Дети колыбельных планет. Оплошность Зоммо

Юля выбрала себе три ночнушки, и стала укладывать обувь и оставшуюся одежду в приготовленные хозяйкой комнаты пакеты. Когда все было уложено на кровати, осталось только примеренное первым платье. Маша быстро взяла сложенные вещи, которые Юле не понадобились, и в считанные минуты отнесла, разложив их по местам. Девушка за это время переоделась в приготовленное платье. Маша зашла в комнату и увидела Юлю в нарядной одежде и туфлях-лодочках, хитро прищурив глаза, вышла в коридор и громко позвала Максима.

– Макс! Иди помоги нам с Юлей сумки к тебе отнести, – и вернулась в комнату с лучезарной улыбкой заговорщицы.

По лестнице послышались шаги. Вскоре, пройдя по коридору, в комнату вошел Макс и застыл в дверях, глядя на Юлю.

– А?! Как тебе? Была красавица, а теперь просто богиня, да? – весело спросила его Маша. Макс не нашелся, что ответить. У него буквально перехватило дыхание – до такой степени Юля в этот момент казалась ему прекрасной и воздушной, что он буквально замер, боясь неверным словом разрушить эту красоту. Молодой человек молча подошел к сумкам и, взяв все сразу, сказал:

– Пойдемте, девочки! Уже рассвело, родители спать хотят, а мы еще чай не пили. Сегодня дрыхнуть будем до вечера, – и, стараясь не смущать Юлю своим пристальным взглядом, вышел из комнаты.

Когда все спустились вниз, Людмила Петровна и Анатолий Сергеевич, по достоинству оценив Юлин наряд, усадили всех пить чай. Все было уже на столе, а кусочки нарезанного торта красовались у каждого на тарелке. Всем хотелось спать, и поэтому чай попили быстро. Дружно убрав со стола, Юля и Макс, взяв вещи, направились к двери.

– Может, вы на завтра поездку в город перенесете, а сегодня баню истопим? – сказал им вслед Анатолий Сергеевич. – Все равно все проспим допоздна.

– Я не против. Юль, ты как думаешь? – спросил Макс, девушка в ответ кивнула. – Ну, тогда давай баню, – согласился он, и они вышли на крыльцо.

– Обедать чтобы к нам пришли. Мы вас будем ждать, – услышали они вслед слова Людмилы Петровны.

По лестнице Юля и Максим спустились молча. На дворе было уже солнечно, невзирая на ранний час. Макс посмотрел на Юлю и сказал:

– В этом платье ты еще красивей, чем обычно. Прекрасный выбор.

– Я тут ни причем, это все Маша. А почему вы ее зовете Мышкой? – поинтересовалась Юля.

– Просто когда она была маленькой, находила себе укромные уголки, приносила туда матрасик и еду и пряталась днями, только как мышь в туалет шмыгала. Вот и прозвали, – объяснил Максим.

Оба замолчали, говорить не хотелось: усталость от пережитых эмоций давала о себе знать. Юля немного нервничала от неловкости, она впервые в жизни собиралась ночевать в чужом доме, да еще с мужчиной. Они медленным шагом шли по дороге к коттеджу. Поднявшись на крыльцо, Макс обратился к девушке:

– Юль! Спать очень хочется, пошли комнату выбирать, – и они сразу же прошли на второй этаж.

Юля здесь еще не была. Обстановка наверху сильно отличался от первого этажа, интерьер был более изящный. Сразу видно, что дизайном здесь занимались женщины их семьи. Макс распахнул двери во все комнаты, и Юля обошла одну за другой все. Но по ее расчетам их было всего семь, а речь шла о десяти. Но усталость давала о себе знать, и спрашивать сейчас не хотелось. Первой была явно комната Макса с тяжелой мебелью, резким переходом цветов из кофе с молоком к темно-коричневому и обстановкой удобной для высокого крупного мужчины. Все остальные, как и в доме его родителей, были в светлых тонах и выглядели изящно. Как и говорила Людмила Петровна, самыми женскими были две последние комнаты, и Юля остановила свой выбор на них. Одна из них была белой с отделкой цвета кофе с молоком, другая тоже, но отделана крупными зелено-желтыми лилиями по всему интерьеру. Во второй комнате была гардеробная, но не было туалета и душа, однако они и не требовались, ведь помещение планировалось использовать для работы.

– Мне нравятся вот эти две, – обратилась Юля к Максу, – если можно, конечно, – запоздало спросила она.

– Конечно, можно, все комнаты свободны. Пойдем, я тебе все расскажу-покажу и пойду спать, – сказал Макс и вошел в комнату, которую Юля предполагала занять как спальню. – В этом шкафу в гардеробе полотенца и домашняя обувь, в ванной моющие средства и мочалки. В шкафчике под раковиной есть фен и расчески, над раковиной – щётки и паста, – он прошел к прикроватной тумбочке – на ней лежало три пульта –, взяв один, сказал:

– Этот от затемняющих жалюзи, второй от кондиционера, а третий от телевизора.

Осмотревшись, Юля экрана не увидела и спросила:

– А где он? Телевизор-то?

Макс взял пульт, нажал на какую-то кнопку, и из-за комода, стоявшего у стены напротив кровати, медленно поднялся огромный плазменный экран.

– На пульте потыкаешь на кнопки и сама во всем разберешься. Это теперь твое царство, если надумаешь, то все переделаем. И последнее: двери в комнаты запираются и на замок, и на щеколду. Ну, это на случай, если тебе тревожно. А я пошел спать, пока не уснул здесь на коврике, – сказал Макс и направился к двери, но у порога остановился. – Чуть не забыл. Кухню ты видела, есть пить или еще что захочешь, бери без всякого стеснения. И не вздумай из скромности морить себя голодом. Ты тут живешь и все твое. Все, пока, – и он ушел к себе.

Юля прикрыла дверь в комнату. Было достаточно прохладно, включать кондиционер не требовалась, но она все равно еще с минуту потыкала пульт и затем пошла в гардеробную, где на входе они с Максом оставили пакеты с одеждой. Быстро разложив вещи и обувь по шкафам, она взяла пеньюар и пижаму и пошла в ванную. Решив не нежится в воде, она быстро приняла душ, переоделась и, опустив жалюзи, забралась в кровать. Не прошло и пары минут, как девушка погрузилась в царство Морфея.

Новая жизнь

Глава 3

Вопреки ожиданию Макса проспать до вечера, проснулся он уже в двенадцать дня вполне бодрый. Полежав в постели в бесплодной попытке уснуть еще, не смог и встал. Накинув халат, он собрался спуститься вниз, но около двери остановился и, подумав, надел домашние брюки. Зачем смущать Юлю, когда она встанет? Выйдя из комнаты, Макс почувствовал запах яичницы и кофе, который разносился по всему дому. Значит, она уже встала.

Юля стояла у плиты и накладывала на тарелку яичницу с колбасой, луком и помидорами. На ней были джинсы и легкая блузка, распущенные волосы струились по плечам, только руку как-то болезненно прижимала к себе, будто девушке было трудно ей двигать. Одна порция яичницы уже стояла на столе, рядом была налитая чашка кофе с надписью Максим. В центре красовалась ваза с цветами и блюдо с фруктами. Вторая чашка еще стояла около плиты вместе с корзинкой хлеба. Макс подошел и молча начал помогать девушке. Легкая растерянность от ее присутствия смешивалась с еле скрываемым возбуждением и, зная, что голос его сейчас выдаст, Макс предпочел помолчать, пока не смог взять себя в руки. Через пару минут обуздав внутренние страсти, Макс спросил:

– А ты что так мало поспала?

– Не знаю, просто проснулась и не могла уснуть. Наверное, новое место так на меня подействовало. Вот, пошла кухню обследовать. Я не смогла найти вазочку для печения и конфет, – проговорила Юля. Макс подошел к кухонным шкафчикам и достал вазочку с крышкой и фарфоровую бисквитницу в виде бочки, лежащей на боку.

– Знаешь, Максим! Я тут обследовала продукты в холодильнике, но там практически одни полуфабрикаты, и совсем нет овощей. Так питаться очень вредно. Я бы что-то готовила. Может, мы сможем себе позволить купить продукты для этого? – задала вопрос Юля.

Макса это немного рассмешило.

– Что ты смеешься? – слегка обиженным голосом спросила Юля.

– Да так! Просто я сам денег почти не трачу, относительно того, сколько зарабатываю со студенческих лет. На данный момент мы можем несколько лет тебе каждый день по бриллиантовому колье покупать, и еще на хорошую жизнь будет оставаться. А ты про картошку меня спрашиваешь, – с улыбкой ответил Макс.

– Ну откуда же я могу знать, какие у вас в семье у кого доходы. Я исхожу из своих тридцати тысяч заработка, – насупилась Юля.

– Не обижайся ты. Мне очень радостно, что мы с тобой сможем хоть немного потратить из этих залежей. Кстати, у тебя банковская карта есть? Тебе же нужно деньги свои иметь на всякие женские штучки, – сказав это, Макс достал из кармана халата телефон.

– Есть, там в комнате, – ответила Юля.

– Принеси, пожалуйста, пока мы за стол не сели, – попросил ее Макс.

Девушка быстро поднялась на второй этаж и, вернувшись назад с банковской картой в руках, протянула ее Максу.

– Пока завтракаем, я все сделаю, – сказал молодой человек, усаживаясь за стол. Юля тоже села, и они приступили к трапезе.

Пока они оба ели яичницу, Макс перевел Юле на карту сто тысяч. За прошедшие сутки молодой человек понял, что она нужна ему как воздух и он всегда в ней нуждался, с самого́ дня их знакомства, только раньше не осознавал этого и путал эти чувства с желанием и влюбленностью. Она его женщина. Видимо, так его родители нуждаются друг в друге. Ни с кем из девушек, с которыми он встречался за эти годы, не было ничего даже близко похожего на то, что он испытывает к Юле. А ведь среди них многие были значительно более видные и броские, но не вызывали таких чувств, как сейчас. Размышляя об этом, Макс пришел к мысли, что должен сделать все, чтобы Юля осталась в его жизни. Полностью отдавая себе отчет, что она может и не испытывать к нему ответных чувств, Максим понял: он нуждается в ней настолько, что даже готов на роль просто друга или любовника. Он сам удивился, насколько его мысли в этом плане изменились буквально за сутки. Еще вчера он с легкой издевкой раздумывал о романтических мечтаниях своих друзей, а сегодня сам вляпался по уши. Мысли Макса прервал звук Юлиного телефона. Глянув на дисплей, Юля округлила глаза, затем сдвинув брови, гневно заговорила:

– Максим! Что это такое? Это же бешеные деньги! Я думала, ты ведешь речь о тысяче или двух, а ты… – задохнулась она от негодования.

– Я бы и больше перевел, только тогда твою карту заблокируют! – рассмеялся Макс. – В город поедем, сделаем тебе дубликат моей, – добавил он сквозь смех.

– А что ты смеешься? Позволь спросить! – Продолжила гневно Юля.

– Просто раньше я никогда не видел, чтобы девушки обижались на меня за деньги. Обычно за грубость, хамство, оплошности. Да, за это я по молодости много получал, но за деньги и подарки раньше никогда, – проговорил Макс, продолжая смеяться.

– Ах так! Он надо мной еще и издевается, – произнесла Юля, замолчав, взяла чашку с кофе и вышла из кухни.

Макс взял свою и вышел за ней. Юлю он нашел на ступеньках крыльца веранды позади дома. При его приближении она быстро смахнула с глаз навернувшиеся слезы. Лицо ее выражало неподдельную обиду.

– Ну Юль! Извини меня, дурака! Я же не хотел тебя обидеть. Просто не могу допустить, чтобы ты и дальше в чем-то нуждалась. У тебя и так жизнь раньше была нелегкая, так зачем продолжать себя ограничивать, если есть средства обойтись без этого? – извиняющимся тоном произнес Макс.

Юля подняла глаза и долго вдумчиво на него смотрела.

– Как ты не понимаешь, я сейчас почувствовала себя содержанкой какой-то! – вдруг произнесла она.

Макс слегка остолбенел. Потом ощутил, как по его жилам потек адреналин и, едва сдерживая гнев, произнес:

– Кем ты себя почувствовала? А членом семьи ты себя не почувствовала? А женщиной, о которой должен заботиться мужчина…? – с этими словами к нему пришло понимание, что ведь о ней никогда никто и не заботился должным образом. Ее отец умер, когда ей было всего пять, а больше ни ей, ни матери встретить сильного, правильного воспитанного мужчину не пришлось. Эти мысли его резко остудили. Из-под упавшей с глаз пелены гнева, он увидел испуганный взгляд Юли, что окончательно привело его в себя.

– Вот и первая ссора, – расхохотался он, – а мы ведь еще даже на свидание не сходили. Нужно с этими эмоциями погодить, – Юля, заразившись его веселым прозрением, тоже звонко рассмеялась, но быстро прекратила и схватилась за щеку, где был синяк.

Успокоившись, Макс внимательно посмотрел на Юлю.

– Пойдем-ка в дом, пока у нас есть время, сделаем заказ в аптеке и вызовем врача, или наоборот. Чтобы тебя осмотрели. Врач у нас свой, семейный, приедет через полчаса со всем оборудованием. А то вдруг у тебя и правда кости сломаны, как родители думают, или сотрясение, – проговорил он, и вместе они направились к дому.

Юля пошла в кухню и принялась убирать со стола, а Макс в гостиной набрал номер и позвонил семейному врачу. Объяснив ему ситуацию, положил трубку и тоже пришел на кухню. Юля уже начала мыть посуду.

– И зачем ты ее моешь? Пусть этим занимается посудомоечная машина. Нечего ей без дела стоять, – заметил Макс.

– Да тут посуды-то мало. Что ее почти пустую гонять? – ответила Юля.

– Работа у нее такая, – сказал с улыбкой Макс. – Она и так месяцами бездельничает, пока я в городе. Пусть поупражняется.

– Я не умею ее включать, – наконец призналась Юля.

– Так давай вместе разберемся, – предложил помощь Макс, и они сообща начали загружать посуду в машину, добавив еще и запылившуюся. – Вот видишь, здесь кнопки управления их всего пять, по значкам все понимаешь. Таблетки всегда есть на полочке под раковиной, вот для них паз. Все просто. Нажимай, – показал он.

Юля повторила указание Макса, и машина начала цикл мойки посуды, а они пошли и сели на диван.

– Юль! Я что тут подумал: может, ты не будешь брать у мамы машинку, а все, что тебе нужно, сразу купишь? Машинку, оверлок, нитки, ткань. Ну что там еще, пуговки всякие, – спросил Макс у девушки. – Так ведь проще. Можно и сразу профессиональное оборудование съездить купить. Если хочешь, конечно, – предложил он.

– Можно, я подумаю и посчитаю? А когда, кстати, врач приедет? – спросила она.

– Минут через двадцать. Конечно, подумай. А то, завтра бы могли съездить и сразу все купить. – Расслабленно развалившись на диване, ответил Макс, протянул руку к журнальному столику взял пульт и включил телевизор.

Там шли дневные новости. Минут пятнадцать оба смотрели молча, после чего раздался телефонный звонок, и Макс пошел открывать ворота, чтобы впустить врача. На крыльце послышались приветствия, и на пороге появился Макс в сопровождении крепкого мужчины средних лет в белом халате.

– Где тут моя пациентка? – весело спросил доктор, глядя на Юлю. – Я Николай Александрович, семейный врач Истоминых. Давайте для начала я осмотрю Ваши ушибы, а потом Вы мне расскажете, как себя чувствуете в общем, – предложил он, доставая из чемодана одноразовые перчатки. – Сядьте, пожалуйста, и, если будет хоть немного больно, дайте знать, – сказал эскулап.

Юля села на диван, и врач начал аккуратно ощупывать ее челюсть. Было больно, и мышцы на лице девушки дергались.

– Нам придется пройти в машину, там у меня передвижной рентген и аппарат УЗИ. Вас еще куда-то били? – спросил доктор.

Юля смущенно глянула на Макса. Тот подал знак, чтобы она продолжала говорить и, сложив руки на груди, дал понять, что никуда уходить и не собирается. Пришлось продолжать при нем.

– Да! По спине, еще плечо болит, на бедре синяк большой и вот тут, – Юля, окончательно стушевавшись, показала пальцем на левую грудь.

– Вам придется полностью раздеться для осмотра, ушибы бывают весьма коварными, – констатировал врач.

– Я, пожалуй, выйду, – вмешался в разговор Макс и с этими словами вышел во двор.

Юля сняла футболку, и доктор стал легкими движениями ощупывать места ушибов. Девушка старалась держаться мужественно, но боль была нестерпимой.

– Все, можете одеваться, но нам нужно пройти в машину. У Вас, возможно, еще и ребро сломано, а может быть и ушиб сердца. А также кровь внутри плечевого сустава, ее нужно удалить. Когда это произошло? – спросил Николай Александрович.

– Позавчера, – ответила Юля.

– Милая! Да как же Вы ходили все это время без медицинской помощи! – удивился доктор. – Ну пойдемте, не будем тянуть время, – Поторопил он и, взяв чемодан, направился к двери.

 Во дворе Юля увидела довольно большую грузовую машину, и все вопросы о том, куда же там поместилось оборудование, отпали сами собой. Это была практически передвижная клиника. Поднявшись по ступенькам в кузов вслед за Юлей, доктор показал рукой на кушетку и начал настраивать рентген. Сделав несколько снимков в местах ушибов, он достал чемоданчик с мобильным аппаратом УЗИ, большой шприц и еще несколько маленьких. Сначала он сделал УЗИ груди и сердца, где был ушиб, а когда Юля оделась, позвал Макса.

– Максим, мне понадобится Ваша помощь, – после этих слов молодой человек тоже поднялся и вошел в фургон. – У Юли в суставе скопилась кровь, и ее нужно срочно удалить. Я сейчас обезболю, но возможны спонтанные движения, поэтому обхватите ее вместе с руками и крепко прижмите к себе, – строгим голосом проговорил врач.

Доктор ловко набрал в шприцы лекарство и сделал несколько уколов вокруг места ушиба. Через пару минут Юля уже почувствовала онемение, и врач, включив аппарат УЗИ, приготовился к манипуляции. Макс перекинул ноги через кушетку и сел сзади Юли, обняв ее обеими руками и крепко прижав к себе. Николай Александрович начал медленно вводить иголку. Боли в этот момент Юля не почувствовала, но, когда он потянул поршень шприца, резкая боль, как электрический разряд, расползлась по всему организму, и она потеряла сознание. Макс еще плотнее прижал безжизненное тело к себе и, как только доктор вытащил иголку, отпустил одну руку, поддев ноги Юли, положил ее себе на колени, слегка теребя по щекам. Николай Александрович торопливо достал пузырек с нашатырем и, смочив ватку, поднес к носу девушки. Юля медленно начала приходить в себя.

– Ну вот, все хорошо. Максим, можете нести девушку в дом, я сейчас подойду.

Не успел Макс со своей драгоценной ношей аккуратно спуститься со ступенек фургона, как услышал встревоженный голос Мышки.

– Макс! Вы что тут с ней сотворили уже? Она утром от нас своими ногами ушла, а сейчас что? – требовательно спросила брата Маша.

– Ничего! Кровь из ушибленного сустава удаляли. У нее, оказывается, не только на лице ушибы, на теле еще хуже, врач сказал. Как она вообще ходила, непонятно, – ответил Макс и направился к дому, бережно неся груз. По пути он размышлял о том, как мужественно Юля переносила все это двое суток, практически не подавая вида, насколько ей больно. Замкнувшись в своих размышлениях, Макс даже не заметил, что Мышка куда-то делась. Зайдя в дом и аккуратно положив Юлю на диван в гостиной, он сел рядом, озабоченно глядя в ее измученное болью лицо, и весьма удивился, когда в комнату буквально вихрем влетели встревоженные родители.

– Что у вас тут происходит? – резко спросил Макса отец.

– Врач приехал, лечит Юлю от последствий всех перипетий, – приглушенно ответил молодой человек, стараясь говорить тихо, чтобы не нарушать покой лежащей девушки.

Увидев родителей Макса, Юля сделала попытку встать, но при изменении положения тела боль разошлась от плеча во все стороны, и она обессилено опустилась назад.

– Лежи-лежи, Юличка! Не вставай пока! – сочувственно произнесла подошедшая к ней Людмила Петровна. – Сейчас послушаем, что доктор скажет, – как раз в этот момент в комнату вошел Николай Александрович.

– Здравствуйте, кого не видел! – бодро произнес он. – Ну, что я могу сказать. Налицо сильные ушибы мягких тканей по всему телу, незначительные кровоизлияния в паренхиму молочной железы, трещины на двух ребрах грудного отдела, ушиб надкостницы скуловой кости и то самое кровоизлияние в суставную сумку, которое мы откачали, – констатировал эскулап.– Восстановление займет примерно месяц, хотя косметические дефекты на лице можно убрать дня за три. Сейчас я выпишу рецепт, антибиотики, чтобы избежать воспалений, общеукрепляющие средства, витамины и рассасывающие крема для лица, а сам приеду через три дня, и мы повторим рентген и УЗИ. Это нужно, чтобы убедиться, что кровь снова не накопилась в суставе. Еще потребуется поддерживающая повязка на руку, – закончил он.

В комнате повисла напряженная тишина, сквозь которую послышался голос Юли.

– Целый месяц? Может, просто обезболивающих попить, у меня же сильно только плечо болит, – слабым голосом почти прошептала она.

– Что Вы, дорогая. Вам повезло, что еще нет сотрясения и ушибов внутренних органов. Но с Вами ведь это уже не в первый раз. Я видел на рентгене следы костных мозолей, некоторые были получены еще в детстве, другие позже. Видимо, Вы росли в весьма экстремальных условиях. Вам все-таки сто́ит посетить клинику в ближайшее время, с целью обследоваться у узких специалистов, – ответил врач и, повернувшись к Анатолию Сергеевичу, спросил:

– Мне внести Юлию в список обслуживания вашей семьи?

– Да, конечно! – ответил отец Максима. – В ближайшее время как минимум она от нас никуда не денется, – произнес он мягким тоном, как будто говорил о любимом чаде.

– Я так и понял, и уже составил и распечатал эпикриз на бумажном носителе для вас. Вот рецепт, если почувствует ухудшение, звоните мне сразу. А сейчас – до свидания, – и, передав бланк Анатолию Сергеевичу, доктор зашагал к двери.

– Я Вас провожу, – направляясь следом, сказала Людмила Петровна. Макс сразу понял намерения матери и быстрым шагом нагнал ее.

Как он и предполагал, не успели они выйти на крыльцо, как Людмила Петровна начала издалека и деликатно, а потом уже напрямую допрашивать врача, не была ли Юля изнасилована.

– Нет никаких признаков и ушибов на внутренней стороне бедер, следов пальцев, царапин. Ее, видимо, просто сильно избили и, судя по силе, били чем-то тяжелым. Только синяк на скуле от удара кулаком. Но обследоваться у гинеколога все равно нужно. Возможны повреждения и через брюшную стенку, – подвел итог их тревогам Николай Александрович и, попрощавшись, направился к машине, где его терпеливо дожидался водитель.

Разрешив свои сомнения, Макс с мамой вернулись в гостиную. Там в ногах у Юли на диване сидела неизвестно откуда появившаяся Маша, которая уже успела укрыть больную пледом.

– Маша! Пойдем еду соберем и сюда принесем. Юле до нас сейчас не дойти, а кушать нужно, – позвала Мышку Людмила Петровна.

Мать с сестрой ушли. Макс взял рецепт и ноутбук и начал делать заказ в аптеке, а его отец удобно расположился в кресле и, взяв лежащую на журнальном столике книгу по архитектуре, принялся за чтение. Закончив с заказом и получив подтверждение от курьерской службы о доставке, Макс вышел на крыльцо и закурил. Следом за ним вышел и отец. Тоже достав сигарету, он предложил сыну пойти в беседку, т. к. Юля забылась тяжелым болезненным сном, и не стоило ей мешать. Оба направились к беседке. Сев, они довольно долго обсуждали произошедшее с Юлей и с сочувствием удивлялись, как не заметили, что по соседству творятся такие ужасы. Постепенно Анатолий Сергеевич перевел разговор на планы Максима относительно Юлии.

– Надеюсь, сынок, мы с матерью тебя достаточно хорошо воспитали, и ты не додумаешься воспользоваться беспомощностью и зависимостью девушки в сложившейся ситуации? – с ноткой строгости в голосе сказал отец.

– Пап! Ну ты что? За кого ты меня принимаешь? – возмутился Макс.

– За мужчину, которому в руки попал предмет его давних вожделений. В такой ситуации всплески страсти неминуемы, и тут вопрос, сможешь ли ты их контролировать, если ваши чувства окажутся невзаимными. Юля – девушка хорошая, и она уже достаточно натерпелась. В данной ситуации естественно, что она чувствует себя стесненной, зависимой и при малейшем давлении с твоей стороны… – отец сделал многозначительную паузу. – А потом будете со скандалом разводиться. Это может отразиться и на твоем бизнесе, и на вашей дальнейшей жизни. Короче, не уверен – не обгоняй. Имей в виду: не факт, что мы с матерью будем на твоей стороне, если ты окажешься неправ. Обдумывай все свои действия, чтобы ничего не испортить. Особенно с учетом того, что ты влюблен в нее почти двадцать лет, – проговорил отец.

– С чего ты взял? – ошарашено спросил Макс.

– С чего, с чего! – вдруг послышался голос Маши, а следом из-за угла появилась и она сама. – Каждый раз, сколько себя помню, стоило Юле где-то пройти, ты вздыхал так, что у прохожих шапки срывало и окна в машине запотевали. Тут даже слепой все поймет, – хитро прищурившись, заявила она.

– Маша! Во-первых, подслушивать все еще нехорошо, а во-вторых, не стоит подтрунивать над чувствами брата. Я видел, как и ты сама провожаешь взглядом некоего хулигана, – с наигранной строгостью отчитал ее отец.

– Ой, не больно-то и хотелось. Я нечаянно услышала. Просто шла сказать, что мы с мамой уже все приготовили и ждем вашей помощи по переносу еды. – Сказала Мышка, и, задрав нарочито подбородок, пошла к дому родителей.

– Ну, в принципе она права, об этом все всегда знали, – подтвердил Анатолий Сергеевич, и мужчины, поднявшись, пошли вслед за Машей.

Женщины уже на славу потрудились. Контейнеры с множеством блюд были собраны, сложены и упакованы. Макс с отцом взяли по две сумки и, выйдя, быстро зашагали в сторону второго дома. Юля уже проснулась и смогла сама сесть на диване. Выглядела она уже значительно бодрее. Мужчины занесли и поставили сумки, а шедшие следом Маша с матерью зашли и начали доставать посуду, чтобы разложить в нее еду. Юля поднялась с дивана и тоже пошла в кухонную зону. Все дружно начали уговаривать ее посидеть и набраться сил. На что Юля ответила:

– Это, наверное, реакция на лекарства. Я уже чувствую себя хорошо и могу что-то делать. В конце концов, болит же у меня только одна рука, – улыбнулась она.

Видимо, так ей было легче совсем справляться, и никто не стал возражать. Все начали дружно разогревать еду в духовке и микроволновой печи и быстро накрывать обед, весело болтая и подшучивая. Очень скоро команда уселась кушать, продолжая шутить и обсуждать разные темы. Поели быстро и начали убирать со стола. Мужчины помогли перенести посуду к мойке, и, поскольку места им для помощи уже не хватало, ушли курить на улицу. Людмила Петровна стала освобождать тарелки от остатков трапезы, а Маша пошла вытереть столы и приготовить все к чаю. Юля вызвалась поставить все в посудомоечную машину, собственно, с одной рукой это было то немногое, что она могла делать более-менее споро. Обстановка была спокойной, дружелюбной и расслабляющей, Юля сама не заметила, как вдруг сказала:

– Знаете, а мне с детства Максим очень нравится. Он всегда мне казался таким красивым и положительным, что я с ним всех мальчиков сравнивала, которые пытались за мной ухаживать. А сейчас за эти два дня оказалось, что он еще лучше, чем я себе могла представить, – сказав это, Юля сама немного испугалась собственной откровенности.

– Ну, у моего сына есть свои недостатки, и не такой уж он идеальный. Просто вы друг в друга влюблены, и очень давно, вот и выкладываетесь. Когда человек по-настоящему любит другого, ему претит сама мысль причинить дорогому человеку боль или оскорбить его. А так, Максим бывает и упрямым, и жестким, иногда даже слишком. Не зря же он успешно ведет свой бизнес. Только дома ему не нужно быть таким, – проговорила в ответ на Юлину откровенность Людмила Петровна.

– Вряд ли я ему нравлюсь. Просто у меня неприятности, и ему меня жаль. Он поступает так, потому что Вы его хорошо воспитали, – ответила Юля, но в голосе ее, кроме сомнения, прозвучала еще и теплящаяся надежда.

– Мы его не только воспитали, но и неплохо его знаем. И то, что он с юных лет провожает тебя грустным взглядом, а на предложения пообщаться возбужденно огрызается, было трудно не заметить. Как, собственно, и твои взгляды. То, что сейчас произошло, было делом времени. Так сказать, кульминация. Так что для нас с Анатолием Сергеевичем ты уже давно стала дочерью, просто мы ждали, когда все разрешится, – подвела итог Людмила Петровна.

Лицо Юли зарделось от смущения. Надо же, как для умудренных возрастом людей было все очевидно даже тогда, когда сами они не могли в этом разобраться и блуждали в лабиринте гормонов и чувств.

– Вот и чего сами себя столько лет мучили, спрашивается? – вдруг послышалось бурчание Маши. – Давно бы поженились и жили спокойно, – уже громче сказала она. Это сработало в напряженном разговоре как разряд, переполнивший эмоциональный рубеж, и Юля, а за ней и все, звонко рассмеялась.

– Эх, Машенька! Умеешь же ты вовремя словечко ввернуть! – сквозь хохот выдавила из себя Юля, хватаясь за пораненную щеку.

Услышав громкий смех, в дом вернулись мужчины. С любопытством глядя на смеющихся женщин, они какое-то время ждали объяснений, после чего Анатолий Сергеевич сказал:

– Видимо, это женские дела, и нас в них не посвятят, – чем вызвал новую волну веселья.

Когда хихиканье прекратилось, начали собирать на стол к чаю. За едой продолжили оживленно беседовать на разные темы и решать, топить сегодня баню или нет. Юле врач запретил париться еще две – три недели. Но все-таки решили топить, просто не пускать туда Юлю. Маша предложила помочь ей помыть голову, но девушка решила сначала попробовать сделать это сама, а уж если не получиться, тогда и попросить. За живой беседой не сразу заметили, что в дом пришли Лорд и Кика, которые уже по-хозяйски обследовали территорию. Вдруг собака насторожилась и издала глухой рык в сторону двери. Анатолий Сергеевич пошел посмотреть, нет ли кого у калитки. Войдя, он слегка обескураженным тоном произнес.

– Юлечка! Там твоя мама у ворот что-то громко говорит. Может, пойдем с ней побеседуем?

Первым порывом девушки было отказаться от встречи с матерью. Но чуть поразмыслив, она решила, что это малодушно и неуважительно к людям, которые так хорошо к ней относятся.

– Да, конечно. Нужно ей все сказать, – произнесла она напряженным голосом, поднимаясь из-за стола.

Анатолий Сергеевич решил пойти вместе с девушкой и направился к двери. Следом поднялись и все остальные. Вся семья вышла из дома. Юля, Анатолий Сергеевич и Макс направились к забору. Подойдя первой к решетчатым воротам, девушка не стала выходить и заговорила с матерью через прутья ограды.

– Здравствуй, мама! – официальным тоном произнесла она. – Зачем ты пришла?

– Хватит дурью маяться, быстро иди домой! – яростно выкрикнула ей в ответ рассерженная женщина.

– Нет! Ты можешь злиться и ругаться сколько угодно, но ноги моей там больше не будет, – спокойно, но холодно возразила ей Юля.

– Ах, вот ты как с матерью, значит? Ты что, решила, что эти буржуи тебе чем-то помогут? Я тебе сказала, иди быстро домой, пока я тебя за волосы оттуда не выволокла! – гневно закричала Надежда Афанасьевна.

– Мама! Услышь меня! – уже громче и твёрже заговорила Юля. – Даже если мне здесь будут не рады, к тебе я не вернусь. Сниму квартиру, буду бомжевать, но с тобой я больше жить не стану никогда, и никто меня не заставит, – заключила девушка.