Семь навыков высокоэффективных людей. Мощные инструменты развития личности

Термин сдвиг парадигмы ввел Томас Кун в знаменитой книге «Структура научных революций» (The Structure of Scientific Revolutions). Кун показывает, что почти любой значительный прорыв в области науки начинается с разрыва с традициями, старым мышлением, старыми парадигмами.

Великому древнеегипетскому астроному Птолемею^[8] Земля представлялась центром Вселенной, но Коперник произвел сдвиг парадигмы и тем самым вызвал огромное сопротивление и подверг себя гонениям, провозгласив центром Вселенной Солнце. С этого момента все внезапно стало истолковываться иначе, чем прежде.

Ньютонова физика была парадигмой механики и по сей день остается основой современной инженерии. Однако она оказалась недостаточно полной, исчерпывающей. Научный мир революционизировала эйнштейновская парадигма теории относительности, обладающая значительно большими возможностями предсказания и объяснения различных явлений.

До появления бактериологии очень много рожениц и новорожденных умирали, и никто не мог понять почему. Во время военных действий больше людей погибало от незначительных ран и болезней, чем от тяжелых травм и ранений. Но стоило появиться бактериологии, как эта новая парадигма, позволяющая лучше понимать, что происходит в организме, сделала возможным стремительное, потрясающее развитие медицины.

Современные Соединенные Штаты Америки есть плод сдвига парадигмы. Традиционной, существующей веками формой правления была монархия, основанная на божественном праве королей. Но вот была создана новая парадигма – народное правление, осуществляемое народом и для народа. Так родилась конституционная демократия, высвободив невиданную энергию и талант людей и создав новый, беспрецедентный в истории человечества уровень жизни, свободы и независимости.

Сдвиг парадигмы не всегда происходит в положительном направлении. Как мы сами смогли убедиться, сдвиг от этики характера в сторону этики личности уводит нас от тех самых корней, которые питают истинный успех и истинное счастье.

Однако независимо от их направления (положительного или отрицательного) и действия (мгновенного или постепенного) сдвиги парадигм неизменно ведут нас от одного представления о мире к другому. И сдвиги эти порождают серьезные перемены. Наши парадигмы, верные или неверные, – это источник наших установок и поведения, а в конечном счете – наших взаимоотношений с окружающими.

Помню мини-сдвиг парадигмы, который я испытал как-то воскресным утром в нью-йоркском метро. Пассажиры спокойно сидели на местах – кто-то читал газету, кто-то думал о своем, кто-то, прикрыв глаза, отдыхал. Все было тихо и спокойно.

Вдруг в вагон вошел мужчина с детьми. Дети так громко кричали, так безобразничали, что атмосфера в вагоне немедленно изменилась. Мужчина опустился на сиденье рядом со мной и прикрыл глаза, явно не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Дети орали, носились взад-вперед, чем-то кидались, даже хватались за газеты пассажиров. Это было возмутительно. Однако мужчина, сидевший рядом со мной, ничего не предпринимал.

Я почувствовал раздражение. Трудно было поверить, что можно быть настолько бесчувственным и позволять детям хулиганить, никак на это не реагируя и делая вид, будто ничего не происходит. Нетрудно было заметить, что все пассажиры вагона испытывали такое же раздражение. Словом, в конце концов я повернулся к этому человеку и сказал, как мне казалось, необычайно спокойно и сдержанно:

– Сэр, послушайте, ваши дети доставляют беспокойство стольким людям! Не могли бы вы призвать их к порядку?

Он посмотрел на меня, словно только что очнулся от сна и не понимает, что происходит, и сказал тихо:

– Ах да, вы правы! Наверное, надо что-то сделать… Мы только что из больницы, час назад умерла их мать. У меня путаются мысли, и, наверное, дети тоже не в себе после этого.

Представляете, что я почувствовал в этот момент? Моя парадигма сдвинулась. Внезапно я увидел все в совсем ином свете и, как следствие, стал иначе думать, иначе чувствовать, иначе себя вести. Раздражения как не бывало. Теперь уже не было нужды контролировать свое отношение к этому человеку или свое поведение: сердце переполнило глубокое сочувствие. У меня непроизвольно вырвались слова сочувствия и сострадания:

– У вас только что скончалась жена? Ах, простите ради бога! Как же это произошло? Могу ли я чем-нибудь помочь?

В один миг все изменилось.

Подобный сдвиг в мышлении происходит у многих людей, когда они сталкиваются с ситуацией, угрозы для жизни, и у них тут же меняются представления о том, что действительно важно, а что второстепенно, или когда им приходится выступать в новой для себя роли – мужа или жены, родителя или деда, начальника или руководителя.

Можно потратить недели, месяцы или даже годы, работая над этикой личности и стараясь изменить свои установки и поведение, но при этом даже близко не подойти к тем переменам, которые происходят сами собой, когда мы начинаем иначе смотреть на вещи.

Становится очевидным: чтобы произвести в жизни относительно небольшие перемены, достаточно заняться собственными установками и поведением. Если же необходимо значительное, качественное изменение, тогда придется поработать над нашими основными парадигмами.

Как говорил Торо^[9], «на тысячу обрывающих листья с дерева зла находится лишь один, рубящий его под корень». Если мы прекратим обрывать листья, работая лишь над установками и поведением, и сразу примемся за корень – те парадигмы, откуда берут начало наши установки и поведение, – то как раз и добьемся качественных изменений в своей жизни.

БЫТИЕ И ВИДЕНИЕ

Разумеется, сдвиг парадигмы не всегда происходит в один миг. В отличие от моего мгновенного прозрения в метро, тот сдвиг парадигмы, который произошел у нас с Сандрой в отношении сына, происходил медленно, постепенно и сложно. Подход, который мы применяли изначально, был следствием многолетнего влияния этики личности, результатом глубоко укоренившейся в нашем сознании парадигмы успешного выполнения родительской роли и критериев успеха детей. И только после того, как мы сумели изменить эти базисные парадигмы и увидели все в ином свете, у нас получилось качественно изменить самих себя и ситуацию в целом.

Чтобы по-другому взглянуть на сына, нам с Сандрой самим пришлось стать другими. Наша новая парадигма была создана только после того, как мы серьезно поработали над развитием собственных характеров.

Парадигмы неотделимы от характера. Для человека быть – значит видеть. И то, что мы видим, тесно связано с тем, что мы собой представляем. Мы не слишком преуспеем в изменении своего видения, если одновременно не изменим самих себя, и наоборот.

Даже тот вроде бы мгновенный опыт сдвига парадигмы, происшедший со мной в вагоне метро, то изменение моего видения были обусловлены заложенными во мне чертами характера и ими же ограничивались. Убежден, что есть люди, которые, даже мгновенно осознав ситуацию, испытали бы лишь легкое сожаление или смутное чувство вины, однако остались бы сидеть в неловком молчании рядом с этим человеком, погруженным в свое горе. С другой стороны, я точно так же убежден, что есть и те, кто гораздо раньше, чем я, почувствовал бы, что что-то произошло, оказался куда более отзывчивым и попытался понять этого человека и помочь ему.

Парадигмы могущественны: они создают те призмы, через которые мы смотрим на мир. Сила сдвига парадигмы – это сила, присущая каждому качественному изменению, независимо от того, происходит ли этот сдвиг мгновенно или медленно и сложно.

ПАРАДИГМА, ОСНОВАННАЯ НА ПРИНЦИПАХ

Этика характера основана на фундаментальной идее о том, что существуют принципы, управляющие человеческой эффективностью. Это естественные законы человеческого бытия, они реальны и одновременно неизменны и бесспорны, как, скажем, закон всемирного тяготения.

Существование и могущество этих принципов хорошо проиллюстрированы в рассказе Фрэнка Коха об опыте сдвига парадигмы, опубликованном в Proceedings – журнале Военно-морского института:

Два военных корабля учебной эскадры уже несколько дней участвовали в маневрах в бушующем море. Я служил на головном судне и, когда стало смеркаться, заступил на вахту. Из-за тумана видимость была плохой, и капитан остался на мостике, чтобы следить за действиями команды.

Вскоре после того, как стемнело, впередсмотрящий доложил:

– Огни прямо по курсу!

– На месте или удаляются? – выкрикнул капитан.

– На месте, капитан! – ответил впередсмотрящий, и это означало, что мы можем столкнуться с другим судном.

Капитан приказал связисту:

– Передайте: «Возникла опасность столкновения, советую изменить курс на 20 градусов».

Ответ гласил: «Рекомендую вам изменить курс на 20 градусов».

Капитан велел:

– Передайте: «Я – капитан, измените курс на 20 градусов!»

– Я – матрос второго класса, – приходит ответный сигнал. – Советую изменить курс на 20 градусов.

К тому времени капитан просто впал в бешенство.

 

– Передавайте! – рявкнул он. – «Я – военный корабль! Измените курс на 20 градусов!»

На это последовал ответ: «А я – маяк».

И мы изменили курс.

Сдвиг парадигмы, происшедший у капитана (и у читателей этой истории), представляет ситуацию в совершенно ином свете. Теперь мы видим реальность, которая была искажена ограниченным восприятием капитана и объективно осознавать которую для нас так же важно, как и для капитана корабля, оказавшегося в тумане.

Принципы подобны маякам. Это естественные законы, которые невозможно нарушить. Как сказал о принципах, которым посвящен его фильм «Десять заповедей», Сесил Демилль, «мы не можем нарушить закон. Мы можем лишь сами разбиться о закон».

В своей жизни и взаимоотношениях люди видят только то, что предопределено парадигмами или картами, созданными их опытом и условиями существования. Однако подобные карты – это не сама территория. Они – это «субъективная реальность», то есть всего лишь попытка описать эту территорию.

«Объективную реальность», или территорию как таковую, формируют принципы – «маяки», которые влияют на развитие и благополучие человека и представляют собой естественные законы, органично вплетенные в ткань каждого цивилизованного общества на любом этапе его истории и лежащие в основе любой прочной и процветающей семьи или организации. Степень точности, с которой наши умозрительные карты описывают территорию, никак не влияет на само ее существование.

Реальность подобных принципов, или естественных законов, очевидна каждому, кто способен глубоко мыслить и изучать цикличность исторического развития. Эти принципы постоянно возникают в поле зрения, и то, насколько члены общества понимают их и насколько способны их принять, либо обеспечивает этому обществу выживание и стабильность, либо ведет к распаду и краху.

Принципы, о которых я веду речь, – это не эзотерические, мистические или даже религиозные идеи. Ни один из принципов, о которых я говорю в этой книге, не уникален для какого-либо вероисповедания или религии, в том числе моей собственной. Эти принципы свойственны чуть ли не каждой из крупнейших религий, равно как и большинству основополагающих философских и этических систем. Это – истины, не требующие доказательств, что немедленно подтвердит каждый из вас. Можно сказать, что эти принципы, или естественные законы, это часть человека, его сознания, его совести. Пожалуй, эти принципы характерны для всех людей, независимо от отношения к ним и условий жизни, пусть даже их могут заглушать и ослаблять тяготы существования и личное неприятие.

Я имею в виду, скажем, такой принцип, как справедливость, из которого проистекают все наши представления о равенстве и правосудии. Я бы сказал, что детям присуще врожденное чувство справедливости, даже несмотря на весь негативный опыт. Существует огромное разнообразие толкований справедливости и способов ее достижения, однако в самой идее справедливости не усомнится никто.

Следующий пример – такие принципы, как цельность и искренность. Они создают основу доверия, без которого невозможно сотрудничество и долгосрочное развитие личности и межличностных отношений.

Еще один принцип – человеческое достоинство. Эта ценность легла в основу Декларации независимости США: «Мы исходим из той очевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотъемлемыми правами, к числу которых относятся право на жизнь, свободу и стремление к счастью».

Следующий принцип – это служение, или идея о необходимости вклада в общее дело. Далее идут качество и совершенство.

Есть еще принцип потенциала – идея о том, что мы находимся в начальной стадии развития и можем расти и совершенствоваться, все шире и шире реализуя свой потенциал и способности. С ним связан принцип роста – это процесс высвобождения потенциала и сильных сторон, непременно требующий таких принципов, как терпение, воспитание и моральная поддержка.

Принципы – это не конкретные действия. Практическая деятельность или реакция всегда индивидуальны. То, что эффективно в одном случае, совсем не обязательно сработает в другом (это с готовностью подтвердят родители, пытавшиеся воспитывать второго ребенка так же, как первого). Наши поступки зависят от конкретной ситуации, принципы же – это глубинные, основополагающие истины, они универсальны. Их можно применять к отдельным людям, к семье, к любым частным или общественным организациям. Преобразуясь в навыки, эти истины помогают людям расширять спектр практических действий в разных ситуациях.

Принципы – это не ценности. У шайки воров могут быть свои ценности, однако они идут вразрез с фундаментальными принципами, о которых мы толкуем. Принципы – это территория, ценности – это карты. Если мы ценим настоящие принципы, то приходим к истине – к пониманию самой сути явлений.

Принципы – это рекомендации в отношении поведения, которые зарекомендовали свою устойчивую и постоянную ценность. Они фундаментальны. Они практически неоспоримы, потому что очевидны. И самый легкий способ понять их очевидность – это просто-напросто представить себе всю абсурдность попытки жить эффективно наперекор им. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь всерьез счел надежной основой длительного счастья и успеха несправедливость, обман, низость, посредственность или вырождение. Хотя люди могут спорить об определениях, способах реализации и вообще выполнимости этих принципов, я думаю, что в глубине души все знают и убеждены в том, что эти принципы существуют.

Чем теснее наши карты или парадигмы связаны с этими естественными законами, тем более они точны и функциональны. Точность карты гораздо сильнее повлияет на нашу личную и межличностную эффективность, чем любые усилия, направленные на изменение установок и поведения.

ПРИНЦИПЫ РОСТА И ИЗМЕНЕНИЯ

Привлекательность этики личности, ее соблазнительность для многих в том, что она предлагает способ легко и быстро достичь высокого уровня жизни, личной эффективности и разносторонних, глубоких взаимоотношений с другими людьми – и все это минуя естественный процесс труда и развития.

Это символ, лишенный содержания, инструкция «Как быстро разбогатеть», обещающая получение миллионов без всяких усилий. Может даже показаться, что она вполне эффективна, однако она не делает человека лучше.

Этика личности иллюзорна и обманчива. А попытка достичь высоких результатов ее экспресс-методами окажется столь же успешной, как и ваши старания добраться до нужной точки в Чикаго, пользуясь картой Детройта.

Процитируем Эриха Фромма^[10], сумевшего разглядеть причины и следствия применения этики личности:

Сегодня мы имеем дело с индивидуумом, ведущим себя подобно автомату, который не знает и не понимает самого себя. Знает он лишь того человека, которого ожидают в нем видеть, – человека, который язык общения заменил бессмысленным лепетом, живой смех – синтетической улыбкой, чья истинная боль сменилась чувством тупого отчаяния. Об этом человеке можно сказать две вещи. Первое – он страдает от утраты непосредственности и индивидуальности, и это может оказаться неизлечимой болезнью. Второе – он мало чем отличается от нас самих и от миллионов тех, кто ходит по этой земле.

Жизнь каждого человека проходит через ряд стадий роста и развития. Ребенок учится переворачиваться на животик, садиться, ползать, затем ходить и бегать. Каждый шаг важен и требует времени, и ни один нельзя пропустить.

Это относится ко всем жизненным фазам, ко всем областям развития, будь то обучение игре на фортепиано или эффективному общению с коллегами. Это верно как в отношении отдельной личности, так и в отношении семьи и целой организации.

Нам известен этот принцип процесса, и мы принимаем его как факт для мира физических явлений. Гораздо труднее применить его к эмоциональной сфере, взаимоотношениям или характеру человека. Но даже если мы сможем понять его, то еще труднее окажется принять его и жить в соответствии с этим пониманием. Вот почему иногда мы ищем короткие пути и надеемся получить желаемый результат, перескочив через несколько жизненно важных ступенек и сэкономив время и силы.

Однако что же получается, когда мы пытаемся ускорить естественный процесс роста и развития? Представьте, что вы, весьма посредственно играя в теннис, решили поразить окружающих, сразившись с мастерами. К чему это приведет? Разве одно только позитивное мышление позволит вам эффективно противостоять профессионалу?

Что будет, если вы сможете убедить друзей, что играете на фортепиано на уровне концертирующего исполнителя, хотя в действительности вы только начали учиться?

Ответ очевиден. Естественный процесс развития просто невозможно нарушать, игнорировать или сокращать. Это противоречит природе, и попытка найти короткую дорогу к успеху приведет лишь к разочарованию.

Если мои успехи в какой-то сфере деятельности соответствуют уровню два по десятибалльной шкале и я хочу достичь уровня пять, сначала я должен добраться до уровня три. «Путешествие в тысячу миль начинается с первого шага», и зараз можно сделать только один шаг.

Если вы не расскажете учителю, на каком уровне находитесь (задавая вопросы или признаваясь в незнании), то никогда не сможете вырасти. Долго притворяться нельзя, ведь все непременно откроется. Признать собственную необразованность – это часто первый шаг к образованию. Торо говорил: «Как можем мы помнить о своей необразованности, сознание которой так необходимо для нашего роста, если постоянно используем свои знания?»

В связи с этим мне вспоминается один случай. Две девушки, дочери моего друга, пришли ко мне в слезах, жалуясь, что отец с ними слишком строг и совсем их не понимает. Они не решались быть откровенными, опасаясь последствий. Но в то же время им была очень нужна любовь родителей, их понимание и советы.

Я поговорил с их отцом и выяснил, что умом он понимает проблему. Однако, согласившись, что иногда не может совладать со своим характером, он отказался признать свою ответственность за происходящее и честно сказать, что уровень его эмоционального развития недостаточно высок. Гордость не позволяла ему сделать первый шаг и изменить ситуацию.

Чтобы отношения с женой, мужем, детьми, друзьями или коллегами были гармоничными, мы должны учиться слушать. А это требует от нас эмоциональных усилий. Слушать – это значит быть терпеливым, открытым, иметь желание понять, то есть обладать чертами высокоразвитой личности. Гораздо проще, находясь на низком уровне эмоционального развития, давать при этом советы высокого уровня.

В случае с теннисом или фортепиано уровень развития сразу становится явным, так как тут притворяться невозможно. Однако в сфере характера и эмоционального развития не все так очевидно. Мы можем прикидываться и рисоваться перед малознакомым человеком или коллегой. Мы можем притвориться. И какое-то время у нас, возможно, что-то будет получаться – по крайней мере на публике. Возможно, мы даже обманем самих себя. И тем не менее я уверен, что большинство из нас прекрасно знают, что представляют собой на самом деле; и я думаю, что многим из тех, с кем мы живем и работаем, это тоже известно.

Я часто наблюдал, во что выливаются попытки ускорить естественный процесс роста в сфере бизнеса, когда руководство пыталось «купить» новую корпоративную культуру и повысить производительность, качество, настроение сотрудников и уровень обслуживания клиентов с помощью зажигательных речей, тренингов приветливости и постороннего вмешательства или же посредством слияний и поглощений – дружественных и нет. Эти руководители не обращают внимания на то, что подобные манипуляции порождают атмосферу недоверия. Если их методы не срабатывают, они ищут другие приемы из арсенала этики личности, которые также будут игнорировать естественные принципы и процессы, составляющие основу культуры высокого доверия.

Помню, я и сам много лет назад нарушил этот принцип. Придя домой, когда там отмечался третий день рождения моей маленькой дочки, я увидел, как она забилась в угол гостиной, прижав к себе все подаренные игрушки, и не позволяла другим детям с ними играть. Первым делом я заметил, что свидетелями проявления эгоизма малышки стали несколько родителей. Я был вдвойне смущен, потому что как раз читал в университете курс, посвященный взаимоотношениям. И я понимал (или по крайней мере чувствовал), чего ждут от меня эти родители.

Атмосфера была накалена: дети окружили мою маленькую дочь, тянули к ней руки и просили поиграть с игрушками, которые сами только что подарили, а моя дочь решительно им в этом отказывала. Я сказал себе: «Разумеется, я должен научить дочь делиться с другими! Умение делиться – одно из самых главных наших достоинств!»

Для начала я попробовал просто попросить ее:

– Солнышко, пожалуйста, поделись со своими друзьями игрушками, которые они тебе подарили.

– Нет! – упрямо ответила она.

Тогда я попытался воззвать к ее здравому смыслу:

– Солнышко, если ты научишься делиться своими игрушками с ребятами, которые пришли к тебе в гости, то и они поделятся с тобой игрушками, когда ты придешь к ним!

И снова дочка без лишних раздумий отрезала:

– Нет!

Я пришел в замешательство, ведь всем было очевидно, что я никак не мог повлиять на дочь. Я избрал третий метод – подкуп и очень тихо сказал:

– Солнышко, если ты поделишься с ними, я дам тебе кое-что вкусненькое. Жевательную резинку.

– Я не хочу жвачку! – закричала она.

Я начал впадать в отчаяние и для четвертой попытки выбрал угрозы и запугивание:

– Если не поделишься, тебе здорово попадет!

– Ну и что! – выкрикнула она. – Это мои игрушки! Я не должна ни с кем делиться!

В итоге мне пришлось применить силу. Я просто отобрал у нее часть игрушек и раздал детям:

– Берите, ребята, играйте!

Возможно, дочке нужно было получить опыт обладания этими игрушками, прежде чем отдать их другим. (В самом деле, как можно отдать то, чем не владеешь?) Ей требовалось, чтобы я, ее отец, проявил большую эмоциональную зрелость и дал ей возможность получить этот опыт.

Однако в тот момент для меня большее значение имело мнение других родителей, а не рост и развитие моего ребенка и наших с ним взаимоотношений. Я просто изначально был уверен в собственной правоте: она должна была поделиться, а значит, была не права, не делая этого.

Возможно, уровень моих ожиданий по отношению к малолетней дочери был слишком высоким просто потому, что я сам находился внизу своей собственной шкалы. Я оказался не способен или не пожелал проявить терпение и понимание и ждал от нее, что она отдаст свои вещи. В попытке компенсировать недостаток влияния я воспользовался силой своего отцовского положения и авторитета и принудил дочь сделать то, чего я от нее хотел.

Но применение силы оборачивается слабостью. Слабость использующего силу в том, что растет его зависимость от внешних факторов. Становится слабее и тот, кто вынужден подчиниться, ведь подчинение сковывает рост, независимость мышления и внутреннюю дисциплину. В конечном счете ослабевают взаимоотношения. Сотрудничество уступает место страху, и оба – применяющий силу и вынужденный подчиниться – становятся более эгоистичными и агрессивными.

Но что же происходит, когда источник этой силы (огромный рост или физическая мощь, позиция, авторитет, официальный документ, высокое положение, внешность или прежние достижения) ослабевает или вовсе исчезает?

Будь я более зрелым, мог бы положиться на свою внутреннюю силу – понимание роста и необходимости делиться, способность любить и воспитывать – и позволил бы дочери самой сделать выбор: делиться или нет. Возможно, после попытки урезонить ее я мог бы переключить внимание детей на какую-то интересную игру, уменьшив таким образом эмоциональное давление на своего ребенка. Теперь я уже знаю: как только дети обретают чувство собственности, они делятся своими игрушками совершенно естественно, свободно и спонтанно.

Мой опыт говорит мне, что учить нужно не всегда. Когда отношения натянуты и атмосфера накалена, попытка учить часто воспринимается как осуждение и неприятие. Когда же отношения хорошие, по-моему, гораздо полезнее поговорить с ребенком наедине и спокойно обсудить то, что считаешь важным и чему хочешь его научить. Наверное, чтобы поступить именно так, требовалась более высокая эмоциональная зрелость, а не мой тогдашний уровень терпения и самоконтроля.

Возможно, чувство собственности должно приходить раньше, чем потребность делиться. Многие из тех, кто отказывается отдавать в семье и браке, делиться со своими близкими или же кто отдает механически, вероятно, просто не знают, что такое обладание, поскольку никогда не знали, что такое принадлежать самому себе, ощущать собственную индивидуальность и ценность. Если мы хотим по-настоящему помочь своим детям, необходимо набраться терпения, позволив им испытать чувство обладания, и мудрости, чтобы развить у них дар отдавать, обучая их этому на собственном примере.

ПРОБЛЕМА В ТОМ, ЧТО МЫ СЧИТАЕМ ПРОБЛЕМОЙ

Никого не оставляет равнодушным успех, которого добиваются отдельные люди, семьи или целые организации, опирающиеся на твердые принципы. Всех восхищают сила и зрелость таких людей, единство и сплоченность таких семей, гибкость и синергетическая культура таких организаций.

Люди тут же задают вопрос, диктуемый их основной парадигмой: «Как вам это удается? Научите меня своей методике!» На самом деле их слова означают: «Дайте мне рецепт, следуя которому я смогу быстро решить свою собственную проблему!»

И найдется учитель, который даст им то, о чем они просят. Освоенные ими навыки и техники могут казаться вполне эффективными в краткосрочной перспективе. «Социальный аспирин» и «социальный пластырь», возможно, даже помогут снять остроту нескольких проблем или хотя бы замаскировать их.

Однако причина проблем останется, а со временем появятся и новые болезненные симптомы. Чем активнее люди ищут быстрые решения и чем сильнее концентрируются на внешних проявлениях проблемы, тем в большей степени сам этот подход усугубляет хроническое болезненное состояние. Проблема в том, что мы считаем проблемой.

Перечитайте описания проблем из начала этой главы и посмотрите, как на мышление авторов этих описаний влияет этика личности.

Я прошел множество курсов по эффективному руководству персоналом. Я хочу, чтобы подчиненные работали с высокой отдачей, и изо всех сил стараюсь вести себя дружелюбно и правильно с ними обращаться. Однако с их стороны я не чувствую никакой лояльности. Мне кажется, если я заболею и останусь дома на день, они попросту будут бить баклуши. Почему мне не удается научить их быть самостоятельными и ответственными? Или, может, стоит подыскать других сотрудников, которые обладают этими качествами?

Этика личности подсказывает, что можно было бы предпринять решительные действия: расшевелить это болото, устроить показательный разнос, чтобы подчиненные опомнились и начали ценить то, что имеют. Или организовать мотивирующий тренинг, который бы заставил их трудиться с большей отдачей. Или найти новых сотрудников, которые будут лучше работать.

Но разве при таком откровенно нелояльном моем поведении подчиненные не стали бы задавать себе вполне естественный вопрос: забочусь ли я об их интересах? Не почувствовали бы, что я обращаюсь с ними как с неодушевленными механизмами? Насколько верны были бы их ощущения?

Если вдуматься, разве не именно такими я их и вижу? Может быть, проблема отчасти кроется в моем собственном отношении к подчиненным?

Мне нужно сделать так много, а времени всегда в обрез. Я вечно спешу и постоянно ощущаю напряженность. Каждый день. Семь дней в неделю. Я посещал семинары по управлению временем и перепробовал с полдюжины систем планирования. Кое в чем они мне помогли, но все же я не могу сказать, что живу счастливо, плодотворно и спокойно, как мне бы хотелось.

Этика личности подсказывает, что должны найтись система планирования или семинар, способные помочь мне более эффективно распределять время.

Но что, если рост производительности не решит моих проблем? Новое умение успевать больше дел за меньший промежуток времени избавит меня от беспокойства или только обострит мою реакцию на то, что моей собственной жизнью, похоже, управляют окружающие и обстоятельства?

А нет ли здесь чего-то еще более важного и глубокого – некой парадигмы внутри меня самого, которая и диктует то, как я воспринимаю свое время, свою жизнь и свой собственный характер?

Наш брак перестал приносить радость. Не могу сказать, что мы скандалим; просто больше не любим друг друга. Мы обращались к специалисту, перепробовали разные рецепты, но, наверное, уже не способны оживить прежние чувства.

Этика личности подсказывает, что должна существовать какая-то новая книга или семинар, на котором, обсудив свои чувства вместе с другими участниками, жена научится лучше меня понимать. Или все это бесполезно и только новые отношения позволят мне обрести ту любовь, к которой я стремлюсь?

А может быть, дело вовсе не в моей супруге? Что, если я сам способствую развитию ее недостатков и сам ставлю свою жизнь в зависимость от ее ко мне отношения? А вдруг проблему порождает парадигма моих собственных представлений о любви и браке?

Теперь вы видите, насколько сильно парадигмы этики личности влияют на то, как мы воспринимаем проблемы и какими способами пытаемся их решать?

Сегодня многие утрачивают иллюзии в отношении пустых обещаний этики личности. В поездках по стране, работая с организациями, я обнаружил, что стратегически мыслящие руководители потеряли интерес к мотивирующим психологам и ораторам, которым нечего предложить, кроме развлекательных историй вперемежку с банальностями.