– Видать, Лоа Лакроа очередного путника с собой забрал…
На самом же деле кричал Тощий, причем не естественным для мужчины писклявым голосом. А все потому, что бедолага воткнул себе в ладонь нож. У вас, дорогие читатели, уже забегали мурашки по коже?
Мишка Худогубкин решил, пока Элина готовила ужин, показать всем фокус. Он заявил, что умеет быстро стучать ножом меж пальцев. Два круга сделал, а на третий отвлекся на белку Ивана и воткнул нож в кисть. Сначала он смеялся, потом рыдал, а потом, отойдя от шока, завопил. Какое уж тут привидение! За таким даже Лоа Лакроа не рискнёт охотиться – себе дороже! Кстати, оно и не рискнуло. Лоа бродил неподалеку от лагеря туристов по своей пустоши, но вопли Тощего несколько остудили его желание искать любимую и воровать души заблудившихся туристов.
Дарьян Покровский, несмотря на то, что всеми силами старался поддерживать свою репутацию наглого и харизматичного пацана, при виде крови упал в обморок. Увы, смелость ему досталась от мамы, а не от папы.
– А выпендривался-то как… – хмыкнула Кира. – Эдкевич, помоги его в палатку отнести.
– А Эдкевича опять нет! – заметила Элина, осмотрев лагерь.
– Плуто! Элина, поможешь? А то у нас такие нежные мальчики в команде! – специально громко, чтобы услышали все представители мужского рода, сказала Кира. Могильников зарычал.
– «Плуто?» – переспросила Элина.
– Так его вечно нет с нами! Плутает где-то, когда нужен всей группе!
Пришлось девочками самим браться за дело. Элина взяла Дарьяна за руки, Кира – за ноги. Приподняли… Элина рухнула вместе с ношей на землю.
– Да сколько же он весит!
К воплям Тощего добавились женские вопли. На этот раз Лея не смогла сдержать чувств и забыла про обиду. Девушка увидела, какую травму получил её ненаглядный и даже кружку с горячим чаем бросила куда-то в лес, чтобы броситься на помощь любимому. Правда, помощи той было немного – Лея беспрерывно рыдала и мешала Роману обрабатывать рану.
– Вы такими воплями, звенящими в унисон, весь лес на уши поднимете! – сердился Валенов.
Но тут появился Могильников. Его сопроводил… гром. В конце сентября… В тайге… Патологоанатом подошел к Лее, надавил на какую-то точку на шее – та сразу уснула. Он взял девушку на руки и отнес в палатку. Вернулся к костру.
– Кто живет в этой палатке, уложите её нормально. Она поперек лежит… Ну вот, так хотя бы визга меньше, – Могильников достал нашатырь, смочил ватку и поднес ее к носу Дарьяна. Тот не отреагировал. Могильников повторил процедуру – без результата. Патологоанатом хмыкнул.
Элина тем временем подошла к Валенову, чтобы помочь забинтовывать Тощему кисть. И сразу заметила, что тот накладывал повязку как-то неуверенно и кривобоко.
– Роман Александрович, зачем вы пошли в руководители? – заворчала девушка. – Даже руку перебинтовать не можете.
Это замечание Валенова задело. Он расстроился, но виду старался не подавать -молчал.
– Я умираю? – произнес кукольным голосом Тощий.
– Да, – улыбнулся Валенов и погладил Мишку по голове.
Тощий подскочил с земли, вырвав у Элины из рук бинт, уронил его в костер и заорал:
– Как же это? Умираю?! Я еще слишком молод! Да это же просто ранка, пусть и глубокая! – Мишка посмотрел на руку и тут же потерял сознание.
– Ой, мужики собрались… – усмехнулась Кира.
– Роман Александрович! Что за шутки? Довольны!? – возмутилась Элина и поправила очки.
– Ты о чем? – повернулась к ней Кира.
– Да руководитель сказал Мише, что тот умирает! Теперь Тощий без сознания и… – не договорила Элина.
–… и бинт тоже без сознания…– пошутил появившийся из воздуха Эдкевич.
– Ты где опять пропадал, Плуто? – спросила у него Кира.
– Романтику природную наблюдал. Стоп! Плуто? Почему Плуто? – возмутился Эдкевич.
– От слова «плутоний», – отрезала Кира. – А вы, Роман Александрович, оставили бы свои шуточки при себе. Мы из-за вас оказались глубоко в пятой точке человеческого тела, а вы еще шутки шутить изволите… Тем более при самом «удачливом» человеке в мире!
В это время Могильников поднес ватку с нашатырным спиртом к носу Тощего, тот очнулся и случайно резко выпрямил руку – разбил нос руководителю… Только и слышно было короткое «Ай!».
– Простите! – пропищал Тощий.
А Олег Уюкович продолжал свои реанимационные мероприятия с Дарьяном, которого перед этим аккуратно усадил возле дерева. Он снова поднес к носу Покровского ватку, смоченную нашатырем. Но тот по-прежнему не реагировал на аммиак.
Тощего вновь уложили у костра, принесли другой бинт, Кира взяла его в захват, чтобы парень не смог вырваться и выбросить бинт в костер.
Элина обрабатывала Тощему руку, тот стонал, что не хочет умирать, а хочет йогурт!
Могильников по-прежнему сидел рядом с Дарьяном и раздумывал, как привести сына в чувство. На помощь пришел Эдкевич. Он шепнул на ухо другу, что на его банковском счете закончились деньги. Дарьян мгновенно очнулся и похлопал по карманам в поисках кошелька.
– Тише, тише, – засмеялся Эдкевич, – мы просто пытались тебя в чувство привести, не переживай!
Юля вернулась к своей палатке… Увидела, что Лея действительно лежала поперек, головой в тамбуре на тапке Элины.
– Хоть бы нормально её положил, патологоанатом… – неслышно буркнула Юля и аккуратно, опасаясь, что Лея проснется, переместила ее голову на спальный мешок. Конечно, она боялась оставаться ночевать в одной палатке с этой, по ее мнению, неадекватной женщиной. Но, увы, здесь все же было спать лучше, чем в тамбуре у «мальчиков-бабников», и лучше, чем на улице. Юля аккуратно подвинула и Леины ноги, чтобы та лежала ровно на своем спальнике, а не по диагонали. От таких телопередвижений девушка проснулась. Взгляды ревнивой хищницы и её жертвы пересеклись. Молчание. К Юле в гости прибежали мурашки….
– Что ты тут делаешь? – оскалилась Лея, хотя у самой слезы по щекам катились.
– Я понимаю, что наше соседство не вызывает у тебя приятных эмоций, просто мне негде больше спать. Сказала бы спасибо, я тебя в палатку, можно сказать, занесла, Могильников-то тебя головой на грязные тапки положил, – фыркнула Юля.
Лея не ответила.
– Между нами Элина ляжет, пересекаться и обниматься ночью мы не будем. И я еще раз повторяю, что между мной и твоим ненаглядным ничего в ту ночь не было! – постаралась убедить её Юля.
Лея вновь ничего не ответила, вытерла слезы и вылезла наружу. Юля выдохнула.
– Надеюсь, никогда не влюблюсь! – произнесла она вслух.
Лея вернулась к костру и увидела, что Тощий в сознании, уже не кричит, но, видимо, до сих пор находится в шоке. Говорит о том, что в «Ночь грибов» у него украли все шоколадки, смотрит на всех подозрительно и задает странные вопросы, типа «Какой шоколад любишь? Любишь ли ты батончики? Что ты делал прошлой ночью? Как считаешь, может ли патологоанатом быть вором?». Самое печальное для Леи было то, что Могильников из личных запасов на днях угостил ее таким же батончиком, как и те, что потерял Тощий. Вы ведь помните, дорогие читатели, что в «ночь грибов» он их сам все съел! Так вот, Лея тогда эту конфету не съела, а убрала в карман куртки. А когда она подошла к костру и убедилась, что с Тощим все в порядке, то вспомнила про этот батончик, достала и развернула обертку. Разумеется, как воспитанная девушка, она спросила у всех, не хотят ли они конфету? Первым, конечно же, высказался Худогубкин…
– Вкусная шоколадка? – спросил он и подозрительно прищурился.
Лея ему не предложила – обида не давала, просто отвернулась от него.
– У меня такие же были… Пока кто-то их не съел, – серьезно заявил Тощий.
У Леи аж кусочек конфеты в горле застрял, она раскашлялась.
– Миша, ты меня в чем-то подозреваешь? – спросила она.
– Я никого не подозреваю, просто хочу сказать, что нехорошо брать чужие вещи, – ответил Тощий. – Роман Александрович, зачем вы меня локтем в бок тычете?
– Миша, ты серьезно думаешь, что я у тебя шоколадки украла? – спросила Лея и заплакала.
Тощий не ответил, уставился на огонь и неожиданно взвизгнул – это Элина сильно затянула ему бинт.
– Я бегаю за ним, забочусь… – совсем расстроилась девушка. – А он меня воровкой считает…меня…Меня! Олег Уюкович вчера угостил, и ты это видел!
– Миша, лучше замолчи, – посоветовала Элина и поправила очки, – а то я попрошу Киру, чтобы остатками бинта тебе рот замотать!
– Батончики? Погоди, погоди! Батончики, – вспомнила Кира, – Худогубкин, так ты же сам их все и поглотил! Ты ведь из нас всех самый неадекватный был в «ночь грибов», раньше всех у тебя мозги ускакали в лес. Бегал, как индеец с куриным пером на голове и с мешочком шоколадок. А когда медведь в лагерь пришел, так ты с этим пакетом в лес и убежал.
– Малой! – обратился Могильников к Тощему. – Ты же мне сам эту шоколадку утром после той ночи дал и сказал, что если ещё хоть одну съешь, то попа слипнется…
И в каком бы шоке от своей раны Тощий не был, ему стало жутко стыдно. Пробормотав: «Простите…», он опустил голову на свою забинтованную руку.
Лея кинула не доеденную шоколадку ему в ноги, и ушла в палатку.
– Ну, ты и идиот, – прокомментировал Дарьян.
– Она к тебе со всей душой, а ты ее воровкой назвал, – вздохнула Элина, ладно – не любишь, но хотя бы из уважения к ее чувствам. Ты ведь мужчина!
Тощий вздохнул еще протяжнее и тяжелее, и еще ниже склонил голову…
Вскоре…
Все разошлись. Все, кроме Могильникова. Тот задумал одно крупное дельце – украсть у Дарьяна сигареты. Весь вечер сомневался, стоит ли рисковать, но после того, как сын выкурил за час пять штук, твердо решил – пора действовать. Не мог равнодушно смотреть на то, как чадо «разлагается». Могильников вдруг представил, что из-за сигарет Дарьян может оказаться на его столе в качестве клиента. Эта картина никак не укладывалась в его голове. Поэтому Уюкович дожидался, пока все уснут, в том числе соседи сына по палатке, которым он, кстати, подсыпал в чай снотворное. Вскоре из палатки донесся такой храп, что казалось, если поставь неподалеку сейсмограф – он покажет землетрясение в несколько баллов.
Кстати, перед тем, как снотворное подействовало на Эдкевича, ему почему-то захотелось сделать классный снимок полной луны. Он схватил камеру и, когда Дарьян с Валеновым уже уснули, пополз к входу. В тамбуре и уснул. Поэтому-то Могильников осторожно пробраться в палатку не смог – запнулся о фотографа и с грохотом упал на рюкзаки. Никто из парней не проснулся – снотворное сделало свое дело. Только Эдкевич почесал брюхо и случайно нажал на затвор фотоаппарата – сфотографировал размазанного во тьме Могильникова. Забавный кадр, кстати, получился. Упал Олег Уюкович очень удачно, прямо на рюкзак Дарьяна. Достал штаны парня. Из кармана штанов – пачку сигарет. Изъял их и покинул место преступления.
Утро…
Подъем был запланирован на восемь утра. Элина приготовила завтрак. Все потихонечку возвращались из снов в реальность. Все, кроме мальчиков. Могильников сидел в стороне и задавал себе один и тот же вопрос: «Неужели переборщил?» Затем встал, подошел к палатке, потряс её, порычал, но «сонное царство» не проснулось.
– Спят до сих пор? – уточнила Кира, которая помогала Элине раскладывать по тарелкам кашу. – Не переживайте… На днях мы шли по тропе вместе с Эдкевичем, он рассказывал, что Даша… Ну, Дарьян – такой заядлый курильщик, что ночью минимум раза два встает, чтобы покурить и пописать. Скоро проснется!
Так и вышло. Тело Дарьяна захотело покурить, однако мозг из-за огромного количества снотворного проснуться не смог. Парень вылез из палатки в труселях с закрытыми глазами, в руках держал штаны, в которые прошлым вечером положил пачку сигарет. Стоял, пошатывался, шарил рукой по карманам.
Кира щелкнула пальцами перед лицом сосредоточенной на каше Элины, чтобы привлечь ее внимание. Дарьян, спящий стоя, был настолько захватывающим зрелищем, что девушка не заметила, как вывалила половину котелка на землю…
Как оказалось, не только Дарьян был подвергнут «снотворному» лунатизму. В палатке спал ещё один «наркоман» – Сергей Эдкевич. Этот любитель фотографировать и исчезать в самый неподходящий момент, выглянул из палатки с фотоаппаратом… спящий. Он фотографировал Дарьяна, уткнувшись глазом в объектив – любопытные снимки получатся при проявке – внутренний мир глаза человека.
– Кто-нибудь может ответить, что с ними происходит? – спросила Элина.
– Спят оба. В чем дело – самой интересно, – буркнула Юля.
– Девочки, так надо разбудить их, вы чего! – воскликнула Лея.
– Постой ты, интересно же, что дальше делать будут! – усмехнулась Кира.
Дарьян лунатил недолго. Поняв, что в кармане отсутствует последняя пачка сигарет, он, словно силой мысли откачал из себя все снотворное и вернулся в реальный мир.
– Где сигареты? – осенило Дарьяна. – Где сигареты?! – начал суетиться он.
– Доброе утро! – усмехнулась Кира.
– Ты украла? – вызверился на нее Дарьян.
– Гром гремит. Земля трясется. Это Дарьян курить несется! – пошутила Кира. -Милые трусики, кстати, – хмыкнула она.
– Смешно тебе, да? – подошел к ней Дарьян. – Так это ты сделала?
– Конечно я, а кто ещё! – рявкнула Кира и уткнулась в кружку с чаем. – Я же идиотка.
– Покажи свои руки! – зарычал Дарьян.
– Больше тебе ничего не надо показать? – Кира подняла глаза на Дарьяна.
А Дарьян учуял запах табака. Он чувствовал его настолько четко, что казалось табаком пропитан весь воздух, каждая его молекула… Его нос теперь работал, как ищейка. Запах манил куда-то в сторону от лагеря, туда, где сидел Могильников. На пути к источнику запаха стояли Лея и Тощий, подошла Юля. Дарьян обнюхал каждого, за что получил от Юли удар коленом в пах. Однако желание найти вора у него было настолько сильным, что он даже не обратил внимания на боль.
И тут выступил Могильников…
– Это я у тебя сигареты забрал! – твердо сказал патологоанатом, ни капли не жалея о содеянном.
– Что? С какой целью!? – агрессивно поинтересовался Дарьян.
– Заметил, как много куришь. У тебя сильная зависимость. Когда выберемся отсюда – неизвестно. С такой серьезной тягой к табаку ты погибнешь первым.
– Обнадежили, Олег Уюкович, – произнесла Элина и начал протирать очки.
– Тебе какое дело до меня? Это моя жизнь, хочу – курю, не хочу – не буду курить! – возмутился парень.
– Я помочь тебе хочу. В таких экстремальных условиях ты всю свою энергию будешь тратить на переживания из-за отсутствия табака. Я буду выдавать тебе сначала по несколько, а затем по одной сигарете в день, чтобы у тебя организм постепенно стал привыкать к низкой дозе никотина.
– Сигареты верни мне. Ты что, отец, чтобы жизни меня учить? – кипел Дарьян.
Кира с Элиной переглянулись.
– Штаны надень, для начала… Нет, не верну, – спокойно ответил Могильников и сделал глоток из фляги. Дарьян рассвирепел и выбил емкость из рук патологоанатома. Она упала прямо в костер. Красивый кожаный чехол, в котором ее хранил еще Квазимодо Никифорович, моментально сгорел.
Тогда рассвирепел и старший Могильников. Поднялся с рыбацкого стульчика, схватил Дарьяна за шиворот и произнес «мертвяцким» голосом:
– Ты об этом пожалеешь, щенок!
– Давай, что ты мне сделаешь? В морг отправишь? Или уток своих натравишь на меня? Не боюсь я тебя, понял! – кричал Дарьян, а у самого дрожали коленки, да и говорил парень неуверенно. – Думал, сигареты украл и безнаказанным останешься? Я знаю твое больное место. Хирург, ты, чертов! Я вылью весь твой спирт, и будем на пару лечиться от зависимостей! – зарычал Дарьян и нанес Могильникову удар головой, надеясь попасть по носу, но промахнулся и угодил в могучий лоб патологоанатома. В общем, получил бедный Пациент легкое сотрясение мозга. Покровский упал на колени, держась за голову, и застонал.
– Да что ты за человек такой! Почему я из-за тебя постоянно страдаю? Вы не родственники с моим отцом, а? Тот мне жизнь испортил, и ты туда же. Чего пристал ко мне?! – орал парень.
– Ну, точно, Пациент! – помотала головой Кира, и поднялась с места, чтобы помочь Дарьяну.
Могильников ничего не ответил. Вернулся на свой стульчик, сел и задумался. Даже флягу не спешил из костра вытаскивать.
– Олег Уюкович, помогите, сын ведь, как никак, ваш! – в сердцах сказала, не подумав, Кира. Могильников замер. Дарьян прекратил на время дышать. Лея зашипела: «Ты что делаешь? Не вмешивайся!»
– Что… – коротко и без эмоций промычал Дарьян, опустив руки, – что за бред я сейчас услышал? – он повернул голову к девушкам.
– Именно бред! – принялась нервно хихикать Лея.
– А чего скрывать-то, подруга! Этот, – Кира показала пальцем на Могильникова, – боится признаться, но старается постоянно парню угодить. А тот, – указала на Дарьяна, – не ценит того, что ему всегда стараются помочь, – Кира говорила негромко, так, чтобы Дарьян, только что получивший сильный удар по голове, не смог вникнуть в разговор.
Заметим, что когда Лея ринулась останавливать Киру, чтобы та не наговорила лишнего, из ее кармана выпала фотография Дарьяна в детстве, которую девушка забыла вернуть Могильникову. Упала она по закону подлости возле Покровского, тот поднял снимок, поднес к глазам…
Увидел маленького мальчика, сидящего на трехколесном велосипеде. Перед его глазами отчетливо, словно в фильме, нарисовалась картинка из детства. Он вспомнил день, когда отчим выгнал какого-то мужчину с фотоаппаратом. «Но откуда у Леи эта фотография? Ни я, ни мама, ни отчим не были с ней знакомы до похода!» На обороте фото надпись: «Д… 4 года»
Настроение у парня резко поменялось. Вместо гнева он впал в тоску. Опустил руки. Выронил фото.
– Лея, – окликнул он девушку, – откуда у тебя это?
Могильников зарычал. Лея растерялась, и начала что-то невнятно мямлить.
– Так, хватит! Имейте смелость признаться, дальше тянуть некуда! – вмешалась Кира. – Дарьян! Олег Уюкович – твой отец! Это его фотография!
Дарьян поднял голову, посмотрел на патологоанатома, увидел, что тот не возражает Кире, а просто сидит, опустив голову на руки… Повелитель царства мертвых, Олег Уюкович Могильников, сидит грустный и, будто бы, боится реакции Дарьяна. И тогда Покровский понял, то, что сказала Кира – правда. И фотография на самом деле принадлежит Могильникову. «Вот почему он постоянно бегал вокруг меня… Сволочь!» – подумал парень про себя.
– Отец, значит…– произнес Дарьян, встал с колен. Посмотрел на всех: – Вы все знали, да? Знали и ничего мне не сказали?
– Я не знал! – поднял руку Тощий.
– Да пошли вы все! – вспыхнул Дарьян.
– Я могу все объяснить! – выдавил Могильников.
– Никогда! – сквозь зубы процедил Дарьян. – Никогда не смей называть меня сыном, понял! Бил мою мать, бросил нас и теперь еще сыном называешь?
– Ты многого не знаешь, Дарьян… ты совсем ничего не знаешь! – повысил голос Олег Уюкович.
Дарьян набычился, развернулся и молча ушел. Зашел в палатку, быстро оделся, взял рюкзак и отправился в лес.
– Не ищите меня! – крикнул и пропал между елями.
– Так, стоп! – не выдержала Кира. – Никто не уходит из лагеря! Мы не в той ситуации, чтобы показывать свой характер! – девушка направилась вслед за Дарьяном. – Стой по-хорошему, нам нужно поговорить!
Но Дарьян упрямо шёл вперед и вскоре скрылся среди деревьев.
– Олег Уюкович, вы чего сидите? А вы все? – возмутилась Элина, когда Дарьян пропал из виду. – Мы сейчас потеряем его, и что, лучше всем станет?
Что овладело Могильниковым, не понимал даже он сам. Некое оцепенение, отчаяние от понимания, что сын никогда его не примет. Эти мысли буквально сковывали его и уводили из реальности.
Все туристы, кроме Валенова и Эдкевича, спящих в палатке, и Могильникова, находящегося в прострации, покинули лагерь.
Через некоторое время в лесу кто-то закричал. Это был Дарьян. Могильников вмиг исчез среди деревьев.
Дело в том, что Дарьян, активно убегающий от своей группы, набрел на медведицу с нарисованным на боку смайликом. Та до сих пор искала своего медвежонка. Зверь был настроен очень агрессивно и потому, не раздумывая, пошел в нападение, едва завидев человека. Дарьян заорал и оцепенел от страха. Все, что Покровский понимал на тот момент – пришел его час. Жуткое зрелище, и представлять не хочется. Но благодаря Кире судный день в жизни Дарьяна удалось отложить.
Когда вся группа сбежалась на крик… Ну, как вся – Кира, Элина и Лея. Тощий потерялся по дороге, Юля сломала ноготь и отстала. Орущие девушки сбили с толку медведицу. Увы, ненадолго. Она встала на задние лапы и замахнулась на Дарьяна. В момент соприкосновения лапы и лица на линии между парнем и медведицей встал Могильников. Удар пришелся ему по спине, оставив глубокие раны. Зверь готовился к повторному нападению. Да только раны сделали из Могильникова машину уничтожения. Он немыслимо разозлился, собрал всю эту злость в кулак и залепил медведице кулаком по носу. Зверь в панике и, возможно, в слезах покинул ринг – сбежал с позором.
Однако, раны человеку медведица нанесла весьма серьезные. Даже Могильников проявил эмоции – поморщился…
А Дарьян, увидев, как из-под разорванного плаща Олега Уюковича капает кровь, упал в обморок.
Девушки стояли неподвижно, на лицах – тихий ужас. Элина усердно протирала очки, и в результате выдавила из оправы одно стекло. Лея плакала. Кира… Кира была из тех, кто не испытывает сильного страха, она одновременно чувствовала восхищение человеком и смятение… «По словам Дарьяна, его отец причинял боль и ему и матери. Бросил семью… А сейчас – отец без колебаний был готов отдать жизнь за сына! По поводу «бил мою мать!» – тоже сомнение! Когда Лея на эмоциях «разбила» сковородку о его голову, то он даже слова грубого в ее адрес не сказал, какое уж там, «бить женщин»» – думала Кира.
Могильников поднял сына и на руках понес в лагерь.
– Олег Уюкович, как вы? – прошептала Лея.
Могильников не ответил, покинул сцену. По дороге в лагерь он также не проронил ни слова.
А в лагере в этот момент из палатки, наконец, показалась чья-то рука. Это из царства грез выплыл Эдкевич. Выглянул наружу – на лбу отпечаток объектива камеры. Как он так лег? Загадка! Глаза крутились по кругу, казалось, что ещё и в разные стороны. Ему никак не удавалось сфокусировать их в одной точке. Чувство – будто вернулся с посвящения в первокурсники. Он тогда так напился, что случайно оказался в Петропавловске – Камчатском, разумеется, в полночь, и весь измазанный мукой, в пиджаке с оторванным рукавом и странной пилюлей в кармане. Пришлось провести некоторое время в отделении полиции, стараясь восстановить цепочку событий в голове, пока люди в форме не выяснят, что за таблетку студент первого курса провез через всю страну. Благо, это была таблетка от головной боли, которую друзья в последний момент успели затолкнуть ему в карман, пока он кричал: «Женщину хочу, с Камчатки!». С тех пор, кстати, Эдкевич почти не пьет, боясь, что уедет еще дальше, чем на Камчатку.
В это время, Роману Александровичу приснился лесной пожар, он проснулся и сразу поспешил эвакуироваться из палатки. Вытолкнув Эдкевича, который все еще фокусировал глаза на одной точке, Валенов выскочил из палатки в тапках, термобелье, схватив в охапку теплые вещи, надувную подушку, и устремился к костру. Подбежал – очнулся окончательно, почесал затылок, зевнул, добавил:
– Это что сейчас было?..
К этому моменту в лагерь вернулись все, кроме Тощего. Юля вылезла из палатки, укутанная всеми теплыми вещами, что брала с собой.
– Командный дух в тебе преобладает… – бросила ей Элина.
Могильников усадил сына у костра, решил вернуть его в чувство по методике Эдкевича – шепнул парню на ухо, что у того кончились все деньги на счете, что он банкрот. Помогло – Дарьян, пребывавший в глубоком обмороке, вскочил и принялся судорожно ощупывать карманы в надежде найти кошелек. Через несколько минут он пришел в себя, вспомнил, что произошло в реальности. Молча опустил руки, повернулся к Могильникову и, не поднимая глаз, произнес:
– Это ничего не меняет… Я искренне хотел при встрече набить тебе морду и сказать все, что думаю. Но ты мне сегодня жизнь спас, – говорить Дарьяну явно было нелегко. – Считаю, некрасиво будет ругаться сейчас. Спасибо за спасение. Но… Очень тебя прошу, не подходи ко мне. Знать тебя не желаю, – Дарьян закончил свой монолог, еле сдерживая слезы, и направился к палатке. Отойдя на пару шагов, все же остановился, обернулся и добавил: – Раны свои обработай, чтобы заражения крови не было.
Но сделал опять только несколько шагов. Им внезапно овладело чувство приближающейся опасности, даже дыхание перехватило. И тут он увидел, что со стороны палатки парней к лагерю движется медведица со смайликом на боку. Зверь словно чувствовал, что именно эти люди виноваты в том, что медвежонок потерялся.
– Мама…– пискнул Дарьян. – Ребята, медведь снова здесь, прямо за нашей палаткой!
– Никуда не расходитесь! – спокойно скомандовал Могильников. – Она ближе не подойдет, побоится. По одному никуда не ходим!
Руководитель стоял у костра и пошатывался. Рядом с ним стоял Экдевич, испачканный в земле с ног до головы и с отпечатком объектива на лбу – занимался он ровно тем же, чем и руководитель – стоял и покачивался.
– А вы мастак спать, Роман Александрович, – упрекнула его Элина.
– Это я виноват, – признался Могильников.
– В смысле? – спросила Элина.
– Снотворное… Переборщил с дозой, – признался патологоанатом.
– С!.. С дозой? – опешила Элина, как и все туристы. Ну, кроме Романа с Эдкевичем, те не понимали пока, что происходит вокруг.
Могильников достал из кармана пачку сигарет, показал всем:
– Для этого. – Он положил сигареты обратно в карман.
– Я ошибся…. Я теперь даже жалею, что узнал тебя…– отчеканил Дарьян и двинулся к Олегу Уюковичу, дорогу ему преградила Кира – мол, не нужно сейчас кулаками размахивать. Дарьян помотал головой, как бы давая понять, что не собирается бить патологоанатома. Обошел девушку, подошёл к Могильникову и бросил приказным тоном:
– Сигареты отдай мои!
– Постойте, постойте! – встряла Элина. – То есть вы напоили парней снотворным только для того, чтобы украсть у сына сигареты? Да вы в своем уме!? – последнее слово Элина провизжала.
Дарьян отодвинул ее в сторону и снова встал перед Могильниковым.
– Ты можешь меня не любить. Ты можешь на меня кричать, но все сигареты сразу я тебе не отдам. Сегодня и завтра выдам по две, далее уменьшу дозу, – твердо произнес патологоанатом и протянул Дарьяну одну сигарету.
– Пачку, сказал, верни! – у Дарьяна прорезался голос отца.
– Я тебе ответил уже на этот вопрос, – спокойно ответил Могильников старший и отвернулся к костру.
Было видно, что гнев так и рвется из парня. Дергалась губа, он готов был разорвать патологоанатома, как Тузик грелку. Но все-таки от отца он унаследовал чувство справедливости, поэтому не мог позволить себе ударить того, кто спас ему жизнь. Покровский взял сигарету, закурил и бесстрашно пошел к своей палатке, игнорируя вероятность встречи с медведем. По пути добавив:
– Ненавижу тебя!
– Куда ты пошёл? Там же медведь! – закричала Элина. Лея заплакала. Дарьян не отреагировал.
– Олег Уюкович, Валенов, Кира! – кричала Лея, в надежде, что кто-нибудь остановит парня.
– Дарьян, остановись! – с места поднялся Могильников.
– Да пошёл ты! – фыркнул Покровский.
Из-за палатки вышла медведица. Могильников бросился к дереву, возле которого стояло его ружье. А Дарьян шел навстречу зверю. Туристы не знали, что делать. Кира бросилась на помощь в надежде, что нападать на двоих медведица все же побоится.
– Валенов! В твоей группе сейчас человек погибнет! – трясла Юля руководителя.
Роман вышел из состояния анабиоза. Засуетился, но тоже понятия не имел, что надо предпринять.
А зверь приготовился к атаке. Но тут Покровский так заорал на него, что, дорогие читатели, даже Могильников дернулся. Медведица поспешно покинула лагерь. Упала утка.
– Ха! Ну, точно его сын! – не удержалась от комментария Кира.
– Царство святых окуней! Олег Уюкович, кто вас так в порыве страсти расцарапал? – очнулся Эдкевич. Могильников посмотрел на него, как на идиота, но промолчал. Повесил ружье на плечо и направился в ту сторону, куда убежал медведь – осмотреться хотел.
– Олег Уюкович, не ходите туда, если вас загрызут, то в лагере мужчин больше не останется! – выдала Элина.
– Опустила самооценку всем представителям мужского пола… – проворчал Эдкевич.
– Господин патологоанатом, что случилось? Почему у вас весь плащ со спины в крови? – наконец-то испугался руководитель, – ребята, что тут произошло!?
Кира вкратце рассказала обо всем, что случилось в лагере за это утро, в том числе о том, что Дарьян теперь в курсе своих родственных связей с Могильниковым.
– Как дети малые! Нельзя вас одних ни на мгновение оставить! – покачал головой Валенов. – Олег Уюкович, ну куда вы так упрямо идете? Вам раны обработать нужно! – снова крикнул он, но Уюкович не отреагировал. – Ладно, Эдкевич, пойдем за ним, подстрахуем! – решил Валенов. – Медведи, как правило, боятся большого скопления людей.
– Ну-ну… – усмехнулась Кира. – Особенно вас!
С дерева на землю упала шишка, Эдкевич от неожиданности заорал, Роман вскрикнул…
– Защитнички, – хмыкнула Кира
Могильников вышел за границу лагеря, прошел немного по лесу. Остановился, прислушался. Огляделся по сторонам. Легкая, молочного цвета дымка короткими «шажочками» подбиралась к лагерю. «Затишье» – подумал Могильников и тут же почувствовал, что это затишье таит в себе что-то темное, нехорошее. Инстинкт самосохранения у человека, работающего со смертью, немного тупит. Однако, другому патологоанатому доверять свое тело он совсем не желал. Да и тело сына тоже. «Нужно быть предельно внимательным и прислушиваться к своим чувствам!» – сказал вслух Могильников. Чувства подсказывали Могильникову, что нужно незамедлительно, пока туман еще не такой густой, сворачивать лагерь и двигаться к реке. Он снял с плеча ружье, и выстрелил вверх. Если медведь рядом, то выстрел его спугнет. Уюкович вернулся в лагерь. Утка упала на бедного Тощего.
Худогубкин, как вы уже поняли, дорогие читатели, заплутал. И как только он понял, что заблудился, то побежал, куда глаза глядят. Так и выбежал на сонную пустошь. Она к тому времени уже была окутана густым молочным туманом. Раздался выстрел Могильникова, который сбил ветку дерева, и сидящую на ней одноухую белку Ивана. После очередного невежливого отношения к себе со стороны людей, зверушка, теперь уже точно решила покинуть данную территорию. Тощий побежал в ту сторону, откуда прозвучал выстрел. Утка упала ему на голову, чем ввергла в неистовый страх. Паника творит с людьми ужасные вещи… Тощий продолжал двигаться вперед в ускоренном темпе, несмотря на то, что точного направления не знал. К тому же, люди правой ногой делают шаг шире, чем левой, а потому медленно, но верно заворачивают вправо. Так Тощий и шёл совсем не в направлении лагеря и вскоре, в тумане, забрел в самый центр той полянки, которую с дерева разглядел Могильников. Сообразив, что заблудился пуще прежнего, Миша решил остаться на месте и ждать, пока сойдет туман. Даже Тощий понимал, что в такой погодной ситуации продолжать двигаться – самоубийство. Кричать и звать на помощь он побоялся из-за Лоа Лакроа. Залез в овраг, сел и закрылся руками.