Во власти чувств. Как они рождаются и как взять их под контроль

Окситоцин – заботы отцов

Долгое время считалось, что окситоцин – в чистом виде женский гормон, хотя в действительности мужской организм тоже его вырабатывает. Словосочетание «отцовская любовь» звучит не столь возвышенно, как его материнский аналог. Лишь в конце 1960-х годов ученые начали интересоваться этим явлением, а раньше в науке царило (совершенно ошибочное) убеждение, будто забота о детях ложится исключительно на матерей и говорить об отцах здесь неуместно. Разумеется, отцы не менее важны, чем матери, и этим мы тоже обязаны окситоцину. По венам молодых отцов тоже струится гормон привязанности, и чем его больше, тем больше времени они проводят со своими детьми. Игра и проявление нежности повышают концентрацию окситоцина и у отца, и у ребенка, формируя между ними крепкую связь, полезную на протяжении всей дальнейшей жизни. (Отцы, берите декретный отпуск!) И тот факт, что у молодых отцов понижается уровень тестостерона, становится идеальным условием для проявления ласки и неусыпной заботы. И нет, в этом нет ничего немужественного.

Окситоцин не только формирует у новорожденных нерушимую связь с родителями, но и способствует протеканию ряда других невероятных процессов – в первую очередь он помогает ребенку расти.

Недоношенные дети, которых много гладили и держали на руках, обеспечивая тем самым контакт с кожей родителей, набирают вес в два раза быстрее, чем малыши, лишенные прикосновений.

Помимо этого, окситоцин значительно помогает мозгу в развитии – именно он формирует сети нервных клеток. Нежность и ласка в первые годы жизни показывают мозгу своего рода пример связи, которая определяет, насколько сильную привязанность ребенок сможет испытывать в дальнейшем. Прежде всего это происходит путем формирования окситоциновых рецепторов – протеиновых комплексов на поверхности клеток, с которыми окситоцин будет стыковаться подобно ключу в замке. Только если клетка обладает подобным подходящим окситоцину рецептором, последний может «открыть» ее и начать действовать внутри. У детей, которые в первые и наиболее важные для развития годы не получали достаточно любви, очень мало таких рецепторов. Их дефицит уже невозможно восполнить, и когда в дальнейшем они будут кого-то обнимать, гормон привязанности будет вырабатываться впустую. «Недолюбленные» дети не умеют ни чувствовать чужую любовь, ни дарить кому-либо свою. Когда у них появляются собственные дети, им довольно сложно проявлять к ним чувства.

Недостаток физического контакта ведет не только к трудностям в общении с другими людьми, но и к жизни в стрессе и повышенному риску развития зависимостей.

Напротив, чем больше любви ощутил ребенок в детстве, тем лучше функционирует его окситоциновая система. Таким людям проще дарить любовь собственным детям, которые, в свою очередь, однажды тоже обзаведутся своими. Мы можем лишь догадываться, в какой степени окситоцин влияет на наше душевное здоровье. Если кратко обобщить результаты последних исследований, посвященных зависимости между развитием психических заболеваний и окситоцина, окажется, что он играет определенную роль у людей с аутизмом, шизофренией и различными фобиями. Возможность когда-нибудь привлечь этот гормон к лечению таких заболеваний сегодня интенсивно изучается.

Степная полевка vs горная полевка

Для влюбленных пар окситоцин становится настоящим клеем. Доказательства этого найдены в экспериментах со степными полевками. Когда самка и самец этих крохотных грызунов встречаются в степи Северной Америки и выбирают друг друга, они начинают без устали заниматься сексом – такое спаривание может продлиться до 40 часов. После такого они, разумеется, уже не могут расстаться. Они часами вычесывают друг другу шерстку, вместе растят потомство и поровну делят родительские обязанности. Если одна из мышек умирает, вторая до конца жизни остается одна. Получается, эти милые грызуны принадлежат к тем 3–5 % млекопитающих на планете, что ведут моногамный образ жизни. В горах Северной Америки у степных полевок живет очень близкий родственник – горная полевка. Последние, впрочем, не проявляют интереса к серьезным отношениям и не выходят за рамки ни к чему не обязывающих случайных связей. Они беспорядочно меняют партнеров и не беспокоятся ни о потомстве, ни о других представителях своего вида. Примечательно, что от степной полевки горную отличает лишь небольшое количество генов – эти грызуны на 99 % идентичны. Как вы догадались, на генетическом уровне они различаются именно окситоциновой системой. Когда полевки прерий занимаются сексом, их гипофиз активно вырабатывает окситоцин и вазопрессин. Последний отличается от окситоцина лишь двумя аминокислотами в составе и стыкуется с теми же рецепторами, что и первый.

В 1997 году нейробиолог Томас Инзель задался вопросом, действительно ли эти два гормона играют определяющую роль в выборе брачной модели у этих грызунов. В процессе эксперимента с полевками прерий он блокировал у них выработку окситоцина и вазопрессина, после чего мыши начали заниматься сексом. И та-дам! Теперь их отношения опустились до обычной интрижки, как у их ближайших родственников с гор. Когда же Инзель сделал мышам инъекцию окситоцина, у них в мгновение развилась глубокая привязанность к первой же мыши, попавшей в их поле зрения. Сработало бы это так же и в обратную сторону? Стали бы горные казановы моногамными после укола окситоцина и вазопрессина?

Ученые, коллеги Инзеля, провели эксперимент. И в результате не произошло ничего! Оказывается, различие в поведении было обусловлено не выработкой гормона в целом, а количеством окситоциновых и вазопрессиновых рецепторов в мозге полевок. Система удовольствия степных полевок была густо усеяна такими рецепторами, а вот их приятели с гор едва ли могли похвастаться хотя бы их толикой. Стоило исследователям начать вводить горным полевкам ген, отвечающий за эти рецепторы, как они тут же вступали во взаимодействие с окситоцином. Без передачи генов – что довольно маловероятно в условиях дикой среды – горные полевки вряд ли когда-либо узнают, насколько прекрасно холодной ночью прижаться к возлюбленному и пройти с ним бок о бок сквозь огонь и воду.

Разумеется, мы не можем проецировать с точностью до запятой происходящее в мозгу мышей на человека. Однако многочисленные исследования доказали, что окситоцин магически влияет на социальное поведение и чувства, возникающие между влюбленными, в том числе и у людей. Находясь под их воздействием, мы словно надеваем волшебные очки, которые делают нас восприимчивее к межличностным отношениям и повышают эмпатию. Так, участникам одного исследования, предварительно впрыснувшим себе в нос порцию окситоцина, достаточно было взглянуть в глаза собеседнику, чтобы распознать его эмоции. Они определяли, испытывает ли собеседник страх, грустит или счастлив.

Люди, которые в силу генетических особенностей не могут вырабатывать большое количество окситоцина, лишены способности понимать других людей.

Им незнакомо сочувствие, и они не испытывают эмпатии. Но как только они получают достаточную порцию окситоцина, перед нами предстают совершенно другие люди – более открытые и доверяющие окружающим.

Пол Зак, специалист по нейроэкономике, известный также как Dr. Love благодаря своему обширному нашумевшему исследованию окситоцина, совместно с учеными Цюрихского университета провел первый в своем роде эксперимент. Главной темой его исследования стало влияние окситоцина на уровень доверия в деловых отношениях. Исследовательская группа предложила студентам сыграть в игру, при этом часть из них получила порцию окситоцина, а другая нет. Затем студентов разделили на две группы: «инвесторов» и «доверенных лиц». Каждый «инвестор» должен был принять решение, сколько денег он готов доверить незнакомому «доверенному лицу». При этом оба знали, что в результате полученная сумма утроится, и «доверенному лицу» придется выбрать, будет ли «инвестор» в целом и в какой мере получать профит от его коммерческого успеха. Если «доверенное лицо» оказывалось порядочным человеком, обе стороны в плюсе; если же «инвестор» сталкивался с подлым эгоистом, он мог потерять свои деньги. При этом «инвестор», разумеется, не знал, насколько можно доверять человеку, просившему у него деньги. Каждый раз это был риск для «инвестора». Результат эксперимента вполне предсказуем: под влиянием окситоцина участники выдавали просителям максимально возможную сумму вдвое чаще и тем самым шли на максимальный риск для себя. В большинстве случаев их риск себя оправдывал: чем больше зарабатывали «доверенные лица», тем более щедрой оказывалась доля «инвестора».

Так что же, окситоцин делает нас более легкомысленными? Именно это и захотели выяснить исследователи и заменили одну из сторон компьютером. Теперь стало казаться, будто «инвесторы» никогда и не слышали слова «доверие», даже под воздействием гормона нежности. В новом эксперименте все участники неохотно расставались со своими деньгами. Что показывает этот пример? Окситоцин – важнейший залог социального доверия, которое, в свою очередь, становится фундаментом всех социальных отношений – как личных, так и экономических, и политических. Это клей, скрепляющий наше общество. И некоторым господам, входящим в мировую политическую элиту, определенно не помешала бы в детстве порция нежности и ласки…

Легко сказать… Сложнее представить себе другую такую потребность, которая окажется важнее ощущения, что ты принадлежишь возлюбленному или к какой-либо общности. Разумеется, нам жизненно необходимо есть, пить и спать, но живем мы ради социальных связей. Это было еще очевиднее во времена, когда люди занимались охотой и собирательством: принадлежность к группе спасала от неминуемой смерти от жажды, болезни или нападений диких животных. Чувство уверенности и защищенности, наличие семьи и друзей по сей день необходимы нам, как воздух, – в детстве, зрелости и старости. Окситоцин помогает нам доверять другим людям и считаться с их чувствами.

Последнее доказано в следующем эксперименте: в одной из лабораторий ученые наблюдали за тем, как влюбленные пары спорят на бытовые темы. Часть из них получила порцию окситоцина в виде спрея в нос, вторая – плацебо. Никто из участников не знал, что ему досталось: настоящий препарат или обманка. В результате оказалось, что пары, находившиеся под воздействием окситоцина, чаще смотрели в глаза партнеру, держались более открыто, реже перебивали друг друга и в целом вели дискуссию более конструктивно. Окситоцин пробуждал в них готовность искать компромисс. Этот эффект усиливался за счет снижения уровня гормона стресса в крови (в этом и заключается действие окситоцина). Ведь находясь в состоянии стресса, мы, напротив, утрачиваем свои социальные навыки: кортизол блокирует окситоцин, и мы перестаем замечать, что происходит с нашим партнером, понимать, в чем нуждается другой человек в этот момент. Может быть, вам вспомнится этот эксперимент, когда в следующий раз, ослепленные стрессом, вы начнете ссориться с партнером.

Когда же в состоянии стресса и полном равнодушии к окружающим окажется ваш возлюбленный, просто крепко сожмите его руку. Возможно, порция любви вернет ему восприимчивость к внешнему миру…

Как и у степных полевок, проявление нежности заставляет гипофиз человека вырабатывать окситоцин. Во время секса он буквально затапливает нас и нашу систему удовольствия. (Каким образом в ваших отношениях секс связан с конструктивными ссорами, судите сами…) Благодаря приливу окситоцина нам так приятно понежиться в объятиях партнера после секса. По этой же причине регулярный секс или проявление нежности полезны для отношений. Чем больше между людьми телесного контакта, тем больше вырабатывается окситоцина, тем глубже чувство привязанности к партнеру и (внимание!) тем привлекательнее нам кажется этот человек (и мы ему/ей). Доказательство этому нашел исследователь из Бонна: мужчинам, живущим моногамной жизнью, он ввел порцию окситоцина, поместил их в аппарат МРТ и стал показывать фото женщин. Сначала незнакомых, затем тех, которых они хорошо знают, и, наконец, возлюбленных. В результате активность системы удовольствия резко увеличивалась исключительно при виде одной женщины. Самой привлекательной мужчины находили именно свою партнершу.

Благодаря круговороту окситоцина не все отношения возникают в таком порядке: страстное влечение, секс, выброс гормона и возникновение привязанности – все может случиться и наоборот. Например, хорошие друзья, которые проводят много времени вместе, держат друг друга за руку и часто находятся рядом, поначалу чувствуют глубокую привязанность, затем сексуальное влечение и наконец влюбляются друг в друга. Когда этот цикл запущен, окситоцин провоцирует у влюбленных желание быть преданным одному партнеру. Причиной, по которой люди регулярно изменяют своим партнерам, может оказаться недостаток любви в детском возрасте или гены, отвечающие за количество окситоциновых рецепторов. Последние содержат в себе нечто вроде инструкции, следуя которой организм взаимодействует с гормоном нежности и определяет, какому количеству окситоцина позволить влиять на свое поведение. Для нас это значит, что рецепторный профиль, заложенный у человека с рождения, служит еще одним фактором, в значительной степени определяющим, насколько счастливы мы будем в любви.

Конец гормону нежности?

Окситоцин обладает еще одним свойством. За его открытием последовала целая череда статей в газетах и журналах с заголовками: «Темная сторона окситоцина» и «Конец гормону привязанности». Эффект, о котором шла речь, на первый взгляд и правда может показаться антисоциальным.

Голландский психолог Карстен де Дрю предложил участникам эксперимента сыграть друг с другом в игру, находясь под воздействием окситоцина, и стал наблюдать. Несмотря на прием гормона, игроки испытывали к сопернику зависть, недоверие и злорадствовали в случае поражения. Если рассмотреть результаты эксперимента подробнее, оказывается, что люди с одинаковыми взглядами внутри одной группы, находясь «под окситоцином», охотно кооперировали действия, но враждебно реагировали на соперников, которые не принадлежали их социальной общности. Люди предпочитали своих в ущерб окружающим.

Истоки такого эффекта лежат в эволюции. Будучи гормоном привязанности, окситоцин сотни миллионов лет заботился о том, чтобы представители одного вида держались вместе и жили стабильными, устойчивыми группами. В то же время он жестко и бескомпромиссно заставляет нас отграничиваться от людей или групп, не имеющих отношения к нашей общности. Во времена охоты и собирательства такое свойство было жизненно необходимым эволюционным преимуществом: при столкновении двух конкурирующих групп, бороться приходилось за своих. Преданность не в последнюю очередь вознаграждалась тем, что группа получала в случае победы. Тому, кто выступал против норм, принятых в группе, следовало готовиться к последствиям – при наихудшем развитии событий его исключали из общности, что, повторюсь, в то время означало неминуемую гибель.

На сегодняшний день обе стороны «окситоциновой медали» плотно укоренились в природе человека. На одной чаше весов лежит родительский инстинкт защитника, командный дух футбольных игроков или гражданское мужество члена общества. Оборотной стороной медали становятся эгоизм, враждебность и расизм. В подтверждение этому вспомним об увлекательном эксперименте, который совместно с коллегами из Любека и Оклахомы провел профессор психологии Рене Хурлеманн во время работы в клинике при Университете Бонна.

Исследователи опросили более сотни немецких студентов об их отношении к беженцам, затем дали каждому 50 евро и предложили отметить на компьютере, хотят ли они (и, если хотят, то сколько) потратить их на нуждающихся.

В предложенном списке в равном соотношении были представлены их немецкие соотечественники и беженцы. Вслед за этим половина студентов ввела себе окситоцин в виде спрея в нос и продолжила эксперимент. В результате у участников, которые придерживались позитивной позиции в отношении беженцев, под воздействием окситоцина повысилась готовность жертвовать деньги – как на беженцев, так и на соотечественников – в равной степени. В свою очередь, на решения тех, кто изначально был скорее враждебно настроен против мигрантов, гормон никак не повлиял. Получается, окситоцин способен усиливать альтруистические настроения, но искусственно вызвать расположение не в силах.

В дальнейшем исследователи провели еще один эксперимент. Участникам вновь ввели дозу окситоцина и снова предложили выбрать, кому из нуждающихся те хотят пожертвовать средства – беженцам или соотечественникам. В этот раз им сообщали, сколько уже пожертвовали их предшественники. В результате даже те, кто изначально был настроен по отношению к мигрантам скорее негативно, готовы были тратить на них деньги до 74 % чаще, чем в предыдущем случае. Этот эксперимент показывает: в группе, между участниками которой установилась тесная связь, подаваемый другими пример социального поведения играет определяющую роль в принятии решений – даже если такое поведение идет вразрез с личными убеждениями. На примере с беженцами это работает следующим образом: если соседи, друзья и знакомые открыто общаются и помогают мигрантам, их поведение мотивирует враждебно настроенных людей переосмыслить свое отношение. Публикация результатов исследования вызвала в научной среде одобрение, с одной стороны, и волну возмущения сторонников правых взглядов – с другой. Люди начали проявлять агрессию в отношении Хурлеманна и даже угрожали ученому, окрестив его Франкенштейном, стремящимся по поручению правительства с помощью специальных препаратов лишить воли немецких патриотов и противников мусульманско-африканского вторжения.

Я считаю ужасающим то, что в современном обществе честные и независимые ученые должны бояться за свою безопасность, если радикально настроенным гражданам не нравятся результаты их исследований. Такая критическая реакция лишь подтверждает выводы Хурлеманна: в процессе эволюции в нас глубоко укоренилась потребность быть солидарными с членами своей группы и испытывать привязанность к единомышленникам. Настолько глубоко, что пробуждает яростное желание бороться с теми, кто мыслит иначе. Мне хотелось бы, чтобы в будущем мы использовали позитивный потенциал подобного рода открытий, чтобы стараться понять друг друга и построить мирную жизнь с теми, кто принадлежит к нашему виду, именуемому «человек». Начать можно с того, что будем вести себя так, как хотим, чтобы вели себя и другие люди.

Длинной речи краткий смысл^[18]

Итак, что мы знаем об этом сложном гормоне окситоцине? Его нельзя назвать исключительно позитивным веществом, которое действует под девизом «Чем больше, тем лучше». Это будет ответом для всех, кто задавался вопросом, нельзя ли решить все проблемы, поставив на прикроватную тумбочку спрей с окситоцином. Я не советовала бы так поступать. Действие окситоцина невероятно сложное и затрагивает слишком многие процессы в организме. Его эффект в долгосрочной перспективе не до конца исследован. Никто не скажет, как устроена ваша система рецепторов и как они отреагируют на длительный регулярный прием окситоцина. Также еще мало известно об эффекте от длительной окситоциновой терапии на развивающийся мозг детей с аутизмом или психическими заболеваниями. Время покажет, будем ли мы когда-нибудь принимать окситоцин как обыкновенные таблетки от кашля. А пока, располагая столь обширными (для такого непростого скопления белка) познаниями об окситоцине и его рецепторах, мы должны считать себя счастливчиками и использовать любую возможность, чтобы проявить нежность к ближним. Ведь – да-да, скажу еще кое-что! – это невероятно полезно и может продлить нам жизнь!

Больше ласки – дольше жизнь

Проявление нежности снижает уровень стресса. Этому способствуют два механизма. В одном случае свободный окситоцин подавляет функции амигдалы – главной паникерши в реагирующем на страх мозге. Это означает, что если выработано достаточное количество окситоцина, ситуации, когда мы обыкновенно впадаем в панику, больше не вызывают у нас сильной тревоги и страха. Сегодня ученые исследуют возможность применения окситоцина в сочетании с поведенческой терапией при лечении фобий и панических атак. Во втором случае окситоцин воздействует на ось «гипоталамус – гипофиз – надпочечники», так называемую ось стресса, отвечающую за производство гормонов бодрости: адреналина, норадреналина и кортизола. Окситоцин блокирует их выработку и дарит покой системе кровообращения. Объятия с любимым человеком помогут снизить давление и частоту сердцебиения, а значит, регулярные проявления нежности действительно способны сократить риск инфаркта и инсульта. И конечно, одного идеального объятия с обладателем глаз цвета бирюзы может быть достаточно, чтобы забыть обо всех проблемах первого мира, комбо из которых ты собрала в один отвратительный день.

Когда в следующий раз из-за грядущего экзамена или публичного выступления вы будете испытывать ужасное раздражение, доставьте себе удовольствие – обнимите своих возлюбленных! Это значительно снизит уровень стресса и повысит вашу концентрацию.

Помимо всего вышесказанного, окситоцин еще и поддерживает иммунную систему, снижая концентрацию кортизола. Последний подавляет деятельность клеток иммунной системы, поэтому в состоянии стресса мы легче можем заболеть. Проявление нежности поворачивает эффект кортизола вспять: увеличивается количество белых кровяных телец, бойцов сопротивления в нашем организме, и возбудитель болезни получает тот еще «ласковый» прием. На этот случай у меня есть пример одного довольно своеобразного эксперимента, в рамках которого ученые опросили четыреста человек. Темой опроса стали социальные контакты: сначала участники отвечали, насколько защищенными себя ощущают и как часто обнимаются или просто касаются людей. Затем исследователи впрыскивали им в нос настоящие вирусы простуды!

Удивительное дело: люди с широким кругом друзей и не склонной сдерживать нежность семьей оказались меньше подвержены вирусу.

Прикосновение способно и на большее! Помимо окситоцина, оно высвобождает дофамин и опиоиды – коктейль, способный творить чудеса. Массаж зачастую высмеивают как блажь толстосумов и любителей роскоши. Возможно, мы едва ли способны оценить, что делают для нас массажисты, еще и потому, что их профессия не требует длительного обучения. Однако исследования показали, что курс массажа сокращает уровень тревожности при хронических заболеваниях, помогает при депрессии и снижает боль.

Если вспомнить все полезные эффекты от прикосновений, можно сделать вывод, что частые физические контакты и есть та самая причина, почему люди в длительных отношениях живут дольше одиноких и в целом больше довольны своей жизнью. К счастью, те из нас, кто пока не нашел партнера для частых объятий, не должны отчаиваться. Встречи с друзьями, взаимодействие в группах, совместное веселье и танцы тоже повышают концентрацию окситоцина в крови. Помимо прочего, каждый может порадовать себя сеансом массажа. Ну и, наконец, активной выработке гормона нежности способствует просто поглаживание домашних животных. По этой причине их часто задействуют в различных терапиях, направленных на лечение психических расстройств, боли и одиночества. Так как насчет того, чтобы завести котика или подрабатывать, выгуливая собак?

Мой врачебный совет таков: неважно, боретесь вы со стрессом или страхами, терзают вас проблемы в отношениях или проблемы со здоровьем, а то и просто ради удовольствия – проявляйте нежность что есть сил! Прикосновения должны стать такой же неотъемлемой частью дня, как хваленая порция фруктов, о которой все твердят.

Итак… На старт, внимание, марш!