Оглядевшись по сторонам, нет ли по соседству злой живности, я устроился на зеленом пригорке и принялся рыться в мешках. Есть хотелось ужасно. Начал с кваса и, вытащив из бутылки пробку, скрученную из подозрительной закаменевшей тряпки, был вознагражден пенистым фонтаном, шибанувшим чуть не на двухметровую высоту. Ну вот, сколько ценного продукта потеряно, и я теперь весь мокрый и липкий, пообедал, называется. Может, этот квас как оружие можно использовать? Условно огнестрельное. Встряхиваешь бутылку, и она пенистым снарядом летит, зашибая любых барсуков.
Квас был неожиданно кислым и шибал в нос так, что я закашлялся. Хлеб и рядом не стоял с тем, который пекла Катина, а сыр был слишком соленым, что касается пареной репы, то я так и не сумел пока проникнуться идеей – зачем это вообще надо есть. Зато жизни неспешно поползли вверх и к концу обеда зеленая полоска здоровья заполнилась доверху. Раз пища лечит, похоже, есть мне придется много и часто. Порылся в себе еще и обратил внимание,что в параметрах рядом с именем появился серый кружок – когда я на него нажал, он увеличился и обзавелся подписью.
«Карма»
Никаких пояснений не прилагалось. Простой серый круг. Зашуршало в окне уведомлений – пришло письмо, жаль, что почтовых голубей поблизости не было. Ну что же, впереди – долгий путь, рассиживаться некогда.
Еще где-то час я трусил рысцой по дороге без приключений – переходя на шаг, как только начинал уставать. На единичку подрос бег – это было приятно, хотя результаты прироста и не ощущались. Да, мы, игроки, любим цифры. Пару раз навстречу проскакали всадники – если первый передвигался не сказать, что очень быстро, на пятнистой тощей лошади с отрезанным или оторванным хвостом, то второй пронесся, как ветер, я только и успел заметить безумный косой взгляд, а потом рыжий лоснящийся круп его рыжего жеребца. Ну, или кобылы – деталей разглядеть не успел.
Тоже хочу лошадь.
Луг вдоль дороги запестрел ромашками, и я рванул растить свое травничество. Хорошо, что в мешке они не вянут – продам при первом случае и несказанно обогащусь. Пригодных для сбора оказалось не меньше десятка, и когда я сорвал последний цветок, то был вознагражден.
«Травничество +1»
И сразу следом – световой ливень, здравствуй, шестой уровень, я взрослею на глазах.
«Имя
Нимис Динкан
Раса Беловодец
Класс Лесная Ведьма
Уровень 6
До следующего уровня 100 очков
Жизнь 24
Параметры
Бег 3
Выносливость 4
Ловкость 3
Настойчивость 1
Скорость 3 (2+1)
Стойкость 1
Терпеливость 1
Навыки
Боевые
Сглаз
Приворот
Небоевые
Кулинария 1
Травничество 2»
Мда. Завоевание мира пока откладывается.
В самом конце луга, у деревьев, заманчиво зазеленела очередная полезная трава, я полез за ней и тут же бы наказан. На страже подорожника в тени деревьев, незаметный, как холера, стоял черный волк седьмого уровня.
И бегал он куда быстрее барсука.
Это просто нечестно, я же сейчас сдохну и опять окажусь в Клюкве! Выскочил на дорогу и понесся во всю прыть, понимая, что силы сейчас кончатся, и я окажусь в полной власти хищника. Обернулся, чтобы оценить расстояние – оно неумолимо сокращалось.
Кинул в волка «сглазом», а потом «приворотом». А что делать, других боевых навыков судьба мне не подарила. Если к сглазу волк отнесся безразлично, то, схлопотав приворот, он на секунду запнулся, а потом взвыл так, что из пасти натурально полетели клочья пены, его морду перекосило от ненависти и он прыгнул, почти вдвое сократив и без того невеликую дистанцию между его зубами и моим мясом. Видимо, это была не девочка, а вполне себе мальчик.
Далеко, в общем, я убежать не успел, горячая вонючая туша навалилась на спину, я растянулся в пыли и почувствовал, как из меня, кажется, вырывают позвоночник. Когда пункцию берут – похожие ощущения. Ну, убивай уже скорее, гад, не мучай! Раздался свист, хрип, волк рухнул на меня всем весом и затих.
«Волк 7 уровня убит. Получено 1 очко опыта»
Я осторожно вылез из-под волка, и чуть не был растоптан лошадью, которая в последний момент перепрыгнула через извивающегося меня и ускакала к Разборихе, унося на себе всадника в зеленой куртке, шляпе с пером, с луком через плечо.
Из волчьей шеи сзади торчала толстая стрела, рядом с трупом чернел мешочек. Я поднял его, ощущая приятную шелковистость неведомого материала, мешочек исчез. Ну что же, еще один волчий хвост.
Опять пришлось есть, так как жизни осталось с гулькин нос – в этот раз я ограничился двумя репками и нашел в них даже определенную водянистую прелесть – видимо, хорошо проголодался. Да, Альтраум – мечта любителя пожрать, обедать можно по десять раз на дню и не потолстеешь. Наверное.
Через два часа пути с негромким хлопком развалились сапоги – судя по всему, волк изрядно просадил их прочность, а я и внимания не обратил – вот дыру в полспины на рубахе не заметить было сложно. Впрочем, босиком идти тоже было можно, даже приятно, дорогая была земляной, нагревшейся за день. Всадники и даже пешие стали встречаться все чаще, боковых дорожек от главного пути отходило все больше, путники, даже те, кто двигался со мной в одном направлении, быстро исчезали из поля зрения, так как все перемещались куда быстрее меня. Дела до меня никому не было. Когда начало темнеть, обогнала и знакомая фифа с непроизносимым именем, она была все в том же платье, но уже не читала, а лихо правила своими волами.
Во время очередной передышки заметил, что колено почти зажило, остались лишь бледнеющие и сглаживающиеся следы от барсучьих зубов. Что со спиной я не знал, но думаю, там все было печальнее, так как рана все еще саднила.
Когда ночь окончательно укутала землю мягким мраком и развесила на небе примерно миллиард звезд, я понял, что сейчас засну прямо на ходу. Вообще перед дорогой я планировал разжечь на ночлеге костер, но сейчас идея показалась мне плохой. Сигнал «я тут – вкусный и беззащитный!» на всю округу? Спасибо, но нет. Поэтому я доел второй хлеб, допил квас, залез в заросшую лопухами канавку на обочине, еще веток на себя набросал для пущей маскировки, закутался в рекрутскую робу и вырубился.
Перед пробуждением увидел сон, что из меня делают памятник – заливают бетоном и ждут, пока тот как следует застынет, а я выплевываю набившиеся в рот цементные крошки и пытаюсь убедить неизвестных скульпторов прекратить безобразие.
Удивительное открытие: оказывается, спать в канаве – мокро и неудобно. Ноги-руки затекли так, что еле поднялся, привкус во рту был мерзостный, одежда промокла от росы и была вся замызгана – грязь и зеленые травяные пятна. Одна рубаха рекрута смотрелась на удивление чистой, но тоже была насквозь сырой. Стуча зубами, вылез из канавы на слабенькое раннее солнышко, раздраженно смотря на зависшую в верхнем поле зрения полоску жизней с тремя дебаффами «разбитость», «простуда» и «легкий голод».
А то я без вас не знаю, что разбит, простужен и сожрал бы жареную корову целиком. Позавтракал репой и остатками сыра, после чего зашагал дальше.
Солнце высушило лохмотья, в которые превратились мои обновки , быстрая ходьба помогла размять мышцы, из дебаффов осталась только «простуда», да и та бледнела и подмигивала, явно сходя на нет. Жизнь определенно менялась к лучшему. Дорога шла через низенький бревенчатый мостик без перил, под которым протекала речка, скорее даже ручей. Спустившись к воде, набрал бутылку, в очередной раз подивившись проработанности мира – над камушками дна мелькали тени крошечных рыбок, плавунцы загребали двумя лапками, ближе к берегу, где не было ряби, скользили водомерки – прикольные они, я про них фильм однажды смотрел, два часа не мог оторваться. При увеличении они похожи на носатых многоногих фигуристок, которые рассекают по катку, зажав обеими руками, как мороженое, какого-нибудь микроскопического жучка, которого увлеченно кушают. Вообще любил я передачи про живую природу – лучше любой фантастики.
Пока пялился на жизнь ручья, опять пришло письмо. Отлично, доберусь до места – будет что почитать, надеюсь, новости хорошие.
Дорога резко сворачивала вправо, на повороте даже указатель имелся – крест из бревнышек, на поперечном выжжено «Разбориха 5 верст» и стрелочка. Часа за полтора доберусь, если не мешкать. Первым делом – письма. Потом – что-нибудь горячее поесть. Хотя чем за еду расплачиваться-то? Хлеб – по 30 грошей в лабазе стоил, репка – по 10, сыр вообще, видимо, деликатес дорогостоящий. Правда, у меня в придачу к оставшимся медякам имелись ромашки и волчий хвост, уже что-то. Ладно, на месте будем думать.
За поворотом послышались голоса и я на всякий случай сошел с дороги и, скрываясь за кустами, осторожно выглянул.
На дороге остановились три всадника. Рассматривают большой кусок бумаги, который двое растянутым держат перед всадницей в центре. Эллана Лана. Уже в серебристой кольчуге, при мечах, золотистые волосы струятся через плечо, забранные в хвост. А кони у всех троих – глаз не оторвать, огромные, черные, блестят, как масляные, тонкими сильными ногами перебирают. Рядом с ником Элланы, как и у ее спутников – название клана. «Глубоко фиолетово». Дурацкое название
А дальше у меня, наверное, случился солнечный удар или не знаю уж, что такое со мной сделалось. Я протянул руки к животу и, глядя на Эллану, нажал вызванную карточку «Приворот». Вы же понимаете, что люди иногда творят такое, что сами потом удивляются, да?
Красавица дернулась, как будто я в нее выстрелил, и, выхватив из за пояса хлыст, стегнула коня. Я даже и бежать не пытался, только отпрыгнул – и тут же лицо ожгло – раз, другой, я упал, защищаясь руками от хлыста, ноги поджал, бессмысленно прикрывая живот от нависших копыт.
Всадница, согнувшись с коня, яростно полосовала меня жгучей кожаной змеей.
– Ланкин, стой, зашибешь же нуба, шестой уровень у него, сдохнет ща!
– Он на меня дрянь какую-то повесил!
– Ты посмотри, что он повесил-то!
Хлыст остановился, Эллана с отвращением поглядела на скрюченного меня.
– Идиот!
Развернула коня, пришпорила, и вот – только следы от копыт по дороге. Оставшиеся двое двинулись за ней, последний весело крикнул: «На игроков не действует, парень. Попробуй с неписями, в селе, вон, бабка зачетная свиньями торгует! На свиней, кстати, тоже сработает»
«Базиль Дево, воин света».
Сам ты свинья, а не воин света.
С располосованной рожей, с руками в следах от хлыста и с только начинающей заживать спиной, грязный и оборванный я вступил в пределы славного села Разбориха. Это, конечно, была уже цивилизация. Дорога сразу выводила на засыпанную песком площадь, которую окружали избы с высокими крышами. На площади по кругу расположились знакомые палатки под полосатыми тентами. Продавцы в них дергались, шуршали, призывно размахивая соломенными руками, но, на удивление, молчали. Подойдя поближе, я понял причину: в соломенный рот торговца был засунут большой пучок зеленой травы, а чтобы кляп не выпал, вокруг головы была туго завязана грязная тряпочка жгутом.
– Это наш староста каждое утро каждого обходит, очень уж не любит, как они вопят, – сказал мальчонка лет десяти, отиравшийся у палатки. – Его изба вон стоит, ты туда иди, он всем задания дает.
– Спасибо.
– Спасибо в похлебку не положишь, – дай грошик, дяденька.
Я дал. Одни грошом меньше – одним больше, какая разница. Прошелся по рядам, разбираться с продаваемым было не к спеху, а вот скупка меня сейчас очень интересовала. Траву скупал уже четвертый торговец в ряду. Траву он покупал пучками, за десять ромашек – 5 грошей согласно прейскуранту. В ту же цену – подорожник. По 6 грошей оценивались пастушья сумка и зверобой, а вот за пучок дикой мяты или лютика лекарственного уже можно было разжиться 10 грошами. Что же, навыком травника, пожалуй, можно будет прокормиться. Плохо, но можно.
Прежде, чем знакомиться со старостой, пошел искать почту. Приметные белые крылышки и полосатый столб мелькнули с противоположной стороны площади, и вскоре я уже держал в руках два конверта. Один – от юриста Lesto. Второй – от некоего Ха Ха Митра.
Юрист спешил уведомить меня, что для встречи с родителями мне надлежит прибыть в село Разбориха (область Новоселы провинции Радомеж) согласно договоренности с вышеуказанными родителями. Мне желали приятной игры и напоминали , что официальное представительство Lesto имеется в центральном городе любой провинции, в случае же возникновения сложностей юридического характера я могу направлять запросы по данному адресу.
Ха Ха Митра писал
«Никитка, я тут, с мамой связался, когда встречу ее – жди нас в некой Разборихе. Целую. Люблю. Папа.»
Папе я ответил, что уже жду их в Разборихе. Тоже хотел написать "люблю", но это было как -то слюняво. Маме бы написал, а папа у нас не особо по сантиментам, это он тут слабину дал. Написал "скучаю" – и так все понятно.
Мужику из Lesto отвечать не стал, четыре гроша я найду куда потратить без официальной переписки.
Глава 9
Одноногий бородач ловил рыбу, сидя на широком чурбаке. Поплавок из белого куриного перышка, воткнутого в иссохшую щепку, подпрыгивал на мелкой ряби. На мостках стояло и ведро с уловом – деревянные стенки были мокры от просачивающейся воды, внутри ведра кружили три мелкие рыбешки.
Бородач уже ответил мне «ага» на «добрый день» и «угу» на «клюет?». Видимо, разговорчивость не входила в число его добродетелей. Я сидел на мостках и смотрел на мерный бег перышка на месте. Пахло тиной, рыбой и дымом от трубки бородача.
«Срджа. Рыбак.»
– Окунь пошел, – соизволил разомкнуть уста Срджа. – А у меня только тесто. Надо было червей взять.
– Вам принести червяков?
– Десяточек бы пожирнее не помешал.
Ура, еще один квест! Пусть таблички, официально закрепляющей наши квестовые отношения, и не появилось, но, проведя полдня в Разборихе, я уже понимал, что тут куча всего происходит постепенно, не сразу и кое-как.
Староста, например, не поручал мне принести ему кваса из харчевни, просто, зевнув, пожаловался на жару, добавив «кваску бы!» – но я мигом метнулся в харчевню, купил кружку кваса (минус 10 грошей, кружку непременно вернуть), и вот, пожалуйста, 10 очков на седьмой уровень. Волчьи хвосты, кстати, согласно объявлению, болтающемуся на двери старостовой избы, принимались им тоже по 10 грошей «согласно закону области, каковая от нашествия этих тварей страдает». Я свой хвост поначалу приберег. Но потом пошлялся по деревне, убедился, что местные жители смотрят на меня, как на пустое место, разговаривать не желают и чуть ли не плюются при моем появлении – решил все же раскрутить старосту на общение, чем хвост не повод?
Кроме денежной награды хвост принес единицу репутации с Разборихой, на личной панели появилась строка репутаций, согласно которой жители относятся ко мне с презрением.
Покопавшись в ее настройках, узнал, что мне требуется потерять еще 500 очков репутации с Разборихой до «вражды», либо набрать 10 для «равнодушия». Странно, за что они меня так презирают, что я им сделал?
Глаза раскрыла дородная селянка, стирающая белье на тех мостках, что ближе к харчевне – когда я предложил ей поднести тяжелую корзину с бельем, она вцепилась в ручки корзины так, словно та было набита золотом.
– Кыш, оборванец! Ходят тут, грязные, вонючие, тянут, что ни попадя. Погнать бы вас плетьми из села!
Ясно. Моя рваная одежда их расстраивает. И все прочее.
Мыться в озере было холодно, пальцы на ногах скрючились от ледяных струй по дну, мыла не было, и уж совсем не получилось хоть как-то расчесать пальцами копну намертво спутавшихся рыжих кудрей с обильно застрявшими в них еловыми иглами и соломой. Почему я не оставил себя лысым?! Рубаху и штаны прополоскал и высушил на ветках ивы, но чище они от этого, по-моему, не стали, только дыры расползлись еще больше. Пришлось опять влезать в робу рекрута.
Посмотрел репутацию. Оранжевый цвет сменился серым. Равнодушие. Вот так завоевывают людские сердца!
Квеста, кроме кваса для старосты, удалось взять три. Загнать в сарай куриц (пришлось побегать, курицы тут шустрые, хорошо, хозяйка руководила процессом, причем со стратегией и тактикой у нее было все роскошно, ее бы в любой генштаб с охотой взяли). Найти молоток и гвозди для мужика, чинящего крышу, и передать ему инструмент, забравшись на крышу по хлипкой лесенке. Кроме того удалось помочь маленькой девочке и вернуть ей сидевшего на огромной старой иве котенка. Минут двадцать пыхтел, прежде чем сумел, перебираясь с ветки на ветку, добраться до серого комка, примостившегося на конце самой тонкой ветки и глядящего на меня ехидными желтыми глазами. Вознагражден за эти свершения я был пригоршней гвоздей, пятью паршивыми пирожками и букетом ромашек от котячьей владелицы А, ну еще параметр «альпинизм» появился, плюс копейки опыта насыпались. Все, больше Разбориха со мной дел иметь не хотела.
Расценки в харчевне были зверские, а меню – печальным. Крапивные щи, хлеб, квас – пятьдесят грошей. Щи радовали богатым вкусом вареной мешковины. Небось, итальянцам каким-нибудь в стартовой локации дают пиццу и вино. Хорошо быть итальянцем.
Узнав, что за ночлег при харчевне («на сеновале можешь дрыхнуть!») нужно будет выложить еще пятьдесят грошей, понял, что пришло время энергичного травосбора.
Ромашки встречались чаще всего, подорожник тоже присутствовал, со зверобоем и пастушьей сумкой была напряженка, а лютики и мяту я пока собирать не мог, не хватало навыка. Часа три наворачивал круги, прежде чем набрал средств на ночлег и завтрак, разжился дебаффом «усталость», продал травы, сжевал пирожки и сбагрил гвозди за десять грошей старьевщику, чья землянка обнаружилась на окраине села у озера; у него еще и инструменты продавались, удочка, например, за двадцать серебра.
Памятуя о волках и барсуках, далеко от домов не уходил – видел я тутошнее кладбище, три таблички на жердях покосившихся, болтаться на нем будет совсем неинтересно. Из интересного при кладбище была только часовня некой Амалеи – крошечная хатка с деревянным идолом, выступающим прямо из поставленного стоймя необработанного бревна. Женское лицо, довольно симпатичное, невзирая на грубую резьбу. Перед идолом – плоский белый камушек. Положил на него завалявшуюся в мешке одинокую ромашку, ромашка тут же исчезла, но больше ничего не произошло. Потом разберемся со здешними богами.
И вот, уже совсем под вечер наткнулся на рыбака. Червей теперь еще идти искать… Где они тут хоть водятся?
Побрел по берегу, всматриваясь – где проще подкопаться, выбрал, вроде, неплотно сидящий пук травы, и помогая ножиком, вырвал травяной ком с корнями и землей. Ура, среди корней мелькнуло розовое! Иди сюда, друг червяк!
Час, наверное, гонялся за червяками, солнце совсем за горизонт завалилось, лишь округлый краешек торчал пламенеющим багровым леденцом. Вода в озере приобрела цвет темной крови, покрылась золотыми отблесками, белое перышко вздрагивало реже, но резче.
– Вот червяки!
– Да какие червяки уже. Окунь спать идет. Впрочем, давай, судачка, может, дерну.
Червяков я отдал, но никаких последствий это не возымело. Пошел напрямки.
– Уважаемый Срджа! Я бы тоже хотел научиться рыбалке.
Срджа раздраженно пыхнул трубкой.
– Башка у тебя маленькая!
– Простите. Не понял. Почему маленькая?
– Снаружи большая, а внутри маленькая! Не влезет туда знаний. Приходи, как башка подрастет… если уши все место не займут, ха-ха.
А, точно. По одному навыку на десять уровней, что-то из головы это обстоятельство прочно вылетело. Видимо, потому что маленькая, блин!
Но до чего же хочется самому следить за своим поплавком с перышком! Не знаю, что меня на рыбалке так переклинило, но за поплавком Срджа я наблюдал, как кошка за мышиной норкой. Даже уши, кажется, прижимались к голове от возбужденного внимания.
Поплавок стоймя макнулся в воду: раз, другой – и помчался по воде.
– Тяниии! – завопил я дурным голосом.
Срджа вскочил, чуть покачнувшись на деревянной ноге, резко дернул удочкой в сторону, верхний кончик удилища согнулся крючком, Срджа потянул удочку на себя, и вот из воды вылетела, сверкая зеленым серебром, рыбка, затанцевала в воздухе, шлепнула меня, пролетая мимо, по щеке мокрым увесистым хвостом, упала на мостки.
– Что ж ты так орешь, парень? Первый раз, что ли, видишь, как окуней тягают?
– Первый.
– А… ну-ну. Приходи, как готов будешь, поучу тебя
Наверное, спать на сеновале могло бы быть здорово, будь сена побольше и не будь оно таким прелым. Хотя если сейчас май, то, наверное, свежего сена взять неоткуда? Ну, да я не очень разбираюсь в сроках сельхозработ. Зато никаких дебаффов не было, свеж и бодр спозаранку, уже неплохо. Заглянув в харчевню и почуяв запах булькающей в котле каши, и особливо увидев ее цвет, понял, что решительно не голоден, вместо завтрака пошел осматривать товары на рынке. Продаваемые тут вещи тоже не давали прибавок к основным параметрам, а цены на них были совершенно неподъемны для моего кошелька, зато был обнаружен торговец едой.
Пирожки с мясом. Пирожки с капустой. Пирожки с морковью. Пирожки с грибами. Пирожки с зеленым луком. Пирожки с рыбой. Сладкие пирожки с маком. Салат с дичью. Картофельный салат. Вареные яйца. В начале прейскуранта значилось
«Вся еда не меньше 30 уровня хорошего качества».
Порция стоила два серебра, только яйца были вдвое дешевле.
Торговец занимался и скупкой, приобретать он был готов оленину, лисички, сыроежки, чернику и разделанную рыбу, причем стоимость рыбы меня огорчила – 10 медяков за килограмм. С другой стороны, бывают же осетры килограммов под сто?
На примере пареной репы я уже знал, что еда в инвентарных мешках не портится, зато остывает, так что горячих блюд в торговой палатке и не ждал. Ничего, заработаем и на пирожки! Пока же перекусил остатками этой самой репы – и вышел на охоту за ромашками. Сперва осторожничал, жался ближе к деревне, но потом осмелел: живность тут водилась все больше нестрашная, а волки держались от села подальше, видимо, опасаясь за целость хвостов. Дернулся было, увидев знакомую полосатую морду. Но барсучок был всего второго уровня, светился для меня зеленым и был смирен, как овечка, он близоруко ткнулся мне в ногу, понял, что я не дерево, а жуткий венец творения, и мигом удрал. Опасными могли быть лисы восьмого уровня, которые порой встречались на опушке, но близко я к рыжим бестиям подходить не рисковал, а на расстоянии они хоть и следили за мной внимательно, но не нападали. Может, моя раса действительно имеет что-то лисье в генезисе.
Водились тут и олени – пятнистые, грациозные и маленькие, небольшие их рожки едва доставали мне до пояса. На оленей активно охотились группы игроков, загонщики гнали добычу на лучников и магов, утыканные стрелами и обвешанные заклинаниями олени почти моментально падали в траву. Свежевальщики быстрыми движениями делали надрезы и стягивали пятнистую шкуру, как чулок. Закоченевшие ободранные туши и оленьи скелеты попадались постоянно, и когда я вырвал пучок подорожника, растущий между ребер одного такого скелета, тот расспался серым прахом – и передо мной возник совершенно живой олешка. Вздрогнув и пряданув ушами, он пустился наутек, к лесу, где его ждал приятель. Обнюхавшись, звери скрылись среди деревьев.
Ну, и хорошо. Раз животные тут тоже возрождаются, их не так жалко. Вы скажете, что они не настоящие, но знаете что? Я в детстве обревелся, когда смотрел мультфильм про Бэмби, а там олень был уж совсем нарисованный, да только это никак не успокаивало.
Далеко в лес я не совался, но трав хватало, они, видимо, тоже восстанавливались. Хорошо жить в бессмертном мире! Травничество поднялось до третьего уровня, и сам я, наконец, взял седьмой. И еще получил параметр «Наблюдательность», когда изо всех сил моргал на мох под елкой. Моргал я потому, что увидел там семейку небольших рыжих грибов, но они вообще никакими надписями не порадовали. Похоже, травничество для сбора грибов не годится.
Заросли мяты, давно присмотренные на случай подъема навыков, все еще густели оранжевым, травничества на мяту, как и на лютики пока не хватало. К обеду я набил оба мешка букетами по двадцать штук травы и понес улов торговцу, став обладателем аж одной серебряной и семидесяти медных монеток. Рискнул купить яиц, получил четыре штуки и как раз лупил первое, сидя на завалинке перед домом старосты, как увидел две входящие в деревню фигуры – большая бережно вела под руку маленькую.
Ха Ха Митр явно не парился с настройками внешности, он был первый встреченный мною игрок, скажем так, средних лет, все такой же лысоватый, сутулый, с морщинками на лбу – только без очков. Зачем в Альтрауме очки?
А вот мама стала моложе, и талия у нее, и глаза, и все, что надо. И ник
Мама Никиты Строгина.
Зашибись.
Как же я по вам соскучился!
Папа обнял меня первым, аж треснуло. С чего это он у нас такой могучий стал? Класс – следопыт фронтира, не знаю о них ничего.
А мама все стояла, всматриваясь в меня своими новыми большими черными глазами.
Класс у нее – закачаешься. Служитель смерти. Смешно.
– Ма? Это я…
Ну да, она оставила лысого умирающего подростка, неподвижно лежащего в белоснежных простынях, а тут перед ней – лохматый здоровенный дылда, ростом выше ее на голову. И страшно грязный, да. Поэтому она так смущенно похлопывает меня по рукаву кончиками пальцев. У мамы пунктик, все должно быть идеально чисто. Папа намекал, что это из-за меня, раньше она другой была. Но когда твой ребенок с примерно никаким иммунитетом, убитым химией, может помереть от любого залетного микроба, мания чистоты – не худшее, что может с тобой случиться. Дома у нас с пола можно есть. Все моется с дезинфекцией, даже апельсины. Любые мамины духи имеют стойкую ноту антисептика. Динка однажды котенка домой принесла – в подъезде подобрала, так мама этого котенка чуть в окно не выбросила. Хотя она вообще-то очень добрая. Потом Динка с котенком до ночи сидела на лестничной клетке, пока мама по сети животное подписчикам пристраивала. И еще час сеструха под горячим душем должна была провести. Динке со мной, конечно, не повезло – когда меня домой после очередного блока отправляли, ее даже в школу не пускали – чтобы инфекции не притащила, дома училась, по сети.
– Никитич! – это папа. – Ты жив, здоров, это главное. У нас таймер уже сигнализирует, сейчас связь отрубится, мы же сюда с такими приключениями добирались! Завтра, нет, послезавтра, к семи мы появимся.
Мама меня все же поцеловала, осторожно скользнув губами по щеке. У нее еще понимания нет, что грязь тут куда чище любого антисептика в реальности.
И тут же родители застыли, сперва папа, секунд через десять – мама, все ясно, таймер сработал. Жаль, я надеялся, что мы побудем тут вместе. Может быть, даже поиграем, на оленей поохотимся. Они у меня оба, конечно, вообще не игроки, папа иногда какие-то головоломки в телефоне проходит, а для мамы все эти игры – глупости, но тут же настоящий мир, приноровятся. Опять-таки играть вместе веселее, чем просто так стоять, да и мне десятый уровень надо брать, все-таки очень хочется рыбалку попробовать.
Весь следующий день собирал траву, как подорванный. Квестов никто по-прежнему не давал, уровень почти не рос, но зато пятью серебряными монетами разжился. Питаться решил в харчевне, там, конечно, не еда, а ужас, зато экономия. Пару раз меня звали в пати, но на вопрос – какие у меня навыки, я честно признавался, что боевых нормальных нет, и лечить тоже не умею, увы. Такой я никому оказался не нужен.
На всякий случай отправил письмо Ха-Ха Митру, сообщил, что часов у меня тут нет, поэтому пусть они как только в игру войдут, мне напишут – и я сразу прибегу. Приложил еще десять грошей на всякий случай, вдруг ему на ответ не хватит. Продиктовал голубю письмо и для Акимыча
«Привет, как квест? Спасибо за деньги. Обязательно верну в самое ближайшее время. У меня по-прежнему засада, классового наставника не нашел, драться все еще не могу, но появились кое-какие перспективы насчет рыбалки. Пока сижу в Разборихе, будешь тут проездом, рад буду повидаться.»
Опять пошел рвать ромашки и зверобои – бродил по зарослям до темной ночи, взял четвертое травничество. Тут вообще и ночью многое можно разглядеть, но очень уж спать хотелось. Акимыч так и не написал, небось, у него в этих подземельях почтовых голубей не летает. Зато, сидя перед сном на крыше сеновала, я обнаружил что тут на небе – две луны. Одна как у нас – только побольше, а вторая рядом с ней совсем маленькая и голубая. Немножко похожа на вид Земли из космоса – я даже Африку на ней попытался найти, но не нашел. Перед сном, ворочаясь в колюче-вонючем сене, полюбовался еще раз на свои параметры.
«Имя
Нимис Динкан
Раса Беловодец
Класс Лесная Ведьма
Уровень 7
До следующего уровня 160 очков
Жизнь 28
Параметры
Альпинизм 1
Бег 3
Выносливость 4
Ловкость 3
Наблюдательность1
Настойчивость 1
Скорость 2
Стойкость 1
Терпеливость 1
Навыки
Боевые
Сглаз
Приворот
Небоевые
Кулинария 1
Травничество 4»
Ну что, еще немного, и подвинься, император Трансильвии, грядет владыка всего Альтраума! Закидаю всех врагов ромашками!
Глава 10
Крики с ближайшей к деревне поляне я слышал уже давно. Ну, крики, ну, и ладно, оленей травят или еще что – игроки народ шумный. У меня были дела поважнее, чем вопли всякие разбирать, травничество поднялось до пятого и принесло мне еще параметр «Внимательность». Теперь я, наконец, могу собирать мяту и лютики, что несомненно исправит мое финансовое положение. Не настолько, чтобы быстро купить новые штаны, конечно, до этого нам еще драть и драть растительность… Так что я ползал на четвереньках вокруг толстой, обросшей мятой березы, когда меня к этой березе и пришпилило. Сразу и не понял, что произошло, странный хруст и упал как будто. Смотрю – у меня в плече стрела торчит. И мысли сперва самые дурацкие – ну, вот, роба испорчена, впрочем, эта роба сама зарастает, дырку от меча она через пару дней затянула. И эту затянет.
А потом только я понимаю, как мне больно. Ох, как мне больно!
Их было трое. Лучник и еще двое – разглядеть ники-классы я не сумел, от нервов, наверное, не от слез. Но на меня, между прочим, еще гормональная терапия действует, Петр Иванович сказал, что метаболизм при такой низкой температуре будет очень, очень медленный, наверное, препараты тоже еще несколько недель активными останутся. Сам-то я не слезливый вовсе. Хотя когда тебя, как муху, пришпиливают к дереву ни за что ни про что, это я не знаю кем надо быть, чтобы совсем не расстроиться. И уж точно я не из-за боли перенервничал:обидно было очень и неожиданно.
Лучник еще раз выстрелил, теперь попал в живот. А двое остальных принялись пулять в меня молниями и огненными шариками. От молний я дергался, от шариков вскрикивал. Не то, чтобы шарики были намного больнее, но когда в тебя молнией попадает – зубы сжимает так, что не очень-то покричишь.