Сокол для Веры

Глава 1 – Первая часть: Вера для Сокола

– А там точно безопасно?

– Точно, – Вика цокает языком и закатывает глаза.

Кажется, я шестой раз спрашиваю об этом.

– Ты ведь там уже была?

– Да-да, как и говорила, была. Однажды, – с улыбкой чеширского кота заканчивает Вика.

Я не знаю, куда мы едем. В какое-то супер крутое место, именно так подружки отрекомендовали его.

Супер крутое, по их понятиям, может представлять из себя всё, что угодно. От ночного клуба до модного ресторана. Вика с Алиной сказали, «тусовка» намечается отличная и будет много новых лиц.

Вот эти новые лица меня и пугают. Слишком много их стало в моей жизни, а сколько ещё будет!

В этом году я покинула выпускной класс, документы уже лежали в финансовой академии, с сентября я стану полноценной первокурсницей. Папа считает, что финансисты и юристы нужны всегда, да и будет кому подхватить семейную фирму. Я же думаю, что двух моих братьев достаточно, чтобы её подхватывать. Арсению, правда, только стукнуло пятнадцать, но это же не навечно, повзрослеет когда-нибудь.

Будь моя воля, пошла бы в педагогический на дошкольное, возилась бы с малышами в саду. Мне это больше по душе, чем экономика. Только отец с матерью против, по их мнению – это несерьёзно и бесполезно.

Ну да, для «Империи» – огромного холдинга, которым рулит отец, точно бесполезно.

Пока пристально смотрю в окно такси, пытаясь понять, куда оно нас мчит, подружки щебечут под боком, обсуждают общих знакомых, лето, поездки на море. А я слетала с мамой в Европу на полторы недели, и остаток дней провела с родителями за городом. Одну меня никуда не отпускают, но не признаваться же в этом Вике и Алине?

– Расслабься! – Алина обнимает меня за плечи, притягивает и звучно чмокает в щёку. – Веруня, ну реально, расслабься!

– Да я и не напрягалась, – опустив взгляд, тру вспотевшие ладони о штанины джинсов.

– Всё будет хо-ро-шо!

Приходится смотреть на подругу и улыбаться. Её глаза уже заволокла пелена предвкушения и алкогольного дурмана. Мы накатили по бокальчику шампанского перед выходом, пока собирались дома у Вики. Вернее, накатили они, а я – пригубила. Я только на недавнем выпускном впервые попробовала алкоголь и поняла, что единственный эффект, который он имеет на меня – головная боль. Да ещё такая противная, в районе затылка. Так что теперь предпочитаю не экспериментировать. Может, со временем что-то и изменится, но сейчас мне удобнее обходиться без выпивки.

Здание, к которому мы подъезжаем, странное: тёмное и как будто нежилое.

– Мы по адресу? – скашиваю взгляд на подруг.

– По адресу, – улыбается Вика, – сейчас сама всё увидишь.

Я запрокидываю голову и ещё раз осматриваю красный кирпичный фасад, больше похожий на заводской, и тёмные провалы окон, заколоченные фанерными листами. Заунывности пейзажу добавляет дождевая вода, капающая с жестяных карнизов. Остатки асфальта у входа перемешаны с грязью.

Мы выскакиваем из такси, и машина быстро отъезжает, а я оглядываюсь, чувствуя себя конкретно не в своей тарелке. Фонари горят, но от их света и округи, которую они освещают, становится ещё более жутко и удручающе.

– Бр-р-р, ну и местечко, – внезапно выдаёт Алина.

– И ты туда же!

Вика машет руками, а потом хватает нас за ладони и тянет за собой.

– Нудные вы какие-то.

Она подтаскивает нас к большой массивной двери и жмёт на звонок. Звука мы не слышим, но дверь распахивается, и амбал, глядящий на нас из проёма, внезапно расплывается в улыбке.

– Вика, заходи. С подругами?

От его ощупывающего взгляда мне хочется развернуться и куда-то убежать. Уже даже неважно куда.

– Да, свежая кровь, то есть лица, – она улыбается нам через плечо.

– Тут точно не логово вампиров? Не хочу быть свежей кровью, – заявляет с ухмылочкой Алина.

– К словам не привязывайся.

Вика втягивает нас внутрь, мимо отступившего в сторону охранника. И ведёт к лестнице, верхняя ступенька которой упирается в дверь.

Не знаю, что я ожидаю за ней увидеть? Может, какой-то модный клуб с морем огней и большим танцполом, но помещение, в которое мы входим, больше походит на старый потрёпанный жизнью паб. Я такие в Таллинне встречала и в Берлине, в старом городе. Средневековые, с низкими потолками, тесными столиками, тёмными металлическими конструкциями, навевающими мысли о пытках и смутном времени.

– Спокойно.

Вика, возможно, видит что-то на моём лице. Алина же с интересом разглядывает интерьер. А я другая – мне тут как-то не очень.

Народа много. Всё занято. Резкая музыка из динамиков прорывается сквозь гул множества голосов. Зал неширокий, узкий, как кишка, с поворотами, вгрызающийся в недра здания.

Запрокидываю голову, смотрю на потолок, там кирпичная кладка: старая и сырая.

Вика по-прежнему тянет нас за руки, и, удаляясь от входа, я думаю, что найти дорогу назад одной мне будет очень сложно. В итоге мы подходим к столику, за которым уже расположилась большая компания.

Моё сердце замирает, а потом стучит быстро-быстро. Потому что мне хочется развернуться и уйти. Сразу. Сейчас.

Да, за столиком не только мужчины, есть и девушки, равнодушно поглядывающие на нас. Но мужчин там больше. Именно мужчин! Не парней. Не сверстников. А мужчин! Лет на десять, а то и пятнадцать, как пить дать, старше нас. Ну и о чём мы будем разговаривать? Зачем мы сюда в принципе приехали?

Кажется, столбняк охватывает только меня, потому что Алина технично пихает меня за столик вслед за Викой, сама пристраивается под левым боком. Я смотрю на бокал с вином, который оказывается перед моим лицом, и киваю мужчине, передавшим его. Он улыбается уголком рта, но эта вежливость не находит отражение в его взгляде: пристальном, внимательном, ледяном.

– Вика, смотрю, тебе у нас понравилось, – темноволосый стриженный бугай, иначе не сказать, с противоположной стороны стола, смотрит на нас.

Он тянется за сигаретой, тлеющей в пепельнице, и я невольно удивляюсь, ведь курить в закрытом помещении запрещено. Видимо, это действительно «особое» место со «своими» законами.

– Понравилось, Вадим, очень понравилось. Нам всем здесь очень нравится, да, девчонки? – обращается к нам.

Алина с заискивающей улыбочкой кивает, а я смотрю на этого Вадима и думаю, что мне не нравится ни место, ни эти бугаи.

Есть в них что-то опасное, звериное.

– Так надо выпить за вновь прибывших, – заявляет он и хватает бокал. Кажется, у него там пиво.

Все будто ждали его приказа, потому что синхронно поднимают напитки в воздух.

Все, кроме меня.

И это не ускользает от внимания Вадима. Он, видимо, здесь главный.

– Давай, не стесняйся, – кидает мне и улыбается.

На его щеке шрам, и от холодной улыбки тот становится кривой изогнутой линией.

– Спасибо, я не пью, – отказываюсь.

Его брови приподнимаются.

– Так дело не пойдёт.

– Но я, правда, не…

– Глоточек, – ухмыляется он. – Один глоточек.

– А за одним второй, а за вторым третий, – доносится от стриженного практически под ноль мужика, сидящего рядом с Викой.

Все смеются, а я злюсь. Мне не нравится быть в центре внимания, тем более – такого!

Чтобы не влезать в долгие споры, я беру свой бокал и поднимаю.

– Умничка, – ухмыляется Вадим.

«Да нужны мне твои похвалы», – чуть пригубив вино, думаю с раздражением.

Когда внимание с меня переключается на другую тему, я наклоняюсь к Вике и шепчу яростно.

– Что это за бандюганы? Куда ты нас притащила?

– Блин… Вера, ты долбанутая, что ли? Какие бандюганы?

– Очень, знаешь ли, похожи.

– У Вадима своя охранная фирма. Нормальные парни все. Ну резкие немного, но зато не ровесники, которым надо сопли подтирать.

– Вик, я не люблю, когда меня накачивают алкоголем.

– Чёрт, никто тебя не накачивает. Чего придумываешь? Сложно один бокал выпить, а?

– Знаешь, сложно.

– Дурочка, – фыркает и отворачивается.

На этом, по мнению Вики, разговор можно считать оконченным.

Мне хочется уменьшиться до состояния невидимости, маленькой точки, очень неясной и незаметной. Потому что то и дело я цепляю взгляды мужчин за столом. Я молчу, не принимаю участия в разговоре, кручу бокал за ножку. Каждый раз, когда звучит призыв выпить, делаю вид, что цежу понемногу.

От необходимости отвечать на вопросы меня спасает музыка: на небольшой сцене в дальнем углу какая-то ноунейм группа начинает выступление. На него, кажется, особо никто не реагирует, но на этом фоне жужжание голосов увеличивается, и я чувствую лёгкую головную боль.

Не то чтобы я часто хожу куда-то, но на концертах я была исключительно в концертных залах, а на тусовках – в молодёжных клубах, где всё понятно и прозрачно и ровесники не представляют никакой угрозы. Пусть, по мнению Вики, им надо сопли подтирать, я бы так не сказала, честное слово, но в их окружении мне привычно, а здесь – не по себе.

Наконец, я перестаю вызывать интерес. Все уже распределились по парочкам или нашли себе собеседника. Сидят, общаются с соседями, Алина и Вика отвернулись от меня и треплются о чём-то с мужиками, а я то и дело поглядываю на телефон, гадая, сколько мы здесь пробудем.

Вернуться домой не вариант – наш дом за городом. От московской квартиры я не брала ключи. Родителям сказала, что заночую у Вики.

Когда договаривалась, не думала, что попаду в зависимость, но моё собственное жильё, ещё обустраивается. Надеюсь, что к началу второго семестра я туда въеду. Снимать мне категорически запретили, так что придётся пожить пока под надзором матери, у которой «во-о-от такой пунктик» на меня. Если честно, устала от её контроля и не думаю, что собственное жильё спасёт от внимания. Вполне в её духе – заявиться без приглашения, с Ульяны Юрьевны станется.

Все в очередной раз поднимают бокалы, и я слизываю сладкое вино с губ, а потом смотрю на полупустой бокал Вики и, без лишних мыслей, делаю «чендж». Аккуратно меняю местами свой – почти полный, и её – уже допитый.

Проверяю, не заметил ли мои манёвры этот Вадим, но взгляд внезапно утыкается в мужчину, который смотрит прямо на меня. От него озноб по позвоночнику.

Самое интересное – он непробиваем. Взгляд, не выражающий ни интереса, ни осуждения. Мужчина просто смотрит. Может, чего и думает, но по лицу не поймёшь. Хотя я не особо сильная в считывании эмоций и знаков.

Интересно, он с самого моего прихода тут сидит или подвалил позже?

У него тёмные густые волосы, ямочка на волевом подбородке и чуть опущенные уголки губ, будто он редко улыбается или вовсе забыл, как это делается. Я могу разглядеть тонкую змейку татуировки на указательном пальце, выстукивающем по стеклянному бокалу.

Внезапно его нейтральность рушится, уголок губ ползёт вверх, и лицо от этой простой ухмылки преображается. А я краснею – безбожно, как крымские маки под солнцем. И ещё – хочу отвести взгляд, но не могу. Меня будто магнитом притягивает к этому незнакомцу, и я не понимаю, как он отреагирует на такое пристальное разглядывание.

Громкий смех Вики прерывает магию. Поворачиваю голову, подруга берёт полный бокал и делает большой глоток. Кажется, её не удивляет, что бокал снова до краёв.

Когда опять смотрю на незнакомца, тот уже пропал из-за стола, вижу его удаляющуюся спину.

Покусываю губы и ругаю себя за несвоевременный интерес. Но он как будто другой. Не из этого мира. Отличается от остальных мужиков за столом.

За вечер он несколько раз приходит и уходит, но в общем разговоре участия не принимает. Цедит своё пиво, коротко отвечает, если к нему обращаются напрямую, но сам инициативу не проявляет. Девушки к нему не цепляются, хотя замечаю, что парочка за столом поглядывает в его сторону.

Бритоголовый Вадим называет его Алексеем и несколько раз хлопает по плечу, когда пытается вовлечь в разговор. В целом, он также отстранён, как и я. Мне кажется, он ощущает себя здесь чужим, такие развлечения не для него. С другой стороны, с чего это вдруг я делаю подобные выводы?

Разглядываю его украдкой, но он будто потерял ко мне интерес, ни разу больше наши взгляды не пересекаются. Мне немного обидно, хотя, думаю, сгорела бы от стыда, если б он поймал меня за разглядываниями.

Когда на правое плечо наваливается Вика, я поворачиваю голову в её сторону и вглядываюсь в лицо подруги.

– Мне что-то нехорошо, – она прикрывает рот ладонью.

– Мутит?

– Угу. Выпила много, наверно. Хотя… всего бокал…

«Два», – мысленно поправляю и чувствую угрызения совести.

– Мне надо выйти, – она настойчиво толкает меня бедром.

– С тобой сходить? – уточняю.

– Да, пожалуйста.

Мы поднимаем всех сидящих с краю и встаём в проходе.

– Куда? – беру подругу под локоть.

– Кажется… туда, – машет рукой, и мы идём в направлении туалетов, я так надеюсь.

Тонкие пальцы цепляются за моё предплечье, даже сильнее обычного, я даже ойкнуть не могу. Мы наваливаемся на массивную деревянную дверь, на которой прибито изображение длинноногой женской фигуры, и Вика семенит к раковине и цепляется за её края, потому что ноги отказываются держать.

– Вика? – мне становится не по себе.

– Включи чёртову воду, – сипит она.

Пока я вожусь с краном, подруга заваливается, а я с паническим вскриком пытаюсь удержать её на ногах.

Глава 2

– Лёха! Соколов! – Вадим хлопает меня по плечу, когда захожу в тёмный зал какой-то шараги, где намечается туса.

– Старик! – улыбаюсь коротко.

Старик – не потому что мы приятели или возраст у Вадима подходящий. Фамилия у него Стариков, вот и приклеилось погоняло с дворовых времён.

– Выпьем?

– Разве что чаю.

Вадим хмыкает.

– Ну давай трезвенник-язвенник.

– Да не жалуюсь на здоровье.

– Раз не жалуешься, то вечером с тебя пиво в качестве проставы. Надо расслабиться, не на службе.

– Да без базара.

Мы садимся за массивный стол, выкрашенный чёрной краской. На столешнице зазубрины, будто в неё тыкали ножом. Может, так и было?

– Как на Дальнем?

– Погода лучше, чем тут у вас. И воздух чище, – говорю откровенно.

– Скучаешь, что ли?

– Да ну тебя, какое там. Просто хочется стабильности.

Вадим жмёт плечом и проводит ладонью по короткому ёжику волос. Помню время, когда он ходил с тонким хвостиком и специально выстриженной молнией на виске, но те дни давно в прошлом.

– Могу свести с нужными людьми, если прямо стабильности хочется. Либо давай ко мне в охрану, если нужен экшн.

Он без слов понимает, почему я пришёл. Предложение помощи – обычное дело. Я бы на его месте поступил точно также.

– Нет, экшена пока что достаточно.

Вадим замолкает, когда молодая официантка с колючим пирсингом в левой брови приносит нам чай.

– Спасибо, Лиз.

Та кивает и молча скрывается за стойкой.

Дёргаю пакетик чая за ниточку, а Вадим тем временем интересуется, что у меня за экшн случился.

– Ничего интересного, – отмахиваюсь.

Он не напирает, знает, что хотел бы, давно бы сам рассказал.

– К богатеям в охрану пойдёшь?

– А что охранять надо?

– Что скажут или кого скажут. Совмещёнка с работой водителя.

Цокаю недовольно. По мне так лучше поменьше с заказчиком контактировать, но когда Вадим озвучивает цифру оплаты, я уже не так категорично настроен. Деньги мне сейчас нужны. Хотя когда они не нужны-то?

– Номерок давай.

Он диктует и предупреждает.

– Придётся пройти проверку службой безопасности.

– Там всё будет чисто, – уверяю его.

Друг кривит рот.

– Точно? Я могу помочь, если требуется.

– Не требуется.

– Ну ла-а-ан. Останешься на вечер?

Смотрю на часы на запястье.

– Вечер? А когда он начнётся?

– В районе восьми. Оставайся. Выпивка, девочки свеженькие, ещё может чего интересного замутим.

– До восьми долго.

– Я найду, чем тебя занять. Тут тренажерка есть в соседнем здании на худой конец.

Смеюсь и качаю головой.

– Так, давай я по делам смотаюсь. К матери надо. А потом к восьми подъеду. Лады?

– Чего ж не лады? Лады!

Закинув в себя чай финальным глотком, встаю. И уезжаю решать дела. Их реально накопилось великое множество за время моего отсутствия. Мать не в состоянии со всеми вопросами справляться одна после ухода отца. Горько смотреть на неё. Мне всего двадцать семь, я ведь не поздний ребёнок, а выглядит она уже как старуха. Годы злоупотребления алкоголем сделали своё дело. Только волевой подбородок по-прежнему вздёрнут вверх, его ничего не нарушит, даже литры спиртного, которые она вливала в себя на пару с батей. Год её не видел, держится.

– Чем ты думала? – качаю головой, смотря на бумаги.

Это вырывается само по себе, а мать морщится. Не нравятся ей мои упрёки. Я уж уговаривал себя заткнуться и тупо решать проблемы молча, но эмоции взяли верх.

– Лёш, но я же объясняла.

Мы едем к нотариусу подписать документы, генеральные доверенности, процесс затягивается, потом затаскиваю её на быстрый ужин в кафе. Мать пялится в меню, хлопает глазами, будто там на китайском написано. Помогаю с выбором и думаю, как поступить. Очень не хочется терять дом, где вырос, тем более, квартира в центре и купить такую же, вот так, по щелчку пальцев я не могу. А родители так бездарно почти её потеряли.

Ладно. Разберёмся. Главное бешеные долги погасил и с фирмой этой «шараж-монтаж» разберусь, которая матери договор подмахнула, пока та не в себе была. Схемы известны. А если схемы известны, значит, и дирижёры найдутся. Подтяну связи, выйду на нужных людей, а дальше будет зависеть от моего обаяния – какую сумму выкупа предложат.

Дела так меня закручивают, что в шарагу к Вадиму я возвращаюсь практически к десяти.

Быстро жму руку парням, кого-то знаю, кого-то вижу впервые, и сажусь с краю, подвигая к себе бокал с пивом, который передо мной ставит всё та же неулыбчивая Лиза.

Её равнодушие – скорее всего, броня. Потому что в таком месте можно нарваться на неприятности, если вдруг начать улыбаться кому не попадя.

Окидываю взглядом компанию за столом, не всех парней я знаю, а девок так вообще впервые вижу. Что там Вадим обещал? Свежие лица? По-моему с этими лицами перебор. Не уверен, что мне нужно какое-то приключение на сегодня. Поэтому пристальные и призывные взгляды баб игнорирую, зато сам невольно притормаживаю на одной.

Она будто из другого… сада. Не место ей в здешнем цветнике. Похожа на тонкую изящную балерину, заблудившуюся в недрах сырого Готэма. Стройная блондинка с огромными синими глазами, аккуратным прямым носом и чувственными губами, будто их нарисовала рука художника. Может, так и есть? В современном мире чего только себе не рисуют – даже лица.

Каждый раз, когда поднимают бокалы, она делает вид, что пьёт. Может и тянет потихоньку, мне отсюда не видно. Но в какой-то момент она воровато оглядывается и незаметно меняет бокал соседки на свой. На лице её такое облегчение, что мне становится смешно.

Возможно, в этот момент мой взгляд тяжелеет, потому что эта «балерина» смотрит на меня. И я начинаю улыбаться. Сдержанность рушится. Даже в темноте вижу, что она краснеет. Ну надо же, что за скромная прелесть. Точно пришлая. Растопчут же. Из какой оранжереи выпал этот цветок?

Музыка бьёт по ушам, и я вздрагиваю. Мне не нравится эта какофония в голове.

– Ты всё никак не расслабишься, – поддевает Вадим.

– Расслаблюсь, когда дела порешаю.

– Выбери девку и начни сейчас.

– Не панацея, знаешь ли.

Тот скалится, но кивает.

– Знаю.

– Есть тут выход на свежий воздух? Или спускаться надо?

– Балкон там, за баром. Справа проход будет.

– Пойду подышу.

Народу в это странное место набилось порядком, хотя Вадим сказал, что случайных здесь практически не бывает.

Прошу в баре бутылку воды и, следуя подсказанному маршруту, выхожу покурить на балкон. Он узкий, старый, со ржавыми периллами. Если облокотиться на них, рискуешь полететь вниз. Вдыхаю табак полной грудью. Дрянь, конечно, не поспоришь. Сотню раз говорил, что брошу, но разве это возможно сделать с тем ритмом жизни, в котором я кручусь?

Оглядываю двор. Ничего поделать не могу: рефлексы, инстинкты. Отмечаю все тёмные точки, где можно притаиться, хотя… чёрт, кому тут таится-то?

Старое заводское здание уже давно не используют по назначению, да и вообще весь квартал должен в перспективе пойти под снос. Таких мест в Москве – завались, но с каждым годом всё меньше. Я могу подолгу не бывать в родном городе, а потом приехать – бац, и на месте привычного пустыря или заброшки – элитный комплекс. Старые поля уже давно усеяны не овощами, а многоквартирными домами-муравейниками. И поговорка из прошлого века, что Москва – не резиновая, кажется, теряет свою актуальность.

Тушу окурок о старые чугунные перилла и щелчком отправляю вниз. Наблюдаю, как тот приземляется и гаснет в луже. В голове посвежело слегка, но в горле застыла горечь. Чёрт, даже не понимаю: я рад или не рад, что вернулся? Но одно точно – оставаться там, где я был до этого, уже нельзя. Поработаю на богатеев, а потом посмотрим: останусь или дальше уеду. В целом, здесь меня ничего не держит. Даже матери я не особо нужен, а помощника найти – это несложно организовать за некую плату. Потяну, короче.

Жадно пью воду, после табака всегда в горле сухость.

Когда иду обратно, в полумраке коридора на меня налетает женское тело.

– Тише ход, – недовольно бросаю, ловя хрупкие девичьи плечи.

Тело под моими пальцами дрожит.

Немного удивительно, в моих руках та самая «балерина». И на лице её паника, а в глазах надвигающиеся слёзы.

– Помогите, – с удивительной для этого хрупкого создания силой, вцепляется мне в футболку. – Помогите, пожалуйста.

– Обидел кто-то?

Ну а что ещё я могу предположить? Только это.

Но блондинка отчаянно мотает головой.

– Там человеку плохо, – поясняет и тянет за собой.

А я что? Я иду… Как теленок на привязи.

Не удивила. В таких местах всегда кому-то плохо. А другим – хорошо. Проза жизни. Ты или в одной категории, или в другой. Всё зависит от компании, количества выпитого и везения в целом.

Так я оказываюсь втянут в женский туалет, где на полу, прислонившись к стене, сидит её говорливая подруга, которой достался бонусный бокал вина от «балерины».

Блондинка, наконец, отлипает от меня и садится на корточки перед подружкой.

– Вик… Вик… ты меня слышишь?

Та что-то бормочет.

– Ей на воздух надо, – поворачивается в мою сторону.

– Тебя как зовут? – зачем-то спрашиваю.

На её лице замешательство, впрочем, это быстро проходит. А вот пятна смущения на щеках становятся ярче.

– Вера, – говорит тихо, но я улавливаю.

– Редкое имя.

– Ну да, есть такое…

Её внимание снова переключается на не вполне вменяемую девицу на грязном полу.

– Пожалуйста, помогите. Может, надо вызвать скорую?

– Кхм…

Тру подбородок. Скорую? Сомнительно, что Вадим обрадуется кипишу в подобном месте с привлечением каких-никаких официальных служб. Пусть даже медицинских.

– На воздух выведем, – принимаю решение и наклоняюсь, аккуратно отстраняя Веру и беря подмышки Вику или как там её.

На выходе из туалета сталкиваемся в дверях с парой девушек, они хихикают, поглядывая на нас. Можно лишь догадываться, о чём подумали, и даже еле переставляющее ноги, виснущее на моём плече тело, их не смущает.

Через минуту я снова на балконе, отпускаю свою ношу, та вцепляется в перилла и наклоняется вниз.

– Она же сейчас упадёт, – беспокоится Вера, хватая подругу.

Но ту просто тупо тошнит. Звуки в тишине двора оглушительные. Вера не отпускает её ни на минуту, а потом помогает присесть, бормоча «дыши-дыши» или что-то в этом духе.

Открутив крышку, протягиваю ей бутылку с водой, и Вера кивает с благодарностью, начиная мелкими глоточками поить подругу.

– Тебе легче? – гладит Вику по рукам, и та мотает головой. – Ей в больницу надо. Вы можете вызвать такси? Я заплачу? – смотрит на меня.

– Домой, не надо… в б-больницу, – подаёт голос тело у наших ног.

Не знаю, кто тянет меня за язык, но я почему-то выдаю:

– Сам отвезу.

– Я не хочу никого напрягать, – качает Вера головой.

– Ты уже, – кидаю строго. – Сама её потащишь до двери? Дома? Больницы? Или таксиста наймёшь?

Тёмные брови сходятся на переносице. Девушка обдумывает мои слова. В них есть рациональность. Если эта Вика хлопнется в обморок, навряд ли Вера её удержит или доведёт до безопасного места. Потом час уже не детский. Вдвоём по Москве в темноте шататься, ещё когда у одной, как минимум, алкогольное отравление, тоже так себе вариант.

Этого я не озвучиваю, но Вера, видимо, и сама понимает.

– Спасибо за помощь.

– Не спеши благодарить. Ещё будет время.

Огромные синие глаза не моргая смотрят на меня. Буквально вижу, как она обрабатывает информацию: когда, где и как будет меня благодарить.

– Вообще-то это шутка была. Помогу безвозмездно, – наклоняюсь к полуобморочной Вике и твёрдо приказываю. – Давай, поднимайся. Пойдём, вечер окончен.

Её голова мотается на тонкой шее. Ладонью она накрывает лицо. Видно, что ей реально плохо. Вера шагает рядом, прижимая к груди две сумочки: свою и подруги. Когда выходим в зал, трогает меня за руку.

– Что ещё?

– Погодите… там… я на секунду, – запинается, а потом, дождавшись, когда кивну, буквально бежит к столику, за которым мы до этого сидели.

Она за него не садится. Стоит рядом. Возможно, говорит с кем-то. Там же ещё девчонки были, может, кто-то ещё из их компании остался? Ну ладно, поработаю извозчиком, если надо.

Вижу, как плечи Веры опускаются, через секунду, развернувшись на каблуках, она шагает ко мне.

– Поехали? – уточняю, когда подходит.

– Да, Алина решила остаться, – на её лице досада и недоумение.

Домашняя правильная девушка – тут же утверждаюсь в своём выводе.

Я тоже смотрю на столик с компанией, и прежде чем выйти из зала, ловлю смешливый взгляд Вадима. Тот даже вскидывает большой палец вверх.

Усмехаюсь. Вот извращуга. Чего он себе вообразил?

Тело Вики повисает на меня много килограммовым кулём, пока спускаемся к выходу. До тачки она сама не доходит, приходится нести и пихать на заднее сиденье.

– Будь рядом. Если её начнёт тошнить, скажи, остановлюсь, – приказываю Вере.

Та кивает слишком активно. Светлые пряди хлещут по щекам.

– Адрес, – коротко спрашиваю.

Вера хмурится и называет улицу.

– Дом покажу, – добавляет следом. – Номер не помню.

От Вики, так понимаю, ответа ждать не стоит.

Завожу мотор и двигаю в указанном направлении, но планы довольно быстро меняются. Потому что подругу, как я и предсказывал, начинает тошнить.

Останавливаюсь на тёмной обочине, где ту снова выворачивает. Вера утирает её лицо влажными салфетками, но Вика отбрасывает её руки, морщится от резкого запаха. Потом падает на заднее сиденье без сил.

Вера кусает губы, будто размышляет над огромным вопросом.

– Давайте всё-таки в больницу, – выдаёт она, наконец.

– Как скажешь. В какую-то конкретную?

– В ближайшую, если знаете, где она.

– Знаю.

Мы снова трогаемся с места, голос с заднего сиденья долетает до меня.

– Давно в Москве?

Усмехаюсь, ловя отражение смущённой Веры в зеркале заднего вида.

– Родился здесь.

– М-м-м… понятно, – мямлит Вера. – Я тоже.

– Я Алексей, кстати, – решаю представиться.

Потому что эту часть мы как-то упустили.

– Спасибо, Алексей, – ещё тише произносит она.