Живущие своим умом
Рискуют мало обучиться,
И в дебрях – через одного —
Всего скорее очутиться.
Бывает: это – нипочём,
А море – только лишь водица,
Проплакавшись пустым дождём,
Спешат скорей прибарахлиться.
Всё восхищаются Икаром —
Свободы, Вольности кумир —
Забыв, что именно Дедалом
Обогатился знаний мир.

Наследие больших умов
Лекарство для пустых голов.
Альтернатива – не чужим,
Своим умом, но при понятьях,
Что ум не должен быть пустым,
А тренированным занятьем.
Когда свободный индивид
Себя считает от рожденья
Наследником великих книг,
Он сам несёт преображенье;
Обогатив свою любовь
Сознательным стремленьем,
Не распаляет в сердце кровь
Для времяпровождения.

Свободы нет как таковой,
Когда стремления с тобой.
Но чаще всё же по-другому:
Рождённые «себя являть»
Счёт начинают по-простому:
Ум внешним видом подменять.
Кольцо в ноздре, в ушах по паре,
Он – «индивид», и этим горд,
Полночи пропадая в баре,
Всех прочих зачисляет в сброд.
Не девушки, а бабы, «тёлки» —
Их ублажают между ног,
Как есть бездушные «метёлки» —
Вот всё, что он осилить смог.

Придёт пора, и поумнеет…
Или совсем «заголубеет».
Другой пример, где ум – награда,
А всё, что ниже, им не надо.
Снегов белей воротнички,
Крахмальные сорочки,
Разложат гладко, что дьячки,
Как не дойти до точки.
Чуть книзу скошена губа
Презрительной гримасой —
«Палата светлого ума»
Других считает «массой».
Случится если меж других,
Подобно «золочёных»,
Им оказаться на балу
Расчётно увлечённых,
Со стороны не разберёшь,
Где и какая пляшет вошь.

Немало юношей иных,
Умом надежду подающих,
В любви желанных и простых,
Пытливых, страстных, вездесущих.
Для них великий Еврипид
Сложил стихи про Трою,
Кассандру вещую вручив,
Не позабыть на горе.
Их появление как свет
Надежду озаряет,
Любовь порочащую нет
Забав, что оскорбляют.
Рассказ дальнейший о таких
Красивых людях и простых.

Время действия – неопределенное время.

– I —

«– Пора! Денщик, лови пролётку…»

– Пора! Денщик, лови пролётку.
В седле несломленный «гусар».
Ты здесь ещё? Забыл, как плёткой
Тебя намедни угощал?

– Забыть об этом мудрено,
Да только нету больше плётки.
Вам, барин, гневаться грешно:
Вы проигрались до решётки.

– Болван. Сегодня на удачу
Спущу фамильный медальон,
А не успею на раздачу,
Висеть без дела будет он.

– Когда Вам матушкина память
Не запрещает тешить страсть,
Её в ломбардик бы направить,
А не на карточную масть.

– Опять выходит: ты – дурак.
И как вернуть её без денег?
А на сукне – вот чую так —
Большой сыграю нынче шлемик.
Само собой, верну долги:
Тебе – напомни там – полтинник,
А всё, что сверху… Знаешь ли,
Пора наведаться в малинник.
Какие дамы тет-а-тет:
Лолита, Яночка, Жоржета…
В присутствии гасите свет —
Разденут мигом до манжета.

– А как же матушкина память?

– Ты всё о старом как монах —
Она сама мне просигналит,
Когда вернётся на вистах.
Эх… Погоди ловить пролётку.
Оброс. Щетинистым нельзя.
Подумать могут: квасил водку,
Досадный проигрыш топя.

– Причина есть для помутнений,
Да водку даром не дают.
Для бескредитных заведений
И честный выглядит как плут.

– Да водка русская противна,
Как и заморское вино.
И если мыслить прогрессивно,
От них похмелие одно.

– Я не согласен с утвержденьем;
Кто мало ест и много пьёт,
Несёт бюджету пополненье,
И строй без водки пропадёт.

– Да ты пропойцам адвокатом
С таким подходом можешь стать.
Они тебя отборным матом
Душевно отблагодарят.

– При пьянстве всё демократично:
Воздав графинчику, рядком
Извозчик или франт столичный
Спят часто под одним столом.

– Мудрить – удел простолюдина.
Картину можно написать:
Царю оплот – стоят графины
С приветствием: «Едрёна мать!»
Где шведам этому учиться,
И немцам толком не понять:
Растёт в губерниях пшеница,
А хлеб придётся занимать.
Пора. Теперь лови пролётку,
И чтоб без глупостей опять.
Шампанское, коньяк на водку
Лишь глупый может променять.

– Вы покусились на святое!
Попы нередко под хмельком.
На православие войною
Французы лезут с коньяком.

– Когда бы так… Я сам французам
Готов на верность присягнуть.
Патриотизм оставив трусам,
Что не приемлют трезвый путь.

– И в самом деле, мне пора
Пока не вызнала охранка,
Какие мысли голова
Несёт на скатерть-самобранку.

– Неси, голубчик, сапоги
И в кабаке займи сигару.
При эполетах не с руки
Быть в Обществе не по уставу.
Скажи, что давеча дрова
Кололи тайно за расплату,
А не поправятся дела,
Покрасим за ночь балюстраду.
Чего не сделаешь порой,
Когда в желудке дикий вой.

– II —

«– Вот это нюх! Успел к раздаче…»

– Вот это нюх! Успел к раздаче.
У Вас поправятся дела:
Полковник проиграл полдачи,
Вторая, видно, Вас ждала.
Ему не повезло на пиках.
Играл бы проще – малый шлем.
А он позарился на прикуп,
Пожадничал – и пролетел.

– У карт таинственная жизнь —
Сукно их волю проявляет.
Кто во главу возводит мысль,
Тот непременно проиграет.

– Как Вы продулись в прошлый раз…

– И не в обиде. Больно надо.
Мастей магический атлас
Хандры не любит клоунады.
Приступим… Дело есть у нас.

«Играли вдумчиво, серьёзно…»

Играли вдумчиво, серьёзно:
Одни не унимали злость,
Другие скалились притворно,
Когда мастей не добралось.
Среди материи бездушной
Рождался жизни огонёк,
Гомункулусом непослушным
Шутил надменно под шумок.
То вдруг большую сдаст коронку,
А то на пиках обойдёт.
Закажут Шлем, а он восьмёрку
На прикупе не подвезёт.
Он явно выбрал себе друга
На этот вечер заводной;
Азартом разгонялась скука,
Кто в «гору» лез, он – под «горой».

Но время шло – оплыли свечи,
И шумный опустел буфет,
Стремился неуклонно вечер
Покою поручить Рассвет.
Из офицерского собранья
Осталась дюжина бойцов,
Нетрезвость в само оправданье
Несла традицию отцов.
В такие поздние минуты
Всплывает тягостная муть:
Тревогой головы раздуты
И беспокойно ищут суть.
Вглядитесь: видите, у стойки
Стоит знакомый офицер,
А рядом «козырная тройка»:
Полковник, водка, «граммомер».
Полковник несколько в смущеньи —
Едва расплату произвёл,
Неодолимые мученья
Оставила досада в нём.

– Вам повезло…

– Вы проиграли.
Баланс известный сохранён.

– Так выпьем?

– Мне уже подали
Некрепкий кофе с молоком.
Удача празднуется тихо,
Чтоб не будить весельем лихо.

– Вы нелюдим.

– Вы компанейский.
На то и чин у Вас гвардейский.

– А Вам к погонам по уму
Добавить следует звезду.
Но есть недобрая молва…
Она по городу гуляет:
То ночью колите дрова,
То веселитесь чёрт где знает.
Из жандармерии читал
На это строгий циркуляр.
Лояльность Ваша под вопросом —
Они, ищейки, длинным носом
По ветру чувствуют дымок.
Язык упрячьте под замок.
Вы дали Родине присягу!

– С тех пор испытываю тягу.

– Да есть в Вас что-нибудь святое?!
Вы – циник.

– Да, пожалуй, есть:
Ромашки, поле луговое,
Рассветы… Всё не перечесть.

– А как же, сударь мой, присяга?

– Французских королей божок
Для сбора пушечного мяса
Корысти ради под шумок.

– Такие речи…

– Вам знакомы.
Вы же читали циркуляр.
В политику играют «гномы»,
Из Долга делая металл.
Чем выше сядут, тем ловчей
Торгуют Родиной своей.
А кто считает медяки,
О гномах печься не с руки.
Медь – неразменная монета,
На чём и держится планета.
У серебра плохая слава —
Её Иуда подмочил,
И золото с тех пор по праву
Мерило всяческих мерил.
И наверху, снимая сливки,
Сидят подобные отливки.
Для них приходится служить,
Решая «быть или не быть».
Да, выбор явно небогатый:
Внизу – топор, верхушки – с лапой.
И все надеются, что Царь
Добру надёжный государь.

– Вы монархист?

– Пожалуй… нет.

– Социалист?!

– Избави Боже!
Лапша не виснет на ушах,
Когда на них помыта кожа.

– Зачем Вы лезете в беду
С казуистическим весельем,
Закручивая в чехарду
Несовместимые сомненья?
Святая Русь на всех одна,
Служение – цель для ума.

– Святая Русь! В каких анналах
Прочесть возможно сей пассаж?
У фразы прелестей немало,
Да цель похожа на мираж.
В Евангелии говорится,
Что дом поделенный падёт.
Да мало видится единства
Меж тех, кто на Руси живёт.
Мы все читали откровенья
От Иоанна до Луки,
А верим больше в провиденье
На берегах «Подай-реки».
Без обретённого Единства
Из века в век творится свинство.
И Бес тут явно ни при чём:
Что сами сеем, то и жнём.

– Тогда тем более, зачем
Себя растрачивать напрасно,
Не ожидая перемен,
Играть словами безучастно?
Для государственной системы
Служить обязан гражданин,
И до предельно полной меры
Ум прилагать, где применим.

– Приятно с Вами говорить —
Большими кажутся понятья:
Служить Отчизне, с целью жить,
Закрыв пробелы воспитанья.
Но есть народ. Как с этим быть?

– «Народ безмолвствует», забыли?

– Всё так… До времени и до поры…
И наготове держит вилы,
И точит камнем топоры.
Придёт момент для самозванца,
И силой станут оборванцы.
Пример французских революций —
Не обойтись без экзекуций.
«Свободу, Равенство и Братство»
Подхватит мигом тунеядство,
Сорвёт с плантаций батраков
И легковерных дураков.
А виновата будет Власть,
Что до причин не добралась.
Служить – усиливать причины
До пережатия пружины.
И в стороне нельзя стоять,
Приходится себя искать.
Задача эта не из лёгких —
Причинно-следственный нарыв
Свести без острого ланцета,
Кровавый след предупредив.

– И как, по-вашему, должна
Власть поступить, когда пора?

– Не знаю, кто кому что должен —
Я это слово не люблю;
Без отрицательной частицы
Оно предельно ни к чему.

«Могу ответить, что не должен…»

Могу ответить, что не должен
Любой приличный гражданин
И тот, кому секирой вложен
Контроль карательный над ним.
Не должен брат идти на брата,
Народ не должен голодать,
Нельзя прилюдно благим матом
На подчинённого орать.
Нельзя церковным разделеньем
Конфузить праведный народ,
Нельзя достигшим просвещенья
Приниженных считать за сброд.
Нельзя сограждан населеньем
Демографично называть,
Нельзя трудов людских творенья
В одних чертогах собирать.
Нельзя, чтоб армия господ
Сограждан презирала род.
Мы все с рождения неравны:
Одних волна качает плавно,
Кому-то вручено весло,
А третьим мало что дано.
Плодит на миллиарды век.
Неравенство ассиметрично.
Низы считают за успех
Войти в серёдку энергично,
Верхи космические дали
Обетовали для себя,
А счастье чувствуют едва ли:
Жизнь скоротечна и одна.
На человеческой оси
Чем шире пик распределенья,
Тем меньше шансов обрести
Спокойствие большим значеньям.
Залог устойчивой системы
В признании разумной меры.
Ноль закреплён – не оторвать,
Не изменить предназначенье
Тех, кто надумал пребывать
В трущобах каменного тленья.
Речь не о них, а о других.
Чем характерна середина?
Сегодня до волос седых
Не разгибаются в ней спины.
Везёт общественный прогресс;
Основа – сумма групповая,
А не верхушечников лес,
Что на лужайках отдыхают.
Проходят годы и века,
А мы у прежнего пенька.

«– Вы математик?..»

– Вы математик?

– Есть немножко,
К обеду запасная ложка.

«Меня пугает разговор …»

Меня пугает разговор —
Он стал серьёзнее, чем надо.
Беру как автор уговор —
Пресечь подобные тирады.
Увлёкся. Поздно. Ночь кругом.
И что он лезет на рожон?!

– Полковник, вспомнил! Без пролога:
Вы – муж, отец при дочерях.
Отдайте старшую мне замуж,
Я – Вам «Спасибо» при деньгах.
Клянусь, она давно любима,
Обиды ей не причиню,
Для Вас покорнейше на диво
Себя супружеством смирю.
Ей Богу! Рюмкой побожусь.

– Да… Нет… да…
Что за наважденье?
Язык не слушается слов.
Я не могу принять решенье
В присутствии хмельных паров.
Обсудим завтра. Уходите!
Пол-литра выпито зазря…
А зло, что, мол, не причините —
Её иль денежки любя?

– Что за вопрос?! Мы офицеры!
Всё честь по чести.

– Верю, верю.
По стойке смирно и кругом!

«…Удачно проиграл я дом…»

…Удачно проиграл я дом…
Нет, право, что ни говори,
А молодёжь – не сухари…
И математик, и поэт,
И чёрт-те что… А сути нет.
Пока не заперли буфет,
Ещё пол-литра и…
Привет!
Пардон. Приветствия Порядку.
Не спите? Значит спозаранку
Вам можно утром не вставать,
А нам закон не соблюдать.

– Полковник! Нам… неуваженье?
Вы изменились на глазах.
Продулись, пьёте, а веселье
Растёт как тесто на дрожжах.

– На то особая причина:
Честь офицера спасена.
Поручик обещал правдиво
Исправить прошлые дела.
Ликует сердце командира —
Ему известна честь мундира.

– Приятно слышать, если так.

– Не сомневайтесь. На беседу
Повторный выписан наряд.
За ним он явится к обеду.
Да, я ему расклады карт
Забыть отныне повелю —
Сведу брожения к нулю.
У математика как раз
К фортификации задатки.
Покрутится старик Лаплас,
Пусть оторвёт французу пятки!
Оставит мысли и броженья —
Я взял его на попеченье,
Но… исключительно для Вас.

– Ответственно! И в добрый час.
(Поручик, в раздумье)

– Ещё один, обласканный судьбою,
Решил других сподобить головою.
Индюк он или жирный гусь?
Судить об этом не возьмусь.
В итоге, кажется, женюсь!

«Излишним будет комментарий …»

Излишним будет комментарий —
прозрачен Истины покров:
Надежда часто призом манит
Своекорыстие умов.
Немного отступив от сути,
мораль беседам подведу:
а вы, при выпавшей минуте,
Подумайте: что, почему?
Не лезьте в душу, господа.
Душа темна, слова – игра.
Кто ищет свет – найдёт отраву,
Судящий – встретит эпиграмму,
Любитель символьных берёз —
Кровоточащую занозу,
Сказители высоких слов —
Обидную для слуха прозу.
Душа сподобилась огранкой;
Её спектральные лучи
Снесут ответную приманку
До вездесущей каланчи.
Глаза – не зеркало души:
Они и сами с ней на Вы.
Не верьте в белизну рубашки
Души, открытой нараспашку.

– III —

– Поздравь, я, кажется, женюсь.

– А дéвица?

– Она не в курсе.

– ???

– Да не волнуйся, подступлюсь.
Любовь рождается в капусте.
Манеры – ключик золотой,
Стихи, цветы – необходимость;
Чуть-чуть подумать головой —
И женская не утаится милость.

– Зря инквизиции отцы
Костры до срока загасили.
На них прогреться Вы могли,
А миновать, боюсь, едва ли.

– Весёлость взглядов – не порок,
А теорему подтверждают:
Признания у женских ног
(И всё, что выше) получают.
Что нам, мужчинам, не хватает,
И что у женщины порой
Избыточно преобладает?
Гармония! Пойми, усвой.
Избытку верен недостаток,
А счастье – сумма тет-а-тет.
При малой степени поправок
Конечным выглядит ответ.
Делиться обрекла Природа,
А способы диктует мода.

– И свадьба?

– Думаю, на Пасху.

– Безбожник!

– По деньгам сужу.
Разведкой завтрашней завязку
Благому делу положу.
А впереди – достатка ночь…

– Восток указывает утро.

– Аврора… избранная дочь.
Идём, устроимся уютно.
Степан, Степан… Какое имя:
Покой, раздолье слышишь в нём.
Так не пора ли на перине
Душевный поддержать подъём?
Давай к «малиновкам» рванём!

– Как?! Накануне предложенья?!

– Ты аморален. Вот не знал.
Выходит, после, без сомненья,
«Пожалуйте на лёгких дам»?
Стыдись порочности, Степан…

«Знакомый, кажется, фонарь…»

Знакомый, кажется, фонарь
И дом кирпичный и не новый.
Туманом белая вуаль
Вал Крымский прячет за Садовым…
И старая до боли брань!

(Хозяйка заведения надрывно)
– Проваливай, козёл вонючий!
Жену снимай за три рубля.

(Поручик назидательно)
– И это, Стёпа, самый лучший
Расклад в итоге для тебя.

(Обращаясь к хозяйке)
– Как сильно изменились цены
На берегах Москвы-реки?
Бюджетные не вскроют вены
Ночным поклонникам любви?

(Хозяйка, мимикрируя)
– Какие люди! Заходите!
А ты проваливай, козёл.
– При мне клиентов не браните.

(Неудачливый визитёр)
– Инфляция… недоучёл.

(Поручик, разглядывая визитёра)
– Бухгалтер, вид интеллигентный,
В Первопрестольной новосёл,
Провинциальность след заметный
Оставила надолго в нём.

(Обращаясь к хозяйке)
– Какие свеженькие рыбки
Поймали древнюю блесну?
Без кошек: слишком они прытки,
Оставим кошек на весну.

– Есть девушка, недельный опыт.

– Звучит полезно для меня.
И спутнику, коль не испортит
Хозяйство старого коня.

(Степан брезгливо)
– Мне ни к чему, и Вам нельзя.

(Поручик, не обращая внимания)
– Веди. В окно стучит заря…

Минута вон – и тут как тут:
Голубка слева, справа – утка.

– Моя что слева!

– Ишь ты, плут!
Лишился, видимо, рассудка.

– Отдайте, умоляю Богом!

– Какая печка в изразцах!
Поддел Нечистый своим рогом,
Из вьюшки выскочив под пах.
Ну, нет! Вы только поглядите:
«Мне ни к чему, а Вам нельзя!»,
А вышла зорька на рассвете,
И щука съела карася.

– Мы родом из одной деревни —
Глухой Архангельский Покров.
Когда узнают…

– Мигом сплетни
Потравят дёгтем наш улов.

(Обращаясь к хозяйке)
Берём одну, и ту на выезд.

– Двойная, стало быть, цена.

– Примите, дьяволу на милость,
От купидона-сорванца.
Мы с арифметикой знакомы,
Возьмём несложный интеграл:
Недельный заработок Дома
Приносит в слитке килограмм.

(Новенькая шёпотом)
– Я не поеду.

– Больно надо…
Ловить извозчика с утра.
Пройдёмся, кинем эту заводь,
Где нерестятся осетра.

– Я не пойду. Мне здесь уютно.
Вы опозоритесь прилюдно.

– Недолго думала синица,
К какому зёрнышку склониться.
Молчи, дурёха, денег ради
Согласная на подлецов.

(Новенькая бесцветно)
– А прочих здесь и не бывает.

(Степан с отчаянной мольбой)
– Во имя всех Святых Отцов!

(Поручик убедительно)
– Бухгалтер! Девушку хотите?
Отдам за Ваши три рубля.
Она бездушная рогожка,
По нраву – трепетная лань,
Вы позабавитесь немножко,
Определите проще: «Дрянь».

(Степан, обречённо)
– Убью.

– И это ты – элите?

(Скромный бухгалтер)
– Простите, сударь, Вы не правы…
Она – заблудшая овца.

– А Вы морали для забавы
Пришли читать ей за отца?

– Простите, сударь.

– Не могу.
А не хотите – как хотите.
Степан, гони его в трубу!
Подлец он, москворецкий житель.
Степан, очнись. Протри глаза,
Бери «овечку», делай ноги!
И до победного конца
Не выходите из берлоги.
Пиши прошение отставки,
Устроится, беру зарок.
Не смейте Вы (!), подобно шавкам,
Валяться у хозяйских ног.

«(Оставшись один)…»

(Оставшись один)

В минуты Светлого Покоя
На Волю выпускают птиц,
Где много радости и горя,
Где с суетливостью синиц
Сухими веточками скромно
Украшен жизни уголок…
А злые ветры своевольно
Терзают маленьких птенцов.
И кто-то сам меняет ветку
На тёплую пустую клетку.
И всё же воля – это Воля;
Она и создана для птиц,
А Человеческая доля —
Не устанавливать границ.

– IV —

– Приветствия. Вы пунктуальны.

– По случаю стараться рад!

– Цветы…

– Обычай ритуальный.

– Безукоризненный парад…
Ещё бы парочку наград. Но…

– В деле этом Вам сподручней.
Я – без пяти минут как зять.
Прошу покорнейше принять
Ваш вексель – мой счастливый случай.

– Да-да…

– Какая благодать.

– Полдома есть, в нагрузку – зять.

– Чтоб не испытывать убытки
И планировку не менять,
Пришлось вторую под напитки
У кредитора отыграть.
Примите, не благодарите,
А лучше с дочкой подсобите.
На нашей дачке неделимой
Не зарастёт забор крапивой.
Две половинки – две награды:
Жена и Мендельсон с эстрады —
За первую; а для второй
Всего два слова: «На покой».

– Не понял?

– Есть одна неловкость…
Денщик… Не держится язык.
Он из Архангельской губернии;
Не вредный, в общем-то, мужик.
Теперь, когда по наставленью,
Спасибо Вам от всей души,
Я понял истину служенья;
Пора его убрать с межи.
Я всё продумал.

– Вижу пыл.

– Дано: денщик. В ответе: был.

– Ну, Математик… А в тайгу?
Иркутск – не маленький подарок.

– А ну, проверят? Привлекут?
И не узнаем всех поправок.

– А по этапам? Всем подряд?
До очень дальнего Востока.

– Для большего, поверьте, прока
Пусть лучше делает курят:
Жена – пожизненный наряд.
Не будем в радости жестоки.
С женой говоруны молчат.
Жена нашлась…

– Пишу наряд.
(Полковник подписал и задумался)
– А Вам не кажется, что мы
Делили спящего медведя,
Рогатины не подведя
К берлоге яростного зверя?

– Вы намекаете на формы?
Тогда боюсь, что второпях
В судьбе затеялись реформы.
Медведица не на сносях?

– Да что за вздор!
Она как пчёлка,
Трудолюбива и стройна.
Но есть у пчёлки жало в…
В том и привиделась беда.
А вот и, кажется, она:
Легка дочурка на помине.

– Как пчёлку звать?

– Екатерина.
Я ухожу, но буду снова
Для продолженья разговора.

«(Поручик и Екатерина: первая встреча)…»

(Поручик и Екатерина: первая встреча)

– Я Вас такой и представлял.

– По удивлению похоже.
Отец Вам много проиграл?

– Я всё вернул до белой кожи!

– Моей?

– Вот это поворот…

– В тупик поставлены вопросом?

– Не стану врать! Отвечу «нет».
А что же мы стоим колόссом?
В ногах, известно…

– … правды нет.
Правдивейший, Вам сколько лет?

– От Ваших отнимите пять,
Чтобы умами поравняться,
Остаток делится опять —
Три части равные разнятся;
В конце начальной мог читать,
Потом инфаркт свалил испанца,
В Мадрид уехал помирать,
А в третьей – ловко притворяться.

– В итоге ровно двадцать пять.
(Поручик радостно в сторону)
– Умеет Катенька считать.

– Цветы кому?

(Поручик, оглядевшись по сторонам)
– Выходит… Вам.

– Простите?

– Вам, Екатерина.
Частично вырастил их сам.
Начните ради них смотрины.

– Вы влюблены?

– Мы сядем?

– Нет.

– Быть может.

– Это не ответ.

– Вы ждёте полных объяснений?

– Вам трудно подобрать слова?

– Чуть после… По нужде томлений.

– Когда наколите дрова…

– И Вы поехали туда!

– Простите?

– Да, великодушно…

– Простите?

– Странный лексикон. Я объяснюсь.
(Екатерина ждёт с замиранием)
С дровами нужный
Был опыт проведён тайком.
Я измерял подачу силы
И сделал правильный расчёт
Отдачи станковой мартины.
Работал словно пулемёт:
Плечо, топор – большой рычаг…

– А измеряли натощак?

– Да ночь была, выходит – так.

(Екатерина меняет тему)
– Вы пишите стихи?

– Порой… Фиксирую.

– Переживанья?

– Ну, что Вы! «Душный» стиль не мой.

– Поэзия самокопанья?

– Вы ироничны донельзя…
Следы холодного рассудка
Бумаге доверяю я
В минуты полного желудка.

– Чтоб не испытывать сонливость
И важных дел необходимость.
Таким представил Вас отец.

– Ах, он… ищу слова… Мудрец!
(После паузы, без перехода)
– Чему достойно жизнь отдать?
Скитаньям? Прихотям? Раздумьям?
Но почему нас так влечёт
Порой ночною новолунье?

– Каким же видится ответ?

– Вопросами проложен след.

– Вы ищите у жизни цель?

– Цель жизни – это не мишень,
Чтобы нестись стремглав снарядом
И, продолжая параллель,
Достичь, пронзить и мелким градом
Рассыпать для иных затей.
Цель жизни – вовсе не вершина,
С которой на подножье Мира
Взирают гордо альпинисты,
Мастей различных эгоисты.
Геометрическая сфера
Даёт понять: её уклад
С устойчивостью многомерной,
Бесцельный, но верней стократ.
В такой модели жизнь бесцельна,
А на пределе очень цельной
Натуру может воспитать,
Коль есть чем сферу заполнять.
У жизни явной цели нет —
Всё вянет, как весенний цвет,
А есть одна необходимость
И по задумкам суетливость,
Но цели не было и нет.
По расписанию обед,
В жару – обильная поливка,
Зимой – раздумья под наливку,
Весна – для осени листочки
Готовят под метёлку почки.
А страсти крутит на оси
Самоотверженной любви
К себе, как то ни назови.
И в сумме это «c’est la vie».

– Так Вы – сторонник прозябанья,
Любитель многозначных слов;
Доступность дерева познанья
Вам не дала вкусить плодов?
Где неуёмная пытливость?
Куда направлена стрела,
Которую «необходимость»
Для жизни Вашей припасла?
Мне скучно с Вами. Люди ищут
Разгадки древних пирамид,
Тибета снежные вершины
Проходят для научных книг,
И гибель тайной Атлантиды
С океанического дна
Поднимут и найдут то место,
Где Троя некогда была.
А вы твердите: жизнь одна —
Циклическая кутерьма.

– Вы, Катя, взрослое дитя.

– Простите?

– Понял. Так нельзя…
Пытливость любит пирамиды,
Разгадывая письмена,
Тревожит спящие могилы
И косит древность как чума.

– Простите?

– Что, опять неправ?
Знакомы, вижу, Вы с Платоном,
Или Блаватскую прочли.
А я сдружился с Пифагором —
С симметрией «четыре пи»:
Вращаюсь на своей оси,
Подобно матушки-земли
Вокруг локального светила,
Пока пытливость не остыла.
И ось моя – Литература.
Выходит, Катя…

– Что я – дура.

– Вы горячитесь. Я неправ.
Аккорды взял не тех октав.
Литература – это память
Ушедших навсегда веков.
Она извечна, не обманет
Ни молодых, ни стариков.
Сменяют яркие эпохи
Кроваво-тёмные года,
А собирает воедино
Литературная строка.
Немало было, есть и будет
Людей, владеющих пером.
И, значит, время не забудет
Кассандру, Трою, Эльсинор.
Передаётся по наследству
Связующая нить времён
Талантам, выбившимся к месту
Большим писательским трудом.
(Поручик продолжает после небольшой паузы)
– Вы ищете…

– Определенье:
Шарообразный эгоист,
Вампир чужого настроенья
И больше – материалист.

– Мне Ваше нравится веселье.

– Прочтите что-нибудь на бис.

– Прочту от имени Петрарки
Письмо от всемогущей Парки:
«Не изменяй своей Природе
В угоду Чёрту, Богу, Моде;
Будь Император иль Злодей —
Живи Властителем Идей.
Когда Тебя оставят силы,
И Ты с «достоинством» скотины
Готов в Толпе прибавить ряд,
Останови безволья спад!
Смирение нести позорно.
Его призыву непокорный
Ответ один: открытый взгляд,
Пути не ищущий назад.
Не Раб, Не Бог, Но Человек
Вершит Судьбой, смиряя век.
Не обойдёт Удача Смелых,
А Правых в торжестве и Левых
Рассудит формула побед:
Не причиняй Триумфом вред.
Ум, доведённый до предела
Нападками со стороны,
Несокрушимые барьеры
Берёт с запасом высоты.
Лишая Воли, Пелена
Усталости мутит рассудок.
Легко упасть, да жизнь одна —
Ум правит ею, не желудок.
Поднявший голову поверх
Хулы и Лжи пожнёт Успех»

– Ещё!

– Урок от Леонардо.

(Екатерина с удивлением)
– Но он художник!

(Поручик естественно-небрежно)
– Станет бардом.
«И снизу, и сверху – свое представленье
На всякое в жизни простое явленье:
Всевышний оценит – Всенижний корит,
А сердце людское как угли горит!
Двойная система совсем не награда,
И если нет Рая – нет жаркого Ада.
Жизнь больше достойна цветущего сада;
Нет помощи сверху – и после не надо!
Кто смел, тот и съел – волчьей стаи удел!
А если же плод сладким соком созрел,
Ни Богу, ни Черту уже не понять,
Кому же по праву его забирать!
Свободные люди живут при «сейчас»,
И через века труд их радует нас!»

– Ещё!

– Дай дух перевести.

– Простите?

– Полно Вам.

– Merci

– А вот по случаю стихи…
(Поручик декламирует)
«Сэр Ланселот пришпоривал коня —
Ещё две мили до знакомого плетня,
А там Артур, друзья и… Гвиневера.
Её Любовь – его Святая Вера.
Ещё две мили… Щурятся глаза.
Как вдруг: «Спасите!» – крик и голоса.
Вновь испытать решили полюса
Добра и Зла: чья нынче полоса?!
Король Артур к столу не мог принять,
Кто смел бы мимо крика проскакать.
И после быстрой верховой завязки,
Дошло до рукопашной и развязки.
Он рисковал собой
у жизненной оси
Не просто так —
за женское «Merci»»

(Екатерина задумалась и чуть-чуть смягчилась)
– Ещё прочтите.

– Нет. Не помню.

– И не хотите?

– Не хочу.
Вы оставляете без чувства
Мою словесную игру.

– Прочтите, очень Вас прошу.

– Прочту, коль примите букет,
Рождённый здесь для Вас сонет:
«Отражая любовные стрелы,
Не забудьте одну пропустить.
Пусть неопытны Вы и несмелы,
И заставит она вас грустить.
Пробуждённые воспоминанья,
Затаённые где-то в груди,
Отдадутся во власть обладанья
Светлой, новой и нежной Любви.
Без неё будем мы одиноки,
Обделёнными Вашим теплом.
Так откройте свои нам истоки,
Околдуйте молитвенным сном!
В жизни нету достойней награды,
Чем Любовью дарованной раны».
(Образовалась пауза)
– Мне нужен инструмент.

– Гитара?

– Любой: от скрипки до органа.

– Органа нет, гитару дам.

– Song-вальсом за неё воздам.
(Пробует струны и начинает петь)