Наиболее очевидное отличие этой книги от других вводных курсов по экономике – отсутствие в ней графиков и уравнений. Материал доступно изложен простым понятным языком, а не на экономическом жаргоне, поэтому его легко поймут люди без базовых знаний предмета. Это относится как к широкой аудитории, так и к новоиспеченным студентам-экономистам. Менее очевидная, но не менее важная особенность этой книги – использование реальных примеров из жизни различных стран мира с целью сделать экономические принципы яркими и запоминающимися, что не всегда удается графикам и уравнениям. Во всех изданиях книги главная идея одна и та же: изучение экономики должно быть настолько же несложным, насколько и познавательным.

Неугасающий интерес читателей к новым изданиям в нашей стране, а также рост числа переводов на другие языки за рубежом^[1] свидетельствуют об острой потребности людей в базовом курсе экономики, представленном просто и понятно.

Книга с годами изрядно потолстела, поскольку были добавлены новые главы, а старые обновлены и расширены, чтобы отразить изменения, происходящие в экономике по всему миру. Читатели, озадаченные огромными различиями в экономическом развитии и уровне жизни между странами, найдут в ней новую, самую длинную, главу 23, которая посвящена изучению географических, демографических, культурных и других причин, объясняющих существование такого неравенства. В ней также анализируются факторы, считающиеся, по многим утверждениям, основными причинами международных экономических диспропорций, и отмечается, что факты не всегда подкрепляют подобные утверждения.

Большинство из нас абсолютные дилетанты в различных сложных дисциплинах – от ботаники до хирургии мозга, поэтому мы даже не пытаемся комментировать эти области. Однако каждый избиратель и каждый политик, за которого голосуют, влияют на экономическую политику. Мы не можем устраниться от экономических проблем и поиска их решений. И у нас всего три варианта действий для принятия решений в этой сфере: быть информированными, неинформированными или дезинформированными. Принципы экономики нетрудно понять, но легко забыть – особенно на фоне дурманящей риторики политиков и средств массовой информации. И книга призвана облегчить получение информации.

Поскольку книга позиционируется как введение в экономику, в ней отсутствуют не только профессиональный жаргон, графики и уравнения, но и обычные концевые сноски. Однако те, кто захочет проверить некоторые удивительные факты, описанные здесь, найдут список источников на моем сайте (www.tsowell.com) или на сайте издателя (sowellbasiceconomics.com). Для преподавателей, использующих книгу в качестве учебника на своем курсе, или для родителей, обучающих детей на дому, в конце книги представлен список из более чем ста вопросов с указанием номеров страниц в тексте, где находятся ответы на них.

Томас Соуэлл, Институт Гувера при Стэнфордском университете

Глава 1. Что такое экономика?

Любому – консерватору и радикалу, протекционисту и стороннику свободной торговли, космополиту и националисту, верующему и атеисту – полезно знать причины и следствия экономических явлений.

Джордж Стиглер, американский экономист

Экономические события очень часто попадают в заголовки газет или становятся горячими новостями на телевидении. Однако не всегда ясно, что именно обусловило эти события, не говоря уже о том, каких последствий можно из-за них ожидать.

Принципы, лежащие в основе большинства экономических явлений, обычно не очень сложны сами по себе, но политическая риторика и экономический жаргон, используемые в ходе их обсуждения, способны затуманить суть событий. При этом базовые экономические законы, которые разъяснили бы происходящее, могут оставаться неизвестными широкой публике и малопонятными для многих представителей СМИ.

Принципы экономики действуют во всем мире и применялись на протяжении тысячелетий известной нам истории. Они работают в самых разных общественно-экономических формациях: капиталистической, социалистической, феодальной и прочих, – а также у самых разных народов, культур и стран. Политика, приведшая к росту цен при Александре Македонском, обусловила рост цен в Америке много столетий спустя. Законы о регулировании арендной платы привели к сходным последствиям в Каире, Гонконге, Стокгольме, Мельбурне и Нью-Йорке. То же самое верно для аграрной политики в Индии и странах Европейского союза.

Итак, чтобы разобраться в экономике, мы прежде всего должны четко представлять, что это такое. А следовательно, нам нужно знать, что такое экономика как наука и экономика как хозяйство. Возможно, большинство из нас думают об экономике как о системе производства и распределения товаров и услуг, которой мы пользуемся в повседневной жизни. В известной мере это верно, но не до конца. Эдемский сад был системой производства и распределения товаров и услуг, но он не был экономикой, потому что все в нем предлагалось в неограниченном количестве. Без дефицита же нет необходимости экономить, а значит, нет и экономики. Выдающийся британский экономист Лайонел Роббинс дал классическое определение экономики:

Экономика – это наука об использовании ограниченных средств, имеющих альтернативное применение.

Дефицит

Так что же такое дефицит? Это нехватка, недостаток чего-то, то есть ситуация, когда сумма того, чего хотят отдельные люди, больше, чем реальное количество ресурсов или вещей. Казалось бы, все просто и понятно, но последствия такой ситуации часто неправильно оценивают даже высокообразованные люди. Например, в одной статье в New York Times рассказывалось об экономических проблемах и тревогах американцев среднего класса – одной из самых состоятельных групп населения на планете. Хотя на фотографии была запечатлена американская семья в собственном бассейне, основной заголовок гласил: «Американский средний класс едва сводит концы с концами». Среди других заголовков в статье были: «Отложенные желания и нереализованные планы», «Что остается вне поля зрения» и «Усиленная экономия и немного роскоши». В общем, желания американцев среднего класса превышают то, что они спокойно могут себе позволить – хотя то, что у них уже есть, люди из многих стран мира или даже предыдущие поколения американцев сочли бы невероятным благополучием. Тем не менее и они сами, и журналист считали, что они «едва сводят концы с концами», а один социолог из Гарварда заметил: «Насколько эти люди в самом деле ограничены бюджетом». Однако их ограничивает вовсе не некая рукотворная вещь вроде бюджета, а реальность. И в ней никогда не существовало такого количества ресурсов, чтобы полностью удовлетворить всех. Это и есть настоящее ограничение. Вот что означают нехватка, недостаток, дефицит.

Газета New York Times сообщала, что «одна из семей среднего класса с головой увязла в долгах по кредитным картам», но затем «привела свои финансы в порядок». «Но если мы сделаем неверный шаг, – отмечала Джеральдина Фрейзер, – мы вновь попадем в долговую кабалу, а это болезненно».

Всем этим людям – из научных кругов и журналистики, а также самим представителям среднего класса, вероятно, кажется странным, что должна существовать такая вещь, как дефицит, и что это подразумевает как необходимость эффективного труда с их стороны, так и личную ответственность за расходование полученного дохода. При этом во всей истории человечества не было ничего более обыденного и распространенного, чем дефицит и связанные с ним требования экономии.

Вне зависимости от наших политических и практических мер или институтов – неважно, мудры они или неразумны, благородны или постыдны, – ресурсов просто недостаточно, чтобы удовлетворить наши желания во всей полноте. Неудовлетворенные потребности – неотъемлемая часть обстоятельств, какая бы экономика у нас ни была – капиталистическая, социалистическая, феодальная или иная. Эти различные экономические системы представляют собой просто разные организационные способы достижения компромиссов, неизбежных в любой экономике.

Эффективность

Экономика – это не только действия потребителей с уже выпущенными продуктами и услугами. В первую очередь, что более важно, это их производство из ограниченных средств, то есть превращение вложенных ресурсов в продукцию. Иными словами, экономика изучает последствия решений об использовании земли, рабочей силы, капитала и других ресурсов, которые влияют на объем производства, что определяет уровень жизни в стране. Эти решения и их последствия могут быть важнее, чем сами ресурсы, ведь есть бедные страны с огромными природными запасами и такие страны, как Япония и Швейцария, с относительно небольшим количеством ресурсов, но высоким уровнем жизни. Размер природных благ на душу населения в Уругвае и Венесуэле в несколько раз больше, чем в Японии и Швейцарии, однако реальный доход на душу населения в Японии и Швейцарии вдвое превышает уругвайский и в несколько раз венесуэльский.

В основе экономики лежит не только дефицит, но и «альтернативное применение». Если бы каждый ресурс можно было использовать только одним способом, экономика стала бы намного проще. Однако воду, например, превращают в лед и пар или соединяют с другими веществами, получая бесчисленные смеси и составы. А из нефти получают не только бензин и мазут, но и пластмассу, асфальт и вазелин. Железную руду используют для производства различных стальных изделий – от скрепок до автомобилей и каркасов небоскребов.

Какую часть каждого ресурса следует выделить на тот или иной вид применения? Любая экономика должна отвечать на этот вопрос, и любая делает это – эффективно или неэффективно. Делать это эффективно – вот в чем суть экономики. Различные виды экономики – это фактически различные способы принятия решений о распределении ограниченных ресурсов, и эти решения сказываются на жизни всего общества. Например, во времена Советского Союза промышленность страны потребляла больше электроэнергии, чем американская, хотя советская промышленность производила меньший объем продукции. Такая неэффективность в превращении ресурсов в продукцию привела к более низкому уровню жизни в стране с богатейшими природными запасами – возможно, с самыми большими в мире. Современная Россия – одна из немногих промышленных стран, которая производит больше нефти, чем потребляет. Однако изобилие ресурсов не создает автоматически изобилия товаров.

Эффективность производства – скорость преобразования используемых ресурсов в продукт – это не просто технический аспект, о котором говорят экономисты. Она влияет на уровень жизни целых обществ. Визуализируя этот процесс, полезно думать о реальных вещах – железной руде, нефти, древесине и прочих ресурсах, которые идут на производство мебели, продуктов питания и автомобилей, – а не об экономических решениях, касающихся денег. Хотя для некоторых людей слово «экономика» ассоциируется с деньгами, для общества в целом деньги – это всего лишь искусственное средство достижения реальных целей. В противном случае правительство обогатило бы нас, просто включив печатный станок. Однако не деньги, а объем товаров и услуг определяют, богата страна или бедна.

Роль экономики

Среди типичных заблуждений об экономике есть и такое: якобы она рассказывает нам, как зарабатывать деньги, как вести бизнес или предсказывать подъемы и спады на фондовом рынке. Однако экономика – это не управление личными финансами или компанией, да и прогнозирование подъемов и спадов фондового рынка еще предстоит свести к надежной формуле. Например, анализируя цены, зарплаты, прибыли или внешнеторговый баланс, экономисты рассматривают влияние решений в различных отраслях экономики на распределение ограниченных ресурсов – повышается или понижается при этом материальный уровень жизни людей в целом.

Экономика не просто тема для высказывания мнения или выражения эмоций. Это систематическое изучение причинно-следственных связей, показывающее, что происходит, когда вы делаете определенную вещь определенным образом. В экономическом анализе методы, используемые экономистом-марксистом (например, Оскаром Ланге), ничем принципиально не отличаются от методов консервативного экономиста (например, Милтона Фридмана). Именно этим базовым экономическим принципам и посвящена книга.

Чтобы понять последствия экономических решений, необходимо смотреть на них с точки зрения стимулов, которые они создают, а не просто преследуемых целей. Это означает, что последствия важнее намерений – и не только непосредственные, но и долгосрочные. Что может быть лучше благих намерений? Однако без понимания того, как работает экономика, самые добрые из них могут привести страну к неэффективным и даже катастрофическим последствиям. Многие, если не большинство, экономических катастроф стали результатом политики, направленной вроде бы во благо. И этих бедствий часто можно было бы избежать, если бы те, кто организовывал и поддерживал такую политику, разбирались в экономике.

Хотя в экономике, как и в любой науке, существуют разногласия, это совсем не значит, что принципы экономики – всего лишь вопрос мнения. Например, эйнштейновский анализ физики вовсе не был просто мнением Эйнштейна, и мир обнаружил это в Хиросиме и Нагасаки. Возможно, экономические реакции не столь впечатляющи и трагичны, однако мировая депрессия 1930-х погрузила миллионы людей в нищету даже в самых богатых странах с избытком продовольствия и, вероятно, привела к большему количеству смертей в мире, чем в Хиросиме и Нагасаки.

И наоборот, когда Индия и Китай – исторически две беднейшие страны на планете – начали в конце XX века вносить фундаментальные изменения в свою экономическую политику, их экономика стала резко расти. По оценкам, всего за десять лет в Индии из нищеты выбрались 20 миллионов человек. В Китае число людей, живущих на доллар или меньше в день, сократилось с 374 миллионов в 1990 году (треть населения страны) до 128 миллионов в 2004-м (всего лишь 10 % возросшей численности). Другими словами, в результате изменения экономической политики жизнь четверти миллиарда китайцев улучшилась.

Подобные факты подтверждают важность изучения экономики, доказывая, что это не вопрос мнения или эмоций. Экономика – инструмент причинно-следственного анализа, совокупность проверенных знаний и принципов, вытекающих из этих знаний.

Чтобы принять экономическое решение, необязательно вовлекать деньги. Когда медицинская бригада появляется на поле боя, где много солдат с ранениями разной тяжести, она сталкивается с классической экономической задачей распределения ограниченных ресурсов, имеющих альтернативное применение. Практически никогда врачей, медсестер и лекарств не бывает достаточно для всех. У одних раненых, находящихся при смерти, почти нет шансов на спасение; у других есть шанс выжить, если им окажут немедленную помощь; третьи легко ранены и, скорее всего, пойдут на поправку независимо от того, насколько быстро им помогут. Если медицинская бригада неэффективно распределит свое время и ресурсы, то некоторые раненые солдаты умрут, хотя их можно спасти, если не тратить время на тех, кто не так остро нуждается в помощи, или на тех, чьи ранения настолько серьезны, что они, по всей видимости, умрут в любом случае. Это экономическая проблема, хотя ни один цент не переходит из рук в руки.

Большинство из нас боятся даже думать о таком выборе. В самом деле, мы уже видели, что американцев среднего класса беспокоит даже перспектива сделать гораздо более легкий выбор и идти на компромиссы, не говоря уже о чем-то более серьезном. Однако жизнь не спрашивает нас, чего нам хочется, – она предлагает нам варианты. И экономика – один из способов попытаться максимально их использовать.

Часть I. Цены и рынки

Глава 2. Роль цен

Чудо рынков состоит в том, что они совмещают выбор множества отдельных людей.

Уильям Истерли, американский экономист

Поскольку мы уже знаем, что ключевая задача экономики – распределение ограниченных ресурсов, имеющих альтернативное применение, возникает вопрос: как именно экономика это делает?

Очевидно, что разные виды экономических систем осуществляют это по-разному. В условиях феодальной экономики хозяин поместья просто говорил крестьянам, что нужно делать и куда вкладывать ресурсы: выращивать меньше ячменя и больше пшеницы, осушить болото, внести удобрения здесь, а там заготовить больше сена. Во многом почти то же самое происходило в коммунистических обществах XX века, например в Советском Союзе, где гораздо более сложную экономику организовывали примерно таким же образом. Правительство принимало решение о строительстве гидроэлектростанции на Волге, о количестве тонн стали, которое нужно произвести в Сибири, о том, сколько пшеницы вырастить на Украине. В рыночной экономике, регулируемой ценами, напротив, нет никого, кто бы отдавал распоряжения, контролировал или координировал действия.

Многих озадачивает, как невероятно сложная высокотехнологичная экономика функционирует без центрального руководства? Говорят, что последний президент Советского Союза Михаил Горбачев спросил британского премьер-министра Маргарет Тэтчер: «Как вы следите за тем, чтобы люди получали пищу?» Тэтчер ответила, что не делает этого. Это делают цены. Более того, британцы питались лучше, чем жители СССР, хотя уже больше столетия Великобритания не производила достаточного количества продуктов питания, чтобы прокормить страну. Цены обеспечивают британцам привоз продовольствия из других стран.

Уберите роль цен и представьте, какая огромная бюрократия понадобилась бы, чтобы обеспечить один только лондонский Сити тоннами продуктов питания всех видов, которые он потребляет каждый день. Тем не менее без такой армии чиновников вполне можно обойтись (и они могут работать продуктивнее в другой области экономики), потому что простой механизм цен делает ту же работу быстрее, дешевле и лучше.

То же справедливо и для Китая, где коммунисты, все еще стоящие у власти, к началу XXI века допустили свободные рынки в большую часть экономики государства. Хотя в Китае проживает пятая часть населения земного шара, он располагает всего 10 % мировых пахотных земель, поэтому обеспечение населения продовольствием по-прежнему остается важнейшей проблемой, как было и во времена, когда регулярный голод уносил миллионы жизней. Сегодня цены привлекают в Китай продукты питания из других стран.

Продукты в Китай поступают из-за границы – из Южной Америки, США и Австралии, что сулит процветание сельскохозяйственным компаниям и агропромышленным корпорациям вроде Archer Daniels Midland. Они стремятся в Китай всеми способами, чего и следовало ожидать при национальном рынке пищевых продуктов в 100 миллиардов долларов, да еще и ежегодно растущем более чем на 10 %. Для фермеров американского Среднего Запада^[2] это неожиданная удача: они рады поднятию цен на сою на две трети по сравнению с прошлым годом. И это означает улучшение рациона китайцев, которые за последнюю четверть века увеличили потребление калорий на треть.

Из-за притягательной мощи цен американская компания KFC, специализирующаяся на приготовлении блюд из курицы, к началу XXI века продавала в Китае больше, чем в США. Потребление молочных продуктов на душу населения в Китае всего за пять лет почти удвоилось. Одно исследование показало, что примерно четверть взрослого населения Китая имеет избыточный вес, что само по себе нехорошо, но демонстрирует обнадеживающее развитие страны, некогда регулярно страдавшей от голода.

Принятие экономических решений

Тот факт, что ни одно лицо или группа лиц не контролирует и не координирует все бесчисленные виды экономической деятельности в рыночной экономике, вовсе не означает, что события здесь случайны и беспорядочны. Каждый потребитель, производитель, продавец, арендодатель или работник заключает индивидуальные сделки с другими лицами на условиях, о которых сумеет договориться. Цены передают эти условия не только непосредственным участникам сделки, но и всей экономической системе – и всему миру. Если у кого-то в другом месте есть более качественный продукт или такой же, но по более низкой цене, то этот факт передается и воздействует посредством цен. Никакое должностное лицо или комитет по планированию не выдает распоряжений потребителям и производителям – и все происходит быстрее, чем если бы планировщики собирали информацию для своих заказов.

Если на Фиджи кто-нибудь придумает, как производить более качественную обувь по более низким ценам, то пройдет не так много времени – и вы увидите эту обувь в продаже в Соединенных Штатах, Индии и любых странах между ними. После окончания Второй мировой войны американцы начали покупать фотоаппараты из Японии независимо от того, знали чиновники в Вашингтоне, что японцы их производят, или нет. Учитывая, что в рамках современной экономики выпускаются миллионы продуктов, было бы странно ожидать, что лидеры любой страны хотя бы слышали о них, не говоря уже о том, что они не знают, сколько ресурсов следует выделить на производство каждого.

Цены играют решающую роль в определении, какая часть ресурсов используется и как полученные продукты передаются миллионам людей. Тем не менее общественность редко понимает эту роль, а политики ее часто полностью игнорируют. В своих мемуарах Маргарет Тэтчер писала, что Михаил Горбачев «плохо разбирался в экономике», хотя был в то время руководителем крупнейшего государства на Земле. К сожалению, в этом отношении он не уникален. То же самое можно сказать и о многих других национальных лидерах по всему миру – как в больших, так и в малых странах, в демократических и недемократических. Однако там, где цены автоматически координируют хозяйственно-экономическую деятельность, отсутствие экономических знаний не так критично, как в тех, где направлять и координировать эту деятельность пытаются политические лидеры.

Многие люди рассматривают цены как препятствие на пути к получению желаемого. Те, кто хотел бы жить в доме на побережье, например, могут отказаться от своих планов, узнав, насколько дорого стоит такая недвижимость. Но отнюдь не высокие цены причина того, почему все мы не можем жить в домах на берегу. Напротив, реальность такова, что домов на берегу не хватает на всех, а цены всего лишь отражают эту реальность. Когда многие люди претендуют на относительно небольшое количество домов, они становятся очень дорогими из-за соотношения спроса и предложения. Но дефицит обусловлен не ценами. Такой же дефицит наблюдался бы и при феодализме, и при социализме, и в племенном обществе.

Если бы сегодня правительство разработало какой-нибудь «план» по «всеобщей доступности» домов на побережье и ограничило на них цены, это никак не изменило бы основополагающую реальность – колоссальную разницу между числом людей и домов в прибрежной зоне. При данной численности населения и имеющемся количестве недвижимости на берегу распределение без цен должно осуществляться, например, по бюрократическому распоряжению, политическому фаворитизму или случайному стечению обстоятельств, но какое-то распределение все равно пришлось бы проводить. Даже если бы правительство постановило, что дома на берегу считаются «основным правом» всех членов общества, на проблему дефицита это ни в малейшей степени не повлияло бы.

Цены подобны вестникам. Они сообщают новости – иногда плохие, как в случае с недвижимостью на побережье, о которой мечтает гораздо больше людей, чем можно разместить на этой территории. Но чаще хорошие. Например, в результате технического прогресса компьютеры очень быстро дешевеют и становятся лучше. Большинство же из тех, кто пользуется плодами прогресса, понятия не имеют, что изменилось в технологиях. Но цены передают им конечные результаты таких перемен, и только это имеет значение при принятии ими решений, повышении эффективности и роста благополучия благодаря использованию компьютера.

Аналогично, если бы где-нибудь внезапно были открыты новые обширные месторождения железной руды, то, возможно, об этом узнало бы не более 1 % населения, но все бы заметили, что предметы из стали подешевели. Например, люди, подумывающие о покупке письменных столов, обнаружили бы, что приобретение стальных столов, по сравнению с деревянными, выгоднее, и некоторые, несомненно, изменили бы свои предпочтения. То же самое верно при сравнении других изделий из стали с конкурирующими товарами из алюминия, пластика, дерева и других материалов. Таким образом, изменение цен позволило бы целому обществу, точнее, потребителям всего мира автоматически приспособиться к такому изобилию запасов железной руды, даже если 99 % из них вообще не слышали об этом открытии.

Цены – это не только способ передачи денег. Их основная роль – предоставить финансовые стимулы, влияющие на поведение при использовании ресурсов и получаемых продуктов. Цены направляют не только потребителей, но и производителей. Когда дело сделано, производители не могут знать, чего хотят миллионы потребителей. Например, все, что они знают, – это то, что машины с определенным набором характеристик можно продать по цене, которая покрывает производственные затраты и обеспечивает прибыль, а машины с другой комбинацией характеристик продаются не так хорошо. Чтобы избавиться от непроданных автомобилей, продавцы должны снизить цену до любого уровня, позволяющего дилерам их реализовать, даже если это приведет к убыткам. Альтернатива здесь – не продавать их вообще и понести еще больше убытков.

Хотя экономику свободного предпринимательства часто называют экономикой прибылей^[3], на самом деле это система прибылей и убытков, и вторые не менее важны для эффективности экономики, поскольку именно они указывают производителям, что нужно прекратить делать: какой товар перестать производить, куда перестать вкладывать ресурсы, во что прекратить инвестировать. Убытки вынуждают производителей остановить выпуск того, что не нужно потребителям. Даже не зная, почему потребители предпочитают один набор характеристик, а не другой, производители автоматически выпускают больше того, что приносит прибыль, и меньше того, что дает убытки. Это равносильно производству того, что хотят потребители, и прекращению выпуска того, чего они не хотят. Даже несмотря на то, что производители заботятся только о себе и о сальдо своих компаний, с точки зрения экономики в целом общество использует свои ограниченные ресурсы эффективнее, поскольку решения диктуются ценами.

Цены сформировали всемирную сеть задолго до появления интернета. Цены связывают нас с кем угодно в любой точке планеты, где функционируют свободные рынки, благодаря чему производители с самыми низкими ценами на определенные товары могут продавать их по всему миру. В итоге вы носите рубашки, сделанные в Малайзии, обувь, произведенную в Италии, и брюки, сшитые в Канаде, и ездите в автомобиле, выпущенном в Японии, на шинах, изготовленных во Франции.

Рынки, координируемые ценами, позволяют одним людям сигнализировать другим, сколько они хотят и готовы заплатить за продукт, в то время как другие люди сигнализируют, что они готовы предложить и за какую компенсацию. Цены, реагирующие на спрос и предложение, приводят к перемещению ресурсов из мест, где их много (например, Австралия), в места, где их почти нет (такие как Япония). Японцы готовы платить за эти ресурсы больше, чем австралийцы. Более высокие цены покроют транспортные расходы и все равно принесут больше прибыли, чем продажа тех же ресурсов в Австралии, где их изобилие снижает цену. Открытие крупных месторождений бокситов в Индии снизило бы стоимость алюминиевых бейсбольных бит в Америке. Катастрофический неурожай пшеницы в Аргентине повысил бы доходы украинских фермеров, которые заметят увеличение спроса на свое зерно на мировом рынке, а значит, и более высокие цены.

Когда какого-то товара поставляется больше, чем требуется, конкуренция между продавцами, пытающимися избавиться от излишка, приведет к снижению цены, препятствуя тем самым дальнейшему производству, а высвободившиеся ресурсы будут направлены на производство чего-то другого, пользующегося большим спросом. И наоборот, когда спрос на определенный товар превышает предложение, рост цен вследствие конкуренции между потребителями стимулирует увеличение производства, привлекая на эти цели ресурсы из других отраслей экономики.

Значение цен в распределении ресурсов в условиях свободного рынка можно более четко увидеть, рассмотрев ситуации, когда ценам не разрешено выполнять эту функцию. Например, когда в СССР государство управляло экономикой, цены зависели не от спроса и предложения, а устанавливались планировщиками в центральном аппарате, которые напрямую направляли ресурсы на различное применение и назначали цены по своему усмотрению. Два советских экономиста Николай Шмелев и Владимир Попов описывали ситуацию, в которой правительство повысило цену на шкурки кротов, побуждая охотников больше добывать и продавать:

Заготовка увеличилась; теперь все базы завалены этими шкурками, и промышленность не успевает их перерабатывать, часто они сгнивают на складах. Министерство легкой промышленности уже дважды обращалось в Госкомцен с просьбой снизить заготовительные цены, но до сих пор «вопрос не решен». Недосуг решать, нет времени, ведь кроме цен на пресловутые шкурки есть еще 25 миллионов цен, за которыми надо следить^[4].

Какой бы непомерно сложной ни была попытка государственного органа отслеживать 25 миллионов цен, у страны с населением свыше 100 миллионов человек гораздо больше возможностей отслеживать эти цены по отдельности, поскольку любому человеку или предприятию нужно наблюдать лишь за относительно небольшим количеством цен, имеющих отношение к их собственному процессу принятия решений. Общая координация этих бесчисленных отдельных решений осуществляется путем воздействия спроса и предложения на цены и влияния цен на поведение производителей и потребителей. Деньги говорят – и люди прислушиваются. Их реакция обычно наступает быстрее, чем централизованные органы планирования успевают собрать свои отчеты.

1. Предыдущие издания книги переведены на испанский, китайский, японский, шведский, корейский, польский языки и иврит. Здесь и далее, если не указано иное, примечания автора.

2. Средний Запад – область из двенадцати штатов в центральной и северной частях США, главный аграрный регион страны. Прим. пер.

3. Соответствующий английский термин profit system означает буквально «система прибылей». Прим. пер.

4. См.: Шмелев Н., Попов В. На переломе: экономическая перестройка в СССР. М.: Издательство Агентства печати «Новости», 1989. С. 226. Прим. пер.