволнованную дрожь по разгоряченному вмиг вскипевшим воображением телу. Уловив мой внимательный взгляд, итальянец усмехнулся и коротко провел кончиком языка по нижней губе.

– Мне нравится твой настрой, малышка.

Он отошёл к шкафу и непринужденно принялся облачаться в своей обычной официальной манере. Хотелось спросить, что теперь будет дальше, как мне смотреть в глаза Джулии и вообще, как вести себя с окружающими? Но слова застревали в горле, потому я лишь молча взирала на него в некоем подобии смятения.

– Не скучай, – Валлара вновь направился ко мне, застёгивая на запястье металлический браслет крупных часов. – Возьми с собой Лучо, поезжай по магазинам. Развейся.

Мое недоумение стало граничить с паникой. Что он делает? Покупает меня, или расплачивается таким образом за предоставленные услуги? Кем вообще я должна приходиться теперь этому эксцентричному итальянцу?

Не обращая внимания на совершенное, слегка изумленное молчание своей женщины, Валлара отрешённо притянул мою голову и коснулся губами лба, будто думал уже о другом. Потом синьор, не оборачиваясь, вышел из комнаты, глухо хлопнув дверью.

Смятение сбило дыхание, подкрепляясь возмущением. Я вновь оставалась на Вилла Эмануэлла, и ничего… Решительно ничего в моем положении не поменялось. Похоже прошлая ночь не имела для него особенного значения… Или имела? Да и сама я ведь уступила желаниям, не собираясь устраивать нам обоим проблемы с политической женитьбой. Так может Джулия отнесётся к новостям прохладно? Или мне уготована роль одалиски при постели повелителя? Такое положение вещей согревало грудь негодованием, заставляя злиться на себя ещё больше.

Дверь бесшумно отворилась и в нее скользнула молчаливая служанка. Я вздрогнула, вновь натягивая одеяло на себя. Девушка остановилась и застыла, окинув меня вопросительным взглядом, мол, не соизволит ли госпожа покинуть хозяйское ложе? Благоразумие подсказывало, что подходящих моющих средств среди банных принадлежностей синьора Валлара не обнаружится.

– Подождите за дверью, – я уверенно повысила тон, намекая на ее непрофессионализм.

Девушка вздрогнула всем телом, будто очнулась, и поспешно выскользнула из комнаты, оставляя меня в одиночестве. Наскоро одевшись, я обнаружила служанку в коридоре, стоящей сцепив пальцы у стены. Пришлось просить ее проводить меня к себе в комнату.

Горничная шла чуть сзади и смотрела мне в спину с любопытством или даже некоторым высокомерием. Создавалось впечатление, что низкосортную шлюху выпроваживают из дома в ранний час окольными путями. Однако стоило оглянуться, как девушка сразу опускала взгляд, стараясь скрыть собственное отношение. Очевидно, вышколенная прислуга боялась гнева хозяина и привыкла к частой смене девиц, обнаруживающихся в его спальне поутру. По коже растеклось неприятное ощущение, словно ее покрывала тонкая, липкая пленка грязи, смыть которую просто так не представлялось возможным.

Раздражающе длинная дорога пролегала через половину поместья. На каждом повороте сознание с облегчением возносило хвалу небесам за ранний час. Ведь коридоры теперь ещё оставались пустыми.

Добравшись до собственной комнаты, я обернулась в дверях, чтобы отпустить служанку и снова столкнулась с укоризненным, осуждающим взглядом. К горлу подкатил ком, но расплакаться прямо при ней значило бы ещё больше усугубить свое, и без того нелестное положение.

Докатилась. Деградация от всеми уважаемого эксперта до дешевой, низкосортной потаскухи за пару дней. Прелестно.

Дверь моей спальни закрылась, и невольный облегченный вздох сорвался с губ. С раздражением сбросив одежду, я отправилась в душ. Тугие горячие струи тропического дождя ударили по плечам, растеклись тонкими дорожками по телу, снимая напряжение, смывая следы произошедшего ночью, уменьшая смятение. Приведение мыслей в порядок заняло много времени, но постепенно душевное равновесие вернулось, уступая место проблемам насущным. Нещадный голод сводил живот неприятной судорогой. Поразмыслив, я решила все же спуститься к завтраку на террасу, вместе со всеми.

За широким столом, в одиночестве восседала Джулия, потягивая из резного, высокого бокала розовое вино. Сделав пару глубоких вдохов, я подошла к ней.

– Рановато для алкоголя, не находишь?

Девушка смерила меня безразличным взглядом и указала на соседнее плетёное, уличное кресло.

– Присоединяйся.

Бесшумный, словно тень официант отодвинул мне стул и наполнил второй фужер вином из темной бутылки без этикетки.

– За что пьем? – хотелось уточнить степень ее осведомленности, но как это сделать идей не совсем возникало.

В присутствии официальной невесты, мое положение становилось ещё более унизительным. Она имела полное право злиться, и вся Вилла Эмануэлла наверняка поддержала бы Джулию, отдавая свои предпочтения ей. А ведь я даже уехать отсюда никуда не могла. Добровольная заложница в золотой клетке. Наверное так же неприятно было официальным фавориткам королей, в присутствии законных королев. Хотя похоже, что мое нынешнее положение было где-то даже хуже.

– За свободу, – спокойно пояснила девушка и осушила свой бокал одним глотком.

– Чью и от кого?

Она посмотрела на меня внимательным, долгим взглядом и саркастически усмехнулась. Обида, раздражение и искреннее чувство вины, смешались в душе, угрожая в любой момент пролиться слезами. Кого я обманываю, служанка давно разнесла новости по всему поместью, отрицать их конечно же было неимоверно глупо.

– Прости, – сдалась наконец я, понимая ее неприязнь и отчасти считая подобное обращение справедливым.

– За что? – ни капли не смутилась невеста синьора Валлара, с интересом оглядывая меня с головы до ног.

– Ты ведь уже знаешь, что мы, с Анжело…

– Похоже, что ты не понимаешь ситуации, дорогая.

Мое недоумение забавляло ее. Черты красивого лица смягчились, а губы тронула добродушная усмешка, будто очевидность происходящего никак не доходила до меня. Это казалось сицилийке занятным.

– Просвети.

– Мы, с тобой тут ничего не решаем. Наша задача отлично выглядеть, соответствуя статусу мужчины, пожелавшего видеть нас рядом, и молчать при этом. Все. Большего не требуется.

– Хочешь возложить всю вину на него?

В душе понемногу закипало раздражение, словно меня и правда считали безвольной куклой, которую можно использовать по назначению и поставить в шкаф до следующего раза. В конце концов это я сама допустила подобную ситуацию и в целом-то не особенно сожалела о содеянном.

– Да плевать мне на вас обоих, – Джулия мечтательно подняла глаза к небу.

– Почему?

– В моем сердце живёт Валенсио.

Откровение прозвучало ударом грома среди ясного неба.

– Вот это поворот.

Девушка посмотрела на меня с пренебрежительным снисхождением, будто вновь пыталась донести нечто очевидное и не могла этого сделать.

– Ничего не изменится.

– Почему же тебе не выйти за него? Разве не все равно, какой Валлара?

– Для моего отца нет. Только глава семьи и точка, иначе конец всему. Я же говорила, что женщины в нашем кругу – только статусное украшение. Игрушки в руках сильных мужчин.

– Тогда вскружи ему голову и заставь забыть о предрассудках.

Неприязненный взгляд томных, черных глаз собеседницы стал надменным.

– Валенсио – это тебе не Анжело, который побежит за любой юбкой, – она почти обречённо вздохнула. – Он умный, проницательный и совсем не заносчивый, к тому же добрый и вежливый. Ему нравятся сильные, смелые, рассудительные девушки. Мне не покорить этот бастион.

Теперь пришла моя очередь саркастически усмехаться. Напряжение между нами незаметно пропало. Противоборствующая сторона неожиданно оказалась со мной в одном окопе. Легковерная девица просто и непринужденно изливала любовнице жениха душу. Комичность ситуации уже начала зашкаливать и я смогла бы смеяться, если бы так сильно не хотелось плакать.

– Нет тех крепостей, которые невозможно осадить, дорогая.

– Что ты хочешь сказать?

Джулия была уже изрядно пьяна, потому конструктивной беседы в этот раз определенно не получилось бы. Картина, однако, складывалась крайне занимательная. Пристрастия дома Валлара так спутались, что разобрать, кто к кому и по какой причине привязан оказалось очень сложно. В сердечных делах у меня не скопилось великого опыта, но эксперт по историческим ценностям был обязан подмечать малейшие детали. Мне часто приходилось анализировать факты и делать на их основе выводы. Этим я с увлечением и занялась, оставив свою несчастливую собеседницу в гордом одиночестве, допивать розовое вино.

Стоило, прежде всего, разобраться в собственных чувствах, определиться с выбором приоритетов и наконец разработать стратегию поведения относительно остальных участников этой комедии. Они ведь так же блуждали в собственных предпочтениях, как корабль в кромешном тумане. Лишенные всяких ориентиров.

Попытка

Я меряла крупными шагами свою комнату, пытаясь уложить в голове план дальнейших действий. Синьор Валлара старший в компании брата отправился на очень важную встречу в Рим, и намерен был провести там немало времени, как минимум до вечера. В поместье остался один лишь Лучо да пара-тройка мужчин, очевидно не имеющих права голоса.

Другого шанса просто могло не представится. Действовать нужно было немедленно и наверняка, не полагаясь на монаршую милость. Если конечно я хотела покинуть Вилла Эмануэлла раз и навсегда. А я хотела. Положение официальной шлюхи бандита Каморра совсем не красило и безмерно, до истерики раздражало, создавая ощущение безысходности.

На другой чаше весов оставались взаимоотношения с моим… Даже в мыслях назвать Анжело Валлара своим получалось с великим трудом. Да и была ведь только всего-навсего одна ночь. Дыхание вмиг сбилось, при воспоминаниях о тех, до края, до боли оголенных чувствах, когда можно понять все без слов, когда можно простить что угодно, а выход кажется единственно верным, легким и очевидным. Вчера его темный взор горел болезненной нежностью, мягкие губы шептали мое имя, а крепкие руки ласкали так… Яростно. Синьор был горяч и ненасытен, словно знал, что наутро все точно закончится. У нас не было будущего, только прошлое. Всегда одно только прошлое.

К горлу подступил ком. Валлара женат… Пусть пока не совсем, но это был лишь вопрос только времени. А я… Даже не знала: люблю ли его. Люблю…

Мучения стали почти невыносимыми, задавать себе вопросы, ответы на которые совсем не имели значения, оказалось немыслимо трудно. Я осела на пол, запустив пальцы в распущенные волосы, и со стоном закрыла глаза. Только в глупых сказках драконы неусыпно стерегут башни лишь с одной целью – сберечь принцессу. А синьор хотел остаться. Я знала это. Видела боль в янтарных глазах, понимала и разделяла ее… Но.

Рассудив, что мучения риск не оправдывают, все же пришлось взять себя в руки и приступить к исполнению плана побега с чертовой Вилла Эмануэлла. Нужно просто забыть о случившемся и жить дальше. Попытаться, по крайней мере.

Полагаться на обещанную поездку в город не стоило. Время конкретно не было оговорено, да и в сопровождение мне наверняка выделили бы целую армию горячих, итальянских мачо. Под таким неусыпным контролем не очень-то просто сбегать из страны. Поразмыслив подобным образом, я достала телефон и позвонила в посольство, сообщив, что меня удерживают силой в одном из особняков острова. На это последовали уверения в скором прибытии помощи и совет не привлекать до приезда представителей Штатов внимания местного населения.

С балкона моей комнаты открывался отличный обзор на подъездную дорожку и широкую зону ворот ограждения. Через час появилась машина, отмеченная синими государственными номерами посла США. Охранник встретил прибывших вежливо, хотя без особенного энтузиазма и, не открыв им ворот, позвонил кому-то по сотовому. Скоро уверенной, пружинистой походкой к неожиданным визитерам вышел спокойный и собранный Лучо.

Разговора слышно не было, но резкая, ёмкая жестикуляция юного Валлара свидетельствовала о нервозности. В конце концов он устало приложил пальцы к переносице и, развернувшись, отчётливо приказал одному из стоявших поодаль телохранителей что-то по-итальянски. Мужчина быстрым шагом направился к дому, очевидно собираясь позвать меня.

Не успела я взять свои вещи, как на пороге появился высокий, крепкий, немного грузный телохранитель с грубыми национальными чертами гладко выбритого, сурового лица.

– Синьорина, – низкий баритон повелительно рокотал. – Прибыл один из членов посольства вашего государства. Вышло недоразумение, потребуется ваше личное присутствие, для того что бы объяснить ему, что произошедшее – ошибка.

– А иначе? – я вздернула бровь, выпрямляя спину.

– Синьор Анжело будет недоволен, – предупредительно протянул вошедший, полагая, что подобный аргумент должен полностью убедить меня в правильности его предложения.

– Хорошо, так и поступим, – беззастенчиво соврала я, опуская сумку на пол.

Ради прикрытия своего маленького блефа пришлось оставить вещи в комнате и уехать без них, но особенно крупных потерь мне в подобном не виделось. Деньги и документы уже предусмотрительно лежали в кармане лёгкой куртки. Главное выбраться, а там уж можно и рассуждать о последствиях и перспективах.

Не на ту напали, господа итальянцы!

Я молча проследовала за охранником к воротам поместья и, подойдя, вежливо поздоровались с присутствующими.

– Малышка, скажи этим людям, что звонок был каким-то недоразумением, – почти взмолился Лучо, обращаясь всем корпусом в мою сторону. – Анжело голову мне оторвёт, когда узнает.

– Мисс Блэк? – атташе протянул руку, внимательно изучая мой внешний вид. – Вас подвезти в аэропорт?

– Пожалуйста, – я шагнула к нему, разрывая дистанцию с младшим Валлара. – Отпуск затянулся, а господа не желают смириться с его окончанием.

– Позволите взглянуть на ваши документы? – атташе с сомнением наклонил голову в бок. Казалось, что незнание мной итальянского языка его совсем не смущало.

Я невозмутимо вынула паспорт и протянула ему. Мужчина долго, вдумчиво осматривал каждую страницу, а потом со вздохом вернул документы мне и обратился к Лучо.

– Синьор Анжело осведомлен? – с сомнением уточнил посол, опасливо озираясь на паренька, будто сама принадлежность к семье Валлара вызывала у него оторопь.

– Нет. Он в Риме, и когда вернётся, доволен не будет, – выпалил юноша на одном дыхании, крепко сжимая кулаки.

Атташе посмотрел на меня с мольбой, из чего становилось предельно ясно, что с буйным нравом главы клана он хорошо знаком.

– Возможно, мисс Блэк ошиблась?

– Нет. И по закону моей страны, вы обязаны сопроводить меня в аэропорт, – отчеканила я тоном не приемлющим возражений.

– Это правда, – представитель посольства обернулся к Лучо, просительно заглядывая в янтарные глаза. – Я должен депортировать ее.

Младший Валлара посмотрел на меня с осуждением, но больше спорить не стал.

– Прости, Лучо, – на глаза навернулись слезы. Расставаться с этим открытым и прямолинейным мальчишкой, да ещё и в таких обстоятельствах, оказалось неожиданно больно. – Но так будет лучше… Для всех.

– Уже вечером ты вернёшься, – неаполитанец злился и обижался одновременно, выпрямляя спину и расправляя широкие плечи, – и мы все получим за эту выходку.

Я вздохнула, не желая продолжать пререкаться, а затем развернулась к представителю посольства, давая понять, что готова ехать. Мужчина открыл для меня дверцу своей машины, и очень скоро Вилла Эмануэлла осталась позади.

В аэропорту проволочек не возникло, исключая рейс, которого пришлось ждать три часа, поскольку билеты на все ближайшие оказались распроданы. Я подписала бумаги о том, что не имею претензий и распрощалась с угрюмым, собранным послом, выглядевшим обиженным так же, как и Лучо.

Лёгкая грусть начала вползать в сердце, подкидывая воспоминания о недавнем, таком ярком и странном, болезненно остром, но радостном приключении. Расслабляться однако пока было рано, потому пришлось взять себя в руки, чтобы не разреветься прямо на людях. Зал ожидания понемногу пустел, а от лёгкого гула сплетающихся в общий гомон разговоров клонило в сон.

За спиной внезапно послышались громкие, быстрые, тяжёлые шаги и сердце сразу ушло в пятки, от неприятного предчувствия, которое вскоре с лихвой оправдалось.

– Я что сказал делать, Паола?! – громкий, четкий, стальной баритон вколачивал слова, словно гвозди в перепуганное сознание.

Чувства сразу спутались под воздействием резкого выброса адреналина, наполняя душу гремучей смесью ужаса и восторга. Пришлось сделать пару глубоких вдохов, чтобы смирить дрожь, а уж потом обернуться к взбешенному синьору Валлара.

– Не нужно сцен, Анжело. Тем более на людях. Я…

Изящная ладонь взметнулась в воздух, призывая к молчанию, и почему-то слова сразу застряли в груди, отказываясь покидать ее. Неаполитанец был в ярости. Высокая фигура нависала надо мной как скала, чувствительно надавливая на волю. Полный бешенства, темный, горящий взгляд, казалось, стремился оставить лишь горстку пепла на том месте, где сейчас стояла я, склоняя голову, словно нашкодившая школьница.

– Бегом в машину, – тихо выдавил Анжело, через плотно сомкнутые зубы.

– Нет! – мой голос поднялся до крика. – Ты не удержишь меня. Все равно улечу…

Синьор в один вздох пересек разделяющее нас расстояние, схватил меня за руку, до синяков сжимая стальными пальцами, и с силой дернул на себя так, что я сразу потеряла равновесие. Лишь грубые руки бандита выступали препятствием болезненному, унизительному падению на пол. По спине свободно заструился озноб, стекая ледяными волнами от затылка до поясницы. Попытки казаться невозмутимой выходили все хуже, а сердце замирало в груди, скованное паникой. Казалось, сейчас он вытащит свой пистолет и пристрелит меня на глазах у всех.

– Я позвоню в Штаты… – хотелось сказать это уверенно, но слова больше напоминали мышиный писк, с усилием покидая грудь.

Анжело вцепился свободной ладонью в шею, зажимая нижнюю челюсть так, чтобы зафиксировать голову. Внимательный, почти черный от кипящего негодования взгляд впился в приоткрытые от волнения губы.

– Хоть Господу Богу звони, – тихо, вкрадчиво прорычал бандит, все сильнее сдавливая цепкую хватку. – Изменятся только условия твоего пребывания.

Я нашарила в кармане телефон и вынула черный чехол, непонятно что намереваясь сделать. Неаполитанец легко перехватил запястье и, вытащив аппарат из немеющих от страха пальцев, с силой швырнул его о стену. Черный корпус тут же разлетелся мелкими брызгами осколков по полу.

На глаза навернулись слезы. Синьор едва наклонил голову в бок, продолжая с вызовом испепелять меня полным ярости взглядом.

– Уже не такая смелая? – злобно ухмыляясь, произнес Валлара, упиваясь моим страхом.

– Пошел ты, – процедила я через плотно сомкнутые зубы.

Синьор резко отпустил меня, словно отшвырнул, развернулся к выходу и поволок за собой. Его ни капли не смущал того факт, что его гигантский шаг никак не увязывался с моей семенящей походкой. Четверо угрюмых мужчин в гражданской одежде бесшумно отделились от стен и последовали за нами на улицу.

На парковке ждали три совершенно черных, одинаковых, будто нарисованных под копирку внедорожника.

– Анжело, послушай… – взмолилась я, совершенно сбитая с толку, но неаполитанец молча забросил меня на заднее сиденье одной из машин и захлопнул дверцу.

Оставшись в одиночестве, синьор вскинул руку ладонью вверх и коротко, емко выругался на родном языке, каждым вздохом выражая бушующую подобно урагану злость. Потом приложил пальцы к переносице, чуть прикрыв глаза, прошествовал к самой первой машине, кивнул охранникам, призывая их отправляться, и сел на заднее сиденье, оглушительно хлопнув дверцей.

На коже все ещё проступали мурашки страха, но дыхание понемногу выровнялось. В самом дальнем углу кипящего смесью восторга и ужаса сознания проступила с мстительным удовольствием внезапная мысль. Синьор бросил свои очень важные дела, скорее всего скупил все билеты на ближайшие рейсы, чтобы обеспечить себе временную фору, и примчался из Рима в Кальяри. Анжело заботила только одна цель – не отпустить меня в Штаты, не позволить покинуть его.

Шины тем временем привычно зашуршали о подъездную дорожку, и вскоре кортеж остановился у знакомых дверей Вилла Эмануэлла. На пороге замер Лучо, взволнованный и рассерженный. Непривычно суровый, взрослый взгляд буравил дверцу головной машины, за которой сидел брат. Анжело вышел, демонстрируя поведением обретение полного самоконтроля, и направился прямиком ко мне. Почему он занял соседнюю машину? Не хотел проводить время в моем обществе?

– Пошли, Паола.

Крепкая ладонь протянулась в салон, предлагая опереться на нее. Янтарный взгляд на миг сверкнул нежностью, а изящные пальцы дрогнули, выдавая эмоции сурового неаполитанского лидера. Я отодвинулась дальше, стараясь усесться так, чтобы создать проблемы с извлечением из автомобиля непослушного эксперта по древностям. Синьор медленно, сдавленно выдохнул и, отвернувшись, выпрямился, доставая сигареты. Повинуясь немому приказу начальника, охрана разбрелась кто куда, оставляя нас наедине. Валлара неспешно курил, запрокидывая голову назад, а я сидела в дальнем углу салона, обхватив колени ладонями.

– Ещё раз так сделаешь, поставлю замок на твою дверь и решетку на балкон, – вкрадчиво проговорил неаполитанец, наконец нарушая тягостное молчание.

– Ты телефон мой разбил, – по детски обиженно произнесла я, неосознанно расслабляясь в позе и удобнее устраиваясь на кожаном сидении.

– Будешь вести себя прилично – куплю новый, – без эмоционально сообщил гангстер, чуть поворачивая голову через плечо в мою сторону.

– Я хочу домой, – слова слетели с губ в обвинительном тоне, почти сопровождаясь слезами.

– Привыкнешь, – он потушил сигарету и щелчком отбросил ее. – Пошли.

Осознание того, что сейчас синьор снова уедет, оставляя меня в компании негативно настроенных домочадцев, потекло по плечам крупной дрожью, собираясь в уголках глаз слезами. Не в силах справляться с эмоциями, я протянула ладони к нему, будто в поисках защиты и утешения. Так нашкодившие дети с плачем бегут к родителям, понимая, что лишь там могут обрести защиту и поддержку.

Крепкие руки мгновенно сомкнулись на талии, прижимая меня к каменному от напряжения телу неаполитанца. Горячее, быстрое, шумное дыхание запуталось в волосах, согревая висок, а гулкое сердце мгновенно подскочило в груди, разливая по венам огонь нежности.

– Я решила… – тихие всхлипы мешали формулировать мысли, прорываясь короткими вздохами сквозь слова.

– Хреново решила, сладкая, – замурчал мягкий голос над самым ухом, а крепкая ладонь приласкала спину, поднимаясь от поясницы к лопаткам. – Теперь за тебя все решаю я.

Догадка пронзила его сознание, от чего нежные объятья вмиг стали грубыми. Валлара оторвал меня от себя и со смесью тревоги и ярости заглянул в глаза.

– Обидел кто?

Представив, что сейчас он сделает, если услышит об моих утренних происшествиях, я ощутимо поежилась. Очевидным становился тот факт, что придется остаться здесь, на Вилла Эмануэлла, и учиться взаимодействовать с ее обитателями. Не стоило стравливать между собой хозяина дома и его семью, по крайней мере, не обдумав возможных последствий.

– Паола? – настаивал синьор, не отрывая от меня темного, изучающе сосредоточенного взгляда.

– Нет, все очень добры ко мне, – сообщила я не слишком уверенным тоном, однако вопреки ожиданиям, неаполитанец предпочел не настаивать, аккуратно поглаживая мою голову.

– Нужно ехать, сладкая. Иди в дом, – Анжело рассеянно коснулся губами лба, словно пастор, отпускающий грехи прихожанке и, развернувшись, коротко кивнул стоящему в стороне охраннику.

Кортеж вновь наполнился суровыми, угрюмыми мужчинами и Валлара отбыл по своим неотложным делам, оставляя меня в полном смятении и одиночестве.