Наблюдатель

2

– Ну и?.. – спросил Питер Филдер Кристи.

Было раннее утро, и жизнь в кабинетах и коридорах полицейского управления еще не начиналась.

Питер Филдер часто заявлялся на работу раньше всех и многое успевал сделать, пока его не отвлекали ни вечно спешащие коллеги, ни телефонные звонки, ни внезапные совещания. Кристи Макмарроу, похоже, разделяла эту его привычку, что следовало воспринять как хороший знак. И сейчас она, конечно, пришла к нему с новой информацией, а не просто поболтать и выпить кофе.

Так или иначе, выглядела Кристи не слишком довольной. Что бы там она ни нарыла, вряд ли рассчитывала сдвинуть расследование с мертвой точки.

– Вчера я беседовала с двумя бывшими коллегами Карлы Робертс из аптеки, – начала Кристи. – Они описывают ее как милую, дружелюбную, но в то же время чрезвычайно замкнутую женщину. Обе не верят, что у нее могли быть враги. Собираюсь встретиться с бывшим менеджером филиала, где работала Карла, но не думаю, что это нам что-то даст.

Питер Филдер хмыкнул.

– Что-нибудь еще?

– Я посмотрела адресную книгу Карлы Робертс, но там не так много записей. В основном коллеги из аптеки. После того как она оттуда ушла, ни одной строчки как будто не прибавилось. Либо она вообще не заводила новых знакомств, либо не считала нужным таким образом их фиксировать. Хотя обнаружилась одна давняя подруга, еще с тех времен, когда Карла была замужем. Элеонора Салливан, с ней я тоже встретилась.

– Ну и что вы думаете насчет нее?

В вопросе Филдера не было скрытой насмешки. За годы совместной работы он научился доверять интуиции Кристи. И это отчасти было связано с тем, что он уважал и восхищался ею как женщиной.

– Не самые радужные предчувствия, – с сожалением призналась Макмарроу. – На сегодняшний день крайне маловероятно, что убийца имеет какое-либо отношение к прошлому Карлы Робертс. Если только в ее прошлом нет бездонных прорех, куда до сих пор никто не заглядывал… Миссис Салливан хорошо помнит Карлу Робертс и описывает ее, как и все остальные, как застенчивую, сдержанную и очень дружелюбную особу. Насколько ей известно, у Карлы никогда не было проблем с другими людьми. «Она была слишком тихой и незаметной, чтобы вступать в споры», – буквально так выразилась миссис Салливан. То есть избегала конфликтов и никогда никого не провоцировала.

Инспектор снова хмыкнул.

– В конце концов, это ненормально. У нее не было даже компьютера. Ни электронных адресов, ни страниц в социальных сетях, ни форумов – ничего. Мы блуждаем в темноте.

То, что осложняло жизнь Карлы Робертс, чрезвычайно затруднило выяснение обстоятельств ее гибели. Женщина без острых углов, идеальная сфера, безо всякой возможности с кем-либо сцепиться. И она должна была умереть такой ужасной смертью… Образец бесконфликтности все-таки спровоцировал у кого-то жуткую агрессию.

– Должно же быть в ее жизни что-то, что толкнуло преступника на такую немыслимую жестокость, – сказал Филдер. – Одно дело стрелять с безопасного расстояния, и совсем другое – засунуть в горло тряпку, чтобы человек захлебнулся собственной рвотой. Это ведь сразу не получится. Тряпку придется заталкивать все глубже и глубже, пока жертва корчится в ужасной агонии… По мне, за этим должна стоять просто чудовищная ненависть. Чем же Карла Робертс могла ее вызвать? Лично мне не верится, что она промелькнула по жизни незаметной, пугливой тенью.

– Разве только если убийство никак не связано с ее личностью, – заметила Кристи. – Возможно, выбор пал на Карлу Робертс исключительно из-за ее образа жизни. В таком случае у убийцы проблемы с женщинами в целом. И это было первое, о чем все мы подумали, когда увидели, что он с ней сделал.

– Тем не менее у нас нет других зацепок. – Филдер подавил зевоту. Он устал. – Эта миссис Салливан говорила что-нибудь о ее семейной жизни?

– Да. Похоже, до определенного момента это была нормальная во всех отношениях семья. Муж много работал, все время пропадал в офисе. Карлу ошеломило известие о его банкротстве и измене. Больше всего ее поразило то, что она столько лет ничего не замечала. Миссис Салливан разговаривала с ней по телефону, и эту мысль Карла Робертс повторяла снова и снова: «Как я могла этого не заметить?.. Где были мои глаза?» Похоже, с этим ей труднее всего было примириться.

– Он не проявлял склонности к насилию?

– Нет. Их семейная жизнь была довольно спокойной, хотя, возможно, тоскливой и однообразной. Муж тоже производил впечатление тихого парня. По словам Элеоноры Салливан, развод прошел гладко. Карла ничего не получила, потому что у него ничего не оставалось. А потом бывший супруг исчез, и больше никто его не видел.

Филдер не мог похвастать незаурядной профессиональной интуицией, но что-то ему подсказывало, что с бывшим супругом Карлы Робертс они тратят время впустую. Он сменил тему:

– А что с дверью в ее подъезд? Что-нибудь прояснилось?

На этот вопрос, по крайней мере, у Кристи было что-то конкретное.

– Да. Криминалисты говорят, с ней явно кто-то поработал. Пружину, благодаря которой дверь захлопывалась автоматически, вытащили из крепления плоскогубцами. После этого в подъезд мог проникнуть любой, в том числе убийца.

– Да, но сломать дверь мог обыкновенный малолетний вандал, не имеющий никакого отношения к убийству. Тем более с учетом того, что это Хакни. Столяр говорит, в последнее время подобные случаи участились.

Питер Филдер потер глаза. Только что она перед ним замаячила – долгожданная путеводная нить, на несколько мгновений замерцавшая в тумане этого безнадежного дела. Легкий намек – этого было достаточно, чтобы вызвать прилив адреналина и развеять усталость. Но потом она исчезла, и снова ничего не осталось, кроме ощущения блуждания с полной потерей ориентиров.

Кристи уловила эту перемену настроения:

– Эй, босс! Выше голову, скоро Рождество!

Он даже не улыбнулся.

– Да, скоро Рождество. Но по городу бродит опасный безумец, и даже Рождество ничего не изменит.

– Думаете, он может повторить?

– Не исключаю. У него проблема, которую убийство Карлы Робертс, конечно, не разрешило.

– То есть это тот, кто ненавидит женщин вообще и выискивает наиболее благоприятные возможности излить свою ненависть? Это подтверждает версию случайной жертвы.

– Отчасти это так, и все же в чистую случайность я не верю. Что-то должно быть в жизни Карлы Робертс, что связывает ее с убийцей. Самое незначительное событие, о котором, возможно, никто не помнит, исчезающая малая точка – и в этом случае будет крайне сложно это разглядеть. Но я не думаю, что он вбежал в первый попавшийся дом, поднялся на восьмой этаж, позвонил в дверь случайно подвернувшейся квартиры и зверски убил хозяйку, по роковому стечению обстоятельств одинокую. По крайней мере, он должен был заранее знать о ее существовании и обстоятельствах жизни.

Филдер встал, исполненный решимости не допустить, чтобы усталость и депрессия снова взяли над ним верх.

– Он знал Карлу Робертс. Был осведомлен о ее замкнутости и нелюдимости. Именно поэтому мы должны внимательней присмотреться к ее жизни. Возможно, искать придется в тех местах, которые… не в первую очередь приходят на ум. И помните, у нас очень мало времени.

Кристи молчала. Она думала о следующей жертве.

3

В «Доме на полдороги» было не так многолюдно, как в прошлую пятницу. И все-таки в воздухе висел оживленный гомон, а у стойки сгрудилась кучка людей. Пол в грязных разводах. Где-то на заднем плане звучала приглушенная рождественская музыка.

Еще в дверях Джиллиан убедилась, что парня с ее улицы, Самсона Сигала, сегодня здесь нет. Иначе развернулась бы и снова вышла. Джиллиан не могла еще раз позволить себе показаться на глаза знакомому мужчине в таком месте и в такой компании. Но Самсона Сигала не было, насколько различали ее глаза. Присмотреться внимательнее не было возможности, потому что в зале уже раздавались первые недовольные выкрики:

– Закройте дверь! Не май месяц, леди!

Джон Бёртон приблизился в тот момент, когда Джиллиан показалось, что дольше она не выдержит. В глубине души она почти надеялась, что он ушел, потому что опоздала на сорок пять минут. То, что Бёртон все-таки дождался ее, было лестно, но в желудке беспокойной бабочкой затрепетал страх.

– Рад, что вы пришли. – Он взял ее пальто и под руку подвел к угловому столику с графином вина и двумя бокалами. – Надеюсь, я вам угодил.

– Да, конечно… Извините, что припозднилась. Вечером мы не оставляем Бекки одну, пришлось ждать возвращения мужа.

На самом деле именно в этот день Том вернулся довольно рано, чтобы освободить Джиллиан, которая еще утром объявила о предстоящей встрече с Тарой. Тем не менее Джиллиан сомневалась до последнего, сама не понимая причины собственной неуверенности. Джон Бёртон – тренер ее дочери по гандболу, и он пригласил Джиллиан на бокал вина, причем не к себе домой, а в публичное место. Что в этом такого?

Тара, с которой Джиллиан разговаривала накануне, чтобы подтвердить готовность подруги предоставить «алиби», лишь усугубила ее метания:

– Если все настолько невинно, почему бы тебе не сказать мужу правду? И зачем я тебе в таком случае нужна?

– У Тома могут возникнуть необоснованные подозрения.

– Какие такие подозрения? – Тара рассмеялась. – Слушай, давай наконец определимся. Можешь спокойно прикрыться мной перед Томом. Лично у меня никаких проблем с тем, что сегодня ты ляжешь в постель с мужчиной мечты. Только не надейся, что после этого все вдруг утрясется и встанет на свои места. Небольшое любовное приключение может задать толчок, но не более того.

– Я не лягу с ним в постель.

На это Тара ничего не возразила, но ее молчание было достаточно красноречиво.

В конце концов Джиллиан пошла, потому что не хотела выглядеть трусихой. Выбрала джинсы и пуловер, расчесала волосы, накрасила губы – и только. Бёртон не должен был думать, что ради него она долго трудилась перед зеркалом. К тому же, переборщив с косметикой, Джиллиан сделала бы неправдоподобной версию с Тарой. То, что она подвела глаза ради подруги, могло навести Тома на подозрения.

…Они сели, и Бёртон наполнил бокалы.

– У них на удивление хорошее вино. Если вы голодны, мы могли бы…

– Нет, спасибо, – оборвала его Джиллиан, которая в этот момент даже думать не могла о еде. – Ограничимся вином.

Она сделала глоток, и вино действительно ей понравилось. Прежде всего тем, что успокаивало нервы.

– Как Бекки? – поинтересовался Бёртон.

Джиллиан покачала головой.

– Ничего нового, если вы имеете в виду отношения между нами. Она сразу повеселела, когда узнала, что меня не будет сегодня вечером. Бекки любит ужинать наедине с отцом, а потом смотреть телевизор. Я стараюсь не подавать вида, но мне больно.

– Думаю, что многие девочки проходят через этот этап, когда отец становится ближайшим доверенным лицом, а мать только мешает. Скоро все будет наоборот. Неожиданно в доверие войдете вы, а отец будет теряться в догадках. Пока наконец не наткнется в ванной на молодого человека, который только что переспал с его дочерью, и поймет, что действительно что-то пропустил.

– Как у вас все просто!

Бёртон пожал плечами.

– На мой взгляд, некоторые вещи воспринимаются сегодняшними родителями слишком драматично. Иногда нужно всего лишь оставить все как есть.

– Даже если это грозит обернуться катастрофой?

– Универсального рецепта на этот счет не существует, – признал Джон Бёртон.

Джиллиан сменила тему.

– Запомните, – сказала она, – по официальной версии, сегодня вечером я встречаюсь с подругой Тарой. Так я сказала мужу и предупреждаю вас, на всякий случай.

– То есть вы его обманули?

– Да.

– По вам не скажешь, что вы делаете это часто.

Джиллиан быстро глотнула вина и удивилась, что снова зашла дальше, чем предполагала. Что угодно, только не флирт. Это не твой стиль!

– Нет, конечно. Я всего лишь… подстраховалась от лишних проблем.

– Ему не понравилось бы, что вы встречаетесь со мной, это понятно.

– А вам на его месте?

– Я неженат. Отчасти потому, что не хотел бы когда-нибудь оказаться на его месте.

– Так или иначе, мне было проще сказать, что я встречаюсь с Тарой.

Бёртон кивнул:

– Понимаю.

Некоторое время они молчали, а потом Джиллиан задала следующий вопрос:

– Почему вам захотелось со мной встретиться?.. Я имею в виду… наш с вами последний вечер как будто не особенно способствовал такому желанию.

– С чего вы взяли?

– Ну… я слишком много ныла, даже плакала. Утомляла вас своими глупыми проблемами. Не думаю, что нытик может быть интересен.

Бёртон остановил на ней задумчивый взгляд.

– Я не видел в вас нытика.

– Тогда кого?

– Очаровательную женщину с незначительными проблемами в жизни. А у кого их нет?

– Мне показалось, что под конец вы расстроились…

– Я не расстроился. Отстранился – возможно. Вы затронули тему, которую я не желал обсуждать.

– Ваш уход из полиции?

– Именно.

На этот раз у Джиллиан хватило такта не настаивать.

– И все-таки вы мне не ответили, – продолжала она. – Почему вам захотелось встретиться со мной еще раз?

– Я ответил, – возразил Бёртон с улыбкой.

Джиллиан ждала разъяснений.

– Я только что сказал, что вы очаровательная женщина, – пояснил он.

– И в этом причина?

– Честно говоря, да.

Его прямота обезоруживала. Джиллиан рассмеялась:

– Но… я замужем.

– Я знаю.

– И куда это нас заведет?

– Вам решать… В конце концов, из нас двоих вы вынуждены скрываться, обманывать мужа и тому подобное. И вы должны отдавать себе отчет, как далеко готовы зайти.

– Что, если я просто хочу допить вино и вернуться домой?

Бёртон пожал плечами и улыбнулся. Тем самым он как будто признавал маловероятным, что она действительно способна на такое. Джиллиан снова показалось, что он злится. Неожиданно она увидела в Джоне Бёртоне опытного соблазнителя и почувствовала, что ею манипулируют. Похоже, он следовал хорошо проработанному сценарию, предусматривавшему определенную последовательность уступок и провокаций, спокойных заявлений и циничных улыбок в нужный момент. Вспомнился вечер в гандбольном клубе и мама Филиппа, которую так волновала личная жизнь красивого тренера. А секрет, похоже, в том и состоял, что Бёртон не имел постоянной спутницы. Он соблазнял тех, кто ему нравился, переходил от одного мимолетного романа к другому, и это его вполне устраивало. И Джиллиан, которая все еще не вполне осознавала, чего от него хочет, перспектива оказаться очередной жертвой ловеласа точно не прельщала.

Она допила вино и остановила Бёртона, снова потянувшегося к графину:

– Мне достаточно, спасибо. Рада знакомству, Джон Бёртон. Думаю, мне пора домой.

Он выглядел ошарашенным.

– Как, уже сейчас?

Джиллиан встала.

– Да, я уже все для себя решила.

Он тоже поднялся, но Джиллиан уже направилась к гардеробу, где схватила пальто и выскочила в дверь, еще не успев его надеть. После духоты в помещении паба так приятно было ощутить на лице влажную прохладу декабрьского вечера! Джиллиан наслаждалась тишиной. Перед ней лежала река – бездонная в своей черноте. Плескались волны. Почувствовав запах морской соли и водорослей, Джиллиан наконец надела пальто. О чем она только думала, когда шла сюда?

Уже возле припаркованной на улице машины Джиллиан догнал Джон Бёртон.

– Подождите минутку… – Он немного запыхался. – Ну у вас и скорость… Я должен был по крайней мере расплатиться…

– Я и не собиралась вас ждать, – сказала Джиллиан, отпирая дверцу машины при помощи пульта дистанционного управления. Она хотела сесть, но Бёртон схватил ее за руку.

– Что я сделал не так?

– Все так, – ответила Джиллиан. – Просто… мне это не нравится.

– Что вам не нравится? Пить со мной? Разговаривать?

– Мне не нравится лгать мужу и дочери. И ввязываться в то, что сделало бы ложь необходимой.

– Но вы уже солгали мужу сегодня.

– Надеюсь, в первый и последний раз.

– Подождите… – взмолился Бёртон. – Вы не можете так просто сесть и уехать. Извините, если я вел себя как высокомерный глупец… – Он покачал головой, когда Джиллиан хотела возразить. – Да, именно так оно и было. Я хотел выглядеть опытным соблазнителем, и это вас, похоже, расстроило. Это очень прискорбно, правда… Больше мне сказать нечего.

– Ничего страшного не случилось, просто…

– Я всего лишь прошу вас… дать мне еще один шанс.

– Джон, вы понимаете…

– Не могли бы мы немного посидеть в вашей машине? – попросил он. – На улице холодно и… никогда не знаешь, кто может подслушать.

– Хорошо, – согласилась Джиллиан.

Она села за руль. Джон Бёртон проскользнул на пассажирское сиденье.

– Я очарован вами, – сказал он. – И хочу увидеть вас снова, вопреки всем неблагоприятным обстоятельствам. Поймите, я не могу просто взять и выкинуть вас из головы. Я пробовал сделать это на выходных – ничего не получилось.

– Уверена, что желающих вас утешить найдется более чем достаточно, – ответила Джиллиан.

Джон Бёртон серьезно посмотрел ей в глаза.

– Это не так, – возразил он. – Возможно, то, что я говорю, не вяжется со слухами обо мне, но вы должны мне поверить. Таких женщин не существует.

Похоже, он был искренен.

– Но среди родительниц в клубе вы имеете репутацию донжуана.

– Мне лестно, но это неправда. Мой последний роман остался в далеком прошлом. Все эти годы я жил как монах.

– При этом производите впечатление очень опытного соблазнителя.

– Если б это действительно было так, я вовремя обнаружил бы, что иду по ложному следу. Я извинился, Джиллиан. Я вел себя как идиот.

– …и при этом вам так нравится окутывать себя тайной… – продолжала она.

– Спрашивайте, что бы вы хотели обо мне знать. Я все скажу! – Его взгляд стал умоляющим. – Мне нечего скрывать от вас, Джиллиан.

– Почему вы ушли из полиции?

Бёртон всплеснул руками в беспомощном жесте:

– О боже… Почему это вас так волнует?

– Просто интересно.

– Ну хорошо, – согласился Бёртон. – Только, боюсь, после этого вы вышвырнете меня из машины и заберете дочь из клуба.

– Звучит интригующе.

– На самом деле, ничего интересного. Восемь лет назад одна молодая женщина заявила на меня в полицию… Моя практикантка. Она утверждала, что я ее изнасиловал. Прокуратура закрыла дело за недостатком улик. Мне даже не было предъявлено обвинение. Но оставаться после этого на прежнем месте я не мог. Удовлетворены?

Джиллиан испуганно посмотрела на него.

4

Когда она подъезжала к гаражу, на дорожке к дому скользнула тень.

– Я услышал твою машину, – сказал Том. – И вот подумал…

Джиллиан хлопнула дверцей.

– Что ты подумал?

– …подумал, что надо бы тебя встретить. – Он улыбнулся.

Заботливость Тома тронула Джиллиан. Иногда у нее складывалось впечатление, что он женат на их совместном лондонском бюро и вторым браком – на теннисном клубе. Но были моменты, когда под толщей повседневных забот и проблем шевелилось нечто, связавшее их много лет тому назад, и Джиллиан чувствовала подступающее к сердцу тепло. Хотя именно сегодня предпочла бы обойтись без этого.

Она заметила, как Том на нее косится. «Неужели догадался?» – мелькнула в голове пугливая мысль. Примерно то же в этот момент подумал и Том, который видел перед собой свою Джиллиан – женщину с длинными, чуть взлохмаченными волосами и тонким профилем. Ту, с которой познакомился еще в студенческие годы и вскоре после этого уже не представлял без нее жизни. Давно Том так не вслушивался в тишину в ожидании Джиллиан. Непонятная тревога выгнала его из теплой комнаты на холод, как только послышался гул автомобильного мотора. И его беспокойство было тем сильней, что он не знал его причины.

Джиллиан было девятнадцать лет, когда она поступила в университет, и с первого взгляда заинтересовала Тома. Она отличалась от других студенток, и дело было не только в ярких, вечно растрепанных волосах. В ней чувствовалось что-то старомодное. Единственный ребенок не в меру заботливых родителей, она вдоволь наслушалась предупреждений об искушениях и опасностях взрослого мира и только в университете в полной мере насладилась свободой.

Джиллиан выбрала Глазго, хотя и происходила из Норвича, то есть Восточной Англии. Основной причиной, которую она открыла Тому позже, было как можно больше дистанцироваться от родителей, чтобы мать не приезжала навещать ее каждые выходные.

Иногда Джиллиан оставляла впечатление нерешительной и инфантильной девушки, но под застенчивостью ключом било жизнелюбие. До последнего момента, благодаря бдительности матери, она ни разу не оставалась с мужчиной наедине, и это тоже не способствовало решительности. Большинство девушек гуляли с парнями с шестнадцати лет. А Джиллиан и в восемнадцать понятия не имела, какое впечатление производит на мужчин и производит ли вообще.

С появлением Тома все изменилось. Он быстро взял Джиллиан в оборот, и вскоре они стали любовниками. Джиллиан расцвела – не только из-за красивого молодого человека с репутацией звезды большого тенниса, но и потому, что открыла в себе новые силы и таланты – и вдруг обнаружила, что, вопреки предупреждениям матери, взрослый мир прежде всего безумно интересный и сложный, а представления о его опасности и искушениях иногда бывают преувеличены.

Джиллиан пользовалась популярностью не только у однокурсников, но и у преподавателей. Получала высокие баллы на экзаменах и танцевала ночи напролет по выходным. Когда она, за несколько месяцев до выпуска, устроилась в кинокомпанию, чтобы немного подзаработать, ее не хотели оттуда отпускать, быстро предложили постоянную работу и научили делать финансовые расчеты. В то время она будто светилась изнутри.

«Теперь все изменилось, – с тревогой подумал Том. – Может, это и заставило меня броситься ей навстречу? Джиллиан погасла. Она больше не светится».

– Ну, как Тара? – спросил он, когда Джиллиан уже достигла входной двери и переступила порог. – Вы ведь были в пабе?

– Да. Как ты догадался?

– От тебя пахнет пабом. Кстати, ты рано…

Простившись с Джоном Бёртоном, Джиллиан направилась к школе и некоторое время прождала там на парковке, чтобы не появляться дома слишком рано. Подумала было съездить к Таре, чтобы обсудить с ней тревожные новости, но вовремя осознала, что Тара не тот человек, с кем можно беседовать на эту тему. С Джоном Бёртоном, во всяком случае, после этого разговора было бы покончено раз и навсегда. И подруга не успокоилась бы, пока Джиллиан не забрала бы Бекки из гандбольного клуба. Тара была юристом, и факт, что делу против Джона Бёртона так и не был дан ход, не впечатлил бы ее. Тара слишком хорошо знала, что на самом деле в таких случаях может означать формулировка «за недостатком улик».

В какой-то момент Джиллиан почувствовала холод и поехала домой, все еще слишком рано для возвращения с вечера в компании Тары.

– У нее назначена еще одна встреча на сегодня, – объяснила она Тому. – Ты ведь знаешь, Тара вечно занята… Мы видимся в перерывах между ее деловыми встречами.

– Понятно, – Тома посмотрел на нее в ярком свете прихожей. – Ты выглядишь напряженной. Всё в порядке?

– Да. Это все истории из юридической практики Тары… Неудивительно, что я взбудоражена.

– Никогда не понимал, что вообще между вами… – Том осекся, потому что затронул запретную тему дружбы с Тарой.

– Бекки еще не спит?

– Легла двадцать минут назад. Спала, когда я к ней заглянул. С Чаком в обнимку, конечно. С ней все хорошо.

Ясно. У Бекки с Томом всегда все хорошо. Проблемы остаются на долю Джиллиан.

– Мы заказали пиццу, – неожиданно сообщил Том, – и тут же съели всё до крошки перед телевизором. Ты знаешь, как она это любит… прямо из коробки, сидя на полу.

Джиллиан истолковала это как намек.

– Но я не могу каждый вечер доставлять ей такое удовольствие, – объяснила она. – Время от времени Бекки должна есть и здоровую пищу, пользоваться ножом и вилкой. Да и ложиться ей желательно пораньше, чтобы потом не спать на уроках.

Это прозвучало резче, чем она рассчитывала. Том забеспокоился:

– Я и не думал предъявлять к тебе претензий. Разумеется, сегодняшний вечер – исключение. Но я не так часто остаюсь с ней наедине, так что могу немного побаловать.

Джиллиан и сама не знала, что вдруг на нее нашло. Том был прав, но то, что не следовало превращать каждый вечер в праздник для Бекки, тоже было верно. Джиллиан ревновала его к Бекки, поэтому и вела себя не как взрослая женщина. Несправедливость ситуации была очевидна, но это считалось нормой во многих семьях. Как отец, Том больше времени проводил на работе, поэтому каждый вечер с дочерью превращался в нечто необычное. Джиллиан же приходилось заставлять Бекки есть овощи, делать домашние задания и ругать за бардак в комнате. Ее популярность приносилась в жертву порядку.

– Может, и мне стоило бы ездить в Лондон каждый день, – сказала Джиллиан. – Думаю, больше работы пошло бы мне на пользу.

Том посмотрел на нее с удивлением.

– Ничего не имею против. Ты отлично справляешься, и мне хотелось бы чаще видеть тебя в офисе. Но что будет с Бекки?

– Бекки вполне может оставаться дома одна. Так или иначе, она тяготится моей заботой. Думаю, будет правильней ее отпустить – если не совсем, то хотя бы ослабить хватку. Я всегда считала, что мои родители слишком меня опекали, а теперь, похоже, повторяю их ошибки.

– Бекки двенадцать лет, – напомнил Том. – В этом возрасте дети считают себя взрослее, чем есть на самом деле. – Он прошел в гостиную, встал у окна и выглянул в темноту, где мог видеть лишь отражение комнаты на стекле, и задумчиво закончил фразу: – Хотя… может, стоит попробовать и это.

Джиллиан сбросила сапоги и последовала за ним.

– Бекки хочет, чтобы я ей больше доверяла. Я не могу это игнорировать.

Том повернулся к ней, и Джиллиан вдруг увидела, как он устал. В то же время муж вздрагивал от внутреннего напряжения, как будто стоял на теннисном поле и в следующую секунду собирался, взмахнув ракеткой, атаковать противника. Даже в нерабочее время Том не мог выключить перегруженный внутренний двигатель, и время лишь усугубляло эту проблему. Он выглядел как человек, двадцать четыре часа в сутки искусственно подпитывающий себя адреналином, но Джиллиан-то знала, что это не так. И не раз умоляла мужа обратиться к врачу, потому что боялась, что однажды его хватит сердечный приступ – классическое завершение сценария.

– С сердцем всё нормально, – сказал он, как будто знал наперед все ее возражения.

В конце концов, с тех пор, как они познакомились, Том по широкой дуге обходил все, что хотя бы отдаленно напоминало о медицине.

Джиллиан подошла и положила руку ему на плечо.

– Все будет в порядке, – заверила она.

– Конечно, – ответил Том.

Он не понимал толком, что она имеет в виду, но почему-то решил, что Джиллиан оставила тему Бекки и переключилась на что-то другое. С некоторых пор дистанция между супругами увеличилась, и исчезновение блеска в глазах Джиллиан не в последнюю очередь было связано и с этим тоже. Том много работал, фанатично играл в теннис и слишком мало времени проводил с женой. Джиллиан никогда ни в чем его не винила, его компания была и ее компанией, и она прекрасно видела, через что им пришлось пройти, с тех пор как мировая экономика погрузилась в кризис – самый разрушительный после двадцатых годов прошлого века.

Джиллиан никогда не жаловалась, потому что Том из последних сил отстаивал их общее дело. И теннис был прежде всего отдушиной, без которой он мог бы не выдержать чудовищной нагрузки. И все-таки она не понимала, почему Том больше не с ней, даже когда лежит рядом в постели. Это причиняло ей страдания.

Том и сам себя не понимал. Он любил Джиллиан и прекрасно помнил, когда принял решение связать с ней судьбу, потому что вдруг осознал, что другого варианта для него нет и быть не может. Как-то осенью на выходных, еще в университете, они отправились в поход по Шотландскому нагорью, с палаткой. Погода выдалась солнечная, вокруг расстилались бескрайние холмистые равнины, поросшие темно-фиолетовым вереском. Вечером разожгли костер, а потом уютно устроились в спальном мешке, согревая друг друга. За ночь сильно похолодало, и они не видели собственных рук в опустившемся с гор тумане. Пришлось возвращаться, но на скалистом утесе Том неудачно поскользнулся и упал. Позже выяснилось, что это перелом, но тогда Том лежал между огромными валунами в сыром тумане и чуть ли не терял сознание от боли. Его тошнило, кружилась голова. Где-то на парковке осталась его потрепанная, ржавая машина, но он понятия не имел, как теперь будет до нее добираться.

Джиллиан перепугалась до полусмерти, но быстро взяла себя в руки. Соорудила шину из веток и марлевых бинтов и зафиксировала поврежденную лодыжку. Потом взвалила на плечи тяжелую палатку, помогла Тому подняться и поддерживала его, парня ростом сто девяносто сантиметров, на узких горных переходах, в вибрирующем от сырости тумане долин, на скалистых тропах, где холод пронизывал до костей. Подбадривала, когда становилось особенно больно, хотя сама едва держалась на ногах от усталости. И шла вперед, стиснув зубы, неколебимо и решительно.

А Том тем временем думал, что отныне и навеки никуда ее от себя не отпустит. И не только потому, что видел в ней свою спасительницу. Джиллиан обнаружила перед ним свою сущность и силу – при любых обстоятельствах, стиснув зубы, делать то, что нужно делать в данный момент.

Они поженились, еще не закончив учебы. И чувства Тома в отношении этой женщины с тех пор не переменились. Он по крайней мере знал это, по-прежнему любил Джиллиан и доверял ей во всем. Она была его опорой и лучшим другом. Но чтобы показать ей это, ему нужно было остановиться, перевести дух и стать прежним Томом. И это было то, на что он не был способен. Потому что жизнь давно тянула Тома за собой, как на буксире, и сбавить скорость было не в его власти.

– Я люблю тебя, Джиллиан, – мягко сказал он.

Она как будто удивилась, и Тому стало не по себе. Неужели он так давно в последний раз говорил ей об этом?

– Я тоже люблю тебя, – сказала она.

Он пытался разглядеть ее лицо. Оно показалось Тому не таким, как обычно. Очевидно, с Джиллиан происходило что-то, о чем он не догадывался.

– Я должна тебе кое-что сказать, – резко начала она. – Дело в том, что я сегодня…

Она осеклась. Том смотрел вопросительно.

– Что?

– Ничего… Так, пустяки…

Полтора часа назад, в машине, она на несколько минут потеряла дар речи после признания Джона Бёртона. Он схватил старый чек, валявшийся в бардачке, достал из кармана пиджака карандаш и нацарапал номер:

– Вот… мой мобильный. Я больше не стану вас беспокоить, но все время буду ждать вашего звонка. Сегодня вы узнали обо мне то, что хотели знать. Если возникнут еще вопросы, я готов говорить с вами о чем угодно – просто свяжитесь со мной.

С этими словами он вышел и исчез в темноте, а Джиллиан поняла, что бразды правления перешли в ее руки. Теперь она может ему позвонить. Или забыть все как кошмарный сон.