– Святые крокодилы… – выругался Эдкевич, когда увидел со всех ног бегущую к хозяину курицу. Кира отодвинула Тощего за себя и шепнула ему, чтобы не шевелился, как бы напоминая парню об утренней встрече с Марфой.
– Марфа, лежать! – скомандовал дед и курица легла. – Помню её ещё цыплёнком…
– Роман Александрович! Долго мы тут ещё находиться будем? Я не могу больше сидеть в этом курятнике рядом с имбицилом! – фыркнула Юля.
– Скоро…– ответил тот, – перекусите пока, – Роман достал небольшую раскладку для быстрых перекусов, – здесь орешки, сушеные кальмарчики…похоже, что изюм – как-то неуверенно произнес Роман.
– Изюм похож на мышиные какашки, – сказала Кира, после чего у некоторых участников похода пропал аппетит, и они отодвинули пакет от себя.
– Это изюм, успокойтесь, просто пересушенный сильно! – оправдывался руководитель.
Спустя время…
Наконец, туристы собрались и выдвинулись в путь. Лея пожелала удачи старику, который неуклюже чистил перочинным ножичком рыбу.
Ответ старика напряг всех…
– Увидимся! – отмахнулся он.
Валенов шел и постоянно думал о словах Оли Петроградской: если, мол, что-то пойдёт не так, необходимо завершить путь и развернуть группу. Первый день похода и уже всё идёт не по задуманному сценарию. Если бы не старик – погибли бы двое. Однако, желание реализовать себя, как руководителя, так сильно затуманило голову Валенову, что тот не отступил от него даже из-за страха перед возможной гибелью.
Стемнело…
– Они шли вперёд, превозмогая порывистый ветер, жуткий холод и чудовищную усталость, стараясь найти затерянную «деревню ацтеков». Они шли вперёд за своим царём, бесстрашным командиром Романом Валеновым, который должен был привести своих воинов к победе! – неожиданно выдал Эдкевич.
– Ты не перегрелся часом, дружок? – удивилась Кира.
– Мне скучно, – вздохнул Эдкевич.
– Мы все погибнем, – выстрелила Юля.
– Ты – точно! – усмехнулась Кира и вернулась к беседе с Эдкевичем: – Скучно, значит, говоришь да, – произнесла Кира и посмотрела на Лею, которая запыхалась и чуть не падая, тащила свой тяжеленный рюкзак, примятый сверху палаткой под клапанной крышкой, – ну-с, раз тебе скучно, дорогой друг, завтра и переложим палатку к тебе.
Эдкевич сделал вид, что не услышал этой фразы, резво достал камеру и начал фотографировать… темноту.
– Сережа, ты хотя бы крышку с объектива сними, – усмехнулась Кира.
В лагере…
Наконец, группа нашла подходящее место для ночлега. Неподалеку протекал один из притоков реки «Касипорка», было достаточно много сухих деревьев и ровная поляна для разбивки лагеря. Валенов хотел рискнуть и все же дойти до посёлка «Закусь», но со стороны реки уже плыл густой туман, блуждать в нем было бы большим безрассудством. Да и, по правде говоря, он начал побаиваться заумных «заскоков» Элины, которая вносила смуту в настроение группы.
Все с облегчением сбросили рюкзаки, достали фонарики и принялись ставить палатки. Роману, правда, было не очень уютно – фонарик-то он, забыл дома. Чтобы не заострять внимание на себе, не плодить в головах туристов мыслей о том, что он бестолковый руководитель, все действия Валенов старался выполнять как можно ближе к Могильникову, который носил на голове шахтерский фонарь. Дарьян и Эдкевич нарубили немного дров, чтобы разжечь костёр – дополнительный источник света. Костёр разжигался с трудом. В конце – концов, Могильников не выдержал, свернул кусок ветоши, брызнул на нее спирта и поджог дрова с помощью импровизированного огнива. Ребята переглянулись и, осознав всю свою беспомощность на фоне Могильникова, отправились ставить палатки. Даже дрова докалывать не стали, этим занялся Могильников, а Роман, по понятым причинам, от него далеко не отходил, поэтому помогал.
Оленька Петроградская выдала девушкам четырёхместную палатку, рассчитывая, что в неё заселятся Лея, Элина, Кира и Юля. Однако, рисковать, помещая Зайца с Волком в одном маленьком закрытом пространстве, никто не захотел. К счастью, у Киры была своя палатка – небольшая, двухместная. Она поставила ее подальше от палатки девушек, чтобы снизить число возможных контактов с Волком до нуля.
Первой разбирать палатку начала Лея и сразу же в ней запуталась. Вдобавок ко всему, над ней решил подшутить Эдкевич, набросив поверх палатки, под которой копошилась девушка еще и тент. Шутка была несмешная, но Эдкевич веселился.
Элина достала из рюкзака туристический коврик – пенку, выложила на нее половину вещей из рюкзака, чтобы найти фонарик, но попытки оказались напрасными. Благо, костер, разожженный Могильниковым, набирал силу и пусть слабо, но озарял уже весь лагерь. Девушка все рылась и рылась среди своих вещей, не понимая, как в ее рюкзаке получился такой бардак, ведь собирала-то она его согласно рекомендациям, по интернету.
– Элина! – послышались стоны Леи.
– Секундочку, мне некогда! Сейчас фонарик найду, – ответила девушка.
– Помогите мне! – Лея запуталась в палатке настолько, что упала.
– Юля! – позвала Элина.
– Чего тебе? – ответила та, побрела на голос и запуталась в той же платке, что и Лея.
– Оставь ты уже свой рюкзак! Сначала – лагерь, потом личные вещи! – сделал замечание Элине Роман, на что девушка презрительно фыркнула, бросила кофту поверх всех вещей, оставила рюкзак, и с недовольным видом пошла помогать.
Серёга Эдкевич, расставляя палатку вместе с Дарьяном, продолжал петь: «Жили у бабуси три весёлых гуся, один умер, третий умер, второму стало грустно»
– Киркоров, колья доставай! – фыркнул Покровский.
Тощего Роман решил устроить рядом с собой, в трёхместной палатке. Оставлять Худогубкина без присмотра – безрассудство! Ставить палатку Мишка вызвался сам, убеждая руководителя в том, что данный поход для него – не первый. Валенов согласился, а сам продолжил помогать Могильникову с заготовкой дров.
Худогубкин вывалил скрученную палатку и тент на землю, задумался, а затем отправился к своему рюкзаку… перебирать вещи. Судя по трясущимся рукам, он явно чего-то боялся. Кира ставила палатку рядом с ним, поэтому действия Тощего девушка видела. Предполагая неладное, она решила поинтересоваться, все ли у Мишки в порядке. Зная его уже целые сутки, она понимала, что у Тощего никогда и ничего не бывает в порядке.
– Что-то случилось?.. – спросила Кира, все же надеясь на отрицательный ответ. Парень засуетился, прикрыл рюкзаком вещи, скривил лицо и, запинаясь о каждое слово, сквозь зубы выговорил: «Да, кончено, а что со мной может быть не так? Все в полном порядке… Я живой, ты живая, мы все – живы… Это главное, правда, ведь?» – скорчил он кривую улыбку.
– Странный ты какой-то…. Михайлович, – пожала плечами девушка. – Не хочешь – не говори, зови, если помощь нужна будет, – и Кира вернулась к своей палатке.
В голове Тощего, тем временем, творился хаос: «Что же делать… я раскладку продуктовую на ужин утопил в реке… Грибы! Точно! Не зря я картошку с собой взял. Сейчас нужно незаметно сбежать в лес, насобирать немного грибов – в этом я специалист, спасибо бабушке!» – с этими мыслями Тощий испарился.
Между тем, время шло. Лагерь до сих пор не был установлен. Дарьяну с Эдкевичем пришлось переставлять палатку на другое место, так как на старом под днищем сильно чувствовались сучки и корни. Новое же место Дарьян почему-то выбрал там, где уже стояла палатка Киры. Эдкевич куда-то пропал, поэтому он принимать участие в споре не мог. Конфликт между сыном Могильникова и бойкой детдомовской девчонкой начался с того, что Дарьян предложил ей переставить палатку под дерево, мол, для этого карлика места нужно не так много. Разумеется, дерзкое предложение не вызвало восторга у девушки. В ответ Кира предложила ему не меряться с дамой мужскими детальками, а спокойно поставить своё жилище в другом месте. Но как же мог ребенок, всю свою жизнь живший в семье представителя криминального мира, нагловатый мажор, в жилах которого текла кровь патологоанатома Могильникова, спустить с рук какой-то девице такой ответ?! Дарьян встал перед ней, втянул, насколько было возможно, живот, хотя со стороны – ничего у него не получилось – живот все равно выпячивался. Грудь выгнул колесом. Всем своим видом он будто бы говорил Кире: «И что ты мне сделаешь?»
В общем-то, Дарьян дрался за всю свою жизнь лишь один раз и то в пятом классе с учителем физкультуры, когда тот влепил пацаненку кол за надпись на его автомобиле: «Физрука на мыло!».
Увы, но в противостоянии с Кирой Дарьян вскоре понял, что если твой соперник – мастер спорта по боксу, пусть это даже девушка, ты априори будешь неправ. Результат – синяк под вторым глазом. Да и то он отделался только синяком потому, что Могильников вовремя вмешался, и Кира не успела парня в нокаут отправить. Пришлось Дарьяну ставить палатку вдали ото всех – обиделся.
А что в это время делал Валенов? Роман нес вещи к своей палатке, уверенный в том, что Миша её поставил. Увы, его ждало разочарование – палатки не наблюдалось. Кинул рюкзак, осмотрелся, почесал затылок, вздохнул…
– А где Худогубкин? – спросил он громко. Отреагировала только Кира – пожала плечами.
– Я тут! – из леса вынырнул запыхавшийся Тощий, в руках он держал пакет с грибами…
– Где ты был? Я велел тебе ставить палатку! – возмутился руководитель.
– Миша, у тебя все в порядке? – тут же встряла Лея, которая, наконец, с помощью Элины, выбралась из палаточного плена.
– Конечно, все хорошо, – радостно ответил Тощий, – Роман Александрович, прошу прощения за не установленную палатку, просто я перебирал рюкзак и… – замялся он.
– И что? – спросил тот. Кира, Лея и Элина уставились на парня.
– Когда…– пролепетал Мишка, – когда мы с вами сорвались с переправы… В общем… я… раскладка выпала и уплыла.
– То есть ты хочешь сказать, что мы без еды остались? – неожиданно подключилась Юля.
– Почему же без еды? – уверенно ответил Миша, – я, вот, грибочков собрал – с картошечкой сейчас нажарим, – улыбнулся он.
– Они же галлюциногенные! – протянула Кира.
– Нет, нет! Меня бабушка научила их различать! У съедобного вида юбочка есть, у плохих – нет! – уверенно заявил Тощий и добавил, но уже про себя: – или наоборот…
– Ладно, – принял решение Роман, – ты раскладку потерял, ты и ищи выход из ситуации. Если уверен, что грибы хорошие – готовь.
– Спасибо, я больше вас не подведу! – улыбнулся Тощий.
– Секунду, – прервался Роман, – с какой такой «картошечкой»?
– Я подумал, вдруг пригодится, взял с собой пару килограмм картошечки, – Тощий потупил взгляд, а потом повел головой куда-то в сторону, не хотел Худогубкин смотреть в глаза руководителю.
Роман смотрел на парня, не зная, что ему ответить.
– Дорогой, сколько у тебя рюкзак-то весит? – спросила Кира.
– Тридцать пять килограмм, – четко отрапортовал Мишка.
Кира выпучила глаза и помотала головой.
Валенов ничего так и не сказал. Просто пошел к палатке и начал ее устанавливать.
– Я что-то не то сделал? – расстроился Тощий.
– Ты – молодец, Мишенька, – улыбнулась ему Лея. Но парень отвел глаза и отошёл от неё. Девушка вздохнула.
Могильников между тем стоял возле костра и пил. На вопрос Тощего о том, почему же он не ставит свою палатку, патологоанатом вытянул руку влево и указал на уже установленное брезентовое жилище и аккуратно поставленные рядом рюкзак и ружьё.
– Когда вы успели? – удивился Мишка. Могильников не удостоил его ответом.
– Вам в ней не тесно будет, Олег Уюкович? – хмыкнул Эдкевич, остановившись возле длинной, но узкой рыбацкой палатки, забираться в которую нужно было ползком. Учитывая габариты Могильникова, ему будет тяжеловато там даже с боку на бок переворачиваться. Уюкович рыкнул, Эдкевич передумал продолжать разговор.
Наконец, лагерь поставили. Туристы собрались у костра. Валенов раздал всем поручения и назначил на этот вечер поваром Тощего. Эта идея не понравилась почти всем. Элина даже попыталась в своей манере возмутиться, предупредив, что от Мишкиной стряпни организмам туристов придется пережить полный апокалипсис. Однако спорить с руководителем бесполезно, особенно, со злым, уставшим и голодным. Тощий же поклялся здоровьем матушки, скрестив за спиной пальцы, что приготовит съедобные грибы по бабушкиному рецепту – все пальчики оближут, если не откусят.
Мишка достал из рюкзака килограмм сушеного лука – здоровенный пакет, чем вновь вызвал у группы удивление.
– Это что? – не понял Валенов.
– Лук, – спокойно ответил Тощий.
– Миша! Я же сказал тебе взять килограмм лука и высушить его, а не насушить килограмм! – Валенов развел руками.
– Роман Александрович, этого лука нам хватит до времен колонизации Марса. Причем, для всего человечества…– монотонно добавил Дарьян. Все улыбнулись.
– Ладно, тебе же таскать, – произнес Валенов, – в общем, я и… – тут он обратил внимание на Могильникова, который уже с трудом стоял на ногах: – Если, конечно, Олег Уюкович ещё в состоянии, сходим за водой. Девушки помогут Мише готовить ужин. Дарьян, Сергей, – навесьте тент, вернемся – наготовим дров на утро.
Туристы приступили к делу, а Валенов взял три котелка и вместе с Могильниковым направился к реке. Патологоанатом тащился следом, запинаясь ногой за ногу…
Далее…
Двое суровых мужчин, скорее всего бандитов… – именно так подумал о них парнишка лет пятнадцати, сбежавший от родителей и наблюдающий за Валеновым и Могильниковым уже несколько минут. Мужики шли к реке с котелками, один что-то бормотал, изредка красноречиво выдавая нецензурные выражения, а второй, похожий на ожившего мертвеца, шёл с ржавой флягой в руках и рассказывал первому о том, как он иногда чувствует себя некромантом в морге. К тому же этот второй наполнял осенний лес вокруг себя ядрёным ароматом этилового спирта. Запах был настолько силен, что у мальчишки заслезились глаза. А всё потому, что Могильников торопился за Валеновым и забыл разбавить налитый во флягу спирт.
Под впечатлением от увиденного, парень ушел в бега – рванул домой, чтобы рассказать обо всем родителям. Звали его, кстати, Барсик. Почему родители дали сыну кличку своего кота, который был на день старше мальчика – никому неизвестно. Может потому, что каждого третьего жителя посёлка «Закусьь» называли странными именами. К примеру – в деревне даже жил мальчик по имени Бопз Агафьевич Островитянкин, имя которого – аббревиатура от «Биологический Объект поселка Закусь», а главу посёлка звали итого краше – Квазимодо Никифорович Пушкин…
Стоит упомянуть, что тяжелее всего приходилось коту: когда человеческого Барсика звали к столу, обедать неслись оба. Но кота, в итоге, выгоняли с кухни веником. Да и мальчик испытывал неудобства не меньшие, чем его кошачий «сородич», особенно, когда ему говорили: «Барсик иди жрать, миска подана», или же: «Ах ты, Барс, скотина, гад четвероногий, опять мимо нагадил!»
Впрочем, наша история не о том, как мохнатое животное уживалось со своим человеческим тёзкой. Когда Барсик побежал к дому, то обронил банку с ягодами и мешок, в котором лежал бутерброд с невиданной, но очень пахучей рыбкой, которая вполне могла привлечь медведей. Запомним это, дорогие читатели. Барсик, между тем, влетел в дом, забыв снять сапоги, с пудами глины на подошвах, и принялся реветь, рассказывая отцу Зефиру о странных бандитах. Тот, выслушав сильно приукрашенный рассказ сына, оторвался от питательного ужина в виде селёдки, чёрного хлеба, да самогона, и со словами: «Всех порву, а ты – помой пол!» – выбежал из дома в матроске и трусах.
Бандиты, они же Валенов и Могильников, тем временем, вышли к реке и…остановились. Просто остановились. Они стояли у воды и смотрели на то, как водомерки на поверхности реки играют друг с другом в догонялки.
– Мне кажется, – заговорил пьяный Могильников и икнул, – или вон та, – указал на одну из водомерок, – как её…там…звать, – задумался он, – паук, короче, грустит!
Валенов посмотрел на косые глаза патологоанатома и понял, что кровь в его теле совсем заспиртовалась.
– Олег Уюкович, все с вами понятно, набираем воду и – в лагерь, пока вы участь водоплавающих не повторили!
Могильникову эти слова не понравились. Он завинтил крышечку фляжки, положил емкость на землю, подтянул болотники и отправился ловить водомерку, которая, по его мнению, была одинока и грустна.
Валенов схватил его за рукав: «Стоп, хватит уже заплывов на сегодня!»
Могильников оскалился на Романа. Тому стало страшно, однако, как автор комедии говорил уже, голодный, уставший и злой руководитель – оружие не менее разрушительное, нежели пьяный патологоанатом.
– Я все сказал, – еще раз твёрдо произнес Роман.
Через мгновение он оказался в воде – Могильников швырнул Валенова головой вперед в реку, после чего захохотал так, что белка Иван, следящая за туристами, с испугу залезла в открытый рюкзак Элины, а отец Барсика, бегущий с ружьём на разборку с туристами, описался от страха и вернулся домой, аргументировав мокрые труселя тем, что просто угодил в лужу.
– Вы с ума сошли! – закричал Роман.
Оставшиеся полфляги спирта окончательно растворились в желудке Могильникова и он сам понял, что немного переборщил, когда ноги перестали его слушаться. Олег Уюкович упал. Пробормотав что-то на английском, он добавил: «Whatafuck?» и уснул сном младенца…Очень пьяного младенца.
Роман Александрович вылез из воды, вздохнул, набрал два котелка воды и отправился в лагерь, оставив обидчика лежать у реки – ему в одиночку не унести 120-ти килограммового заспиртованного патологоанатома. По дороге Валенов не переставал думать о том, не свернуть ли ему поход, понимая, что с такими туристами будет очень тяжело на маршруте… Но, как и ранее, амбиции у него были сильнее здравого рассудка. Вдруг он решил, что если справится с такой тяжелой группой, то обретет уверенность в себе, да и у Куприянова больше не останется сомнений по поводу его компетентности. Зарядившись положительными эмоциями от будущего успеха, он вошел в лагерь с гордо поднятой головой и улыбался… Улыбался… Недолго.
В лагере Роман Александрович увидел следующее…
Юля бегала от Киры, а та кричала: «Стой, бурёнка, не то хуже будет!»
Миша Худогубкин, раскрыв рот, созерцал свой окровавленный палец, Лея стояла рядом и ревела. Элина пыталась найти в рюкзаке аптечку, но наткнулась на белку Ивана, которая незамедлительно цапнула девушку за палец. Та закричала, испугав Дарьяна. Он уронил тент, который развешивал над обеденным «столом», в костер. Элина схватила топорик и принялась бегать за белкой. Эдкевич… Эдкевич фотографировал костер, откусывая кусочки от сосиски, но, когда тент полетел в огонь, успел подхватить его и спасти.
Сначала Роман Александрович хотел вмешаться в события, но вдруг понял, что поведение туристов за весь день надоело ему до чертиков. «Взрослые люди, а ведут себя, как дикари!» – подумал Роман. Он поставил котелки у костра, вытащил из рюкзака сухие вещи и переоделся. В этот момент Дарьян с Эдкевичем встряхнули спасенный тент, и один уголек прилетел Роману прямо в штаны. Валенов подпрыгнул, зацепил ногой котелок, тот перевернулся – вода вылилась. Второй котелок он вылил себе в штаны и заорал во весь голос:
– Хватит! Вы ведете себя, как дикари!
– Парни, я вам доверил самое простое дело – натянуть тент. Вы и этого не смогли сделать, да ещё и прожгли его! А вы, – Валенов посмотрел на Киру и Юлю, – «Ну, погоди!» несчастные, неужели так трудно просто не контактировать, раз готовы растерзать друг друга! Худогубкин, – он повернулся к Тощему, – завтра доберемся до посёлка, честное слово, надену на тебя ОЗРК и бронежилет сверху, иначе, чувствую, не доживешь ты до конца похода.
Тут раздался визг Элины, которая, наконец, настигла белку. В это время к лагерю подошел ещё один житель посёлка. Он решил проверить, что за огонь горит в лесу, ведь туристы – редкое явление в этих краях. Подошел ближе и, в первую очередь, столкнулся со злой девицей с дикими глазами, которая бежала в его сторону с топором. Бедняга не знал, что она бежит за белкой. Мужичок по имени Капитолий – местные звали его просто Капитошкой, Картошкой, а кто-то и Кошкой – рванул обратно в Закусь, где поведал односельчанам о банде психопатов, остановившихся в лесу у посёлка.
– Элина! – заорал Роман. – Брось топор!
Девушка нехотя вернулась к костру и бросила топорик на землю, а затем принялась дерзить.
– Довольны, господин руководитель? Посмотрите, что происходит в группе! Меня только что укусило бешеное животное! – девушка продемонстрировала Валенову свой палец.
– Бешенство! – запаниковал Тощий, вспомнив, что его тоже недавно укусила белка
– Вы словно те ненормальные на остановке, мимо которых я на днях проезжал. Один голубей фотографировал, второй из колодца торчал, третья с какой-то девицей отношения выясняла… – Роман так нервничал, что у него тряслись руки, когда он попытался вдернуть ремень в брюки.
Эдкевич хотел что-то сказать, но Кира жестом предложила ему помолчать.
– Это вы что ли мимо проходили? – уточнила она, подняв бровь.
– Того, что голубей фотографировал, я обрызгал случайно. Потом в яму угодил, пришлось колесо менять, вот и понаблюдал за странными действиями ненормальных товарищей, – буркнул Валенов.
– Интересно получается, – протянула Кира, – как защищать тебя от алкоголиков, так спасибо, добрая девушка, а как ты увидел, что у людей проблемы, в том числе, у меня с бурёнкой, так мы ненормальные…
– Ты о чем? – Роман недоуменно посмотрел на Киру и занервничал, когда увидел, что все, и, в особенности, Эдкевич, на него как-то нехорошо смотрели.
– Это я – тот ненормальный, который голубей фотографировал, – холодно произнес Эдкевич.
Кира хрустнула пальцами.
– Неловко, – проскрипел Роман, – э-э-э… пойду, котелки наберу.
– Стоять! – рявкнула Заяц, Элина поправила очки, повернулась к другим участникам похода и стала наблюдать за действиями Валенова.
– И этот человек – наш руководитель, – вздохнула она.
– Готовьте ужин, – буркнул Роман, схватил котелки, вытащил из рюкзака пенку, чтобы подстелить её под Могильникова и испарился, не обращая внимания на недовольные лица туристов.
– Может, – вдруг заговорил Тощий, – мы все – участники какого-нибудь телешоу?
Дарьян закатил глаза.
– А что? Бывает такое, – пожал плечами Тощий.
Тем временем, Роман Александрович вернулся к реке, где лежал и сопел Могильников. Набрал воды, пару раз оглянувшись на патологоанатома – опасался очередного броска в воду.
– Петрович, ты же умер позавчера, чего встал? – вдруг заговорил Олег Уюкович, не просыпаясь. – А ну, иди спать! – он лягнул Валенова, тот, в итоге, выронил котелок и утопил его.
Бедняга! Роман, боясь оставить группу без дополнительного котелка, не раздеваясь, прыгнул за посудиной в холодную воду. После трех внеплановых купаний из сухих вещей у него остались только труселя.
И вот, стоит он на берегу, мокрый с головы до ног, с двумя котелками воды, а перед ним на земле спит Могильников и улыбается.
Валенов поднял голову вверх и во весь голос заорал: «Да сколько это может продолжаться?!»
От этого вопля бедная белка Иван, только что убежавшая от живодерки Элины, прыгнула на медвежонка. Автор комедии не знает, зачем она это сделала, но белка цапнула медведя за ухо и убежала. Разумеется, медвежонок проснулся и побежал за белкой, оставив мамашу спать сладким сном.
А Валенов, прооравшись, вернулся в лагерь, поставил котелки возле Элины и Леи, которые чистили картошку, и подозвал Дарьяна с Эдкевичем к себе.
– Странное у вас желание, Роман Александрович, купаться в одежде… Али вспотели? – хмыкнул Эдкевич.
– Шутник вы, батенька, – в тон ему ответил Роман, – Могильников… Впрочем, не важно, – махнул он рукой, – помогите мне его принести, он спит на берегу.
Когда ребята подошли к реке, то увидели, что Могильников стоит по стойке смирно на берегу и, кажется, внимательно смотрит вдаль. Парни насторожились. Подошли ближе и поняли, что патологоанатом стоит с закрытыми глазами.
– Он что же, спит?! – удивился Дарьян.
– Похоже на то, – согласился Валенов, – он сопит.
– Воздух…Лягать…Я бинт не высушил… – вдруг прокряхтел Могильников.
– Вот те ёж! – произнес непонятную никому фразу Эдкевич, Валенов повернулся к нему с вопросом в глазах.
– Не удивляйтесь, Роман Александрович, для него – нормальное явление на инопланетном языке разговаривать, – хмыкнул Дарьян.
– Ну и что, что кровь вся утекла? Голова ведь на месте! – продолжал, между тем, Олег Уюкович. – Пока голова на месте – спасаем!
– Белочка, – констатировал Дарьян.
– Может, здесь его оставим? – предложил Эдкевич. И, кажется, он не шутил.
– Не серчай, но ногу тебе отрежем…Ой, не ту… Да не беда, ты всё равно умер! – вдруг захихикал Могильников.
Дарьян ошарашено повернулся к Эдкевичу и Роману.
– Понятно теперь, как он людей на войне спасал, – пошутил Эдкевич, при этом он, однако, не смеялся.
– Так, берем его за руки и за ноги и несем в лагерь! Не к добру сейчас, в темноте, рядом с ним находиться. А где коврик? – начал осматриваться Роман. – Сергей, включи фонарик, – попросил он.
– Да вон же он! – Дарьян показал на речку – коврик уплывал от берега.
Роман Александрович только тяжело вздохнул.
– А вы не рыба по знаку зодиака случайно, Роман Александрович? – пошутил Эдкевич.
– Смешно тебе, да? – как-то подозрительно нехорошо посмотрел Роман на Эдкевича, тот пожал плечами и решил, что лучше, в данном случае, промолчать.
Спустя несколько минут…
Мокрый Эдкевич стоит на берегу с ковриком в руках. Дарьян и Роман тащат Могильникова в лагерь, тот по дороге начинает петь: «Несите меня, олени, в свою страну оленью…»
– Может, бросим его? – протянул Дарьян.
– Нет! – рявкнул, не настроенный шутить, руководитель.
Вечер у костра…
Итак, палатки расставлены. Кира, Дарьян, Эдкевич и Элина уже обустроили себе ночлег – расстелили спальники, спрятали рюкзаки под тент. У Тощего рюкзак остался лежать у палатки, причем, чужой палатки. Этим не преминула воспользоваться белка Иван. Она залезла внутрь, разорвала пачку с сухариками, пару штук сгрызла и бросила, рассыпав всю пачку по рюкзаку. Когда вылезала, то случайно вытолкала из рюкзака искусственный…череп. Рюкзак, напоминает автор, лежал возле палатки перед небольшим уклоном. Череп скатился вниз…
У девушек в палатке тоже творилась полная неразбериха. Юля устроила бардак, раскидав свои вещи. Лея стояла рядом с палаткой, но не могла попасть внутрь, кроме Юли и ее вещей в палатке больше ни для кого не было места.
Наконец, ребята принесли Могильникова в лагерь, занесли его головой вперед в палатку. Вскоре он развернулся, положил во сне себе под голову свой же болотный сапог, а, потом и вовсе на половину вылез наружу. Экдевич наблюдал за его действиями, помешивая на сковородке картошечку с грибами. Через некоторое время он заметил, что Олег Уюкович все ближе и ближе подползает к костру. Причем именно к тому месту, где стоял коньяк, который прихватил с собой Дарьян на «первый вечер у костра».
И вот, ужин, наконец, готов. Наголодавшиеся туристы кинулись к своим рюкзакам за мисками. Кроме Могильникова, конечно. Ему оставалось доползти до костра несколько метров. Напомним, что ползущий патологоанатом все это время спал.
– Предлагаю поднять по рюмочке за…так сказать, первый, пусть и чертовски сложный день в походе! – предложил Дарьян и потянулся за бутылкой коньяка.
Элина отказалась, пояснив, что не пьёт, ведь алкоголь мешает тонкости ума. Лея сказала, что не употребляет крепкие напитки, но тут Эдкевич заявил, что его бабуля делает первоклассную настойку на сливе. Он сбегал к рюкзаку и принёс маленькую бутылочку, на которой маркером было написано «Ядрёна вошь».
– Чего уставились? – улыбнулся Эдкевич. – У бабули плохо с фантазией, зато она любит материться и оплеухи раздавать. Ребята захихикали.
Эдкевич налил настойки в кружку и протянул Лее, та принюхалась.
– Вроде, пахнет вкусно, – сказала она и закрыла кружку ладонью, – сначала ты глотни, – прищурившись, она посмотрела на Сергея. Тот коротко хмыкнул, и глотнул из бутылки. Затем повернулся к остальным:
– Кому ещё?
Протянула руку Юля, но сразу и отказалась. Потом снова попросила, затем снова отказалась, мол, дешевый, самодельный алкоголь не для её погон.
– Так ты определись уже! – фыркнул Эдкевич.
Юля подставила кружку.
– Ещё кому-нибудь? – предложил Сергей. Остальные промолчали. Хотел было себе налить своей настоечки, но Дарьян хмуро на него зыркнул. Эдкевич закрыл бутылку с «Ядреной вошью», сел на чурбак и подставил кружку под коньяк.
– Ненормальный, тебе налить? – холодно спросил Дарьян у Тощего, тот протянул кружку.
– Мишенька, – вмешалась Лея, – тебе ведь нельзя!
– Почему? – не понял он.
– Ну… Ты знаешь ведь! – Лея стала корчить гримасы, пытаясь напомнить ему, что пить, мягко говоря, ему не рекомендуется. Тощий махнул на неё рукой и еще ближе придвинул кружку к Дарьяну.
Неожиданно для всех рядом с Валеновым появился Могильников, в полном сознании, и тоже протянул кружку Дарьяну. Удивление у всех было настолько сильным, что Дарьян, к примеру, уставившись на Тощего, вовремя не убрал бутылку и коньяк перелился из Мишкиной кружки через край.
– Чего? – совершенно спокойно спросил Могильников.
– Может быть, вам хватит? – спросил Дарьян и тут увидел переполненную коньяком кружку Тощего: – Ну, и на здоровье!
Эдкевич захихикал.
– Мммм, – издал неопределенный звук Тощий.
Лея наблюдала за ним, выжидая подходящий момент, чтобы выбить у него из рук эту кружку. Очень она волновалась за Мишу. Могильников, между тем, прикрыл глаза в ответ на слова Дарьяна.
– Понял! – вздохнул парень и чуть-чуть плеснул и ему. Могильников внимательно посмотрел на свою кружку, почесал нос, посмотрел на кружку Тощего, и молча выдернул у него из рук полную, отдал ему свою. Совершил, так сказать, обмен.
– Эй! – возмутился Худогубкин.
Могильниов зарычал – Тощий замолчал. Лея засветилась от счастья.
– Роман Александрович? – предложил и ему коньяк Дарьян, приподняв бутылку.
– Нет, спасибо, я пас, – ответил Рома, размахивающий мокрой курткой возле огня.
– Хорошо… Ну что, поднимем, так сказать, бокалы, – предложил Покровский, – скажите тост, как руководитель, Роман Александрович? – обратился он к Валенову.
– Воздержусь, – нехотя ответил тот. Когда у него не было настроения, он не хотел разговаривать ни с кем, а мечтал исчезнуть, далеко и надолго.
– Ладно, к счастью, я учусь на геолога и на полевых практиках редко моя группа была трезвой, – покачал головой Дарьян.
Могильников набычился.
– Вы чего? – спросил Дарьян. – Снова «белочка» разыгралась?
– Ногу свело, – отвернулся Могильников.
– В общем, день был сложным, весьма сложным. Сначала чуть ли не арестовали в аэропорту, затем – в самолете. Потеряли в поезде человека, затем чуть не разбились в машине, потом чуть не утонули в речке… – Дарьяну не дали договорить.