– Ты же не пьёшь, – неуверенно произнёс Ярик.
– Наливай, – отрезала Саша.
Она схватила протянутый пластиковый стаканчик, задержала на мгновение дыхание и опрокинула жидкость в себя. Ничего не почувствовала, будто выпила слегка подогретую воду.
– Давай ещё.
Ярик налил ещё раз и поставил рядом стакан с томатным соком – другой закуски не было. Она опрокинула залпом и снова не ощутила ничего особенного. Зато смогла говорить.
– Он решил остаться с женой.
– Когда он сообщил тебе?
– Только что прочитала письмо.
– То есть он даже не позвонил, поставил в известность официально в одностороннем порядке?
– Пишет, что не сможет смотреть в мои глаза, сердце разрывается. Чувствует себя скотиной, не хочет,чтобы его ребёнок страдал так, как когда-то он.
– А ты серьёзно думала, что он уйдёт из семьи?
– Я боялась этого. Хотела разорвать отношения, чтобы не быть разлучницей. Хотела говорить с ним, держа за руку, ставить точку самой. А получилось вот так… Наливай. Ничего не чувствую.
Ярик удивлённо наблюдал, как девчонка весом в два раза меньше его, которая до того при нём пила только пиво, хлещет водку и не морщится.
К концу бутылки Саше показалось, что действие началось, но для достижения цели этого было мало.
– Я видела бар на этой улице. Пойдём туда.
– Эй, подруга, тебе не хватит?
– Ты что, оставишь меня одну?
Саша помнила полумрак и прохладу в заведении, помнила, как заказала текилу, как спорили с Яриком о происхождении выражения « испанский стыд».
– Это когда стыдно, например, за поведение соотечественников за границей… Думаешь, просто так нас тут не любят?
– Как можно отвечать за чьи-то поступки?