А Дарьян, не представляя, какие последствия вызвал его крик, разложил шубу на бревне и решил отрезать часть подола. Взмахнул топором, топорище осталось в руках, а головка улетела в лес. Воткнулась в дерево в сантиметре от головы Могильникова. К несчастью для Дарьяна, из-за высоких кустов, Олег Уюкович не смог разглядеть, что виновник сей нелепой случайности – его сын. Раздался второй вопль. На этот раз вопль разъяренного Могильникова. Он оказал на всех живых существ куда большее влияние, чем рев Могильникова младшего. Замерли все. Даже жители поселка Закусь остолбенели. Автор думает, что нет смысла описывать чувства Дарьяна, ведь источник кошмарного звука находился всего в пятидесяти метрах от него.
Могильников, не думая долго, направил ружьё в сторону, откуда прилетел топор без топорища, и нажал на курок – благо, зарядить забыл, патроны остались в палатке. Но отсутствие патронов этого властителя темного мира не остановило. Желудок патологоанатома всеяден, не терпит голода – картошечку за Тощим утром он все же доел, но поскольку к галлюциногенам этот орган Могльникова привык уже после первого употребления, то особого действия на Олега Уюковича грибы уже не оказали. Картошечка была не соленая, он подсолил блюдо, а после машинально бросил баночку с солью в карман… Поэтому даже без патронов ружье Могильникова стреляло. Когда патологоанатом заряжал ружье солью, Дарьян разглядел кончик ствола в кустах, подхватил чёртову шубу и стремглав рванул с места событий.
Могильников зарядил ружье, выбежал из-за кустов, поводя стволом то в одну, то в другую сторону. В лагере никого не было, но видно, что покидали стоянку второпях. Он присел на колено, закрыл глаза, прислушался – услышал шорох. Побежал на звук, но не по прямой, а чуть левее, чтобы, так сказать, обогнуть траекторию движения противника, и застать его врасплох.
Через несколько минут погони Могильников решил, что потерял след. На самом деле Дарьян спрятался за огромной берёзой, потому что бежать дальше у него не осталось сил, да и травмированное колено дало о себе знать. Еще на первом курсе университета он пришел на мастер-класс по ирландскому степу, и ударил ногой в пол так, что пробил доску…
Он осторожно выглянул из-за дерева – вроде бы никто не гонится. Накинул шубу и двинулся, куда глаза глядят. Покровский надеялся встретить по пути кого—нибудь из людей, но хотя бы чуточку адекватнее, чем ненормальный «Шерлок Холмс».
Встретил.
Могильников неподвижно стоял и прислушивался к каждому шороху. Раздался еле слышимый хруст. Олег Уюкович развернулся, направил ружьё в сторону звука – никого не видать. Но вскоре ему удалось разглядеть цель – шкуру какого-то зверя…
– Кабан, – сурово прошептал Могильников, – еда, – добавил он и выстрелил…
Дарьян ойкнул и упал.
– Эм, – промычал Могильников, повесил ружьё на плечо и направился к «кабану».
– Будь ты проклят! – заорал Дарьян, увидев того, кто его подстрелил.
Отец испытал не менее сильные эмоции, когда понял, что попал солью в мягкое место своему сыну. Могильников быстро откинул ружьё в сторону, и сделал вид, что оказался здесь случайно, да и не стрелял он вовсе.
Где-то в лагере…
Юлиана во всех этих событиях не участвовала. Девушка, укутанная в теплый чужой спальник – свой у нее был тонкий, летний – сладко спала в палатке и видела сон, как принц английский подъехал к её дому на белом дорогом внедорожнике, привез модные туфельки, покрытые золотой крошкой.
Могильников летел в лагерь с Дарьяном на руках, сметая с дороги все подряд. Грохот, издаваемый громадными сапогами ста двадцатикилограммовой тушки, внес в сон Юлианы свой сюжет. Как вы помните, дорогие читатели, в поход девушку отправил её любовник, опасающийся кары жены-прокурора. Так вот, во сне Юлианы эта женщина – прокурор вылезла из белого внедорожника вместо принца. Внешности она, так скажем, была весьма неприятной. Туловище Могильникова, голова – своя собственная, прокурорская. За ней из машины показалась огромная курица Марфа. Туловище Могильникова, издавая непонятные звуки, с ножом в руках побежало к Юле. Девушка проснулась и с визгом вылетела из палатки. Вылетела и увидела, что ей навстречу бежит… Могильников. Разумеется, спросонья она не могла адекватно реагировать на ситуацию, испугалась пуще прежнего, схватила из палатки кофту Дарьяна и ударилась в бега в том же направлении, в котором Кира, Лея и Элина понеслись за Тощим.
Могильников проводил взглядом Юлю, не понимая, почему она убежала. Но Дарьян продолжал стонать и патологоанатом – военврач по первой специальности, взялся за его рану…
А Тощий, между тем, бежал и бежал, подняв руки вверх, от чего они при движении, развевались словно флажки на ветру. Неожиданно, прямо перед ним, метрах в ста от реки возник мальчик. Очень серьезный мальчик. Несмотря на то, что Тощий чуть было не столкнулся с ним, ребенок стоял невозмутимо и неподвижно. Мишка резко затормозил в паре шагов от него, запутался в своих ногах и благополучно повалился на землю. Черноволосый, прилично одетый парнишка смотрел на него сверху вниз, скрестив руки за спиной.
– Привет, – поздоровался Тощий.
Мальчик не отреагировал.
– Там, это самое, оборотень! – задергался на земле Тощий.
– Миша! – вопила, подбегая к ним Лея.
– Я полагаю, – наконец заговорил парнишка низким голосом, – это и есть тот самый оборотень?
– Стой, дура, не то хуже будет! – кричала, появившаяся Кира.
– Хм, выходит, я словил куш. Думал, больше времени на поиск вас всех потрачу! – произнес парнишка.
Тощий поднялся, отряхнулся, кивнул головой мальчишке и сказал, что рад знакомству.
– Ладно, я пошёл, – Мишка махнул рукой и кинулся бежать, но споткнулся о ногу парнишки.
– Не так быстро, – сказал ребенок, даже не посмотрев на Тощего. Он смотрел вперед и хитро улыбался.
– Ой, отстань, а? Я должен убежать отсюда, пока эта ненормальная меня не догнала, – уже забыв про оборотня, Тощий вновь попытался скрыться.
– Вон он! – крикнула Элина Лее.
– Чёрт! – пискнул Тощий и …
– Тебе он дорог? – спросил мальчик. Все также, не смотря на Тощего, он протягивал ему Йорика: – Кажется, ты обронил, – хитрая улыбка на его лице стала еще шире.
– Йорик! – взвыл Мишка, понимая, что совсем забыл про своего «верного спутника».
Кира и Элина остановились в нескольких шагах от мальчика, а Лея бросилась к Тощему.
– Куда же ты убежал, дурачок? – заплакала она.
Мишка скорчил моську. Волновал его в этот момент только Йорик, которого парень так и держал на вытянутой руке.
– Верни мне его, пожалуйста! – потянулся к черепу Мишка, стараясь не реагировать на слова Леи. Девушка попыталась его приобнять, но Худогубкин резко отскочил, Лея упала, Элина подошла к ней и зло посмотрела на Тощего.
Кира в это время попыталась поговорить с ребенком.
– Мальчик, ты заблудился? – спросила у него девушка.
– Я полагаю, этот вопрос лучше всего переадресовать вам, дикарям,– серьезно ответил мальчик. Замолчали все, даже Лея.
Парнишка, между тем, кинул череп Тощему в руки, тот обрадовался и обнял его со словами «Йорик, бедный Йорик».
– Позвольте представиться, я – Барс, – мальчик был так вежлив, что, казалось, при этих словах он шаркнул ножкой.
– В честь кота назвали? – хмыкнула Кира. Парнишка посмотрел на нее, как на дурочку. – Барсик, чего нахохлился? – Кира подошла ближе, села перед мальчиком на корточки и потрепала его за щеку.
– Еще раз так сделаешь, пальцы откушу, – спокойно заявил тот. Кира молча встала и отошла на несколько метров.
– Что ты такое говоришь? – грустно спросила Лея, в то время, когда Элина помогала ей подняться. Барс глянул на неё, но ничего не ответил. Снова скрестив руки за спиной, парнишка сделал несколько шагов взад и вперед, о чем – то раздумывая.
В кадре появилась Юля в коротких шортах и толстовке Дарьяна.
– Ммм, – обратил на неё внимание мальчик, – ещё одно чудо появилось.
Юля возмущенно посмотрела на парнишку.
– В общем, так, господа, я с вами куличики лепить не собираюсь. Меня послал к вам глава посёлка, Квазимодо Никифорович… – Тут Тощий его прервал и парнишка злобно уставился на него.
– Так у них всё получилось? – спросил Тощий. – Я так и знал, что это всего лишь сон, это не могло быть правдой – оборотни, бабки, прочая мистика!
– Миша, – окликнула его Кира, жестом показывая, чтобы замолчал, но Миша ничего не понял.
– Ну, а коль это сон, то мы с тобой, Йорик,– Миша посмотрел в «глаза» черепу, – можем порадоваться за горбуна Квазимодо. Он – глава посёлка, не удивлюсь, если его возлюбленную Эсмеральдой зовут.
– Нина – сурово ответил мальчик.
Тощий покачал головой: «Почти угадал…»
– И предводитель вашей банды вчера украл ее прямо со свадьбы, – закончил мальчик.
Все переглянулись, особенно удивилась Юлиана. Она совсем ничего не понимала. О чем и ком идёт речь? Ну, не помнила она, что пошла в поход с какой-то там бандой, да ещё и с ее предводителем.
– В общем, – продолжил мальчик, но его снова прервали.
– Первый раз вижу, чтобы ребенок в десять лет так грамотно разговаривал, – заметила Элина.
– И что тебя в этом смущает, позволь спросить? – оскалился ребенок.
– Стоп! – рявкнула Кира, – я, конечно, очень рада знакомству с кошачьим мальчиком, но…
– Как ты меня назвала? – с угрозой в голосе спросил Барс.
– Но, дорогие, вам не кажется, что пора бы нам вернуться в лагерь и ждать других туристов? – продолжила, не обращая внимания на его слова, Кира.
– Холодно что-то, – пробормотала Юля и скрестила руки на груди.
– Родная, так ты чуть ли не в трусах стоишь посреди осенней тайги, – фыркнула Кира.
Парнишка немного растерялся.
– Повторяю, – сказал он громко, но все смотрели на Юлю.
– Пойдёмте в лагерь, а? – предложила она.
– Пока, – нежно сказала Лея мальчику.
– Стоять! – занервничал ребенок и выдал самый главный, как он считал, аргумент: – Ваш руководитель сейчас находится у нас. После всего того, что вы вчера натворили, управляющий желает собрать всю вашу банду у себя в доме для очень серьезного разговора!
– Да ты так не нервничай, а то покраснел уже! Сосудик ведь может лопнуть и дурачком на всю жизнь останешься, – нежно протянула Кира.
Парнишка налился краской, как помидор.
– Удивительный контраст, сначала таким равнодушным был, а теперь – сущий кошмар, – подлила масла в огонь Элина.
– Так, все, я пошла в лагерь! – фыркнула Юля, параллельно пытаясь вспомнить, куда надо идти. Развернулась и сделала пару шагов…
– Он ждет всех, – твердо сказал мальчик, внезапно успокоившись.
Юля повернула к нему голову и, не останавливаясь, ответила:
– Поздравляю!
– Господа туристы, если вы не явитесь к Квазимодо, свой маршрут вы не продолжите, ровно, как и не сможете вернуться домой. Эта территория принадлежит поселку Закусь и находится под контролем… – продолжил ребенок, но ему опять не дали договорить.
– Ваш Квазимодо, что, крестный отец? – фыркнула Кира.
Лея подошла к Тощему и вновь попыталась его обнять. Неловко протянула руку, задела Йорика, Тощий выронил череп на землю.
– Да что ты пристала-то ко мне! – взревел он. – Сколько ещё можно просить? Отстань от меня!
Все замолчали, наблюдая за этим бразильским сериалом.
– Ещё и в поход увязалась за мной! – продолжил бушевать Тощий.
– Эй, ты с девушкой разговариваешь, выбирай выражения – вмешался мальчик. Кира с Элиной его поддержали – кивнули. Пока парнишка говорил, Тощий истерично махал руками и ногами, а затем заорал:
– Отстаньте от меня все! – и пошёл в сторону лагеря, забыв на земле Йорика.
Лея разрыдалась, подняла череп с земли, прижала к себе и отвернулась от всех. Элина принялась ее успокаивать.
Барсик стоял молча, скривив лицо. Мальчик впервые в жизни увидел неадекватных людей, которыми не то, что управлять невозможно – они не способны контролировать даже сами себя.
– Господин кот, – окликнула его Кира.
Тот не отреагировал.
– Кыс-кыс! – снова позвала его девушка.
Но ребенок, поняв, что посыпались очередные издевательские шуточки, решил не реагировать на слова дерзкой девчонки.
– Ку-ку, малой, – Кира подошла и ткнула его пальцем в плечо.
– Останется синяк – сядешь в тюрьму, – спокойно произнес ребенок.
– Очень страшно, – девушка нагнулась, чтобы посмотреть в глаза парнишке, но тот выхватил из кармана перцовый баллончик и брызнул ей в лицо.
– Ещё есть у кого-то вопросы? – Барс старался держать всех в поле зрения.
Кира упала на землю, схватилась за горло и стала задыхаться.
– Ты в своем уме, идиот малолетний? Что она тебе сделала? – закричала Элина и подбежала к Кире.
К ней присоединилась Лея, но унюхав перцовый химический запах, стала задыхаться сама.
– Ничего с ней не случится! – отрезал Барс. – У него слабое действие, к тому же я специально брызнул в шею – это максимально безвредно… – Договаривая это предложение, Барс почувствовал, что у него самого запершило в горле, защекотало, а потом стало жечь в носу.
– Отдай, маленький балбес! – Элина выхватила баллончик у парня из рук.
Барс упал на колени, закашлял. Элина закрыла рот и нос рукой, посмотрела, что написано на емкости.
– Так у него же срок годности пять лет назад закончился! – произнесла она, и тут с баллончика слетела крышка, содержимое густым облаком окутало всех, кто участвовал в сцене…
Между тем, злой Тощий шлёпал широкими шагами в сторону лагеря. По крайней мере, он был уверен, что идет в сторону лагеря. Погрузившись в свои мысли, он шел и шел, и, наконец, вышел на поляну с разрушенным сараем и большой избой.
– Вот чёрт, я заблудился! – вскликнул Мишка, и тут его настигла последняя волна грибной интоксикации, хотя и в меньшей мере, чем это было пару часов назад. Звуки, дуновение ветра он воспринимал гораздо более остро, чем человек в здравом уме. Даже бег паука по бревнам избы казался ему поступью великана. Правда и паука-то никакого не было – остаточные явления, так сказать, от галлюциногенных грибочков. Причудливых образов на этот раз Тощий не видел, да и понимал, что находится в реальности, а не в выдуманном мире. Не понимал он только одного – почему наступили сумерки, ведь недавно было утро.
Новые приключения Тощего…
Смеркалось. Царила мёртвая тишина. Мишка стоял возле избы и не понимал, что происходит вокруг. Ему казалось, словно во всей тайге нет ни одной живой души. Он поворачивался то вправо, то влево. Посмотрел на дерево – оно вдруг обросло мхом, а золотистая листва, покрывающая поляну перед избой, почернела.
Тощий запаниковал. Он сделал несколько шагов назад, зубы застучали.
– Хи-хи, – со стороны леса послышался смех ребенка. Дунуло холодным ветром, из сумрачного леса за спиной послышался тяжкий вздох.
Худогубкин, выпучив глаза, медленно, без резких движений поковылял к избе.
В реальности с неба начали капать редкие капельки не очень холодного осеннего дождя. Бедный Тощий считал, что на него падают кусочки льда. Причем, кусочки такого веса, что казалось, вот-вот они придавят его к земле.
Между тем к избе приближалась белка Иван. Она думала, что, наконец, ушла подальше от ненормальных туристов, но нет – на её пути встретился Тощий, который волок ноги, словно зомбированная черепаха. Парень то смотрел куда-то на чердак избы, то глядел вправо, то влево, по сантиметрам перетаскивал одну ногу за другой. Белка Иван подбежала ближе, села…
Тощий увидел, что в сумеречном лесу засветились глаза. Вскоре они погасли, но к нему стал приближаться огромный темный силуэт. Коротко вскрикивая, Мишка побежал. Обежал избу раз, второй, третий – входа нет, только стены. Из–за угла вновь появился тот страшный силуэт. Из леса снова подул сильный ветер и не дал Мише отбежать в сторону. Впрочем, ему и не очень хотелось этого делать, тьма – не лучший союзник. Паника паникой, а жизнь дороже. Тут, как по волшебству, в нескольких шагах Тощий разглядел топор, схватил его, присел и приготовился защищаться.
Тем временем в реальности, за всеми этими событиями наблюдал уже знакомый вам, дорогие читатели, егерь Франк Эйнштейн. Его немного удивил парнишка, который держал в руках валенок и кричал на одноухую белку.
Силуэт приближался к Тощему… И тогда он запустил в него «топором», попал белке Ивану в лоб и вновь пустился в бега. Наконец, сознание позволило ему отыскать вход внутрь избы. Егерь к тому времени привязал корову к дереву и направился в дом вместе с собакой, чтобы наказать негодяя, забравшегося в его жилье.
Собачий лай показался Мише воем оборотня, который он ранее слышал возле одинокой рыжей скалы. Да-да, дорогие друзья, ночью, под действием грибов, бедняга бегал от оборотня. Страх так сильно завладел Тощим, что он решил не бежать к двери, а ломанулся внутрь через окно – так ближе. Егерь опешил. А потом понял, что этот непрошеный гость – скорее всего один из ночных дикарей, что разобрали его сарай. Мужик поспешил в дом.
– Остановись, по хорошему говорю! – крикнул он Тощему.
Внутри избы Мише не стало лучше. Накатила, забытая ещё в детстве, клаустрофобия. Стены и темнота давили на него. Парень стал задыхаться. Прижался к стене и пополз вдоль нее.
Первой в дом через разбитое окно ворвалась собака. Егерь вломился через закрытую дверь, и снес ее по пути.
Рычание собаки, её горящие в темноте глаза, и маньяк в дверном проеме, освещенный луной, довели Тощего до неистовства. Он принялся бросать в них все, что попадалось под руку. Даже вазу с прахом бабушки егеря в него швырнул, хорошо хоть тот не дал ей разбиться – поймал на лету. Однако, летящая следом настольная лампа, попала прямо в вазу – прах все же рассыпался. Автор комедии думает, что нет смысла описывать, насколько зол был после этого егерь. Худогубкин нащупал дверь в комнату, забежал туда. Егерь с собакой кинулись следом. Тощий оглядел комнату: грязное, маленькое помещение с оборванными обоями, испачканными кровью окнами. С обеих сторон висели на гвоздях ржавые топоры и мачете. Не думайте, дорогие читатели, хозяин дома – не мясник, более того, на самом деле комната была вполне уютной: небольшая мягкая кровать, заправлена аккуратно. На вещах – небольшой слой пыли, но только от того, что егерь часто ночевал в охотничьем домике, в нескольких километрах выше поселка Закусь по реке Коноплянке. Разумеется, никаких окровавленных окон в комнате не было и в помине. Мишка прижался к окну и начал искать щеколду, прыгать в окровавленную раму ему не хотелось. В это время в дверном проёме показался егерь с собакой.
– Квазимодо остановил меня в поле, чтобы я не спустил шкуру с одного из дикарей, а теперь… Теперь меня никто не остановит! – зловеще произнес мужик.
– Ааа! – коротко вскрикнул Тощий, схватил со стола бензиновую зажигалку, которую егерь хранил, как память об отце. Выбить огонь ему не удалось. Егерь сделал шаг навстречу. Маньяк в воображении Миши с кривым лицом и одним глазом двинулся к нему. Наконец Худогубкину удалось – над зажигалкой взметнулся огонек, он вытянул руку с ней в сторону мужика.
– Не подходи! – дрожащим голосом закричал парень.
– Положи на место! – заорал егерь. «Отдай мне свои мозги!» – услышал Тощий.
Из-за мужика выглядывала собака с лицом, как бы правильнее выразиться, Йорика. Парень тоненько завизжал, швырнул в егеря зажигалкой, та упала на свернутые в узел занавески – просто егерь собирался их постирать. Ткань вспыхнула, как стог сухого сена.
Пока хозяин дома пытался потушить огонь, Тощий проскользнул за его спиной, залаял на лающую на него собаку. Та от неожиданности прижала уши и пропустила Мишу к двери. Свобода была так близко, однако Мишка Худогубкин, охваченный паникой, на выходе из дома решил обернуться, чтобы посмотреть не преследуют ли его и «БАМ!!!»… Он без сознания перевалился через перила, упал спиной на землю. Ударился, бедняга, о косяк головой.
Дом внутри выгорел основательно. Благо – не дотла, дождь помог, и к тому же, егерь дерево специальным раствором пропитал – сон ему тогда дурной приснился, что дом сгорит, вот и обработал.
Тем временем в поселке Закусь…
Квазимодо до поселка добирался на коне. Однако, на околице, скакун его сбросил с седла и куда-то ускакал самостоятельно. От такой неловкой ситуации армянин покраснел, боясь, что его состояние увидят остальные, отвернулся и поспешил к своему дому.
К этому времени баба Соня и вся банда уже пригнали машины в поселок. Невесту Квазимодо отправили к местному кондитеру, Мюррэю Толстикову, который печет отменные сдобные булочки. О качестве его булочек говорили вес и объёмы кондитера – пузико его с трудом проходило через дверной проём его же магазина. Нину отправили туда в качестве наказания – выносить помои, подметать пол, мыть посуду и делать прочие бытовые дела. Да и жара на кухне у кондитера стояла просто невыносимая. И потом, Квазимодо был уверен, что под присмотром кондитера, Нина никуда и ни с кем не сбежит – больно острый у того был взор. Один большой минус – невеста Квазимодо при таком наказании начинала толстеть вслед за Мюррэем.
Обстановка в посёлке вызывала у Романа Александровича смешанные чувства. Казалось, обычная благоустроенность рядового поселения в российской глуши. Но люди в нем будто бы убедили себя, что живут в мегаполисе.
Они сделали максимально все, чтобы жизнь их была комфортной – даже фонтан умудрились своими силами построить со скульптурой в центре. Правда, в конце концов, народ негласно переименовал скульптуру в «памятник писающему шахтёру». Все потому, что мужик, который всю жизнь увлекался скульптурой и, в отличие от остальных жителей поселка, хоть что-то понимал в скульптурном деле – на полпути к завершению своего творения вдруг понял, что устал. Собрал вещи и ночью уехал из посёлка. Больше его никто не видел. Уход скульптора способствовал тому, что жители, вооружившись спиртом, смекалкой и грозным взором бабы Сони, по готовым эскизам решили доделать памятник… горняку. Доделали. Шахтёр как-то подозрительно держал не то кирпич, не то кусок породы очень маленьких размеров, слегка присев. Поза со стороны напоминала писающего мужика. Фу-фу-фу!
Некоторые представители поселка Закусь старались даже свои деревянные, местами подгнившие дома, подвести под стиль западной, восточной и… северных народов архитектуры. Один мужик, в ком бурлили гены то ли манси, то ли других пастухов оленей, живших несколько сотен лет назад, сжёг свою лачугу и поставил на ее месте подобие вигвама. Мужика прозвали Леопольдом. Он, когда напивался, бегал по улице и предлагал всем дружно жить.
Другая семейка, которую в шутку прозвали семейкой Аддамс, построила не сильно объёмный деревянный домик в готическом стиле. В ясную ночь, если смотреть на дом со стороны фонтана-памятника писающему шахтеру, можно было наблюдать, как из-за него выглядывает луна. Рядом с домом стояла конура. В конуре жила овчарка, которой непутёвый ветеринар повредил голосовые связки, в результате чего лай бедной собачки больше был похож на вой пьяного старого медведя. Просто фантастический сюжет про монстров. Жуткое зрелище!
Другие дома тоже чем-то выделялись, однако, рассказывать обо всех – страниц в книге не хватит.
Роман Александрович шёл к дому Квазимодо в сопровождении бабки и мужика с вилами. Квазимодо останавливался переговорить то с одним, то с другим. Романа приходилось подгонять, ибо он, словно на экскурсии, останавливался чуть ли не на каждом переулке, чтобы осмотреть тот или иной дом, того или другого селянина.
Все жители выглядели и вели себя совершенно по-разному. Буквально каждый чем-нибудь, да отличался от остальных. Атмосфера была такая, что казалось, будто вы находитесь вовсе не в глуши, а в чужом, скрытом ото всех государстве. Разумеется, это был не райский уголок. Здесь не было ни сказочного богатства, ни лавандовых полей, ни парфюмерных магазинов, ни компьютеров, даже телевизоров не было – слишком слабый радиосигнал и то, только благодаря стараниям бабы Сони, которая в юности увлекалась радиотехникой. Но жители сделали максимально все для собственного комфорта. Поэтому, когда в эту самую зону комфорта ворвались дикари из цивилизации, то они нарушили душевное спокойствие абсолютно всех.
Кстати, дорогие читатели, вы заметили, что не только Роман, но и бабка, и мужик с вилами не обратили внимания, что из двух дикарей в поле их зрения присутствует только один – Роман. Эдкевич пропал.
Сначала он шёл позади, с одним наушником в ухе. Шёл и думал о своём. Хотел бы я сказать, что он, имея душу художника, был преисполнен вдохновением от чудных видов вокруг, однако похмелье и головная боль перекрывали все эти приятные чувства. Все, чего он искренне хотел в данный момент – бутылочку холодненькой минералочки. Однако на каждом шагу он встречал лишь банки и ведра с молоком. Молоко повсюду – только что из фонтана не бежит. А когда ко всей обонятельной гамме присоединился ещё и запах навоза, то ко всем чувствам Эдкевича добавилась ещё и тошнота.
Небольшой покривившийся домик, который стоял на углу улицы в четырёх домах от особняка семейки Аддамс, показался Эдкевичу святой обителью. На домике висела табличка, на которой было написано самое замечательное в мире слово – «Магазин». Эдкевич настолько опьянел от жажды, что забыл, что находится под конвоем. Направился к магазину, а никто этого и не заметил.
Он вошёл в дверь и с порога получил веником по лицу – даже разглядеть не успел, есть ли там желанная минералка. Парень повалился назад и приземлился на золотистую травку.
– Мама, – успел вымолвить он во время полёта.
Сознание он, естественно, не потерял, и потому виновника своего полета сумел разглядеть. Из дверей вышла весьма объёмная женщина лет сорока, довольно приятная на лицо.
– А, это ты – проговорила она довольно низким голосом, – хотя, тебе тоже полезно, – произнесла данная особа.
– Вы с ума сошли! – заорал Эдкевич, держась за нос.
Женщина вылила на него ведро воды и захлопнула дверь, перевернув табличку на надпись «закрыто».
– Да, что я вам сделал? – кричал Эдкевич. – Я всего лишь за минералкой зашёл, а вы с порога – веником! – парень потер нос. Из глаз вытекла слезка. Сергей повернулся спиной к двери и пополз вперед.
Между тем, женщина приоткрыла дверь и кинула в его сторону стеклянную бутылочку минералки. Она разбилась, ударившись о камень.
– И передай своему Ватсону, чтобы нога его не касалась земли поселка! – тетя со всей силы хлопнула дверью.
Эдкевич грустно смотрел на разбитую бутылку, не понимая, чем заслужил к себе такое отношение.
– Ну и нравы в этой деревне, – фыркнул он, повернулся лицом к магазину, – а вы, женщина, ненормальная! Какой к черту Ватсон? Глушь! Водки да молока напьются, а потом бредят! – договорил он.
За спиной его кто-то покашлял. Баба Соня!
Эдкевич недовольно посмотрел на неё, махнул рукой и пошел прямо.
– Хороший фотоаппарат, нам как раз такой техники в посёлке не хватает! – произнесла баба Соня, держа в руках камеру Эдкевича. Сергей остановился. – Это в каком же состоянии нужно находиться, чтобы камеру не за один десяток тысяч рублей на колбасу-то променять, – задумчиво протянула бабка.
После этих слов Эдкевичу стало стыдно. Однако события он помнил очень смутно. Тем более тот факт, что променял любимую камеру, с которой не расставался со времен её рождения, на колбасу…
– А к доярке нашей, что… – сплюнула бабка, – что делами хозяйственными заведует, ты зря свои «копыта» приволок. Вы со стариком и полненьким компаньоном, который звал себя Ватсоном, настроение ей хорошо подпортили вчера.
«Старик», – это слово, словно клещ, впилось в Эдкевича. События, кадр за кадром стали восстанавливаться в его памяти, правда не все, а только те, в которых фигурировал противный дедок. И тут Сергей вспомнил ужин, основным блюдом которого была картошечка с грибочками…
В гостях у Квазимодо…
Дом Квазимодо стоял в конце центральной улицы. Взглянешь на него, и сразу хочется задать вопрос: «Откуда такие деньги у людей?» Двухэтажный кирпичный особняк, огороженный кирпичным же полутораметровым забором. Двор за территорией забора был размером с центральную площадь поселка, где стоял памятник писающему шахтеру. Во дворе стояли несколько УАЗов, сарай, два трактора – один ржавый и конь, почему-то накрытый пальто.
Трое: баба Соня, Роман Александрович и Эдкевич остановились у входной двери. Эдкевич смотрит куда-то вверх с открытым ртом. Роман ткнул его в бок, Эдкевич подавился слюной.
– Не изволите растолковать, откуда в отдаленном таежном поселке деньги на такой дом? – спросил Сергей у бабки.
Баба Соня только хотела что-то ответить, как парень снова её перебил.
– Когда камеру вернете? – спросил он.
Мужик с вилами прикрыл калитку и подошёл к троице.
– Ты почему здесь? – сразу переключилась на него баба Соня.
Мужик выдал какие-то звуки, но адекватно ответить так и не смог.
– Сын доярки нашей, Барсик, опять ушёл справедливость искать, вопреки всем запретам, – сплюнула баба Соня, – пошёл к остальным дикарям. Ты найди его и приведи сюда! – приказала она мужику. Тот скорчил угрюмую гримасу: «Один?»
– Проблемы? – оскалилась бабка.
– Нет! – буркнул тот и покинул двор.
– В дом оба зашли, – грозно скомандовала бабка. Роман с Эдкевичем послушались.
Спустя некоторое время…
– Дело было вечером, делать было нечего – именно так ответил Эдкевич на вопрос Квазимодо о том, зачем же было красть корову. Квазимодо сидел за большим деревянным лакированным столом, возле окна, покуривал. На столе стояла небольшая тарелка с шашлыком, нарезанным луком и кетчупом. Аромат еды так настойчиво щекотал носы Романа и Эдкевича, что у обоих заурчали животы. Рядом с тарелкой стояла стопочка и бутылка самодельного коньяка, который мастерила баба Соня.
Армянину каждые пять минут кто-то звонил, и потому во время разговора с туристами, он не успевал заканчивать предложения, отвлекался на звонок. Забывал, о чем говорил и начинал сначала. От утомительной, постоянно прерывающейся беседы, Эдкевич заскучал и задремал, откинувшись на спинку стула.
Квазимодо и без того находился не в светлом расположении духа, так еще и эти ежеминутные звонки… В конце – концов, они его доконали… Особенно три последних, когда ему предлагали взять микрозайм, либо купить товар со скидкой из Твери. Он уже на каждого звонящего стал рычать, и, когда раздалась очередная трель, глава поселка поднял трубку и принялся ругаться совершено неадекватными словами, но внезапно замолчал.
– Привет… бабуля, – осторожно, зажмурившись, проговорил он.
Бабуля, она же баба Соня, видимо, обиделась – бросила трубку, чтобы через мгновение спуститься со второго этажа и дать внуку подзатыльник. Оба немного поругались и вскоре покинули дом.
Роман и Эдкевич остались вдвоем в гостиной. Решив, что это самый подходящий момент, чтобы выяснить, кто есть кто, Валенов повернулся к Сергею, посмотрел на него немного растерянным взглядом и спросил: