Обманутая

Пятница, 23 мая

Опасения Стеллы оправдались в полной мере. Дождь лил как из ведра, а тяжелые тучи нависали так низко, что горизонт расплывался, и не видно было, где оканчивалась земля и начиналось небо. Вересковые пейзажи были лишены всяких красок, как и в любое время года, но в солнечную погоду они таили в себе некое очарование. Нынешний ландшафт ничем не отличался от ноябрьского. И запустение вокруг лишь усиливало ощущение безнадежности.

На последних милях узкой дороги навстречу им с большим интервалом проехали всего две машины, затем они свернули на грунтовку, и больше им вообще никто не попадался. В завершение путь их пролегал по проселочной дороге, ведущей в долину, где располагалась бывшая ферма. Вытянутое строение из серого камня, которого в этой местности было в избытке, с низкой крышей и маленькими окнами, устроенными глубоко в толстых стенах. Рядом стояло еще одно строение, амбар или сарай, но, по всей видимости, оно никак не использовалось, и тяжелая дверь была заперта. Немощеный двор утопал в грязи.

– Мамуль, мне здесь не нравится, – было первым, что сказал Сэмми, когда они остановились и вышли из машины.

Стелла выругалась, потому что встала в лужу и мгновенно промочила ноги насквозь.

– Да, милый, сегодня здесь не очень красиво. Но ты удивишься, как здесь здорово, когда светит солнце, да и в доме так уютно!

О последнем оставалось только молиться. А что до солнца – в данный момент сложно было представить, что оно вообще когда-нибудь здесь снова появится.

Джонас отпер дверь, и они поспешили войти, чтобы не мокнуть под проливным дождем. Стоя на каменном полу, дали воде стечь и огляделись.

– Ага, – произнесла наконец Стелла.

Изнутри все выглядело не так уж плохо.

Как выяснилось, дом был очень комфортно обустроен и располагал всеми удобствами, к каким привык избалованный городской житель – за исключением техники, вроде телевизора, радио и компьютера. Зато посреди кухни стояла современная плита, имелась микроволновка, вместительный морозильник. И даже машина для мороженого – совершенно необходимая в здешних условиях, как скептически отметила Стелла. Ее настроение заметно улучшилось, когда она увидела гостиную, устланную толстыми коврами, обставленную красивой, старинной мебелью, а затем и спальни на втором этаже, убранные с не меньшей заботой. Воздух был немного стылый, но они разожгли камин и включили газовое отопление, пока огонь не разгорелся как следует.

– Жить можно, – заключил Джонас, осмотрев книжные полки. – У него тут превосходная литература. Будем читать, спать, готовить вместе, гулять… и я стану другим человеком.

Стелла с радостью сказала бы, как здорово это звучит и как она рада предстоящим дням, но в своих планах Джонас не учел такой немаловажный фактор, как Сэмми. Чтение, сон или прогулки не имели в его глазах никакой ценности. А в совместной готовке его интересовало разве что поедание конечного продукта, и только в том случае, если блюдо было из тех, что заслуживали его благосклонности: куриные наггетсы с картошкой, пицца, спагетти с фаршем или рыбные палочки с картофельным пюре.

– Я пока съезжу в город, закуплю продукты, – сказала Стелла.

К ее облегчению, Сэмми предпочел остаться с отцом, и она отправилась в Уитби в одиночку. Там, если верить владельцу дома, находился ближайший супермаркет, где можно было купить все необходимое. Коллега Джонаса подробно объяснил дорогу, и Стелла довольно быстро сориентировалась. По счастью, на ферме был вместительный морозильник. Она набила багажник универсала, чтобы в ближайшие восемь дней не пришлось ездить за покупками.

На обратном пути Стелла притормозила в том месте, где проселочная дорога убегала к ферме. Встав у обочины, она откинулась на спинку сиденья и взглянула на каменный дом, затерянный посреди долины, под низкими тяжелыми облаками. Из трубы поднимался дым, и это дарило ощущение уюта. Джонас, наверное, распаковал чемоданы, а может, уже и застелил кровати. Сэмми наверняка пытался помогать и без конца путался под ногами. Интересно, Джонас уже нервничает оттого, что оторван от работы и повседневной рутины? Следуя советам доктора Бента, он отказался от любых средств коммуникации, оставил дома ноутбук и смартфон и без телефона на ферме был недоступен для внешнего мира. Джонас, который обычно проверял почту каждые десять минут… Стелла подозревала, что в первые несколько дней его ожидала настоящая ломка. Свой мобильник она, конечно, взяла, но не собиралась использовать его, кроме как в экстренных случаях. Тем более что на ферме все равно не было приема. Из любопытства Стелла достала телефон и взглянула на дисплей. Здесь, на холме, уровень сигнала еще выдавал два жалких деления, и все же это было лучше, чем ничего. В случае острой необходимости она могла подняться сюда. То было странное ощущение изоляции, но Стелла убеждала себя, что за две недели их пребывания здесь вряд ли в мире произойдет что-то такое, о чем непременно следовало бы знать. Дома все было улажено, соседка согласилась забирать их почту и поливать цветы, и каких-то сложностей в этом не предвиделось. И все-таки Стелла не могла отделаться от тревожного чувства, которое преследовало ее с той минуты, как Джонас изложил ей свой замысел, и она сама не понимала, откуда брала начало эта подспудная нервозность. Возможно, это была нормальная реакция на предстоящий курс детоксикации, в котором нуждался только Джонас, а Стелла оказалась лишь вовлеченной. Теперь и она внезапно осталась без связи с внешним миром, и ощущение это было непривычным и пугающим. Ей вдруг подумалось, как хорошо было бы включить вечером телевизор и посмотреть новости, но даже этот привычный и непримечательный досуг оказался ей недоступным.

Дождь, одиночество, запустение. Стелла задавалась вопросом, не обострились ли на этом фоне ее опасения, что к ним внезапно нагрянут Терри и Нил. Может, в этом крылась причина ее нервозности?

Они не давали знать о себе с начала мая. Ни звонков, ни сообщений, ничего. Джонас давно махнул на них рукой.

– Вот увидишь, они больше не объявятся. Для них это был ознакомительный визит, и он не принес желаемых результатов.

Постепенно у Стеллы сложилось такое же впечатление. Нет, не там следовало искать корни ее беспокойства…

«А может, – подумалось ей внезапно, – все дело в том, что придется провести четырнадцать дней бок о бок с Джонасом? Пугает ли меня это?»

Они с Джонасом познакомились тринадцать лет назад, во время съемок двухсерийного фильма. Джонас написал сценарий, Стелла выступала в качестве продюсера, и для нее это был первый самостоятельный проект. Джонас, что нетипично для сценариста, постоянно околачивался на съемочной площадке и действовал всем на нервы. Каждое изменение по тексту вызывало у него ломку. Каждую вырезанную сцену он воспринимал как личное оскорбление и ввязывался в бесконечные споры с режиссером. В конце концов тот не выдержал и вызвал к себе Стеллу.

– Или он уберется отсюда, или я все сворачиваю. Я не могу так работать, никто не может так работать. Я не собираюсь часами обсуждать каждое изменение с этим невротиком!

– Это его первый рабочий сценарий для фильма, – попыталась объяснить Стелла. На тот момент Джонас был для них открытием, его считали одаренным, но при этом несносным. – У него просто нет опыта.

– Мне все равно. Утихомирь его. Сходи с ним пообедать, тактично объясни, что он здесь только мешается. И сделай так, чтобы он как можно скорее погрузился на поезд, и потом пусть убирается куда подальше!

Стелла и в самом деле взяла на себя инициативу и пригласила Джонаса поужинать. Тот почти не ел, зато болтал без умолку и пытался объяснить ей, каким ему виделся фильм и почему он считал, что режиссер все загубит. Его меткие мысли и продуманные идеи очаровали Стеллу, и она слушала его как завороженная, отметив при этом, какие у него красивые глаза и чудесные руки, как он умен и чуток, как не похож на всех других мужчин, которые встречались ей прежде.

За те несколько часов она влюбилась в него без памяти, а он – в нее. Через год они поженились…

И вот, спустя столько лет, Джонас был на грани эмоционального выгорания, и теперь им предстояло провести две недели на ферме посреди йоркширских болот. По плану доктора Бента, это должно было помочь Джонасу вновь обрести внутреннюю гармонию. Впрочем, сказать вновь было бы не совсем верно. По наблюдениям Стеллы, он никогда и не был склонен к внутреннему спокойствию. Она давно заметила, что у него дела идут не лучшим образом. Для Джонаса оказалась чрезмерной та роль, которую она взвалила на него. Поскольку Стелла оставила работу, он стал единственным кормильцем в семье, вынужден был обеспечивать жену и ребенка, выплачивать кредит за дом в Кингстоне. Это получалось лишь на том условии, чтобы Джонасу хватало материала и он придумывал хорошие сюжеты, чтобы его идеи имели спрос в киноиндустрии и ему заказывали сценарии. Теперь невозможно было представить, чтобы творческий процесс протекал для него в спокойной обстановке – его фантазия работала на износ, под финансовым давлением. Джонас, как и прежде, проделывал хорошую работу, пользовался спросом, и ему неплохо платили, но чувствовалось, что ему приходится прикладывать все больше усилий, чтобы удовлетворять высоким требованиям, и это давление подрывало его веру в себя. Им овладел такой страх перед провалом, что Джонас был близок к тому, чтобы самому спровоцировать катастрофу.

В глазах Стеллы он был художником. И, наверное, художники не подходили на роль кормильцев.

Накануне перед отъездом произошел инцидент, который едва не заставил Джонаса отказаться от своей затеи. Киностудия приостановила его проект о беженце из Ирака, Хамзе Халиде. После встречи с иракцем Джонас успел написать набросок сценария, и в электронном письме подчеркивалось, что отказ никак не связан с его работой. После долгих дискуссий в студии они пришли к выводу, что судьба Хамзы Халида не найдет большого отклика у зрителей. Современный Ирак беспокоили совсем другие темы, Саддам Хусейн стал историей, и его жертвы никого больше не интересовали. Как ни трагична судьба отдельных людей, миру не было до них никакого дела.

Джонас разволновался. Но Стелла, долгое время проработав в кинопроизводстве, могла понять их позицию. Этот фильм стал бы отдушиной для несчастного Хамзы Халида, однако в задачи киностудии не входила психологическая помощь отдельным лицам. Джонасу посоветовали сразу известить иракца, чтобы тот не цеплялся напрасно за эту надежду, но ему не хватило духу.

– Для него это будет катастрофа. Я не могу бросить его в такой ситуации, но с завтрашнего дня мой телефон будет недоступен… Стелла, я так не могу!

– Ты же в няньки ему не нанимался!

– И все равно я не могу. Нам придется все отменить. Я встречусь с Халидом и…

– Нет. Ничего мы не будем отменять. Все уже приготовлено, и доктор Бент говорит, что это важно. Подожди две недели, а по возвращении известишь Халида.

Это была единственная возможность спасти поездку, но Стелла чувствовала, что Джонас, не известив Халида сразу, взвалил на себя ненужное бремя. Его угнетала мысль о том, что по возвращении ему первым делом придется разговаривать с несчастным беженцем. Оставалось только надеяться, что это не сведет на нет все устремления доктора Бента.

Такие вопросы следует улаживать сразу, думала она теперь. А в следующий миг задалась вопросом: не в этом ли причина ее нервозности? Эта манера, в какой Джонас реагирует на трудности. Иногда Стелла считала его слишком уж мягкотелым. При всей любви к нему, она могла охарактеризовать их ситуацию иначе: две недели в полной изоляции, в компании слабовольного мужа и пятилетнего ребенка. Неудивительно, что такая перспектива кажется ей столь гнетущей…

Нет, она слишком много думала.

Стелла вновь завела мотор и повернула к ферме. Машина затряслась по ухабам. Нужно распределить продукты по местам и решить, что приготовить на ужин.

Когда она вошла в дом, оказалось, что Джонас и не думал распаковывать чемоданы или застилать кровати. Зато с кухни тянуло восхитительным ароматом. В следующий миг они предстали перед ней: Сэмми, перемазанный томатной пастой и счастливый, и Джонас с поварешкой в руке.

– Тут нашлась пачка спагетти. И готовый соус. Ты голодна?

Теперь, когда муж спросил об этом, Стелла ощутила зверский голод. Она увидела, что на кухне уже накрыт стол и горят свечи. Сэмми нарвал цветов, и с них капала вода, так что белоснежная скатерть под вазой вымокла насквозь. Мальчик был в восторге.

– Смотри, мам, как мы классно придумали! Тебе нравится?

Мрачные мысли рассеялись, буквально растаяли в этом теплом мгновении. Стелла взяла за руки Сэмми и Джонаса.

Она и в самом деле слишком много думала.

Среда, 4 июня

1

Дождь не переставал уже который день, и холод стоял совсем не характерный для первых чисел июня. Кейт включила электрический камин в гостиной. Она понимала, что необходимо уже решить, как поступать с домом, но за четыре недели со дня приезда едва ли что-то предприняла в этом направлении. При этом Кейт переделала немало дел по дому. Навела порядок в саду, как этого хотелось бы отцу: повыдергивала сорняки, обрезала кусты, подстригла траву. Затем подвязала розы, что увивали стену со стороны кухни. Прибралась в сарае, где хранились садовые принадлежности. Единственное, к чему Кейт пока не смогла подступиться, это шкаф в спальне отца. Ей так и не хватило духу перебрать вещи и отвезти их в пункт приема. Как-то раз она уже попыталась, но уже через час сидела заплаканная среди рубашек, свитеров и брюк, вдыхала слабый аромат отцовского лосьона и так и не смогла себя пересилить. В конце концов сложила все обратно. Кейт не знала, что будет делать, если все же решится продать дом. Забрать все в свою маленькую квартиру в Лондоне она, конечно, не могла. А при мысли обратиться в службу по вывозу вещей приходила в ужас. И что ей делать потом? Вернуться к прежней жизни, продолжать бездарно бороться с отбросами общества, раскрывать убийства или, на худой конец, участвовать в их раскрытии? Ни друзей, ни добрых отношений с коллегами. А теперь и без этого прибежища в Скалби, где она всегда ощущала тепло и уют родного места… Собственная жизнь представлялась ей темным бесконечным туннелем, и в конце его не мерцало даже проблеска света. Беспросветный мрак, и никакой надежды. Она потеряла последнего человека, которому была небезразлична. Порой Кейт спрашивала себя, оставался ли во всем этом хоть какой-то смысл.

Возможно – если убийство наконец-то будет раскрыто. Возможно, тогда она сможет перевернуть эту страницу. Разумеется, она будет скорбеть по отцу до конца своих дней, – но, быть может, у нее появится какая-то надежда на собственное будущее, если только она узнает, кто убил его. И почему это произошло.

Каждые два дня Кейт созванивалась с Калебом, но у того не было никаких новостей. Денис Шоув по-прежнему скрывается. Его разыскивали, но он как сквозь землю провалился.

– Мы его разыщем, – повторял Калеб, – никто не может скрываться вечно.

– А если он уже покинул страну? – спросила однажды Кейт.

– Маловероятно. Сразу после исчезновения мы разослали его фото по всем пунктам пропуска. Ему не выбраться.

Кейт промолчала. Конечно, Калеб не хуже нее понимал, что возможностей было предостаточно.

Кроме того, как сообщал старший инспектор, они продолжали разбирать старые дела Ричарда, но пока без ощутимых результатов. Как видно, Шоув действительно был наиболее вероятным кандидатом, но его для начала следовало найти. Калеб всякий раз находил слова утешения, но Кейт достаточно долго проработала в полиции и понимала, что расследование давно достигло проблемной фазы. Им не удалось установить личность преступника в короткий срок после убийства или хотя бы нащупать реальный горячий след. Каждый день, прошедший безрезультатно, работал против них.

И был на руку убийце.

В ту среду Кейт поняла, что должна принять решение. До конца отпуска оставалось еще две недели. Затем ей придется вернуться к работе. Нужно было что-то придумать насчет дома.

Кроме того, она не могла изо дня в день таращиться на дождь и зябнуть. Кейт чувствовала, как ее покидают душевные силы.

Если б я только могла что-то сделать!

Кейт раздумывала, стоит ли снова звонить Калебу. Она уже звонила ему накануне и вообще-то решила не названивать каждый день, чтобы, в конце концов, не разозлить его и тем самым лишиться своего единственного информатора. Пока Кейт колебалась в нерешительности, раздался звонок. Такого не происходило так давно, что в первый миг Кейт не сообразила, откуда взялся этот звук и что он означает. Затем она бросилась на кухню, где лежал мобильник. Возможно, это Калеб. Может, они что-то наконец выяснили.

– Да? Алло? – ответила она, запыхавшись.

– Кейт? – раздался в трубке женский голос. – Это ты? Это Кристи.

– А, Кристи, – Кейт не смогла скрыть разочарования.

Детектив-сержант Кристи Макмарроу, ее коллега по Скотланд-Ярду. Она давно стала бельмом у нее на глазу, поскольку всегда преуспевала в службе, была на хорошем счету у шефа, пользовалась всеобщим вниманием и имела кучу друзей. Кристи тоже жила одна, но ей такая жизнь была по душе, и в свободное время она частенько обходила в пестрой компании бары и пабы Лондона. Кейт надеялась когда-нибудь получить доступ в обширный круг друзей Кристи, но шанса так и не выпало. Их вообще ничего не связывало. Да, они работали вместе, но Кристи всякий раз давала понять, что встречи вне служебного времени ей не интересны.

Вот и теперь она вряд ли звонила из дружеских побуждений. Наверное, шеф попросил напомнить, что скоро ей необходимо вернуться к службе.

– Ну? Как ты? – спросила Кристи.

«Ясно было, что она спрашивает скорее из вежливости, без искреннего участия. Или, – думала Кейт, – я вижу это в таком негативном свете». Кристи, как и остальные коллеги, была шокирована убийством Ричарда Линвилла. И при всей неприязни к ней, такого никто не мог ей пожелать.

– Жить можно, – ответила Кейт. А затем честно добавила: – А вообще, не очень, Кристи. Честно… я еще толком ничего не устроила.

– Неудивительно. Только вот разумно ли проводить там столько времени… в этом доме? Я к тому, что там буквально все напоминает о том, что случилось.

«Как будто в любом другом месте я об этом вспоминать не буду», – подумала Кейт.

– Не могу же я просто забросить дом, – ответила она.

– Нет, конечно. Но, возможно, тебе лучше поскорее найти покупателя или съемщика.

– Сначала нужно избавиться от вещей, – робко заметила Кейт.

– А ты еще не приступала? – спросила изумленно Кристи.

«У нее вообще нет привязанностей, – подумала Кейт, – ни к кому и ни к чему. Она не понимает, каково это – потерять последнего близкого человека».

– Нет, – сказала она, – еще не приступила. Я пыталась, но… это не так легко.

– А я бы вот как поступила, – начала Кристи, хотя Кейт даже не спрашивала ее совета. – Оставила бы несколько особенно дорогих вещиц, а остальное предоставила бы службе по вывозу. Затем продала бы дом, а на вырученные деньги купила бы шикарную квартиру в Лондоне. Ну зачем тебе дом в Йоркшире? Ты живешь и работаешь в столице. Здесь сосредоточена твоя жизнь!

«Вовсе нет, – подумала Кейт, – она была сосредоточена здесь, в Скалби. Здесь был мой центр притяжения. Я лишилась его и теперь не знаю, где мое место в жизни».

– Я как-нибудь разберусь, – произнесла она отрывисто и холодно, хоть этого и не было в ее намерениях.

В следующий миг у нее пронеслось в голове: «Неудивительно, почему у меня нет друзей. Возможно, Кристи действительно пыталась помочь. Наверное, я сама веду себя так отталкивающе…»

– Прости, – поспешила она исправиться. – Понимаю, ты хочешь как лучше, но…

– Все нормально, меня это и в самом деле не касается, – перебила ее Кристи.

Краткий миг откровенности между ними растаял так же быстро, как и возник. Кристи между тем продолжала:

– Я, собственно, почему звоню… Тебе тут кое-кто позвонил. Некая… – Послышался шорох; очевидно, Кристи разгребала бумаги на столе. – Вот. Мелисса Купер. Из Халла.

– Халл? Это же здесь, рукой подать!

– Но она думала, что ты в Лондоне. Она понятия не имеет, что ты в Скалби, и я ничего ей не сказала. Ей нужно срочно с тобой поговорить. Конечно, я не дала ей твой номер, зато записала ее. Она просила позвонить как можно скорее.

– Мелисса Купер?.. Я никого не знаю под таким именем. А она сказала, что ей нужно?

– Да. Сказала, что должна поговорить с тобой о твоем отце.

– О моем отце?

Сердце у Кейт забилось с удвоенной скоростью. Быть может, эта Мелисса Купер предоставит им информацию, которой они все так ждали? Ту недостающую деталь, которая наконец-то сдвинет расследование с мертвой точки?

– Да. Но я больше ничего не смогла из нее вытянуть. Я посоветовала ей обратиться в полицию Скарборо, но она сказала, что это личное. Так что я не знаю, идет речь об убийстве или о чем-то еще.

– Отец никогда не называл этого имени. Я знала, с кем он водил знакомство. У него был не такой уж и обширный круг общения, и Мелисса Купер никогда в нем не фигурировала. Думаю это… как-то связано с убийством.

Возможно, это знакомая Дениса Шоува. И она что-то знала или видела.

«Но откуда она знает обо мне? Откуда ей известно, что я живу в Лондоне и работаю в Скотланд-Ярде?»

Неважно. Скоро она это выяснит.

– Ты же понимаешь, что не ты ведешь расследование? – заметила Кристи.

«Да, мисс Всезнайка. Только вот впечатление такое, будто этим делом никто не занимается. По крайней мере, непохоже, чтобы кто-то надеялся на сколь-нибудь существенный результат. Следствие просто застопорилось. Возможно, до смерти старого полицейского никому и дела нет».

Это было несправедливо. И она это понимала.

– Кристи, если эта миссис Купер желает говорить только со мной, наверное, не стоит натравливать на нее полицию. Есть риск, что она вообще замолчит. Можешь дать ее номер?

Кристи продиктовала ей номер. Кейт торопливо нацарапала цифры на обратной стороне календаря, висевшего на кухне.

– Но ты же не станешь ничего предпринимать? – вновь спросила коллега.

Кейт закатила глаза.

– Кристи, я не ребенок. Я позвоню этой женщине, и если то, что она захочет сказать, как-то связано с расследованием, само собой, я не стану держать это в секрете.

– Хорошо. И еще, Кейт: не хочу действовать на нервы, но… не убивайся так. Жизнь продолжается.

«В самом деле? Потому что вы все так мило со мной обходитесь?»

– Спасибо, что позвонила, Кристи. До скорого.

– Пока, Кейт.

Она едва успела сбросить вызов – и тут же набрала номер Мелиссы Купер. У нее появилось твердое убеждение, что теперь расследование действительно сдвинется с мертвой точки.

* * *

Примерно в три часа Кейт села в машину отца и тронулась в путь. Она и сама не понимала, как сумела дотерпеть до этого времени. Чтобы как-то отвлечься, вычистила дом сверху донизу, даже вымыла окна, и теперь все блестело и сверкало, и дышало ароматом цитруса. Все это время Кейт думала об этой женщине. И по мере размышлений росло ее беспокойство.

У Мелиссы Купер был приятный голос, но как будто принадлежал человеку, который жил в постоянном ощущении тревоги. Напуганный, затравленный. Она объяснила, что работала секретарем в начальной школе и освобождалась в половине пятого. Когда выяснилось, что Кейт сейчас не в Лондоне, а в Скалби, Мелисса не смогла скрыть удивления и облегчения. И предложила встретиться.

– Примерно в пять часов я буду дома. Вам удобно будет подъехать?

Единственное, что не устраивало Кейт, это время. Пять часов! Еще так долго!

– Мне хотелось бы встретиться как можно скорее, – сказала Мелисса Купер, – но я не смогу уйти, а здесь мы не сможем поговорить с глазу на глаз.

У нее всегда такой напряженный голос? Вот так говорит человек на грани нервного срыва… Хотя, возможно, Кейт и преувеличивала. Не исключено, что эта миссис Купер постоянно пребывает в состоянии легкой истерии и стресса.

И все-таки… Кейт не могла отделаться от тревожного чувства. Она попыталась хоть что-то выяснить по телефону, но Мелисса дала понять, что не может говорить.

– Я здесь не одна, – прошипела она в трубку. – Позже!

Кейт записала адрес. Навигатор в машине показывал, что дорога займет примерно полтора часа. Выезжать в три часа было рановато, но она решила, что в крайнем случае лучше подождет в машине. К тому же никто не отменял заторов на дорогах.

Что-то подсказывало ей, что дело не терпит отлагательств. Возможно, в ней вновь проснулся полицейский инстинкт. Кейт уже думала, что давно утратила его, так долго он дремал. Но вполне вероятно, что она сама перестала к нему прислушиваться. Она давно утратила веру в себя, так с чего бы ей доверять своему инстинкту?

К счастью, дождь прекратился. Асфальт еще блестел влагой, но высокая трава вдоль обочин уже подсохла на ветру. Кейт двигалась в плотном потоке и была рада, что выехала заблаговременно. У Дриффилда произошла авария, и добрых двадцать минут они ползли со скоростью пешехода, поскольку все машины пропускали по обочинам. Кейт сидела как на иголках, но быстро взяла себя в руки. Не стоило терять самообладания. Или следующую аварию устроила бы уже она.

За десять минут до назначенного времени Кейт свернула на тихую улицу, где располагался дом Мелиссы Купер. Четырехэтажное строение из красного кирпича, стрельчатые окна в белом обрамлении, выкрашенные белым двери. Маленькие, подстриженные лужайки перед подъездами. Довольно благоприятный район. Не сказать, что зажиточный, но очень ухоженный. В каком-то смысле мещанский. Кейт задумалась, каким из себя человеком была эта Мелисса Купер. Сгорая от нетерпения, она прождала в машине до пяти часов, после чего вышла и прошла по мощеному тротуару к двери. Мелисса сказала, что живет на третьем этаже. Наверное, она уже дома? За последние десять минут по улице никто не проходил. Кейт нашла нужную кнопку звонка, нажала. Подождала немного. Ничего.

Должно быть, Мелисса задержалась. Кейт вернулась к машине и села, так что дом оставался в поле зрения, и Мелисса не могла пройти незамеченной.

В десять минут шестого никто так и не появился. Кейт выждала еще пять минут, после чего достала из сумки телефон и набрала номер Мелиссы. После шестого гудка включился автоответчик. «Это голосовая почта Мелиссы Купер. Пожалуйста, оставьте ваше сообщение».

Возможно, Мелисса вела машину и не могла ответить. А может, застряла в пробке из-за какой-нибудь аварии, или в час пик на дорогах не протолкнуться… Но тогда почему она не позвонила? Кейт дала ей свой номер.

В половине шестого Кейт снова попыталась дозвониться до нее, но безуспешно. В этот раз она оставила сообщение.

– Здравствуйте, миссис Купер, это Кейт Линвилл. Сейчас половина шестого, я стою напротив вашего дома. Надеюсь, всё в порядке? Перезвоните, пожалуйста!

Она снова вышла из машины, подошла к двери и позвонила еще раз. Как и следовало ожидать, никто ей не ответил. В конце концов Кейт нажала кнопку у соседней таблички. На ней значилось Аклэм. Может, соседи подскажут ей, куда могла запропаститься Мелисса…

По крайней мере, они были дома.

– Вы к кому? – послышался голос из динамика, и одновременно раздался сигнал магнитного замка. Люди неосмотрительны – Кейт постоянно убеждалась в этом на собственном опыте.

Она поднялась на третий этаж. На лестничной клетке было светло, и на каждой площадке стояли горшки с цветами. Пахло чистящим средством. Похоже, к чистоте и порядку здесь было особое отношение.

На третьем этаже перед дверьми стоял мужчина и недоверчиво смотрел на незнакомку.

– Вы к кому? – повторил он вопрос, на который Кейт так и не ответила.

Она приветливо улыбнулась.

– Здравствуйте. Вообще-то я к миссис Купер. Мы договорились встретиться в пять часов, а сейчас уже половина шестого, и ее, похоже, до сих пор нет дома…

– Обычно миссис Купер возвращается не позднее пяти, – ответил мистер Аклэм. – Хотя иногда она еще заезжает за покупками, но сегодня явно не тот день.

– Нет. Мы договорились сегодня в полдень, так что забыть она не могла.

– Странно… – Мистер Аклэм взглянул на дверь соседней квартиры. – И я, как правило, слышу, когда она возвращается. Здесь, знаете ли, отличная слышимость. А вот сегодня я ничего не слышал… Похоже, она и в самом деле еще не вернулась.

– Это очень странно, – согласилась Кейт. Тревожное чувство, преследовавшее ее с полудня, заметно усилилось. – Она же работает в школе? Вы, случайно, не знаете, в какой? Я могла бы поехать туда и спросить насчет нее.

В глазах мистера Аклэма снова вспыхнуло недоверие.

– А вы ее подруга? Или знакомая?

Кейт колебалась недолго. В текущих обстоятельствах у нее не имелось никаких полномочий поступать так, но это был безотказный способ расположить к себе собеседника. Она достала из сумки удостоверение.

– Сержант Кейт Линвилл, полиция Лондона.

Это произвело нужный эффект.

– Полиция Лондона? Скотланд-Ярд?

– Мистер Аклэм, мне срочно нужно поговорить с миссис Купер.

– А я ведь тоже ей советовал, – сказал мужчина. – Ну, обратиться в полицию, пока она совсем с ума не сошла. Поговорить с кем-то, кто в этом разбирается. Хорошо, что она позвонила вам, это весьма благоразумно.

Кейт нахмурилась.

– Вы советовали ей обратиться в полицию?

– Ну да. Она в последнее время была сама не своя. Признаться, я думал, это она сама себя накручивает, но потом подумал… как знать, всякое бывает. И решил, если полиция во всем разберется и выяснится, что за этим ничего нет, тогда миссис Купер снова сможет спать спокойно. И наконец забыть обо всем этом.

– А что именно рассказывала миссис Купер?

– Ей постоянно казалось, будто за ней кто-то следит. Наблюдает, подстерегает повсюду, или что там еще, не знаю. А недавно постучалась ко мне посреди ночи, потому что снова кто-то стоял перед домом и высматривал ее через окно. Я сам посмотрел на улицу, но там никого не было. Я не знал, как реагировать на это. Вообще-то миссис Купер была весьма благоразумной женщиной, и ничего странного за ней не водилось. Но мне кажется, ей слишком одиноко. Во всяком случае, по вечерам и в выходные она всегда одна. Муж умер довольно рано, а сыновья ее почти не навещают…

В голове у Кейт мысли сменяли друг друга с лихорадочной быстротой. Мелисса Купер чувствовала за собой слежку. Это объясняло то впечатление, которое возникло у Кейт во время телефонного разговора: затравленная женщина, нервозная и встревоженная. Загнанная в угол. И она что-то знала о ее отце – который был жестоко убит…

Теперь Кейт не сомневалась, что Мелисса Купер в опасности. И тот факт, что она до сих пор не объявилась, не сулил ничего доброго.

– Мистер Аклэм, я должна срочно поговорить с миссис Купер. Как мне добраться до школы?