Холод липким ужом просочился под свитер, заставив меня зябко поежится. Подумаю над тем, что сообщил мне племяш потом, когда все уйдут. Поразмышлять есть о чем.
Я вошел в дом, окутанный морозным паром и сел к столу. Мне тут же подвинули чашку горячего чая и пирог. Но какая-то смутная догадка мелькнула у меня в голове. Но как не пытался я сфокусироваться на ней, она ускользала от меня, оставляя неприятный осадок. Мне казалось, что вот она, разгадка, но никак не мог сосредоточиться.
– А какие могилы были вскрыты? – спросил я, чтобы хоть что-то спросить. – Есть среди них общее? Закономерность какая? Или рыли просто подряд?
– Нет, не подряд. – ответил сторож и нахмурился, уставясь в одну точку. – Но не пойму, что не так. Хаотично как-то. – сторож надолго задумался, замолчал, что-то прикидывая в голове.
– Несколько могил с одного ряда подряд. – начал вспоминать капитан. – Потом две, с другого.
– Ну, может имена запомнил? – с надеждой спросил я.
– Я попытался смотреть, но уже темнело. Мы же все кладбище обошли, когда выкопанный крест искали. Думали, что с краю удобнее выковырнуть. Да и тащить до дому ближе. К дальнему углу уже в сумерках добрались – а там такое! Имена-то плохо вино уже было, я прямо надписи носом читал. Там многие стерлись уже. Да и подойти не удавалось близко, разрыто-же все. Я в одной могиле чуть не застрял. Оступился и соскользнул вниз… Прямо на покойницу… Даже показалось, что словно в месиво гниющее-мягкое попал. – капитан передернул плечами… – Вонь стоит тошнотворная, вылезти не могу, руки по краю ямы скользят, мне показалось, что баба эта меня будто за ногу схватила и держит… В голове все затуманилось, закружилось… Заорал я что мочи… Вот, дядя Ваня меня услышал, и вытащил… А там снизу стон вроде раздался, как на болоте и руки покойница к нам протянула… Ну мы и бежать! – капитан опустил глаза в пол. – Я с живыми привык дело иметь, а с покойниками… Ну его на три колена! Пока бежал, вон оцарапался весь о кусты. Мне наверное до конца дней своих не оправиться!
– Оправишься! Молод еще! Жинка обнимет и позабудешь все как страшный сон! – хохотнул майор но его веселье никто не поддержал. Всем как-то стало неуютно и мерзко на душе.
– Понял! – вдруг заорал сторож. – Понял!
Мы как по команде подались вперед, в нетерпении ожидая услышать разгадку.
– Это все могилки мужиков были! Три с именем Степан, у нас таких пол деревни тогда было. Еще две – там пацаны маленькие похоронены – то ли тиф, то ли оспа… Еще трое померли осенью, вот как сейчас… даты точные не помню – но в книге актов записи наверняка сохранились, уточнить можно! И еще двоих с охоты привезли! Полумертвых! Они в лесах заплутали. Их мошкара да комары так закусали, всю кровь выпили. Живого места на них не было. Раздуло как бочки. Не очапались мужики, поздно их обнаружили. Так в больнице и померли.
– Да, помню таких. – просипел староста и снова потянулся к уже пустой самогонной бутылке. Выдавил последние капли в рот. – Это кто же такой, за мужиками-покойничками охоту открыл?
Догадка полоснула меня словно острый нож, я даже поморщился, словно и вправду мысль могла нанести телесную рану.
– Капитан! – рявкнул я, тот в испуге подскочил на месте. – Ты говоришь в могиле на женщину наступил?!
– Ну да, – озадачено протянул он, глядя на меня как на сумасшедшего.
– А сторож говорит, могилы все мужские! – в комнате повисла тишина. Все в упор уставились на меня, не понимая куда я клоню. – Значит, товарищ капитан… – я похлопал Устинова по плечу. – Вы только что прохлопали убийцу! Застали ее врасплох… вот она и притворилась покойницей!
По комнате пронесся тяжелый вздох, и все разом вскочили на ноги.
– Так, Устинов, Гриша, староста – берите фонари и вперед! Оружие на изготовку! – приказал Андрей Викторович. – А вы, – обратился он к старосте, – вызывайте подкрепление! Дядь Вань, показывай дорогу!
«Не ходи сам! – вспомнил я предупреждение Женьки – своих пошли!».
– Ладно, подождем здесь! Что-то подсказывает мне, что не застанут они там кралю нашу – артистку хренову! А мне по трупам бегать не с руки. Поразмышлять самое время!
Минуты через три шум удаляющихся шагов стих и я остался в одиночестве.
– И что же он там наговорил? – спросил я себя вслух. – Попробуй собери пазл из осколков! Итак, это была женщина. Это я уже понял. Артистка? Женька упоминал о роли. Дааа, неплохая из нее актриса! Вон как замаскировалась под труп!
Свои размышления я высказывал вслух – была у меня такая привычка – говорить и спорить сам с собой. Иногда, слыша свой голос как бы издалека, мне было легче додумывать версии и факты. Но сейчас эта привычка стоила мне прикушенного языка. Звонок раздался в тишине так неожиданно громко, что я подскочил на месте.
– Жанночка! – узнал я голос нашей секретарши. – Вы еще не спите?
– Доброго вечера, Борис Петрович! Я не отвлекаю вас от дел?
– Нет, нет! Я весь в работе, в думах и размышлениях. – ответил я, вытирая кончик языка, на котором выступила кровь, носовым платком.
– Что с вашим голосом? – встревожилась помощница Нестерова. – Вы как-то странно говорите! У вас все в порядке?
– Не беспокойтесь за меня, дорогуша, говорите, что удалось нарыть? – прошепелявил я.
– Ваш племянник звонил! – как-бы между прочим сказала она. – Не мог до вас дозвониться.
– Вот черт! – выругался я, зажав рукой трубку. – И что наплел этот шельмец? – уже в полный голос, стараясь придать голосу бодрые нотки, спросил я.
– О, не волнуйтесь, он просто дал нам некоторое направление поисков.
Минут пятнадцать я внимательно слушал ее доклад.
Скорее всего – этой женщиной оказалась ныне действующая артисточка одного из сибирских театров – Марина Свойская. Еще совсем недавно, ничем особо не выделявшаяся из толпы статистов, она не брезговала ничем, на пути к славе. Крутила романы с продюсерами, худруком театра, постановщиками, операторами, но ее попытки выбиться хотя бы на второстепенные роли, потерпели крах. При этом, она не была похожа на всех мелких кинозвезд, которые зарабатывают исключительно своим телом. В ней чувствовалась какая-то порядочность и достоинство. А ее флирты – не более, чем средство показать себя и свой талант. Вышла она, из этой борьбы за свое место в актерской жизни с маленьким ребенком на руках и разбившимися надеждами.
Однако, вопреки расхожему мнению, женщина не оставила попыток занять лидирующие позиции в актерской среде. Она активно ходила на кастинги, предлагала свою кандидатуру на роли в кино и в качестве ведущей, каких бы то ни было, шоу и телепрограмм. И вдруг, несколько недель назад она пропала из виду, перестала осаждать пороги студий и театров. Многие решили, что она осела дома и занялась воспитанием ребенка. Прошло совсем не много времени, и неожиданно на нее посыпались предложения и роли, которым позавидовали бы лучшие актеры страны. Продюсеры, чуть не в драку, спешили заполучить договор с «начинающей звездой». Она даже успела сняться в двух рекламах. О ней заговорили. Журналисты выстроились в длинную очередь, чтобы взять у нее интервью. Вот он, апогей славы! Но неожиданно, актриса вновь пропала. Корреспонденты начали свое расследование и обнаружили Свойскую в одной из реабилитационных клиник, специализирующейся на трудно поддающихся лечению психозов, депрессий и постнаркотического расстройства. Причины такого срыва так и остались не выясненными.
Выдав на одном дыхании эти сведения, Жанна замолчала. В трубке было слышно, как она налила воду в стакан и сделала пару глотков. Я молчал, обдумывая полученную информацию и сверяя ее с тем, что услышал от Женьки.
– Вот еще. – наконец, прокашлявшись, продолжила секретарша. – В начале прошлой недели Марина из клиники сбежала. Этот факт нигде не освещался и не фигурировал, но дотошные фанаты выяснили, что актрисы в клинике нет. Глав врач от комментариев отказался, сославшись на врачебную этику. У медсестер тоже не удалось выудить новости… Наши ребята так же не добились правды. Так что, где сейчас находится Марина, в клинике или вне ее стен, неизвестно! – закончила Жанна.
– А что случилось с ее ребенком? – поинтересовался я напоследок.
– То же тайна, покрытая мраком. – выдавила Жанна. – Мы не можем начинать расследование без заявления, сами знаете… Может он с няней, с родственниками Марины или с соседями, наконец. Только тогда, когда она сама сделает заявление, мы сможем действовать.
– Спасибо, Жанна, вы мне очень помогли! – сказал я как можно любезнее и отсоединился.
Телефон вновь завибрировал в руке. Я посмотрел на дисплей – номер неизвестный.
– Слушаю! – рявкнул я в трубку.
– Борис Петрович! – голос Трухина дрожал, то ли от усталости, то ли от возмущения. – Мы здесь никого не обнаружили! Все чисто!
– Я и не сомневался! – усмехнулся я. – Какой дурак, вернее, дура, стала бы дожидаться ареста?! Наверняка, наша героиня уже далеко отсюда!
– Что нам делать дальше? – в тоне майора послышалось нетерпение, смешанное с разочарованием.
– Идите спать! – посоветовал я. – День выдался не из легких! Завтра решим, куда направить вашу энергию!
Спустя минуту телефон зазвонил в третий раз.
– Что ж тебе не спится, племяш? – поприветствовал я Женьку. – Что на сей раз?
– Ты должен быть мне благодарен! – заплетающимся языком пробубнил парень. – Я стараюсь ради тебя… Ну и немного во имя справедливости!
– Ты опять сорвался? – досадливо поморщился я. – Стоит ли но того?
– Думаю стоит! – медленно проговаривая слова, возразил Женька. – Тебе нужно отправить кого-нибудь к дому убитой ведьмочки. Там затевается пожар. Там же вы найдете вашу убийцу. Только не спугните ее раньше времени!
– Я так понял, что она ищет своего сына? За что его убила Велес?
– Да его матушка и заказала… Все, дядь Борь, пока. Я отрубаюсь! Да и сказать мне больше нечего!
– Спасибо, племяш!
Я тут же перезвонил майору. Тот ответил сонным голосом и я невольно поглядел на часы – половина третьего ночи! Не удивительно, что меня не рады слышать. Я объяснил ситуацию и на удивление, Андрей Викторович отреагировал молниеносно.
– Я вызываю подкрепление и отправляюсь к дому немедленно.
– Только не наделайте шума раньше времени! – напутствовал его я. – Берем с поличным! Ничего не предпринимать заранее! Я тоже выдвигаюсь!
Наскоро допив остатки остывшего чая и запихнув в рот пирожок, я вышел в ночь.
Холод сковал меня по рукам и ногам, но времени на переодевание уже не осталось, и плотнее укутавшись в шарф я зашагал по схватившимся тонкой корочкой льда комьям грязи. Несколько раз моя нога попадала в застывшую колею и я чертыхался, когда подворачивал ногу. Небо было ясное. Большая круглая луна хорошо освещала дорогу, но я старался держаться в тени деревьев и заборов. Иногда лед, образовавшаяся на лужах, хрустела под ногами, и я в страхе останавливался, прислушиваясь к посторонним звукам, боясь привлечь к себе внимание. Убеждаясь каждый раз, что мои шаги не наделали много шума, я продвигался дальше.
Последние сто метров по аллеи я преодолел, шагая на цыпочках – кто знает где сейчас находится убийца и что у нее на уме.
Сквозь голые стволы деревьев я разглядел фигуры бойцов спец отряда, выстроившегося на изготовку. Тут же обнаружил и всех своих знакомых, включая эксперта и старосту, которые нервно переминались с ноги на ногу, пытаясь согреться.
– Позвольте спросить, – услышал я зловещий шепот майора, – что мы здесь делаем и чего следует ждать?
– Убийца постарается сегодня завершить все дела. Она ищет сына, и наверняка проверила все возможные места его местонахождения. А так как нам известно, что на кладбище она его не нашла, логично предположить, что он находится в доме, куда наша мамаша и должны сегодня придти – все просто и логично.
– Отнюдь! – чуть не зарычал Трухин, сдерживаясь из последних сил. – Нельзя утверждать это наверняка. К тому же, на кладбище нашли мужские следы, а не женские.
– Для актрисы, замечу, талантливой актрисы, это не сложно. Могли бы сами догадаться, что она, догадываясь о том, что ее самодеятельность не останется незамеченной, просто надела мужскую обувь. И кстати сказать, добилась своего – пустила вас, майор, по ложному следу! – я подул в кулаки и потер ладони. Пальцы мои совсем занемели от холода и с трудом сгибались.
– А ее женская сила! – брызгая слюной и захлебываясь злобой прошипел майор.
– А что не так? – не понял я.
– Перерыть столько могил! Это каким надо обладать самообладанием! И поверьте мне, женщине просто не под силу переворошить столько земли!
– Это не просто женщина, это мать! По какой-то причине пожелавшая смерти сына. Теперь ее грызет совесть, и она мучительно переносит разлуку с ребенком. А это хороший стимул, придающий сил и выносливости! -.изо рта белым облачком вырывался пар и я прикрыл рот рукой. – Я помню случай, когда мать, совершенно слабая, хрупкая и больная женщина, одной рукой подняла машину, под колеса которой попал ее сын! Позже пришлось вызывать экскаватор, чтобы передвинуть это самое авто! Такие случаи не редкость! О них много писали в медицинских научных журналах. И до сих пор это явление не изучено.
– Но, если она…
– Хватит болтать! – перебил я майора. – Оставим все вопросы на потом. Нам нельзя упустить Марину из виду. Это наш последний шанс!
– Марину?!
– Да. Ее зовут Марина. Свойская!
– Откуда вам это известно?
– От верблюда! – передразнил майора я. – Я не рыскал бестолку там, где все уже и так понятно, не спал, а думал.
– Все невозможно просчитать! – голос Трухина стал глуше и мрачнее.
– Возможно все! А если вам не дано мыслить логически, вы так и останетесь майором захолустья!
Трухин обиженно засопел, но от ответа воздержался. Я почти физически ощущал его негодование. Если бы не дело, которое привело нас сюда, он бы наверное набросился на меня с кулаками.
Время тянулось медленно. Секунды плавно перетекали в минуты, минуты в часы. Ребята из группы немного расслабились, а я и вовсе задремал, усевшись на корточки под деревом.
– Кажется идет! – кто-то осторожно потрепал меня по плечу. Я вскочил на ноги, чуть не рухнув обратно на землю. Ноги затекли, и мне пришлось сделать несколько упражнений, чтобы восстановить кровообращение.
Группа захвата замерла в позе ожидания приказа, а мы быстро мобилизовавшись, стояли напряженно всматриваясь в темноту.
Некоторое время все было тихо. Я в нетерпении сжимал и разжимал кулаки. Внезапно до моего слуха донесся звук скрипнувшей двери, и на пороге появилась женская фигура, сгорбленная и поникшая. Ее темный силуэт черным пятном выделялся на фоне яркого диска луны. В руках женщина держала сверток, бережно прижимая его к груди.
Командир группы медленно приподнял вверх правую руку и замер в ожидании. Наши нервы напряглись до предела. Я уже хотел дать сигнал к действию, как вдруг женщина всхлипнула и плюхнувшись на порог дома, зарыдала… протяжно, в голос, словно раненая волчица…
– Пора! – коротко выкрикнул Трухин, и бойцы двинулись вперед.
Через несколько секунд они окружили женщину и уже вели ее в машину, заломив назад руки.
Она и не сопротивлялась, покорно шла, согнувшись почти до земли. Лишь на мгновение она подняла голову и глаза наши встретились. Ее взгляд ввел меня в оцепенение – столько было в нем боли… отчаяния… и какой-то мрачной обреченности.
«А она не дурна собой. – промелькнула в голове шальная мысль. – И молода. Все у нее было впереди… И все осталось позади».
Ее голова скрылась в салоне дежурной машины и сквозь стекло лунный свет вырвал почти безумное выражение лица Марины Свойской.
Когда машина участкового скрылась вдали, я по отечески, почти ласково, обратился к майору:
– И нам пора по домам! – шепнул я ему. – Славно вы поработали! Отдыхайте!
– Куда там, отдыхать! – непривычно дружелюбно пожал мне руку Андрей Викторович. – Я после такого еще неделю не смогу заснуть!
Оглушительный взрыв и яркая вспышка заглушили его последние слова! Ударная волна отбросила нас друг от друга, повалив на землю. Я как пружина подскочил на ноги, озираясь и оглядываясь в недоумении.
Дом Велес, охваченный пламенем, напоминал факел.
– Пожарных! – закричал майор поднимаясь вслед за мной. Его куртка была разорвана в нескольких местах, а по лица струилась кровь. – Немедленно! Устинов, где пожарные? – стараясь перекричать треск ломаемых досок, во всю мощь своих легких, орал майор.
– Вы ранены? – спросил я, протягивая платок майору. – Вызовите еще скорую! – велел я капитану.
– Да не надо! – отмахнулся Трухин. – Задело осколками. Немного. Я в порядке!
Мы, прикрываясь от жалящего как оса пекла, руками, уставились на огонь.
– Да, пожарные здесь уже не помогут! – кривя губы и с ехидным сожалением проговорил подошедший капитан. – Вот же зараза какая – взорвала дом!
– Ну делааа. – протянул староста.
– Все улики спалила! – буркнул эксперт, снимая перчатки и небрежно скомкав их в один комок, отбросил в сторону
– Жаль. – не поворачивая головы обратился я к майору. – Вот так и пропала надежда на повышение. Нет теперь улик, нет перспективных разоблачений, нет дел!
– Да и черт с ними! – в тон мне ответил Андрей Викторович. – Пусть вся эта мерзость покроется толстым слоем золы и пыли!
Мы еще долго стояли на пепелище, обсуждая происшествие. Крыша рухнула, подняв в воздух сноп искр и пепла. Пожарные приехали минут через сорок, когда уже и тушить-то было нечего. Они бестолково суетились вокруг руин, перекрикиваясь между собой на понятном только им языке, то перетаскивая шланги с места на место, то хватая огнетушители.
– Работнички! – сплюнул на землю майор. – Это тебе для размышления, Вадим Афанасьевич!