Во власти чувств. Как они рождаются и как взять их под контроль

Любовь – это музыка

В то время как в Нью-Джерси исследовали мозг влюбленных, Бартелс и Зеки из Лондона сфокусировали внимание на самой сильной форме любви, той, что будет длиться вечно, – на любви матери к ребенку. Чем же она отличается от романтической любви?

Сравнив результаты этих исследований, мы сможем приблизиться к ответу на вопрос, как влюбленность перерастает в любовь. Пары, участвовавшие в исследовании Хелен Фишер, были вместе в среднем 21,4 года (от 10 до 29 лет), и, как и много лет назад, все испытывали любовь к своим партнерам и хранили верность. Как и в предыдущем эксперименте, исследователи показывали им по очереди фотографии друзей и возлюбленных. Очень скоро можно было с уверенностью заключить: эти люди, как и прежде, по уши влюблены в свои вторые половинки. Им было достаточно одного взгляда на фото возлюбленного, чтобы нейромедиатор любви (дофамин) закипал в крови, и система удовольствия светилась так же, как у тех, кто только-только встретил свою любовь.

Наука доказала, что даже в длительных отношениях у людей, как и раньше, могут учащаться сердцебиение и порхать бабочки в животе.

Однако в их влюбленном мозге активность проявляли и другие области. Взору исследователей открылась целая светящаяся нейронная сеть любви, получившая в американской литературе название The Love Brain Network. Под этим термином объединились сложные процессы, сеть строилась на блестяще отлаженном взаимодействии различных структур мозга – их работа была слаженной, словно игра музыкантов в оркестре. Пока одни бойко нажимали на клавиши, остальные аккомпанировали или выдерживали паузу.

Как и в первом эксперименте, передняя поясная кора и островковая доля играют крещендо^[13]. Это верный признак, что партнер все так же важен для нас, что мы сознательно впускаем его с его чувствами и потребностями в свою повседневную жизнь и мир переживаний. В созвучии с другими структурами, носящими громоздкие научные названия, они аккомпанируют любви и одновременно прекрасно справляются с другими функциями. Речь идет о таламусе, паллидуме (бледном шаре), гиппокампе и ядре шва.

Таламус – одна из важнейших структур нашего мозга. Подобно дворецкому, он приветствует сигналы органов чувств (кроме обоняния), сортирует их и перенаправляет в соответствующие области коры мозга, где они формируют наше восприятие мира. Именно поэтому таламус еще называют воротами осознанности. Паллидум расположен вблизи таламуса и представляет собой скопление нервных клеток, которые двумя способами влияют на то, как мы ощущаем любовь; подробнее об этом я расскажу позднее. С ядром шва, как и с гиппокампом, мы уже хорошо знакомы: первое формирует нейромедиатор серотонин, известный как молекула счастья, а второму мы в значительной степени обязаны своими воспоминаниями.

Подробный снимок областей мозга позволил подтвердить предположения исследователей, и здесь мы переходим к их функциям этих областей. Все они обладают важным свойством: в них расположено огромное количество точек, через которые они взаимодействуют с одним невероятным гормоном, отвечающим, судя по всему, за то, что однажды волнующая влюбленность уступит место всеохватному, глубокому и гармоничному чувству любви к нашему избраннику. Позвольте представить: так называемый гормон привязанности – окситоцин. То, что этот крошечный комок белка способен сотворить с нами, в нас и с нашими отношениями, просто невероятно.

Окситоцин вырабатывается во время секса, при рождении ребенка и в период лактации, вызывает у нас привязанность к партнеру, детям, семье, заставляет становиться моногамными и приносит пользу телу и психике.

От него в значительной степени зависит наше желание устанавливать социальные связи, создавать семьи и растить детей – буквально благодаря ему мы ни много ни мало сохраняем наш вид. Кроме всего прочего, окситоцин дарит нам те самые волшебные чувства, которые всем так хорошо знакомы. Каким способом он выполняет столь важные функции, мы узнаем в следующей главе. А пока обратимся к нейробиологии и любовной сети в нашем мозге.

Одна из уже упомянутых структур мозга – паллидум, часть так называемой эндогенной опиоидной системы^[14] – представляет собой сеть из структур мозга, взаимодействующих с опиоидами и выполняющих функцию сигнального вещества. Мы отлично знаем, что опиоиды – это собственные «наркотики» организма, которые могут действовать как болеутоляющее, успокаивать нас и даже делать счастливыми. Организм производит опиоиды, когда мы испытываем наслаждение, например, от еды или секса, и паллидум принимает в этом активное участие. В неврологии такое наслаждение получило название liking, то есть «предпочтение», важно отличать его от wanting – «желания». Что заключают в себе эти процессы и что происходит, когда нарушается баланс между ними, мы рассмотрим к главе «Когда хочется прыгать от радости. Что такое „истинное счастье“?» Сейчас, не вдаваясь в подробности, скажу лишь, что wanting – это ощущение острой потребности в чем-либо. Оно обеспечивает выброс дофамина в нашей системе удовольствия. В свою очередь, liking – это чистое наслаждение, которое нам дарят опиоиды. В науке существует гипотеза о влюбленном мозге: если дофамин, появляясь в системе удовольствия, пробуждает в нас острое желание и вожделение, то система опиоидов рождает ощущение спокойной, глубокой привязанности.

Хелен Фишер и ее команда выявили особые структуры мозга, которые под воздействием опиоидов и окситоцина заставляют нас чувствовать острую привязанность к партнеру.

Из-за них нам хочется дольше находиться рядом с возлюбленным и заботиться о нем. И главное, что при этом у нас больше не потеют ладони, мысли не путаются, и мы не теряем сознание от волнения. Результаты исследований Бартелса и Зеки из Лондона помогают подтвердить эти выводы. Ученые поместили матерей в аппарат фМРТ и поочередно показывали им фото собственных детей и детей друзей и знакомых. В результате области мозга, светящиеся на снимках при виде собственных детей, в большинстве совпадали с теми, что активировались при виде партнера, с которым женщина состояла в длительных отношениях. Дело, прежде всего, в системе удовольствия и тесно связанным с ней паллидумом. Такие результаты ничуть не удивили исследователей, ведь давно известно, что опиоиды, в особенности окситоцин, – это ключ к материнской любви. И лишь когда матери рассматривали фотографии с детьми друзей, любовная сеть на снимках демонстрировала очень низкую активность.

Совпадение результатов обоих исследований свидетельствует еще об одном важном свойстве чувств, наполняющих головы людей, состоящих в длительных отношениях. Со временем крепкая привязанность займет законное место в одном ряду со страстью и похотью – это и есть ощущение семейности. Так вот почему говорят, что, найдя новую любовь, рано или поздно окажешься в кругу семьи. Тем не менее, несмотря на семейность, царящую между влюбленными, материнская и романтическая любовь – вовсе не одно и то же.

Ученым удалось обнаружить структуры, которые активируются лишь в мозге матерей.

Речь о так называемых центральном сером веществе и веретенообразной извилине. Центральное серое вещество – это структура среднего мозга, оно тоже относится к опиоидной системе и вдобавок обладает множеством рецепторов для связывания с окситоцином. Оба вещества позволяют центральному серому веществу подавлять боль, которая возникает в моменты сильного эмоционального потрясения – например при родах. Эксперименты на крысах показали, насколько важны в этот момент опиоиды для возникновения привязанности матери и ребенка: стоило исследователям начать блокировать центральное серое вещество, как матери тут же теряли всякий интерес к своему потомству и спокойно оставляли детенышей без присмотра. Как только ученые снимали блокировку, уровень опиоидов в мозге резко повышался, и крысы вновь испытывали прилив материнской любви к своим малышам. Веретенообразная извилина – это отдел височной и затылочной долей. Она играет ключевую роль в различении черт лица и мимики собеседника. Возможно, у матерей эта структура работает перманентно, потому что по лицу они способны в считанные секунды распознавать мельчайшие изменения настроения ребенка, чтобы моментально отреагировать и устранить причину беспокойства малыша.

Однако превращение влюбленности в любовь нельзя сводить к элементарному переключению активности с одной области мозга на другую. Так, например, активность определенных структур системы удовольствия слегка смещается.

Если во время влюбленности основная работа мозга ложится на области, отвечающие за желание, у человека в длительных отношениях активнее работают отделы, ответственные за восприятие и формирование привычек.

В таком случае можно было бы сказать, что любовь – это привычка, выросшая из сексуального влечения, которое в свое время было полностью удовлетворено. Возможно, именно привычка и есть та причина, по которой интрижки чаще перерастают в нечто большее, чем ее участники изначально планировали. В этом случае слово «привычка» не значит, что желание полностью исчезает. Мы с вами уже наблюдали подобные процессы: центры удовольствия и дальше продолжают выполнять свою работу, но со временем все больше музыкантов вовлекаются в игру оркестра наших чувств. Одними из новичков становятся ядра шва – соединение более чем девяти тысяч нервных клеток в стволе головного мозга^[15]. Их действие обеспечивает нейромедиатор серотонин. Подобно окситоцину, он может подавлять боль, контролировать уровень стресса и дарить ощущение гармонии и равновесия. Недостаток серотонина в организме становится причиной депрессий и тревожных расстройств. С серотонином мы уже встречались в главе «Бабочки в животе» – тогда мы говорили, что влюбленный мозг тоже испытывает недостаток серотонина. Возможно, это именно та причина, почему мысли влюбленных неуклонно вертятся вокруг объектов влечения, и без взаимности собственное счастье кажется им невозможным. С течением времени, напротив, ядра шва активируют производство серотонина в любящем мозге – это еще одно объяснение того, почему мысли о партнере перестают быть навязчивыми и становятся нежными. Почему в его объятиях мы чувствуем себя защищенными, и вдруг становится совершенно плевать на кошачью рвоту на носке. Оказываясь в объятиях женщины своей мечты, мужчина переживает те же самые процессы. Очень скоро в голове появляется мысль: «А все не так уж плохо».

Наконец, восторг, наполняющий нас от одного взгляда возлюбленных, приводит к тому, что определенные области мозга затягивают свою навязчивую песенку на над ухом. Эти чувства одинаковы как у матерей, так и у тех, кто длительное время состоит в отношениях. К примеру, снижается активность амигдалы (вы должны помнить ее: это миндалевидное тело, ключевой игрок в возникновении страха и агрессии). Такое изменение может оказаться причиной, по которой мы чувствуем себя в отношениях более счастливыми и защищенными, чем в одиночестве.

Отделы коры головного мозга тоже переходят на диминуэндо^[16]. Снижение их активности затрагивает определенные области префронтальной и передней поясной коры, а также теменную и височную доли. Все вместе они отвечают за внимательность, способность учиться и возникновение негативных эмоций. Когда в процессе эксперимента исследователи искусственно блокировали эти области, испытуемые утрачивали способность корректно воспринимать негативные чувства (хорошо это для них или плохо, зависит от ситуации), и их меньше тревожили грустные мысли (а это уж точно хорошо!). Вероятно, это могло бы объяснить, почему, сняв розовые очки, мы продолжаем не обращать внимания на те или иные причуды своих партнеров или попросту не замечаем их. Или почему мы прощаем им оплошности охотнее, чем людям, к которым не испытываем сильных эмоций. Или почему мать так нервирует крик чужих детей, хотя своему отпрыску она позволяет все мыслимое и немыслимое. Все потому, что мы и дальше остаемся ослепленными любовью. Может, это еще одна остроумная уловка эволюции, благодаря которой мы не посылаем партнера ко всем чертям, если он СНОВА оставил ботинки ПРЯМО ПЕРЕД входной дверью, из-за чего она, когда я пыталась ее открыть, отпружинила от ботинок и полетела мне прямо в лоб. Или благодаря которой я не катапультирую ребенка из машины, когда он СНОВА начинает ныть на заднем сиденье.

К чему все это?

И к чему же это все? Над вопросом, где источник и в чем смысл любви, веками ломали головы ученые, философы, поэты, певцы – кто только не искал ответа! Согласно одной научной теории, любовь зародилась из элементарного порыва страсти, возникшего у человека из желания продолжить свой род. Это произошло, когда наши предки перешли на стадию прямохождения. Наличие партнера оказывалось весьма полезным, когда речь заходила об изготовлении орудий труда, необходимости держать оружие или тянуться за плодами, ведь теперь у женщин возникали с этим большие трудности. Вместо того чтобы носить ребенка на спине, теперь они были вынуждены держать его на руках – так женщины теряли ловкость и становились более беззащитными. Дикие условия, в которых жили наши предки, ставили матерей-одиночек в безвыходное положение. Прямохождение изменило и строение женской спины: теперь родовой канал стал у́же. В результате дети рождались раньше, с относительно недоразвитым мозгом – в ином случае их головы были бы слишком велики для естественных родов. Все это привело к тому, что потомство после рождения – это и по сей день так – нуждалось в особой, более продолжительной заботе родителей, а кроме того – в активном длительном взаимодействии с семьей. Такие изменения в поведении требовали большего объема мозга, а следовательно, и размера головы. Со временем из-за узкого родового канала женщин это еще больше сократило срок беременности и, в свою очередь, привело к росту коммуникации и взаимодействия. Так сформировались первые социальные отношения. Мозг продолжал увеличиваться в объеме, рост количества клеток с серым веществом позволил людям быстрее обучаться и развивать сознание.

Принято считать: решающую роль в формировании нашего социального поведения сыграло то, что объем мозга увеличился втрое, превратив нас в разумных существ, которыми мы остаемся и по сей день.

В разумных существ со светящейся любовной сетью в мозге, что способна связать двух людей одним волшебным чувством. По крайней мере, до того момента, пока дети не окажутся в безопасности и твердо не встанут на ноги. Сохранят ли родители и дальше свои любовные отношения, зависит от огромного количества внешних и внутренних факторов – о некоторых из них мы узнаем в главе «Истинный трепет. Как сохранить страсть?»

Любовь – идеальный оркестр

Мы уже поняли: то, что любовь делает с нашим мозгом, – невероятно сложно и трудно. Описанные процессы – совершенно точно лишь маленький шажок в масштабном превращении сумасшедшей, будоражащей влюбленности в стабильную, спокойную любовь. Удастся ли нам когда-нибудь расшифровать действие всех механизмов? Поиск ответов, несомненно, – одна из самых сложных и увлекательных задач для неврологии XXI века. Любви аккомпанируют идеально слаженная команда музыкантов нашей светящейся нейронно-любовной сети: система удовольствия громко солирует, разогревая зрителей при помощи дофамина и заставляя страсть и возбуждение пульсировать по венам. Остальные области мозга формируют звучание: гармонию, ритм, ведущее настроение. За инструментами сидят вещества счастья – эндорфины и связующий гормон – окситоцин. Все вместе они наполняют нас мажорными нотами, которые успокаивают, придают сил, избавляют от боли и просто делают нас счастливыми. Ведь мы уже нашли того, рядом с кем чувствуем себя как дома, кого мы страстно желаем, подле кого можем быть теми, кто мы есть, и кто по-настоящему любит нас за это. Мы больше не одиноки, мы едем вместе в Мюнхен. Нас охватывает невероятное счастье, и в его лучах мы чувствуем, как в унисон бьются наши сердца. Это самое прекрасное чувство на свете и самая прекрасная в мире мелодия.

Но кто же задает ее ритм? Сначала это волнующее ощущение, что пробуждает в глубинах мозга страстное желание и слепую влюбленность, затем дирижерскую палочку перехватывает префронтальная кора. Ее цель – привести в порядок все когнитивные процессы, которые затронула наша волшебная любовь: концентрировать внимание, воспринимать действительность, давать оценку, решать, планировать, действовать, учиться, запоминать, привыкать… Чем взрослее становятся отношения, тем меньше человек подчиняется фейерверку в голове и всплеску гормонов в крови.

Мы берем все в свои руки, принимаем решение, продолжать отношения или нет, и уже сознательно отдаемся любви.

И да, порой это удается нам лучше, порой – хуже. У каждого крутого оркестра есть полная ярости рок-песня или слезливая минорная баллада, от которой на душе становится тоскливо. К этим ритмам мы еще вернемся и хорошенько под них отпляшем. Позднее. А пока самый ужасный день позади, мы делаем глубокий вдох, и славный оркестр играет мажорную мелодию внутри нашей головы.

Глава 3
Ты мне нужен! Гормон привязанности окситоцин

Вы когда-нибудь задавались вопросом, почему нам так приятны различные нежности? Неважно, какие – объятия, поглаживания, игривые пощипывания, – нежные прикосновения заставляют каждую клеточку нашего тела стонать от удовольствия: «О да-а-а! Обнимашки!»

С научной точки зрения прикосновения – это не что иное, как механическая деформация кожи. На ее поверхности расположены сотни миллионов мельчайших клеточек, отвечающих за осязание, и столько же свободных нервных окончаний, которые передают информацию об этом прикосновении: место, интенсивность, качество… Было ли это давление, вибрация, растяжение? Было оно жарким или холодным? Перемещались ли касания из одной области в другую? Маленький совет еще на берегу: приятнее всего ощущаются нежные касания пальцами, которые передвигаются по коже со скоростью от одного до десяти сантиметров в секунду. Специальные рецепторы фиксируют каждую деталь такого прикосновения и отправляют сигналы в мозг по нервным путям. Самым первым сигнал принимает гипоталамус.

Помните? Мы рассматривали гипоталамус в качестве штурмана вегетативной нервной системы. Он расположен в нашем мозге прямо позади глаз и дирижирует всеми жизненно важными функциями: контролирует дыхание, поддерживает нормальную температуру тела, охлаждая его или заставляя потеть, решает, когда нам спать и бодрствовать, есть и пить, испытывать чувство покоя или стресс. Помимо этого, он производит вещество, заставляющее каждую клеточку тела ликовать, когда ее нежно касается чья-то рука. Речь об окситоцине. Гипоталамус создает его и направляет в щупальцевидный отросток гипофиза. Этот отдел размером с вишневую косточку расположен на высоте переносицы в костном кармане черепа и весит около грамма. Гипофиз напоминает капельку, крепится на внутренней стороне гипоталамуса и образует с ним функциональную единицу. Он накапливает в себе окситоцин и сохраняет его до тех пор, пока штурман не подаст сигнал: «Ну наконец-то! Кое-кто нежно касается меня и поглаживает рукой мою спину. Скорость: пять сантиметров в секунду. Обожаю!» Тогда гипофиз выбрасывает окситоцин в кровь и начинается! Если вам трудно одновременно стучать открытой ладонью по голове и гладить живот по часовой стрелке^[17], вы, должно быть, придете в ужас от того, что произойдет дальше. (К слову сказать, не стоит пробовать сделать это, сидя в переполненном кафе в Кройцберге и набирая текст своей книги, – люди будут странно на вас смотреть…)

Когда дело касается координирования и многозадачности, окситоцин оказывается невероятно хорош.

 

Он может работать одновременно нейромедиатором и гормоном, разворачивать свою деятельность как в мозге, так и в других органах и при этом влиять на функционирование нашего тела, психики и даже на отношения с другими людьми.

Оказавшись в мозге, окситоцин напрямую стыкуется с системой удовольствия, провоцируя тем самым выброс нейромедиатора, отвечающего за желание, – дофамина: «Мне нравится! Хочу еще больше!» По многочисленным структурам мозга, которые он пробуждает своим сладким поцелуем, дофамин доставляет нам прекрасное ощущение спокойствия, привязанности и любви к тому, кто дорог. Одновременно с этим он продолжает путь по организму, едва ли оставив без внимания хотя бы один орган и вызывая странные эффекты. Но давайте по порядку. Совершим совсе-е-е-ем небольшое путешествие в историю.

В начале XX века британский физиолог и биохимик Генри Халлетт Дейл оказался на пороге грандиозного открытия. Он не верил в то, что наш мозг отправляет приказы другим органам по пронизывающим тело метровым нервным путям, что можно было бы сравнить с телефонными проводами. Дейл полагал, что информация передается с помощью химических веществ от клетки к клетке – своего рода беспроводное соединение. Британец был одним из первых ученых, разгадавших, что нервные импульсы передаются от одной нервной клетки к другой посредством нейромедиаторов. За свое открытие в 1936 году Дейл получил Нобелевскую премию. Но чтобы достичь этого, ученому пришлось проделать очень длинный тернистый путь. В ходе экспериментов он изолировал различные вещества в органах (преимущественно кошек) и наблюдал за эффектом. Так, в 1906 году ему удалось выделить ранее неизвестное вещество, вырабатывающееся в гипофизе беременной кошки. Он ввел его в вену кошки и с нетерпением ожидал, что произойдет дальше. Долго ждать не пришлось. Буквально через несколько секунд после инъекции матка кошки начала ритмично сокращаться. Укол спровоцировал роды. Очарованный веществом, что способно перемещаться из мозга в матку и провоцировать роды, Дейл дал ему название, в переводе с греческого означающее «быстрое рождение» или «легко рожденный» – oxytokos, то есть окситоцин. Спустя 47 лет после его открытия американскому биохимику Винсенту дю Виньо удалось определить аминокислотную последовательность окситоцина (он состоит из девяти аминокислот) и воссоздать его искусственным путем. В 1955 году за свое открытие дю Виньо был удостоен Нобелевской премии. Так был заложен надежный фундамент медицинской карьеры окситоцина, который с 1960-х годов в качестве лекарства можно найти на полках аптек. С тех пор он считается главным средством, помогающим спровоцировать или ускорить родовую деятельность. Найти его можно в форме таблеток или уколов. В то же время окситоцин привлек внимание не только фармацевтов, но и исследователей из других областей. И в этом нет ничего удивительного.

Вскоре после своего первого открытия ученые обнаружили еще одну важную функцию окситоцина: у матерей он играет роль гормона лактации. Стоит ребенку коснуться и обхватить губами сосок, миллионы крошечных нервов фиксируют это прикосновение и направляют сигнал в гипоталамус: «Эй, детская ручонка и жадные губы уже возле груди – детеныш хочет есть!» Гипофиз немедля вырабатывает окситоцин и направляет его по крови к груди матери, где тот вызывает сокращение мышечных клеток, пронизывающих протоки молочной железы, и провоцирует выделение молока. «Молоко в пути!», и вот уже ребенок может утолить голод. Некоторым матерям достаточно услышать плач малыша, чтобы эти мышечные клетки начали сокращаться (и не всегда на радость владелице модной футболки).

В процессе кормления материнский мозг продолжает вырабатывать окситоцин – таким образом сохраняется постоянный поток молока и одновременно с этим сокращается матка. Так кормление, вызванное выработкой окситоцина, помогает матке остановить кровотечение после родов и вернуть ее первоначальный размер – гимнастика без усилий в действии. Но и это не все.

Окситоцин творит магию в отношениях между матерью и ребенком: он формирует безусловную любовь и нерушимую связь между ними.

Помимо прочего, этот гормон дарит матери энергию и вызывает позитивные мысли. Возможно, это еще одна остроумная уловка природы: измотанная родами и бессонными ночами мать хочет заботиться о маленьком, беспомощном плачущем комочке счастья, что перевернул ее мир с ног на голову… И действительно, матери с низким уровнем окситоцина в крови больше подвержены депрессии и могут неделями напролет лежать в кровати, не обращая внимания на окружающий мир. Достаточное количество гормона, напротив, запускает круговорот счастья в организме: когда мать смотрит в огромные глазища своего курносого толстощекого карапуза, а он смотрит на нее в ответ, сначала в мозге каждого из них начинает вырабатываться окситоцин, а затем он распространяется по системе удовольствия, и ракеты с дофамином разлетаются по всему телу. Глубокое удовлетворение соединяется с безграничной любовью и доверием, и этот коктейль счастья струится по их венам, пронизывая до кончиков ногтей. И, как и со всеми вещами, способными разжечь искру в нашей системе удовольствия, нам хочется БОЛЬШЕ! Мать и ребенок хотят больше времени быть рядом: играть, обниматься, просто любить и визжать от восторга. Их связь усиливается.

Эксперименты с животными доказали, насколько важную роль играет окситоцин в формировании связи матери и ребенка. Ученые искусственно снизили активность центрального серого вещества в мозге крыс, и это привело к блокировке материнских чувств вплоть до полного исчезновения любви. Казалось, крысы перестали замечать своих детенышей и даже не пытались заботиться о них. Однако стоило ученым сделать молодым крысам инъекцию окситоцина, как те немедля начинали заботиться о чужих детенышах. Окситоцин наполнял их материнской любовью.