Американский наворот

Глава 1.

Шаттл.

25 Октября 2120 года. GMT 05.25

Шаттл AEX/GBA WNSS-A-WS001

– Сказать по правде, я реально хочу, чтобы от меня отвалили, – сердито прорычал он, – Вы правильно сказали моим языком, что я хочу, чтобы меня оставили в покое. Уж не знаю, случайно ли вы угадали, или сами все понимаете.

– Не совсем так, как вы сейчас говорите. Вы хотите, чтобы я вас оставила в покое. Не какие-то "они", а я. Людская популярность, она вам нужна, – спокойно ответила она.

Он вдруг почувствовал, что пора покончить с этим дурным сном. Непонятно как, но надо. Еще не помешало бы приземлиться и поскорее. AI вполне был способен реализовать такие гибкие коррективы полета, хотя… эта дрянь ведь и над ним поработала…

План полета и декларации были уже давно позабыты и болтались в матерчатом кармане сбоку от кресла.

– Хочу приземлиться! – словно пьяный прорычал он, отчасти ожидая какой-то реакции на свои слова от AI.

– Приземлимся, только не сейчас, – вместо AI ответила она. С вами сейчас что-то не то… Я, впрочем знаю в чем дело. Это потому что у вас теперь нет биочипа. Оказавшись в совершенно непредвиденных обстоятельствах, ваше подсознание лихорадочно начало искать ответ, впрочем, оно уже его нашло. А вот чипа-то и нет. Скажите мне спасибо.

– И за что же?

– За то, что я отобрала у вас пистолет, который вам дали, чтобы вы в случае чего застрелились. Разумеется, пистолет – это образно. Это биочип. Он и вколоченные в ваш мозг фреймы выполняли для вас такую роль… надсмотрщика что ли. Без чипа фреймы – это разоруженный надсмотрщик. Он и бесится.

– Со мной порядок, Мадам! С этим устройством я выполнял все задачи, как долбанный киборг. Потом вы все испортили.

– Знаете, лучше сядьте в кресло и не дергайтесь, вы не в себе.

– Не разговаривайте со мной так! Вы сами постоянно делали одну безрассудную глупость за другой. Это вам что? Шутки? Зачем было так летать?

– А как? Я же вижу, что вы явно не в порядке. Возьмите себя в руки. Вас обстрел так напугал?

– Нет, но я считаю, что не обязательно было лезть под эти бомбы.

– Вы же до этого спокойно лезли под конвенционалку. Чем эти килотонны на противоракетах опаснее шрапнели? И то и то одинаково вредно для организма. У обычного солдата на фронте куда более сильные ощущения, так что не изображайте, будто вы перенесли что-то экстраординарное.

В чем была причина внезапно нахлынувшего бешенства, ему самому сейчас понять было трудно. Все эти атаки противоракетной обороны и адреналин? Такое и до этого было. Ясное осознание того, что вся Земля стоит на краю пропасти и гибели? Так Земля, вернее будет сказать, человечество, не первый год так стоит. Встреча, как она сказала, лицом к лицу с глубоким, дальним космосом, то есть с ней? Ну и да и нет…

Вместо ответа на эти дурацкие вопросы он вдруг с поразительной ясностью осознал, что нужно делать. Для начала он развернулся и с силой треснул кулаком по сложенному, закрепленному на верху приборного блока компьютеру.

– У-у-ух, на-а-х! – выдохнул он.

Бешенство это в отличие от всего, что происходило до этого не было каким-то наваждением от этой "Аэлиты нездорового человека", как он ее как-то назвал про себя. Это бешенство было его собственными эмоциями – сейчас он совершенно отчетливо прочувствовал разницу того и другого. Это что-то внутри его, его собственное, сорвалось с цепи. Может… биосфера помогала, или ее поле , как там говорят… Ну так еще и лучше.

Отлетевшая панель монитора прокувыркалась где-то неподалеку от его головы – до этого она успела отскочить от стенки отсека.

– Может ты к себе домой улетишь? – озвучил он наконец свое предложение.

– А я по-вашему где?

– Я тебе сейчас объясню где ты! – он сжал правую руку в кулак и изготовил левую, чтобы ухватить за обнаглевший воротник или еще что. Невесомость в данном случае не была его другом – движения осложнялись даже посильнее, чем если бы дело происходило в воде: сделав необдуманный толчок ногой можно было улететь совсем не туда куда хотел, да еще и начать вращаться, пытаясь ухватиться за что-нибудь. Можно было и головой треснуться в итоге.

– Зачем вы изображаете гориллу? – послышался голос, в котором явно звучала издевка.

Еще он успел отметить, что теперь она смотрела на него не с прежней беззаботностью, а как-то, если не растерянно, то по крайней мере с выражением серьезности и некоторой удрученности.

Рассчитав, наконец, усилия для решающего броска, он, все это время находившийся за своим креслом, толкнул ногой свой борт и рванулся в атаку. По пути он ударился коленом о верхнюю часть своего пилотского сидения, но успел пнуть приборный модуль и выровнять движение.

Забеспокоившееся лицо приближалось. Когда оставалось около полутора метров, он выставил вперед левую руку и нацелился в район шеи. Правая сжалась в кулак.

Тем не менее, к глубокому разочарованию какой-то внутренней части рассудка, сохранявшей все это время хладнокровие, он все же не долетел. Вернее, долетел, но не так, как задумывал – буквально на последних подступах он опустил голову, словно желая пободаться, а правая рука разжала кулак.

Он уткнулся ей куда-то в плечо, потом зарычал и завыл. Надо думать, тупой удар головой тоже был ей неприятен, но она не произнесла ни звука.

Спустя какое-то непродолжительное время он почувствовал, как ее рука прошлась по его волосам и прижала его голову.

– Не думала что вы так… – без прежней веселости проговорила она, – Я же сказала, что все, что надо, мы сделали, больше ничего такого не будем делать. Я думала, мы приземлимся в безлюдной местности, а потом прилетим обратно в Суперфедерант, как на самолете. Можно хоть на правый хоть на левый берег.

– Не хочу в Суперфедерант! – почти проныл он.

– А куда хочешь? – прозвучал непритворно ласковый голос.

– Не знаю, – прорыдал он, чувствуя, как его отчего-то трясет. Каким-то внутренним умом, наверно тем самым, что был разочарован срывом рукоприкладства, он понимал, что со стороны это выглядело форменным позорищем, но сделать ничего не мог.

– Ну как это "не знаю"? Одно мы уже узнали – это то, что ты не хочешь в Суперфедерант, – по-прежнему мягко проговорила она.

– Ты опять будешь смеяться.

– Я не буду смеяться. Я над тобой и не смеялась никогда. Над вашими большими боссами – да, над простолюдинами, чего скрывать, тоже да, а над тобой нет.

Он почувствовал, как она дышит ему прямо в волосы, в макушку. Теперь он вцепился в нее обеими руками. Где-то позади AI сообщил об очередной противоракетной атаке на шаттл.

Она все же высвободила и левую руку, принявшись гладить его по голове. Попутно она что-то выкрикнула на своем языке куда-то в строну, надо думать, адресуя это AI.

– Ну, куда ты хотел полететь? Я думала вернуться обратно туда, откуда взлетел шаттл, но раз ты не хочешь…

– Сама ведь тоже туда не хочешь.

– Ну да, место то еще, но не настолько дрянное, чтобы так расстраиваться.

– Я хочу… – простонал он, – Я хочу…

– Ну?

– В Советский Союз.

– Ну и что ты там будешь делать? Вообще есть и такая Земля, но там тоже свои… все тоже… и Оппенгеймеры свои и Комбаты… Так уж наверно мир устроен.

– Я хочу в наш, – прохныкал он, и уж совершенно бесцеремонно обхватился обеими руками. Внутреннему его рассудку было очевидно, что делал он это не как мужик, а как раскапризничавшийся ребенок, так что если рассматривать это как ситуацию, это было омерзительно. Да и как зрелище.

Она, надо было отдать ей должное, невозмутимо продолжала возиться с ним, даже не думая прибегать к помощи своих огней из пальцев, быстро бы решивших проблему. Еще на какое-то время появилась тяжесть. Совсем небольшая, не более десятой части от земной. Это AI включил двигатели, уводя шаттл от атаки. Судя по мизерному ускорению, опасность была так же мизерна.

– Ваш союз, это какой? – наконец, поинтересовалась она.

– Подальше в прошлое, в Первый – ответил он, даже чуть подивившись тому, как этого можно было не понять.

– Машину времени что ли хочешь? Уж чего-чего а этого нет. Это выдумка.

– Почему ее нет?

– Потому что нет.

– Ты же черная дыра, – он уткнулся головой еще сильнее.

– Надо же, теперь поверил, а то все спорил… Хорошо, давай про твой советский-рассоветский… Тебя сейчас про путешествия во времени не переспоришь … Скажи, почему ты хочешь туда?

– Не знаю.

– А кто же знает? Ну, скажи… Скажи, чего тебя туда так тянет.

– Там были другие люди, не такие злые как сейчас.

– Это все наивные фильмы. Старые фильмы. В жизни все не так.

– Я знаю, – прохныкал он.

– Давай я сейчас сделаю так, что ты заснешь? Хочешь?

– Ты обещала, что не будешь колдовать.

– Хорошо, не буду. Но ты хотел бы заснуть? Чтобы все это закончилось.

– Да, – простонал он, и в очередной раз уткнулся в нее головой.

Между тем, он почувствовал как становиться холоднее. Или не холоднее… Воздух какой-то стал… Как холодным утром что ли… Еще вроде бы уши закладывало, но это как-то совсем ускользало из внимания.

Какой-то внутренний рассудок, все еще сохранявший ясность, пытался донести что-то про биочип и гнусную историю вокруг этого биочипа, про подготовку, которую он проходил когда-то еще перед войной, про вбуханные в это и в него лично миллионы "новыми" и про обещанное, но сейчас остальной, так сказать основной части его рассудка было как-то все равно. Он попытался поднять голову и взглянуть на ее лицо, но почему-то ничего не увидел. А после он уже и вовсе ничего не хотел.

– Как же я бездарно все слил, – была последняя мысль, промелькнувшая где-то в цепенеющей голове.

Сокращения

MDS Missile defense system, Противоракетная оборона

SAM Surface-to-Air Missile. Дословно "Ракета Земля-воздух", То же что и ПВО

ECM Electronic Cuonter-Measures, РЭБ

ETA Elapsed Time to Arrive, время, необходимое для прибытия в такую-то путевую точку при такой-то скорости.

AI Искусственный интеллект

Глава 2.

Отмененное задание Чеодаева.

26 Октября 2120 года. GMT 15.25

Арктика. Заполярье.

Заполярное солнце, висевшее низко над горизонтом, окрашивало день в предзакатные цвета, которые с чего-то было принято называть теплыми.

Вначале полета внизу неторопливо проплывала однообразная северная равнина, уже присыпанная редким первым снегом, сейчас вовсе были одни льды арктического океана.

Заметая следы, "неизвестное командование" вначале отправило звено на базу под Иркутском, затем в Ноябрьск. И там и там бомбардировщики частями выгрузили свой боекомплект.

За годы своей работы на Центральноафриканском фронте, ЦАФ, Чеодаев уже и забыл как это бывает, как наступает зима, хотя сам родом был из этих краев.

Переходный сезон этот если не депрессивный то суровый и угрюмый. Сначала вся природа приобретает серо-бурые оттенки, где серое – это небо. Затем земля скрашивается редкими, то тут то там сваливающимися первой метелью в полосы снежинками. Потом все может и растаять, но в итоге все замерзает, стекленеет и укрывается нарядным белым снежным покрывалом а то и периной.

Главное, чтобы города поблизости не было, иначе покрывало это быстро потеряет белизну но опять же, до очередного снегопада. Потом праздники – кому водка кому мандарины… Раньше это было так, да и в годы войны никуда не делось.

Бомбардировщики уныло плелись на запад. Итоговым решением командования была переброска "Двести пятьдесят вторых" на базу в Гренландии. Тогда меры по заметанию следов должны были считаться выполненными.

Все пять машин с экипажами по-прежнему были выведены из основного подразделения, что давало определенную надежду на то, что дерзкая, изящная и несомненно эффективная акция все же будет доведена до своей реализации. По крайней мере, Чеодаев на это рассчитывал.

– Как же все-таки так вышло, что шаттл сдулся? – в очередной раз начал второй пилот, – хоть гражданские каналы прослушивай.

– Ну давай, попробуй их прослушать, – хмуро ответил Чеодаев.

Фокус здесь заключался в том, что при всем совершенстве бортовых систем радиоразведки, входивших в более обширный комплекс ECM, возможности прослушать гражданские каналы, да и вообще сторонние речевые сообщения не было. Пилотам просто такое не нужно. Для речевой связи были свои шифрованные каналы, но и они сейчас были заблокированы – полеты проходили в режиме радиомолчания.

– Надо же было так… Вначале удачно взлететь. Провести первые орбитальные витки, выйти на связь в интернете, взбаламутить всех, а потом ни с того ни с сего взбрендить, – не унимался Чеодаев.

– Удачно взлететь… – задумчиво проговорил второй пилот, – Говоришь так, как будто он вправду сам залез и угнал этот шаттл.

– Ну я имею ввиду, что взлет прошел удачно. Это же все-таки шаттл, причем пилотируемый. По нынешним временам редкость. Да и этот, как его… Говорят, тоже долго не летал, а отсиживался под прикрытием.

– Думаешь, заговорщики посадили бы туда не знающего своего дела валенка.

– Заговорщики… – Задумчиво проговорил Чеодаев, – Кого же можно к ним отнести? Я имею ввиду, насколько широк этот круг?

– Не пизди лучше, – оборвал второй пилот угрожавшие сорваться с языка Чеодаева раздумья вслух.

Впрочем, Чеодаев сам прекрасно понимал, что можно говорить в машине, в которой электроники было как в человеке воды, а о чем лучше промолчать.

– Меня больше интересует, что там с бомбами, – направил Чеодаев разговор в другое русло.

– Какими именно? – с большей готовностью к разговору отозвался второй пилот.

– Теми что он на Антарктиду сбросил.

– А-а. Это да, история забавная. Надо отдать ему должное, насчет того, что бомбы никуда не попадут, он не соврал. Разве что немного спутников побил.

– Это меня и интересует. Интерлинк неспроста "исполняет" весь день.

– Если ты забыл, "исполняет" не только интерлинк, но и ECM, – ответил второй пилот, – Уже с час примерно ECM пишет про облучение. Сейчас в нас светят знаешь чем? "Чинки" облучают нас своим MDS! Это здесь! Не будь этого радиомолчания, я бы давно уже спросил наземных в чем дело.

– Может у них новый спутник? – предположил Чеодаев.

– Да ну нахуй! – ответил второй пилот, – Это излучение радара MDS Garbage. ECM с исчерпывающей достоверностью это определила.

– Спутник-Jammer имитирует эту мусорку, – уточнил Чеодаев.

– Хуй знает. А нахуй он нужен?

– Хуй знает, – в тон ответил Чеодаев.

– Так или иначе, с одним звеном в цепочке что-то не то. Я про цепочку радар-радиоэфир-наша ECM, – продолжил рассуждения второй пилот.

– Если с радаром странность, то эта странность заключается в том, что он не радар а джеммер, – утвердительно заключил Чеодаев. И он где-то летает.

–Логично, хоть я такого не встречал. Чтобы "чинки", имитируя MDS смогли сделать это в таком тылу. Не столько это трудно, сколь бессмысленно.

– Следующее звено, точнее с другого края цепи, это наша ECM. Но она не может быть не в порядке, так как все строки в предполетной проверке были ОК. Исключением может быть саботаж, но насколько он реален? – размышлял второй пилот.

– Остается радиоэфир, – Чеодаев усмехнулся, – На миллиметровом диапазоне!

Второй пилот также чуть повеселел. Для обоих офицеров это звучало как шутка – оба прекрасно знали, как распространяются радиоволны. Низкочастотные, с длиной в метры и десятки метров, и вправду могут огибать Землю, отражаясь от ионизированного слоя атмосферы. Они даже могут обогнуть планету, и не один раз. СВЧ волны так не могут. Для них есть только прямая видимость. Есть исключение с тропосферным переизлучением, но там надо соблюсти кучу условий.

– Нет, я все же думаю, тут правда что-то новое, – продолжил Чеодаев, -Что-то вроде орбитального джеммера. Забрось они туда целый радар, он бы недолго пролетал. Но они воспользовались тем, что сейчас происходит и запульнули какую-то свою хрень просто чтобы напакостить. Им стало обидно, что у нас появилась такая здоровенная натриевая лампа в небе, вот они и ответили чем могли.

– Я бы на такой лампе полетал бы, – произнес второй пилот, – В сравнении с этими большими делами мы словно ползаем по земле. Словно на четырех колесах по говнам. Досадно как-то даже.

– Это да, согласился Чеодаев, – понаделали конкурентов для нас, для авиации. Так все-таки он ядерный или термоядерный? Не разобрались еще?

– Пока нет. Кто что говорит. Скорее бы уже разъяснили по-человечески, а то развели муть да секретность. Совок какой-то прямо.

– Совок… – проговорил Чеодаев. – Совок у нас вот здесь был, – он ткнул и поводил пальцем по дисплею, куда обычно выводилась стрельбовая информация, – Был четко здесь, пока все не сорвалось.

– Не такой уж там и совок, – ответил второй пилот.

– Ну их нахуй, ОМСДОН сам справиться, хотя мы бы могли навести полную красоту, – подвел черту под тему отмененного задания Чеодаев. – Глянь лучше какое полярное сияние разыгралось. Видно даже днем, причем какое-то сиреневое, как марганцовка. Еще оно вытягивается ввысь как-то необычно.

– Я думаю в этом ничего необычного. Может тут так каждый день. Или через день. Ты сам-то много полярных сияний видел? Хотя чего это я… У нас-то в Африке полярных сияний дохуя. Только нужно выпить чего-нибудь местное или покурить. А уж если и то и другое…

– Оба заржали во весь голос.

– Мне моя работа дорога пока, так что без африканских полярных сияний как-то обходился, – проговорил Чеодаев. – Все же насчет того, как они обычно выглядят… Ты что, не видел их на картинках или в видео? Я не видел, чтобы ввысь тянулись такие линии.

– Вообще я согласен, -ответил второй пилот. – Типичное сияние лентой свернуто. Как шарф такой в небе висит.

– SAM LOCK, SAM LOCK, – быстро и тревожно протараторил AI.

Чеодаев, сохраняя хладнокровие вывел на экран окно RWR.

На девять часов SAM "Gibbon", – Объявил Чеодаев то, что второй пилот наверняка увидел раньше его.

Чеодаев нервно хохотнул. Второй пилот выругался.

– Ты понимаешь, что он не зафиксирует свой луч на нас и в сотне километров.

Судя по направлению "Гиббон" находился на ЦАФ, не на Евроазиатском фронте, а именно в Африке. Если только отбросить вариант, что "чинки" пробрались на подлодке в Арктику и поставили во льдах одинокую машину с радаром SAM, направление определенно указывало на Африку. За годы войны случалось всякое, но с учетом уже проявившихся радиоаномалий этот вариант с засадой во льдах можно было смело отбросить.

– Что все-таки происходит? – успокоившись задался вопросом Чеодаев.

– Если его луч пришел издалека, то он размылся, а мы в это радиопятно влетели. Приемник решил, что луч пришел с близкого радара, и что этот луч на нас встал. Я не знаю, как он не растерял мощность, если предположить что он с орбиты… Если это стандартный Гиббон, то со спутника он нас и не увидел бы. А наш RWR, видимо, имеет вот такой высокий запас по чувствительности. Вообще у "гиббона" мощный для простой ПВО радар – он может подсвечивать и низкоорбитальные спутники.

– Радар "гиббона" на орбите… – с сомнением в голосе произнес Чеодаев.

– На базе выясним, – заключил второй пилот, – Все же мне другое интересно… Я вот смотрю на эти полярные сияния. Уж какие-то они совсем охуевшие. Линии двигаются прямо на глазах.

– То, что они переливаются на глазах это нормально.

– Нихуя! – возразил второй пилот. – Ты сам взгляни.

– Со своего места не вижу нихуя! – раздраженно ответил Чеодаев.

– Крен дадим? Градусов двадцать вполне хватит.

– Ладно, – согласился Чеодаев и стал плавно заваливать машину на правый борт.

– Да, правда! – восхищенно пробормотал он, когда ему наконец-то удалось рассмотреть висевшее над северной частью горизонта сияние и пришедшие в подвижное состояние нити-языки. Какие-то линии тянулись прочь от земли, какие-то напротив втягивались к земле. Понаблюдав с четверть минуты, он принялся выравнивать машину обратно.

– Что если это неспроста?– произнес второй пилот, – Какие-то манипуляции с ионосферным слоем? Вот тогда и прохождение радиосигналов само собой объясняется.

– Спрашивается, нахуя сейчас чего-то такое делать? – ответил Чеодаев, – или кого-то не устраивает то как все складывается? Деэскалация на фронте считай что состоялась. Там и до конверсии недалеко. Заморозка фронтов должна быть на руку и "чинкам". Шаттл, как к нему не относись, отработал на все сто. С Суперфедерантом, правда, мы обосрались, – с досадой добавил он. – К большой войне это, конечно, не имеет отношения. В общем, зачем сейчас что-то такое, – он мотнул головой в строну сияния, – Что-то такое предпринимать? Разумнее паузу взять. Выборы опять же…

– Потом подумаем. Или посмотрим, – в очередной раз притормозил разговор второй пилот.

– Ну насчет расспросить кого-то или в интернете посмотреть… Недолго осталось гадать. До базы… – Чеодаев глянул на дисплей со слоями интерлинка, – ETA час тридцать две. Когда-то я на метро в Москве на дорогу каждый день больше тратил.

– Верно, чего без толку гадать? – согласился второй пилот. – Надо бы на видео такое дело записать, – он принялся возиться с меню бортовой видеосистемы.

В отличие от основной оптической станции эта, состоявшая из многочисленных видеокамер, смотревших из миниатюрных окошек разбросанных по всему фюзеляжу, работала постоянно. Главной ее функцией было отслеживание треков ракет SAM.

Помимо этого она работала как панорамный всеракурсный видеорекордер – штабные компьютеры и единая среда боя UCE обучались постоянно. Часть из этих камер имела более продвинутую крупнокалиберную оптику и возможность менять зум и поворачиваться.

Одну или несколько таких камер второй пилот и принялся вручную ориентировать.

Минут пять прошло в ничего не значивших перебрасываниях бессвязными фразами и комментариями к происходящему. Внезапно второй пилот разразился очередной матерной тирадой. Тон был восхищенный и взволнованный одновременно.

– Они тянутся вверх как ракеты MDS, – воскликнул он после всей своей матерщины.

Чеодаев поднял глаза и увидел, как сиреневые, переходящие то в красный, то в желтый линии на глазах уходят куда-то вверх, в космические пространство. Свечение четко очерчивало, говоря наукообразным языком, популярным наряду с матерщиной у породистых офицеров вроде пилотов, очерчивало семейство кривых, вроде бы напоминавшее конфигурацию магнитного поля Земли.

Чеодаев хотел было высказать эту мысль, но тут линии нарастили темп своего удлинения, а затем дружно изменили направление и двинули куда-то на восток. Все это придавало жутковатое сходство с пусками противоракет. Только вот масштабы объектов, вернее сказать треков, были другие.

Если это оружие… Это чудовищное превосходство, – тоном человека, которым овладело чувство религиозного экстаза пробормотал второй пилот.

Чеодаев, сдержавший свои эмоции, тем не менее испытывал сходные чувства, вернее сказать, чувство восхищения, пусть и не понятно перед чем. Предательски закрадывавшуюся мысль о том, что это были проделки "чинков", он по первому времени отверг начисто. На какое-то время логика внутреннего рассудка, кричавшая о том, что все началось с такого вполне естественного и нерукотворного явления как полярное сияние, на какое-то время залепила свое дуло и не мешала любоваться. Больше всего потрясало то, что, как уже было сказано, нити эти вели себя как противоракеты – они вначале шли по одной траектории, а затем свернули.

– Куда же они полетели? – задался вопросом второй пилот.

– Ты же не хочешь сказать, что это и вправду ракеты, – ответил мало-мало пришедший в себя от первых впечатлений Чеодаев. – Во-первых, все началось с полярного сияния. Во-вторых, посмотри какая дальность. Хрен знает какая она, но явно все это происходит на орбитальных высотах. Там не может быть таких треков.

– Все, что видишь впервые, не может быть объяснено с позиций прежнего опыта, прежних наблюдений, – ответил не утративший восхищения в голосе второй пилот.

– Нихрена ты загнул! Вообще с мыслью согласен, но это явление выглядит… Как природное. Не выглядит как результат человеческой деятельности – ни воздушного пуска, ни лазерного луча. Да и началось все с полярного сияния. Пусть и не совсем обычного.

– Может это какое-то плазменное оружие, – не унимался второй пилот. – Может это плазма летит? Видишь, они же свернули.

– И как ты это себе представляешь? Как ее направляют? Ты же офицер, техническое образование… Плазма магнитным полем удерживается. Вот магнитным полем земли они вполне могли бы направиться… Да, полярные сияния направляются… Блядь! Знаешь, чего они свернули?!

– Почему?

– Минуту дать подумать?

– Говори уже, будем еще тут экзамены устраивать!

– Магнитное поле земли как выглядит?

– Так и выглядит как магнитное поле. Кольца. Ну… Силовые линии. Ну ты понял.

– На солнце взгляни.

– А при чем тут солнце?

– Ты когда-нибудь видел ролики про космос? Я целенаправленно эту тему не изучал, но кое-что видел. Я сразу вспомнил эту картинку…

– Какую картинку? – недоумевающее спросил второй пилот.

– Картинку из роликов. Она везде однотипная. Видишь, они, эти линии от солнца уходят?

– Ну и почему они уходят от солнца?

– Магнитное поле вытянуто как луковица. Если они все нарисовали в правильных пропорциях, то можно даже сравнить с репчатым луком. Магнитное поле взаимодействует с солнцем и вытягивается. С солнечным ветром оно взаимодействует, если быть точным.

– Точно, что-то такое припоминаю.

– Но все же это какое-то нечастое явление. Слишком уж эффектно выглядит. А ты начал про ракеты, про оружие…

– Я не говорил про ракеты.

– О, прекрасная ракета! Мы всех побеждаем! – продолжал стебаться Чеодаев.

– Сам ты "О, прекрасная ракета", – сердито ответил второй пилот, – Это вполне нормальное желание чтобы наша сторона заполучила что-то продвинутое…

– Сообщение на почтовый ящик пришло, – вдруг перебил сам себя второй пилот.

Почтовым ящиком иногда, хотя и нечасто обзывали тот самый обломавший атаку на Суперфедерантские укрепрайоны коммуникационный модуль, на который приходили эти жутко неудобные в сравнении с нормальной двухсторонней связью текстовые шифровки. Такая вот шифровка и приказала разворачиваться, когда до атаки оставалось всего ничего. Сам блок был обособлен, да и строки на монохромном дисплее напоминали сервисные сообщения на телефон, то есть почту, приведенные к максимально архаизированному виду.

– Что там?

– Приказывают перенаправляться в Тронхейм. Пятьсот километров всего.

– Еще и лучше, у меня уже задница одеревенела, – ответил Чеодаев.

– На интерлинк посмотри. Уровень сигнала… – объявил второй пилот о новой вводной.

– Что с ним?

– Состояние линии.

Вообще как правило на экран интерлинка помимо всего прочего выводилась информация о состоянии канала связи. Совсем как в телефоне. Только в отличие от телефона, где как и сто лет назад был значок антенны с некоторым количеством палок рядом, на дисплее с интерлинком в укромном его уголке слева была надпись LINE. Надпись заменяла значок антенны.

Вместо палок, рисовавшихся рядом, был абстрагированный процентный рейтинг уровня сигнала и абстрагированная же ступенчатая буквенная характеристика качества канала. Изменялся этот буквенный рейтинг от AA и вниз до F. Сейчас качество характеризовалось как EE, что было в шаге от F, при котором линия вырубалась. Вообще уже на протяжении часа-полутора процентный уровень сигнала также валился вниз, но такое было обычным делом.

Сейчас уровень был 35 процентов, но бывало так, что он опускался до 15 но при этом рейтинг не обваливался ниже B.

То, что происходило сейчас было характерно для нахождения в поле вражеской ECM. Потратив на сложение одного с другим несколько мгновений, Чеодаев пришел к выводу, что происходило это по той же причине, что и радарный контакт – по причине абнормального прохождении электромагнитных волн.

Второй пилот, однако, не воспринял его предположение, как что-то бесспорное и очевидное – причина у его сомнений была. Бортовой комплекс без труда бы обнаружил посторонние сигналы вражеской ECM и давно бы уже о них сообщил. Выглядело так, словно станция, с которой бортовой терминал интерлинка осуществлял связь, как-то некорректно работала. Но бортовой терминал и другие коммуникации бомбардировщика не висели на какой-то одной станции – таких станций было несколько. Снова вопросы.

Чеодаев начал менять курс – Тронхейм находился южнее первоначального маршрута. Через семь минут после поступления сообщения о необходимости экстренной посадки интерлинк вырубился.

Линии, уходившие в космос продолжали висеть над головой, как расчерченные меридианы в небе. Некоторые расползлись в полосы-ленты.

Вообще бомбардировщик мог спокойно дойти до побережья и базы без какой-либо связи с внешними удаленными системами. На то была и инерциальная навигация и система визуального распознавания рельефа TSICS, в которой хранилась визуальная карта всей поверхности планеты.

На отключение интерлинка Чеодаев отреагировал эмоционально, с матом. Второй пилот в отличие от него, если так можно было выразиться, успел утомиться от излишней эмоциональности и воспринял новость спокойно.

– Посмотри на горизонт, – вместо обсуждения проблемы с интерлинком начал второй пилот. – Я думал что это от светофильтров у меня взгляд замылился, а теперь смотрю что нет.

Чеодаев повернул голову и бросил взгляд через второго пилота на низко висевшее над горизонтом светило.

– Что-нибудь замечаешь? – спросил второй пилот.

– Зеленовато как-то на небе.

– Вот и я заметил. На эффект зеленого луча вроде не похоже – солнце светит как обычно, а вот небо…

– Слишком равномерный фон для полярного сияния. Чертово радиомолчание…

Чеодаев повернул голову налево и стал вглядываться в темнеющий зимним холодом горизонт на востоке. Зрение адаптировалось не сразу, однако вскоре стало совершенно очевидно, что и на востоке небо обзавелось неестественной цветовой компонентой, разумеется, зеленой.

По лобовому стеклу пробежал голубоватый статический разряд. Потом еще один. Такое иногда случалось, но для этих широт и погоды было нетипично.

Наконец, показалась береговая линия. Самолет к этому времени уже сбросил высоту до трех тысяч метров.

К тому моменту, когда приземлившийся бомбардировщик замер в конце полосы, все небо отчетливо светило зеленым фосфоресцирующим светом. База была забита всевозможными бортами, был даже тыловой АВАКС, возвышавшийся своей антенной среди транспортов. Чеодаев успел разглядеть ко всему прочему еще и пару гражданских лайнеров. Очевидно, происходившее на границе атмосферы или выше представляло в той или иной мере угрозу для воздушного транспорта.

Глава 3.

Ночь, аптечка и луна.

22.10.2120 Местное время 23.30.

Укрепрайон "Корнилово-AMALGAMA FFX75" КАНАР.

Если на прошлой неделе слякоть под ногами замерзала с наступлением темноты, то сейчас пошли теплые ночи и грязь постоянно налипала на ноги, заметно утяжеляя обувь. Еще доконала простуда, никак не принимавшая какого-то более серьезного характера, что открыло бы перед Драговичем возможность пару-тройку дней проваляться в лазарете или просто в тепле.