А Тощий все никак не мог определиться, хочет ли он завести серьезные отношения. И в целом, что он хочет от жизни. Но, все-таки, он был мужчиной. Он видел и чувствовал, как переживает Лея, понимал, что, хотя бы из уважения и благодарности за заботу должен поделиться с ней этим же батончиком. Попытался подняться из положения «лежа на рюкзаке», встал на корточки, покряхтел – подняться не получилось. Спина согнулась крючком, и Миша упал. Лея хотела помочь, так как стояла к нему ближе всех, но поймала его недобрый взгляд и отступила. Тощий попытался подняться и снова упал.
Встать помогла ему Кира.
– Олег Уюкович, без вашей помощи никак! Похоже, у Тощего спину защемило, – крикнула Кира Могильникову.
Тот подошел к Худогубкину, встал за спиной, обхватил его руками. Качнул пару раз, резко встряхнул. Раз. Два. Раздался щелчок и Могильников разжал руки. Тощий, как вода вытек из его объятий и растекся по земле. Уснул.
– Отлично! Я просила сделать из него человека прямоходящего, а вы его в жидкое состояние перевели, – озадаченно произнесла Кира.
– Миша! – запаниковала Лея и бросилась к парню.
– Переборщил я…чуть-чуть, – монотонно произнес Могильников.
Тощий, между тем, дремал с улыбкой на лице.
Кира заметила, как Лея сжала кулачки.
– Так, Олег Уюкович, прячьте срочно все сковородки и котелки!
– Что вы с ним сделали?! – взревела Лея.
– Сейчас, сейчас… Как новенький будет! – успокаивал Могильников.
– Да у него пульса нет! – ревела девушка.
Тут все и остальные члены группы вышли из транса. Очнулся даже Валенов. Кира скинула рюкзак, упала на колени перед Худогубкиным, приложила пальцы к шее.
– Пульса нет! – вскрикнула она и подняла голову на Могильникова. Затем подскочила к нему и толкнула со всей силы. Тот даже на сантиметр не сдвинулся.
– Ты что с ним сделал? Так ты клиентов себе добываешь, да? Патологоанатом, убийца, ты, чертов?! – закричала Кира. Лея потянулась за сковородкой.
Могильников не ответил. Он сам не понимал, что сейчас произошло. Всегда по такой методике раньше вправлял позвонки солдатам.
– Что молчишь, сказать нечего? – кричала на Могильникова Кира.
Валенов тоже приложил пальцы к шее Тощего:
– Пульса нет!
– Еще раз повторите кто-нибудь, что пульса нет! Кому еще непонятно, что он убил его?! – кричала Кира.
У Леи началась истерика. Она бросилась на Могильникова, замахнулась сковородкой – отпала ручка. Стала бить его кулаками, кричать. Громко рыдала. Олег Уюкович пребывал в шоке и не понимал, что произошло.
К рыдающей Лее присоединился Валенов – он заплакал, так как понимал – первая смерть в группе произошла по его вине.
А Эдкевич опять пропал. Поэтому его эмоции можно не описывать.
Один Дарьян Покровский сохранял спокойствие. Пока докуривал сигарету, наблюдал за Тощим. Вскоре пришел к выводу, что не может человек быть мертвым и улыбаться.
– Что вы кричите на него? Он вам всем помогает, а вы ведете себя, как ослы – вступился за отца Дарьян.
– Ты сначала сам хотел его к другому патологоанатому отправить, – уточнила Юля. Дарьян не ответил. Он присел на корточки рядом с Тощим, шепнул ему на ушко: «Йорик в беде!»
– Йорик, бедный Йорик, – сквозь сон пробормотал Мишка, потянулся, зевнул, сглотнул слюну и…в реальность не вернулся.
Разумеется, Лея сдерживать себя не стала и влепила Тощему пощечину, да такую звонкую, что от звука дернулась даже Кира.
– А ну вставай! – закричала Лея, при этом она тормошила и трясла Худогубкина, но тут ее остановила Кира и оттащила от Худогубкина.
– Сейчас он и без помощи Могильникова зомби станет, успокойся!
Тощий открыл глаза.
– Зачем нас так пугать! – закричала Лея и зарыдала.
– Худогубкин, что это было? – спросил Роман Александрович и в недоумении развел руками.
– Не помню ничего. Даже не помню, после чего уснул, – сонно пробормотал Тощий, обратив внимание, что сидит на земле. – А почему я на земле уснул? Почему вы вокруг меня стоите и смотрите так, словно я только что воскрес из мертвых?
Теперь все стояли с недовольными лицами.
Раздался щелчок – это откуда ни возьмись, появился Эдкевич и сделал очень удачный кадр.
– Классные естественные моськи! – радовался он, пока не обратил внимание на то, что все стоят грустные.
– Что стряслось? – спросил он.
– Да так, труп воскресили, – усмехнулся Дарьян и отошел в сторону с новой сигаретой во рту.
– Кто-то умер? – удивился Эдкевич.
– Эдкевич, скажи, что за способность у тебя такая, пропадать в самый нужный момент? – спросила Юля.
– Ты о чем? – уточнил Эдкевич, но ответа не получил.
– Мы думали, ты умер, – сказала Элина Тощему, тот замер. – У тебя пульса не было.
В ответ парень пожал плечами и ничего не ответил. Поднялся с земли, выпрямился. Боли в спине не чувствовал.
– У меня сейчас такое прекрасное самочувствие, будто заново родился! – пропел Худогубкин.
– У кого-нибудь есть с собой крестик? – обратилась ко всем Элина. – Кажется, нам требуется провести обряд экзорцизма.
– Интересная шутка, – фыркнула Юля.
– Помню, у меня так сильно болела спина от этого многотонного рюкзака, а сейчас… – Мишка покрутился вправо и влево, – словно после хорошего массажа ощущения. Фух! Ну что, чем займемся? – спросил у всех радостный Тощий. – Лея, ты чего плачешь?
Девушка обиженно отвела глаза в сторону.
– Худогубкин, не бросай мусор в лесу, итак экология в стране страдает…– указала Элина на помятый батончик, лежащий на земле. Тощий взял его в руки, посмотрел…
– Кажется, я тебе вернуть его хотел, или поделиться, – Мишка протянул его Лее, – правда, он сейчас весь в земле, видимо я на него упал.
– Хватит разглагольствовать, труп ожил, выдвигаемся! С каждой минутой становится все темнее, – отдал расапоряжение руководитель.
Вскоре…
Группа выдвинулась. Шли молча. Надвигающаяся темнота действовала на всех угнетающе. Густой хвойный лес, деревья скрипят, под ногами хрустят мелкие ветки. Тьма прижималась к туристам все плотнее и прятала последние лучи туманного солнца.
Всем хотелось быстрее встать на ночлег и развести костер. Могильников первым надел фонарик.
– Роман Александрович, может, остановимся на минуту, наденем фонарики? – спросила Элина, посмотрев на Могильникова.
– Пока дорогу еще видно! Нужно успеть выйти к поляне, пока совсем не стемнело! – рычал Роман.
– Упертый… – фыркнула Юля.
Уже совсем в сумерках туристы подошли к небольшой поляне. Кругом – ни души. Тишину разбавляли лишь ветер и журчание маленького ручейка, протекающего недалеко от сухого дерева. Оно стояло посреди полянки, у холмика земли. В свете луны дерево выглядело очень жутко. Откуда-то потянуло холодом. Роман Александрович скомандовал искать ровное место для лагеря.
– Страшно здесь, дерево это…– произнесла Лея.
– Как ни странно, но на этот раз я с тобой согласна. Мрачно здесь как-то, – согласилась Юля, – может, мы другое место найдем? – спросила она Валенова.
– Нет времени, завтра выйдем к реке, которую Олег Уюкович утром разглядел с дерева, а сейчас ставим лагерь.
Один лишь Могильников чувствовал себя, как рыба в воде, т.е., как в родной атмосфере. К тому же в первый раз за долгие годы он ощущал в душе спокойствие. Его сын, Дарьян, вступился в лагере за него, а это значит, что у него действительно появился шанс все исправить.
Кстати, и Дарьян, не сказать, чтобы испытывал какое-то гнетущее чувство от выбранного места ночлега. Кровь Могильникова, текущая по его жилам, подарила ему своеобразный иммунитет к страху, и потому Дарьян, наравне с отцом чувствовал себя спокойно.
Лагерь решили разюить у небольшого ручейка. Могильников и Валенов сходили за водой. Возвращаясь к месту стоянки, руководитель угодил ногой в ямку, и потому вернулся с пустым котелком. Пришлось идти обратно к ручью. Одному. И тут уж мистическая атмосфера поляны взяла верх над разумом Романа. Ему казалось, что из темноты за ним постоянно кто-то наблюдает, причем, именно со стороны того сухого дерева. А тут еще и история про Лоа Лакроа вспомнилась… В общем, воду он с первого раза набрать не смог, руки тряслись. Попросить кого-нибудь составить компанию, не мог – не признаваться же руководителю в трусости. И тут котелок предательски вырвался из его дрожащих рук и поплыл. Застрял в камнях чуть ниже по течению. Казалось бы, ничего страшного, можно посветить фонариком и поймать котелок. Но когда Роман Алекандрович повернул фонарик в ту сторону, то над невысокой травой по берегу ручья засветились чьи-то огромные глаза… Валенов прилетел в лагерь на реактивной тяге, оглядываясь назад, споткнулся там о котелок с водой, который набрал и поставил Могильников. Вода пролилась в костер. Огонь зашипел и потух.
– Ужас! – взвизгнул Тощий.
Руководителю помогли подняться с земли. От страха и желания рассказать все одновременно, он не мог связать и нескольких слов.
– Сам выбрал это место, Роман Александрович! – усмехнулась Кира. – А котелок – то где ваш?
– Выронил… Эти горящие глаза… Дерево! Там кто-то наблюдал за мной, я хотел спуститься за котелком ниже по течению, увидел эти глаза… Дьявольские!
– Лакроа? – спросил Эдкевич.
– Нет, – вмешалась Лея.
– Так говоришь, словно знаешь, как он выглядит… – вставила свои «пять копеек» Юля.
– Нет, не знаю. Просто, он блуждает на пустошах в тумане, а сейчас вечер, тумана никакого нет, – спокойно ответила Лея.
– Ну, что же, пойдемте все котелок искать.
– Может, лучше утром? – предложила Юля. – Как мы в темноте увидим черный котелок среди высохшей травы?
– Руководитель покажет, где он его выронил, там и поищем. Тем более, все равно надо снова к ручью идти, ведь этот котелок тоже пустой, – показала на опрокинутый котелок Могильникова Кира.
– Я случайно, – буркнул Валенов. – Вы извините, но я никуда не пойду.
– Не время для стонов. Хватай котелок и пошли, – твердо произнес Могильников, и повесил на плечо ружье.
– Нет, – ответил Роман.
– Не позорься! – рявкнул Могильников.
– Ой, я пойду! А то пока Роман соберется с духом, утро наступит, – сказала Кира и взяла котелок.
– Нехорошо, Роман Александрович, нехорошо, – произнес Могильников. – Разводите костер! – дал команду он.
– Стоп! – крикнул Валенов. – Ему стало так стыдно, что оставаться в лагере он уже не мог. Роман выхватил у Киры котелок и двинулся к ручью. Могильников пошел за ним.
– Руководитель-то у нас трусоват, – протянула Юля.
– Буренка, ты начинаешь удивлять. С каждым днем похода мы слышим от тебя все больше слов, – прокомментировала Кира.
– Не можешь упустить возможности поругаться со мной? – хмыкнула Юля.
– Разумеется, не может, – вмешался Эдкевич, – ведь вы же Заяц и Волк!
Обе девушки грозно уставились на парня.
– Чего? – удивился тот.
– Девочки, хватит ссориться, давайте делом займемся. У нас еще палатки не стоят, только семейство Могильниковых успело их поставить, – предложила Элина. Дарьян незамедлительно кинул в неё шишку и зарычал. Девушка в ответ скривила гримасу.
– Могильниковы просто мыслят одинаково… секундочку – «девочки»? Ты назвала меня девочкой? – возмутился Эдкевич.
– Я не это имела в виду.
– Как ты не это имела в виду, если ты это сказала? – спорил Эдкевич.
В подобном формате они переругивались с Элиной ещё минут десять, пока от пустой болтовни на повышенных тонах не «закипел» Юлин мозг.
– Может, хватит уже!? Как две бабки у подъезда спорите непонятно, о чем! Итак голова болит, так вы еще тут!
В этот момент издалека послышался вой.
Тощий подскочил и спрятался за спину Киры.
– Вы слышали? – спросил Эдкевич.
– Конечно, нет! Мы ведь не рядом с тобой стоим! – буркнула Юля.
– Разве тут водятся волки? – заплакала Лея. – Давайте не будем отходить далеко друг от друга.
Вой повторился.
– Это лес, дорогая, тут какого только зверья не водится! – отрезала Кира.
– И Могильников с ружьем сейчас далеко, – произнес Дарьян. Вытащил из рюкзака большой охотничий нож, но вставать впереди всех побоялся.
– Утки падать не начнут? – поинтересовалась у него Кира.
– Вы еще шутить можете? – опешила Элина. – Напомню, мы в опасности!
– Конечно в опасности, когда у одного из нас такой нож, – продолжила шутить Кира.
– Это Эдкевичу надо бояться с Валеновым, они же с ним в палатке спят, – неожиданно для себя поддержала Киру Юля. Все уставились на нее в удивлении.
– Чего? – спросила она.
– А где, собственно, Эдкевич-то? – спросила Кира. Все переглянулись.
– То ли он храбрец, то ли… – не договорила Элина.
–… идиот, – закончила за нее Юля.
– Буренка, ты меня прямо радуешь сегодня! – восхитилась Кира. Юля скорчила гримасу ей в ответ.
– Дарьян, гроза джунглей, вставай вперед! Остальные берут в руки все, что хоть как-то можно использовать, как оружие! – скомандовала Кира.
Тощий схватил топор – порезался. Лея взяла любимую сковородку с уже починенной ручкой, с вмятиной от физиономии Могильникова – уронила себе на ногу. Юля взяла… Зонт? Зонт! Оказывается, она прихватила в поход зонт на случай дождя. Им же и вооружилась. Биться с волками зонтом – это сильно, очень сильно! – смеется главный герой комедии – её автор. И не только автор, но и все участники группы.
Кира схватила из догорающего костра тлеющую головешку. Элина просто подняла с земли небольшой камень. Подняла, увидела на нем земляного червяка, взвизгнула и уронила камень Лее на ногу. На вторую, которая не пострадала от падения сковородки.
Самые приятные эмоции испытывал сейчас Роман Александрович. Вместе с Могильниковым они искали котелок, а когда раздался волчий вой… Могильников стоял метрах в пяти ниже по течению, чем Валенов. Роман оцепенел. Сглотнул слюну и попятился к Олегу Уюковичу. Тот, однако, даже не отреагировал на звуки. А Роман уже почти бежал, хотя это и было трудно – бугры, ямки, кочки мешали. Но тут снова послышался вой. Валенов, забыв про камни и кочки, «полетел» к патологоанатому. И, конечно же, сразу влетел в камень правой ногой… Ударился – заорал. Могильников от неожиданности выстрелил куда-то в сторону, чуть не подцепив одноухую белку Ивана, перебегающую поляну. И с какой целью она бежала там в это время суток?.. Мутный тип – этот Иван.
Возле туристов в лагере упала утка.
После этого все вооруженные «до зубов» туристы уже без лишних слов бросились спасать от волков своих товарищей – Валенова и Могильникова. Дружно, с эпичными криками бежали они в битву. Тощий и Дарьян двигались впереди. Командный, боевой дух вселился в каждого из них. Бесстрашный, летящий во весь опор Худогубкин споткнулся, лезвие топора соскочило с обуха и прилетело тупой частью в лоб бедной Лее. Девушка упала, как подкошенная. Кира споткнулась о нее и тоже упала, уронив тлеющую палку в сухую траву. Элина со страху бросила камень – попала в Дарьяна. Юля…. А Юля просто случайно раскрыла зонт.
Травка на поляне загорелась.
В общем, у Романа Александровича, как всегда все было под контролем!
Зато волки не рискнули приближаться к этому хаосу и такой неадекватной добыче, как группа туристов Романа Валенова.
К счастью, вскоре начался дождь, и потому огонь был ликвидирован. Туристам не удалось устроить масштабный лесной пожар и стать фигурантами уголовного дела, а у Дубанько не появилось любимой возможности посадить еще кого-нибудь в тюрьму.
Через некоторое время…
Туристы сидели у костра, пили чай и ждали, когда закипит вода в котелке, чтобы приготовить ужин. Второй котелок они так и не нашли, решили отложить поиски на утро.
Сидели, молчали. У большинства лица были испачканы сажей, ведь до дождя туристам пришлось тушить траву. Тощий сел подальше от Леи, так как понимал, что после такого фиаско и огромной шишки на ее голове, находиться рядом небезопасно. Конечно, он извинился. Конечно, он переживал, ведь она опять из-за него пострадала. Но Лея так подозрительно на него смотрела, не выпуская из рук сковородку, что Тощий подумал – на расстоянии безопаснее.
Дарьян, бедный Дарьян! Он унаследовал от мамы нехорошую привычку попадать в ситуации, которые негативно влияли на его здоровье. Как вы помните, туристы прозвали его Пациентом. Действительно, он был пациентом. Элина не только уронила камень на ногу Лее, но потом еще и запустила другим камнем в Дарьяна, попав бедняге в ухо. Он сидел с опухшим органом слуха, прижимая к нему тряпочку с каким-то снадобьем, которое Могильников достал из своей аптечки.
Рядом с Дарьяном неожиданно появился Эдкевич, сел на то же поваленное дерево, на котором сидел Олдег Уюкович. В шутку он назвал Дарьяна чебурашкой и хотел сфотографировать для коллекции «живых» фотографий. Но Дарьян не проникся моментом, схватил камеру и бросил ее куда-то в лес, а самого фотографа так ткнул в бок, что тот свалился. Прямо на посуду.
– Я же пошутил! – воскликнул Эдкевич, думая, что сейчас его кто-нибудь поддержит. Но лица у всех членов группы были такие суровые, словно «они пожар тушили и от волков отбивались» – подумал Эдкевич. Он поднялся, отряхнулся.
– Чего все такие задумчивые, будто пожар тушили или от волков отбивались? – улыбнулся Эдкевич.
Все посмотрели на него.
– Мне вот интересно, а где ты был? – спросила Юля.
– Луну фотографировал…
– И волчьего воя не слышал, да? – снова спросила она.
– Честно говоря, когда я чем-то сильно увлечен, то абстрагируюсь от всего постороннего. А что случилось? – спросил он и вновь заулыбался, сел на то же бревно, с которого его столкнул Дарьян, – и почему гарью так сильно пахнет, словно тут лес горел? – оглянулся по сторонам Эдкевич. Туристы молчали. – Эй, вы чего, ребята? Что случилось? – переспросил Эдкевич.
– Волки и пожар, – коротко хмыкнула Кира.
– Очень смешно, – фыркнул Эдкевич. – Ладно, не хотите – не рассказывайте.
Через минуту…
– Ребята, ну хватит молчать, ну расскажите! – занервничал Эдкевич.
– Что тебе рассказать, блудный сын? – рявкнула Кира, – я же сказала – были и волки, и пожар! Трава загорелась.
– Трава загорелась?.. Стойте, блудный сын? Почему я блудный? – не понял Эдкевич. – Блудными распутных девиц называли, а я…
– Успокойся уже, будь добр, сын… Дай посидеть в тишине, Сережа, – попросила Элина.
– Хорошо, – расстроено согласился тот.
Через минуту….
– Но почему я блудный? – все-таки не выдержал Сергей.
Дарьян тоже не выдержал и снова столкнул Эдкевича с бревна. Тот повалился на спину.
– Так все-таки, Роман Александрович, по кому вы стреляли тогда? Когда мы к вам подбежали, вы лежали на спине Могильникова? – поинтересовалась Элина.
– Не я стрелял, а Олег Уюкович… Ох, что ж у меня так нога болит, – застонал Валенов. Могильников посмотрел на него и зарычал.
– В общем, да, это был случайный выстрел… – промямлил Валенов.
Туристы рассмеялись.
– Знаете, ребята, – вдруг заговорила Лея, – а ведь мы впервые с вами что-то сделали вместе! Командой!
– И точно, – поддержала ее Элина, – вместе, не задумываясь, бросились спасать товарищей.
– А меня Дарьян порадовал, – сказала Юля, – с самого начала похода он вел себя как скотина, а теперь, не раздумывая, побеждал спасать!
Могильников улыбнулся, ему было приятно, что впервые за весь поход о его сыне отзываются хорошо.
– Не груби, если не хочешь в ответ нарваться на грубость, – буркнул в ответ на слова Юли Дарьян, услышав из всего предложения только «Дарьян – скотина!».
– Как не прискорбно мне это говорить, но я согласна с буренкой. Она тебя очень даже деликатно назвала… Ладно, не дуйся, Дашуля, ведь чебурашка в мультике был добрым.
Все заулыбались и только Дарьян набычился еще больше.
– Раз уж мы с вами собрались на «лобном месте», думаю, нужно и буренку нашу похвалить, Юлиану… Если Дарьян вел себя, как типичный мажор с золотой кредиткой в кармане, то буренка… Я думала, что она – не человек-прямоходящий, а человек-потерянный. А сегодня мне впервые не хочется с ней ругаться, – Кира повернулась к Юле, и добавила, – держи кулачок! – улыбнулась.
– Я что, на корову похожа, что ты меня буренкой зовешь? – возмутилась Юля.
– Дуэт «Ну, погоди!», ваше амплуа неизменно! – хихикнул Эдкевич, отсев от Дарьяна подальше. Все заулыбались.
– Мне бежать с поля боя? – спросила Элина, сидящая между Юлей и Кирой.
Кира усмехнулась и отвернулась.
Через минуту…
– Сама ты… потерянная! – обиделась Юля.
Дарьян снова столкнул Эдкевича с бревна.
– Хватит, я ведь уже ничего не говорю! – закричал Эдкевич.
– Весело просто, – сказал Дарьян и отошел от костра, чтобы выкурить сигаретку и побыть наедине с собой.
– Далеко не уходи! Волки… – предостерег Могильников.
Все замолчали и с интересом ждали, что и как ответит Дарьян. Тот ответил неожиданно спокойно. Вернее, неожиданно, что ответил!
– Хорошо, – сказал Дарьян.
– Тощий, ну, а ты? Просто гроза всех войн… Тебе бы диверсии устраивать – повернулась к Худогубкину Кира.
– А что такое? – спросил Эдкевич.
– Грамотно просчитал момент, воспользовался ситуацией, чтобы избавиться от человека в команде, – пробурчала Лея.
– Что ты такое говоришь? Я ведь случайно и уже извинился! – ворчал Тощий.
– От любви до ненависти одна…– не договорила Элина.
– Ненависть… – выдохнул Эдкевич.
– Тебя снова с бревна столкнуть? – поинтересовалась Кира.
– Все, молчу! – он выставил руки вперед и спросил у Леи, сильно ли ей больно. Девушка опустила полотенце, смоченное в холодной воде, показала шишку. Слезы, пусть и не рекой, но текли по ее щекам.
– Да, ядерные у вас отношения, – помотал головой Эдкевич.
– Каша готова! – крикнул Роман Александрович. Приподнял палку, на которой держался котелок с гречкой, чтобы снять его и положить тушенку. Снять – то он снял, но поставить не успел. Котелок выскользнул из рук и перевернулся. Вся каша оказалась на земле. Валенов замер.
– Приятного аппетита, – протянул Эдкевич.
– Валенов, вы такой… Валенов… – добавила задумчиво Кира.
– Мы все умрем, – завершила Юля.
Через некоторое время…
Туристы, по совету Могильникова, чтобы зверей не привлекать, аккуратно сгребли кашу и закопали. Правда Элина долго пыталась всех переубедить в том, что медведям все равно, откуда еду доставать – они и в земле ее учуют. Но ее никто не слушал.
Роман снова сходил за водой к ручью, уже в одиночку, безопасности своей и товарищей ради. Все понимали, что в их ситуации запасы нужно экономить, использовать очередную раскладку было нецелесообразно. Как ни странно, но на помощь всем пришел Тощий. Он, как вы помните, взял с собой два килограмма картошки. Один – потратили на ядовитое блюдо с грибочками в первые дни похода. Второй – лежал в рюкзаке. Таким образом, у Миши сегодня получился хороший вечер, если не считать того, что он чуть не убил Лею. Его похвалили за запасливость. Казалось, даже Лея стала на него меньше злиться. По крайней мере, она перестала плакать. Даже произнесла несколько слов: «Ненавижу тебя!»… Лучше, чем игнор, правда?
Что же касается руководителя, то тот вновь почувствовал, что весь мир настроен против него. Казалось бы, хуже уже не будет, так теперь он и без того скудные запасы провианта выбрасывает. А ведь он руководитель группы… Валенов расстраивался все больше и больше, понимая, что от него – одни беды. Стараясь как-то исправить ситуацию, он даже предложил собрать сваренную гречку с земли, промыть и немного покипятить. И кто–то даже посчитал это хорошей идеей. Однако Могильников настоял на том, что прибегать к крайним мерам пока не стоит:
– Есть кашу, собранную с земли, не очень безопасно для здоровья. Дарьян уже недавно пренебрёг этим правилом руководствуясь фразой про геолога и газетку… Так где он провёл после этого часы своей жизни? Правильно – удобрял землю вдали от группы! Если кто-то получит отравление в полевых условиях, то может и погибнуть.
Впрочем, Олег Уюкович еще был уверен, что туристы вышли на искомую поляну, не сбились с пути. А если это так, то вскоре они должны добраться до реки и далее – к поселку Квазимодо Никифоровича. «Так зачем рисковать здоровьем?» – думал Уюкович.
И вот, картошка уже варится в котелке. Настало время открыть банку тушенки. Элина не упустила возможности бросить упрек руководителю, напомнив, что опытный турист знает, что для экономии места и веса в рюкзаках нужно брать сухое мясо. Роман Александрович ничего не ответил, сидел и грустно смотрел на огонь.
– Дарьян, будь добр, открой банку, – попросила Кира.
– Нет, – ответил тот и ушел к палатке.
– На нет и еды нет, – бросила ему в след Кира и принялась чистить две оставшиеся картофелины.
– Давай открою! – вызвался Тощий, чувствуя себя героем после спасения группы от голодной смерти.
– Только не ты и не Роман, – рыкнула Юля, – мы тут готовим, а вы с Валеновым все роняете, теряете и самоубиваетесь!
– Мы? – переспросила Кира.
Юля не ответила, понимая, что ни разу еще не принимала участия в приготовлении пищи или расстановке лагеря.
– В общем, только не вы, – повторила она Тощему.
– Миша, серьезно, иди лучше рюкзак свой распакуй, а то палец себе отрежешь со всем своим энтузиазмом, – предложила Элина.
– Отрежет – утонем в слезах Леи, – усмехнулась Кира.
Лея обиделась и ушла в палатку.
– Ой, ладно тебе, я пошутила! – крикнула Кира вслед девушке.
– Может, Могильникова попросим? – предложила Юля.
– Могильников взял ружье и ушел осматривать периметр, недавно же тут волки выли, – ответила Кира. – Слушай, ты ведь не занята, открой сама! – предложила она Юле.
Та поняла, что отказаться уже не получится, выдохнула и отправилась за тушенкой.
– А чем открывать? – спросила Юля, не найдя консервного ножа в пакете.
– Как чем? Простым ножом! – ответила Кира.
– Ну нет… У меня ногти! Маникюр! Сами ножом открывайте! – фыркнула девушка.
– В поход человек пошел… – проворчала Элина.
– Я открою! – снова вылез Тощий. Ему никто не ответил, поэтому он взял банку, нож, воткнул его в крышку, удар… Нож соскользнул и воткнулся Мишке в руку.
– Боже, помогите! – закричала Лея.
– Кровь! – взвизгнул Тощий и потерял сознание.
Элина с Кирой переглянулись. Элина закатила глаза, пожелала Кире удачи с чисткой картошки, сама отправилась помогать Тощему приходить в сознание и успокаивать Лею.
Тем временем Могильников стоял недалеко от лагеря и, повесив ружье на плечо, смотрел в сторону мертвого дерева. Он думал о своем. Думал о сыне. Тишину нарушил Валенов, который аккуратно и неслышно, как ему казалось, подкрадывался к Олегу Уюковичу со спины. Дело в том, что Роман Александрович думал, думал и решил все же поговорить с патологоанатомом на тему лидерства в группе.
– Иди уже сюда и говори, что хотел, – своим фирменным замогильным голосом произнес Могильников.
У Романа мурашки побежали по телу. Может, патологоанатом – не профессия, а призвание? Человек, живущий в мире смерти, естественно вселяет страх в живых людей! – так думал про себя Валенов и не решался подойти ближе.
– Иди уже, пока я не разозлился! – зарычал Могильников.
«И это, оказывается, что он еще не разозлился», – снова подумал Роман, нерешительно приблизился.
– Добрый вечер, – ничего умнее Валенов не придумал.
– Для этого пришел? – посмотрел на него Могильников.
– Мне, я, лучше… Господи, что я говорю!!! Я пришел к вам за советом! – выпалил Роман.
– Мне бы кто совет дал, Роман Александрович, – ответил Могильников. Агрессия в его голосе резко упала и это уже была человеческая интонация.
– Мне казалось, что вы ни в чьих советах никогда не нуждаетесь, – предположил руководитель.
– Все мы люди, все можем оказаться на краю пропасти. Но кто-то падает, кто-то разворачивается, а кто-то находит способ преодолеть ее.
– Ну, вот, и мне кажется, что я стоял на краю, решил перешагнуть, но оступился и упал. Теперь, вот, думаю, как из нее выбраться. Олег Уюкович, я не знаю, что делать!
Могильников сделал глоток из фляги.
– Как сделать так, чтобы группа верила мне? Чтобы ребята прислушивались ко мне, как к лидеру? Как у вас это получается делать?
– Смысл не в том…– недоговорил Могильников, – смотри, там, вдалеке, на холме, куда свет от луны падет, зверь шастает… Волк, либо лиса… Приглядись – ка.
Роман прищурился.
– Не вижу ничего, – ответил он.
– Похоже на волка. Палатки нужно поставить близко друг к другу и дежурить по двое всю ночь. Звери рядом, – сказал он, и снова повесил ружье на плечо, – смысл не в том, Роман, чтобы быть лидером. Главное – быть собой. Когда пытаетесь корчить из себя важного и матерого руководителя, то, естественно, постоянно падаете лицом в грязь. Повторю, не пытайся быть тем, кем не являешься. Опыта мало? Так вся же жизнь еще впереди. Ты – молодой руководитель, который стремится набраться опыта. Желал, мечтал? Вот жизнь и подбросила экстремальную ситуацию, в которой у тебя два пути: сдаться и погибнуть, причем не только самому, но и всей группе, а может быть, даже и мне, потому что тайга беспощадна! И второй – быть собой, набираться опыта путем проб и ошибок. Справитесь! Ну, а раз цель у нас общая – выжить, то я тебя подстрахую. Считаете все меня лидером… Но ведь знаний опытного туриста у меня, по сравнению с вами, маловато. К тому же, я больше привык с молчаливыми людьми работать, чем с живыми.
– Признаться, Олег Уюкович, не ожидал, что вы сможете больше одного предложения произнести…
Могильников зло посмотрел на Романа.
– Только не рычите! Я не обидеть хотел, просто вы очень неразговорчивы были на протяжении всего похода, а тут философствуете… Спасибо за поддержку. Мне выговориться нужно было, с кем-то обсудить эту тему. Я просто постоянно думаю и мучаю себя мыслями о том, что натворил своими амбициями. Правда, я думал, что вы меня на корм волкам отдадите, ведь я и вашего сына подверг опасности…
– Именно потому, что ты сам пришел ко мне за помощью, я тебя и не скормил волкам. Люди вызывают уважение, когда задают вопросы, а не когда считают себя лучше других, даже если не правы. То, что вы признаете свои ошибки – шанс стать лучше. Действуйте! А иначе скормлю волкам….
И в свете луны Роман увидел на лице Могильникова совершенно нормальную человеческую улыбку. У Могильникова! Улыбку! Валенов почувствовал, как у него стали согреваться ноги. Дрожь в коленях прошла. Наличие волков уже не панику вызывало, а светлые мысли о том, что он защитит туристов от возможного нападения, ведь Куприянов много рассказывал на лекциях об искусстве выживания в диких условиях. Улыбка на лице никогда не улыбающегося человека помогла Роману понять, что не все еще потеряно.
– Держи, согрейся, руководитель, – Могильников протянул Роману флягу.
– Спасибо, Олег Уюкович, я, пожалуй, откажусь, – ответил тот. Могильников зарычал и Рома сделал глоток.
– Малина? – удивился Валенов.
– Ну да, добавил немного малины, – ответил Могильников. – Все, пошли в лагерь!
– Спасибо, Олег Уюкович, за совет и за этот глоток спирта.
– Не надо благодарить. Мы сейчас – команда, без помощи друг друга нам не справиться, – ответил Могильников и пошел к лагерю, крикнув, – один долго не стой, волки ходят!