Спустя час я всё ещё на улице, хотя уже давным-давно следовало бы зайти в дом, заняться делами, которых, несмотря на праздники, не стало меньше. Как бы не больше…

Облокачиваюсь на перила, рассматривая перчатки с прилипшими к ним снежинками, переливающимися в свете новогодних гирлянд, основательно затянувших весь дом и все деревья вдоль центральной аллеи.

– Новый год должен быть сказочным! – заявила дочь и потратила чуть ли не месяц, приводя окружающее пространство в соответствие только ей известному стандарту. – Хочу, чтобы весь следующий год был сказкой! – уточнила она, и ещё два часа вся семья в красках обсуждала, что и нынешний вполне себе тянет на этот литературный жанр.

Семья.

Подношу перчатки к лицу, охлаждая виски, до сих пор не растаявшим снегом на кончиках пальцев. По ощущениям – лёд, попавший на раскаленный летним зноем камень…

События последних месяцев, и правда, похожи на сказку, и даже со счастливым концом… Почти для всех…

Мне всегда везло… По-крупному… Да, всегда… Всегда предлагали и сами же всё давали…

За всю жизнь несколько действительно серьёзных собственных просьб… Не за себя… за близких.

За Павла, когда увидев его разбитое в хлам лицо, впервые в жизни испугался, что могу его потерять.

За Энджи, когда доктор, ведущий её беременность, вывалил на меня неутешительный прогноз всего того, что может пойти не так.

За Свету, когда от нас практически ничего не зависело, и почти то же самое повторилось со внуком.

В сравнении с этим моё нынешнее желание выглядит эгоистично и не слишком оправдано. Но оно первое, выбивающиеся из стандартного списка желаний, которое мне хочется загадать под бой курантов на Новый год за последние… сколько лет?..

Женщина, которая сначала выбила почву у меня из-под ног там, где это с трудом удавалось даже мужчинам. А затем каким-то невероятным образом день за днём она же заполнила все мои мысли…

Вика, даже если у Энджи сегодня ничего не выйдет, у тебя все равно нет никаких шансов, потому что ты уже просыпаешься и засыпаешь вместе со мной. А это значит, всего лишь перемещение в пространстве. Для меня не проблема. Следовательно не проблема и для моей женщины.

– Федь, быстрее, мы можем успеть добраться до самой вершины! – слышу взволнованный голос Пети, мотивирующий брата на очередные свершения.

Разворачиваюсь, внимательно осматривая собравшуюся в путь экспедицию.

– Деда? А ты чего не дома? Там же без тебя… – запинается внук, обдумывая лучший вариант моего применения: – Женя скучает.

Еле сдерживаю смех.

С Женей мы так плотно, практически круглосуточно, общаемся последний месяц, что заскучает по мне он очень и очень нескоро.

– Что с ним? – понижаю голос, зная, что это сразу же избавит меня от их умелых уверток.

Пока, хвала Господу, работает.

– Ну деда, всё с ним хорошо! – примирительно встревает Фёдор. – Он просто устал.

– Спит он! Нам ещё Джамбо и Корсара ночью запускать! Ему нужны силы! Не буди его, деда! И маме запрети, как приедет! – перебивает брата назидательным тоном Петя. – А то она…

Тут уже я прерываю разговор, который может много куда вывести:

– И куда же вы собрались?

Петр быстро отводит глаза, а вот Федя полностью выдерживает мой взгляд и чётко, без единой запинки отвечает:

– Как куда, деда? Подышать свежим воздухом в саду.

Делает наигранно глубокий вдох, важно засовывая руки в кармашки куртки.

Ещё лет пять и его вообще невозможно будет поймать на лжи, потому что это дар, врать с абсолютно невинным лицом. Радуюсь только тому, что он достался Федору, у которого всё, что можно скрыть в разы проще, чем у Петра. И слава богу!

– А как же подъём на вершину? – загоняю их в угол я.

Ещё год назад это были бы замершие в восторге лица из-за веры в мои суперсилы. Сейчас прищуренные глаза, подозревающие, что что-то здесь не так.

– Он слышал, – шепотом делится пониманием ситуации с Петром Федя.

Они оба сокрушенно вздыхают.

– А теперь объясните мне, почему вам нельзя лезть на эту снежную гору, – киваю на возвышающуюся перед окнами кучу снега.

Объясняют то, что уже слышали сегодня от меня, Светы и Паши.

– Так в чем дело? Завтра, когда её утрамбуют, она будет в вашем распоряжении.

– Ну, деда, как ты не понимаешь? – с настоящим страданием в голосе стонет Петр. – Она же станет меньше!!!

– Да, Петр. Зато никому не придётся выкапывать тебя из её центра, когда ты провалишься на самой вершине.

И только тут я понимаю, какую ошибку мы совершили. Глаза обоих внуков вспыхивают восторженными огоньками. Петя заводит руку за спину, откуда извлекает приличных размеров пластиковую лопату.

– Деда, так ведь это самое интересное! – говорит он голосом сумасшедшего фанатика, помешанного на своей идее.

– Быстро в дом! К горе не подходить. У нас гости.

Двойной жалобный вздох. Но они разворачиваются и направляются в дом, на ходу стягивая шапки.

– Инга мне не нравится, – пыхтит Петя. – Она обозвала меня малышом.

– А ты обозвал её девчонкой, – парирует Федор.

– Так она и есть девчонка! – праведно возмущается внук.

– Ты сказал, что она не попадёт в цель и держит бластер, как девчонка. Вот она и обиделась.

Мальчишки окончательно скрываются за дверью.

Да, нам однозначно ещё работать и работать над сказкой.

Звук открывающихся ворот, и минуту спустя я вижу подъезжающую машину Энджи. Достаю из кармана телефон, стягивая перчатки и проверяя на отсутствие "пропущенных".

Варианта может быть только два, но всё же… Если бы план сорвался, она бы позвонила. Дочь знает, что значит ожидание в таком деле.

Переступаю с ноги на ногу, пытаясь сбросить оцепенение, и только сейчас начинаю ощущать морозный холод последнего дня года.

Щелчок открывающейся двери.

Есть!

Раз. Два. Тричетрыепятьшесть… Набирает разгон мой пульс.

Розовое облачко, выпорхнувшее из двери.

Спасибо!

На несколько секунд теряю ориентацию из-за того, что учащенное сердцебиение мешает ещё раз освежить в памяти план действий. Да, у меня всегда есть план, тем более для таких приоритетных дел.

Таких… долгожданных… заманчивых… и более чем привлекательных… дел.

Спускаюсь вниз по ступеням, подмигивая и благодарно кивая дочери. Здороваюсь с Ингой.

Чего мне стоило уговорить Свету позволить поприсутствовать на их совместном сеансе с близнецами. Но цель достигнута, я – не чужой. К тому же при всей сложности ситуации Инги – это, на мой взгляд, детский лепет по сравнению с тем, что выкидывала в своё время Энджи.

Я справлюсь. Мы справимся.

Девочка улыбается, без стеснения протягивая руку.

И тут Энджи делает мне ещё один подарок.

– А давай мы не будем ждать и сразу заглянем к Ставрюше? – хитро подмигивает мне дочь, переводя серьёзный взгляд на Вику и далее от души улыбаясь Инге.

Та в свою очередь оборачивается на маму с надеждой и просьбой в глазах.

Вздох. Взгляд Вики на Энджи, сообщающий, что ещё раз такой номер с ней не пройдёт, но… она согласно кивает и под радостное восклицание дочери, девчонки быстро скрываются из вида.

Ощущение того, что моя мечта на моих же глазах становится явью невыносимо. По всему телу разливается какая-то ядерная смесь, обогащенная невероятным, судя по всему, запрещенным составом, потому что находясь в такой эйфории, организм однозначно долго не протянет. В основном из-за нежелания попусту тратить время на сон и еду. Да, у меня только одно на уме и я намерен донести это до Вики прямо сейчас.

Не даю ей совершить маневр, с лёгкостью блокируя там же у двери машины.

– Я рад, что ты передумала, – касаюсь рукой ее подстриженных волос.

Зрачки чуть расширяются, но она не отстраняется, все так же неотрывно смотря мне в глаза и не отводя свой взгляд.

– Хочешь спросить почему?

Мой взгляд в свою очередь опускается немного ниже, и я чисто физически не могу оторвать его от её приоткрытых губ.

– Нет, – проскальзываю руками вдоль её талии, обхватывая и уверенно прижимая к себе. – Хочу целовать тебя столько, сколько ты задолжала мне за все эти полгода.

Вижу возмущение в широко распахнувшихся глазах, но…

Осторожное касание её верхней губы. Я лишь слегка дразню её языком, нежно втягивая в рот, чтобы тут же выпустить и проделать тоже самое с нижней. А вот теперь, милая, ты готова к большему. Поднимаю правую руку, запуская её в мягкие, шелковистые волосы и слегка сдавливая затылок, помогаю преодолеть последнее смущение. Полностью накрываю её губы своими, чувствуя, с какой жадностью она делает вдох носом, моментально разделяя со мной своё тёплое дыхание. А дальше она наглядно демонстрирует мне насколько важным для неё является партнерство – острый язычок Вики способен не только на мастерскую защиту прав подзащитных…

От дальнейших фантазий с его участием меня сдерживает лишь осознание того, что наш праздничный ужин уже на носу, а я на грани того, чтобы отказаться от него полностью и прямо сейчас затащить Вику в спальню, не выпуская до…

А вот вообще не выпуская!

– Веров, ты всерьёз раздумываешь, как бы сбежать с ужина? – слегка отстранившись и, переводя сбивающееся дыхание, с ироничной, еще больше сводящей с ума, улыбкой интересуется она.

– А ты не против? – мне что, вообще досталась идеальная женщина?

– Конечно, против! Я не собираюсь из-за этого, – немного смущаясь, опускает Вика глаза вниз, – портить впечатление о себе на вашем семейном празднике.

– На нашем, милая, уже на нашем… – не выдерживаю я, целуя её с ещё большим напором и получая в ответ сомкнувшийся захват её прохладных рук на моей шее.

К черту ужин!

– Де-е-еда! Пора-а-а домо-о-ой! – встряхивает нас до безобразия довольный крик Петра.

Но за этот мягкий, счастливый смех Вики, это точно сойдет ему с рук.

Глава 11

Виктория

Стою. Нет, не стою… Моё состояние не поддается точному описанию. Больше всего оно напоминает легкий, невероятно счастливый сон, после которого, даже проснувшись, ты продолжаешь ощущать радость заполнившую каждую клеточку твоего тела…

Я не хочу просыпаться. Пусть хотя бы этот вечер станет той светлой сказкой, которую можно будет бережно хранить в памяти ещё долгое-долгое время.

Поднимаю руки вверх, немного распахивая ворот пальто, специально проводя ребрами ладоней по шее Ивана, чтобы только частично почувствовать тепло кожи. Затем соединяю их у него на затылке, не забывая погладить линию роста волос, и тут же моя прохлада встречается с его жаром…

Морозный зимний вечер мне в помощь? Как бы не так! Руки моментально согреваются. Я, словно проводник, пропускаю через себя какую-то запредельную температуру, которая, чтобы не сжечь меня, вырывается во внешнее пространство.

Хочу открыть глаза и проверить. Потому что все сильнее укрепляюсь в ощущении, что мы перенеслись в лето – томное, слегка душное, наполненное невероятным количеством запахов цветущей природы. Вдыхаю их, ещё плотнее прижимаясь носом к коже моего мужчины…

Моего?..

Выдыхаю, с облегчением радуясь тому, что Петр так ловко отпугнул вновь встрепенувшийся поток моих сомнений.

Не сейчас!

Сейчас праздник!

Иван чуть ли не на руках вносит меня в дом, или я просто до сих пор не чувствую своих ног?

Как-то сверхбережно помогает мне снять пальто и в этот раз уже недовольно выпускает воздух из ноздрей, когда внуки дружной парой здороваются и сообщают, что все только меня и ждут!

Присаживаюсь, приветствуя каждого.

Петя, хитро улыбаясь, по-деловому жмет руку. А Федор, пару раз хлопнув своими невероятными ресницами, вдруг неожиданно подается вперед и целует меня в щеку.

Чем незамедлительно вызывает реакцию Ивана:

– Вы, надеюсь, помните, что Вика МОЯ гостья?

Да, я тоже помню, что при нашей первой встрече на дне рождения Ольги Викторовны, за моё внимание уже произошло небольшое сражение.

Близнецы дружно кивают, но по усилившемуся блеску глаз, это согласие больше похоже на вызов.

Оборачиваюсь, наталкиваясь на тот же блеск…

Боже! Ну взрослый же человек!

– Иван, – начинаю я.

Но он прерывает, медленно подхватывая меня под руку, заставляя сократить дистанцию, и тихим уверенным голосом сообщает на ухо, опять вызывая активизацию только-только успокоившихся мурашек:

– Здесь ВСЕ в курсе, что ТЫ МОЯ гостья, поэтому не удивляйся, если я буду время от времени напоминать это особо забывчивым, – продолжает он, все ближе и ближе притягивая меня себе.

Напрягаюсь, ожидая усиленного напора, но он лишь слегка скользит своими губами по моим, как удачное касание борта машины, когда не остаётся даже царапины, и… всё…

Напряжение мгновенно сменяется удивлением и сразу же возмущением, смешанным с острым желанием ответить так, чтобы это была не просто царапина, а вмятина по большей части поверхности, но он лишает меня этой возможности, вдруг решая, что уже действительно пора ко всем.

Беспроигрышная тактика, Иван Сергеевич… А сами-то долго продержитесь?

Заводит меня в гостиную, по которой сразу становится ясно, что времени, средств и стараний на её декор было потрачено много. При этом она вызывает просто непередаваемое чувство уюта, гармоничности пребывания. Бросаю взгляд на стену, где оформлена ёлка из рамок с новогодними фотографиями предыдущих лет. Выхватаю одну из самых больших, где уже присутствуют близнецы. Сколько им там? Четыре-пять месяцев? Федора узнаю по ресницам, он на руках у какой-то светленькой девушки, нежно прижимающей его головку к своей щеке и, кажется, безумно счастливой, в противовес Энджи, голова которой расположена у неё же на плече, а лицо выражает скорбную терпимость. Павел, совсем как мальчишка, обнимает Ольгу Викторовну за плечи, но она все равно теряется на его фоне. Петр на руках у Ивана с таким же серьезным выражением лица, как и у деда, отчего их сходство ещё более поразительно. Они – семья, даже не в самые лучшие моменты своей жизни…

Отрываюсь, реагируя на голос Ивана:

– У тебя будет возможность изучить это всё внимательнее, я с удовольствием отвечу на любые твои вопросы, но позже, – перехватывает мою талию и разворачивает по направлению ко всем уже собравшимся в гостиной. – Наш главный гость прибыл и мы можем начинать!

Хочется немного отступить и прикрыть лицо руками, потому что сейчас это как толчок в спину на сцену в свет прожекторов сошедшихся только на тебе. Дыхание перехватывает. Я не боюсь сцены, моя работа практически то же самое, просто в более камерном и, откровенно говоря, специфическом жанре, но сейчас это другое. Сейчас это оценка не специалиста, а лично меня. И даже будучи совершенно уверенной в своём полном принятии, мне все равно страшно. Буквально секунду, потому что ровно через неё, моя спина, а затем и все пространство вокруг становятся окружены плотным защитным полем, тем, что дарит ЕГО близость.

Рука сначала ложится на плечо, а затем спокойным, точным движением обхватывает меня поверх груди, практически достигая пальцами второго плеча. Кажется, лицо тут же заливает румянец, потому что этот жест, на мой взгляд, выглядит ещё более интимным, чем откровенный поцелуй на публику. Все же решаюсь поднять глаза и…

Господи, это же Веровы, даже те, кто вроде бы и номинально нет! Эти искренне счастливые взгляды… Я слышу какой -то шум в груди и спустя мгновение понимаю, что это пошла трещинами и рушится моя защита, так тщательно возводимая год за годом, именно для того, чтобы не открываться, не быть столь уязвимой для душевной, да и для физической боли.