Цусима. Незаживающая рана

Сухопутные силы Японии численно уступали армии Российской империи примерно в три раза (такое же соотношение было и по численности населения). Однако удалённость дальневосточного театра военных действий от европейской части России давала японцам большой запас времени для того, чтобы попытаться успеть втрое большими уже у них силами разбить русские войска, находящиеся в Маньчжурии, до подхода к ним подкреплений.

И совсем другая картина предстаёт перед взором исследователя, когда задаёшься вопросом: а как же готовилась к схватке с крепнущим японским хищником Матушка-Россия? Нельзя сказать, что всё было не так, да не эдак.

Понимание неизбежности войны было. К ней, в общем-то, готовились. Но вот в самом отношении к будущему противнику сквозила явная недооценка, а в обывательской массе – даже пренебрежение: в народе японцев в шутку называли «макаками». И хотя сведущие люди предупреждали, что России в предстоящей войне придётся столкнуться с сорокамиллионной, воинственной, по-европейски организованной нацией, их голоса тонули в хоре «шапкозакидательских» настроений.

Более того, когда в январе 1904-го года военный министр А. Н. Куропаткин обвинил министра внутренних дел В. К. Плеве в прямом содействии развязыванию войны, последний до цинизма откровенно ответил: «Чтобы удержать революцию, нам нужна маленькая победоносная война». Три заключительных слова этой фразы стали в дальнейшем «притчей во языцех».

В целом же преобладало мнение, что Япония вряд ли осмелится на прямой военный конфликт с огромной и могущественной Россией. Доводы о трёхкратном численном превосходстве противника на театре военных действий парировались самоуверенным контрдоводом: каждый русский солдат стоит четырёх японских!

Полного игнорирования опасности, конечно, не наблюдалось. На поприще дипломатии были сделаны необходимые шаги и проведена весьма неплохая работа: с Австро-Венгрией и Германией заключили договорённости, обеспечившие их дружественный нейтралитет на случай дальневосточного конфликта. Однако и Япония не преминула укрепить свои позиции военным союзом с Британией, что исключило вступление в войну Франции, нашей союзницы.

Броненосный крейсер «Токива». Почти полный аналог «Асамы»

Броненосные крейсера «Идзумо» и «Ивате» имели одинаковое с «Асамой» и «Токивой» вооружение и бронирование, но были защищены бронёй Круппа, значительно более прочной. При несколько большем стандартном водоизмещении (9 905 т., полное – 10 395 т.), обладали и немного большей дальностью плавания (4 900 миль на скорости 10 узлов). На испытаниях развили скорость 20,75 узла. Внешне отличались от предшественников третьей дымовой трубой

Броненосный крейсер «Якумо». Его средний калибр составляли 12 орудий калибром в 152 мм. Броня – крупповская. Скорость на испытаниях – 20,5 узлов, но в реальных боевых условиях развивал не более 19. Несмотря на чуть меньшее водоизмещение в сравнении с построенными в Англии аналогами (9 650 / 10 290 т.), обладал дальностью плавания в 5 000 миль (на 11,5 узлах).

Броненосный крейсер «Адзума» был вооружён так же, как «Якумо», но уступал ему максимальной толщиной крупповской брони (152 мм против 178), водоизмещением (9 440 / 10 110 т.), реальной скоростью хода (18–19 узлов, хотя на испытаниях выдал более 20) и дальностью плавания (3 900 миль при скорости 10,5 узлов). Внешне отличался от «Якумо» разрывом между 2-й и 3-й дымовыми трубами. Мореходные качества – плохие.

Броненосный крейсер «Касуга». Водоизмещение – 8 170 т. (стандартное). Скорость – 20 узлов (фактически с трудом развивал 18). Дальность плавания – 5 500 миль (на 10 узлах). Максимальная толщина крупповской брони – 150 мм. Основное артиллерийское вооружение: 1 орудие калибром 254 мм (в носовой башне), 2 орудия калибром 203 мм (в кормовой башне) и 14 орудий калибром 152 мм. Мореходность ещё хуже, чем у «Адзумы».

Броненосный крейсер «Ниссин». Отличался от «Касуги» только вооружением: в носовой башне у него располагалось 2 орудия калибром 203 мм вместо одной 10-дюймовки у «Касуги»

Трофейный броненосец «Чин Иен» был когда-то предметом гордости китайских моряков (наряду со вторым, почти однотипным с ним, броненосцем). У японцев от стал флагманом отряда устаревших кораблей.

Эскадренный миноносец «Касуми». Был в составе 1-го отряда, вероломно атаковавшего русские корабли на внешнем рейде Порт-Артура. Один из сильнейших японских миноносцев на момент начала войны. Водоизмещение (стандартное / полное) – 363 / 415 т. На испытаниях развил скорость 31 узел. Вооружение: 2 торпедных (минных) аппарата калибром 457 мм (по одной торпеде в каждом), 1 орудие калибром 76 мм, 5 орудий калибром 57 мм

К началу ХХ века началось движение поездов на всём протяжении Транссибирской магистрали. Железнодорожное сообщение сократило время переброски войск в 50 раз! Если раньше батальону из европейской части России требовалось для перехода к тихоокеанским берегам до полутора лет (!), то теперь – от полутора недель. Кардинально изменились и возможности доставки различных материальных ресурсов, в том числе тяжёлого вооружения и боеприпасов.

Но расстояние в десять тысяч вёрст оставалось по-прежнему огромным, а невысокая пропускная способность Транссиба позволяла перевозить на Дальний Восток не более 30 000 солдат в месяц. Дело в том, что участок в обход Байкала ещё не был достроен. Вагоны приходилось переправлять через озеро на паромах. Это делало процесс накопления необходимых сил довольно долгим. Переброску следовало начать заблаговременно, но, при всём осознании неизбежности войны, из-за того, что были к ней пока не готовы, решили не провоцировать Японию. Не напоминает 1941 год?

Значительную часть денежных средств, выделенных на освоение Ляодуна, вложили не в спешное укрепление Порт-Артура, а в оборудование коммерческого порта Дальний. Впоследствии этот порт интенсивно использовался японцами для снабжения их армии, осаждавшей Порт-Артур!

Теперь о подготовке к войне на море. Русский флот на протяжении трёх десятилетий развивался, исходя из доктрины борьбы с превосходящими силами противника, а конкретно – с гигантским английским флотом. Так как добиться какого-то паритета тут было совершенно невозможно, то возобладала концепция крейсерской войны на коммуникациях противника. С этой целью стали строить огромные крейсера, способные успешно действовать не только в прибрежных морях, но и на открытых просторах океана.

К началу войны Россия имела на Дальнем Востоке три таких броненосных крейсера: уже явно устаревший «Рюрик» и построенные по его прототипу, но с последовательными улучшениями проектов, более быстроходные и чуть лучше бронированные «Россия» и «Громобой».

Эти наши три крейсера на 2–3 тысячи тонн превосходили водоизмещением аналогичные по классу японские, однако строились они вовсе не для боя в составе эскадры и огневой поддержки наших броненосцев, а для рейдерских операций. Рейдеры великолепно выдерживали штормовую погоду, брали очень большой запас угля, благодаря чему уверенно совершали длительные океанские переходы, но бронированы они были намного слабее своих японских «одноклассников», которые, к тому же, в тихую погоду и скорость развивали чуть большую (кроме «Касуги» и «Ниссина»).

Хуже того, из-за устаревшего побортного расположения всей артиллерии, наши крейсера, даже при некотором превосходстве в количестве 6-дюймовых (152 мм) и равном с «японцами» количестве 8-дюймовых (203 мм) пушек, очень сильно уступали противнику в массе бортового залпа. Дело в том, что четыре 8-дюймовых орудия на «японцах» располагались попарно в носовой и кормовой башнях, а на русских гигантах – по два орудия на борт.

Четвёртый русский броненосный крейсер «Баян» (новейший, французской постройки) не уступал лучшим японским аналогам бронированием и скоростью, но был вооружён всего двумя 8-дюймовками (по одной в носовой и кормовой башнях) и лишь восемью 6-дюймовками, что делало его бортовой залп почти вдвое легче, чем у «Ниссина», равного ему по водоизмещению (немногим более 8 000 тонн).

Таким образом, наша Тихоокеанская эскадра располагала всего четырьмя броненосными крейсерами против восьми японских. И при этом любой русский крейсер уступал любому японскому силой артиллерийского воздействия на противника.

Что касается эскадренных броненосцев, то у России на Дальнем Востоке формально было даже некоторое количественное превосходство над Японией (семь против шести), однако и тут всё не так просто.

Давно дислоцировавшиеся в тихоокеанских водах однотипные «Полтава», «Севастополь» и «Петропавловск» не уступали японским броненосцам «Фудзи» и «Яшима» артиллерией и бронёй. Они даже имели на одно 6-дюймовое орудие больше в бортовом залпе, но из-за меньшего на 1 000 тонн водоизмещения были оснащены относительно слабыми паровыми машинами (особенно «Севастополь»).

При этом, из-за длительного нахождения вдали от полноценной ремонтной базы, изношенные машины этих трёх броненосцев не позволяли развить и без того невысокую проектную скорость в 16 узлов (миль в час). А «Севастополь» не смог развить таковую даже на ходовых испытаниях во время приёмки в состав флота (выдал лишь 15,3 узла).

Наши новейшие «Ретвизан» и «Цесаревич» (американской и французской постройки соответственно), при водоизмещении на 2 000 тонн меньшем, чем у японских броненосцев типа «Сикисима», не уступали им ни бронированием, ни скоростью и могли стрелять на борт из шести 6-дюймовых орудий против семи вражеских, что с учётом равного залпа из четырёх 12-дюймовок (305 мм) делало это преимущество «японцев» совершенно незначительным. Но их было всего два против четырёх!

Ещё два новых русских броненосца, «Пересвет» и «Победа», строились опять-таки как океанские рейдеры (их зачастую даже называли «броненосцами-крейсерами»). Развивая равную с новейшими японскими броненосцами скорость, они не могли считаться для последних достойными противниками из-за более слабого бронирования и «облегчённого» артиллерийского вооружения.

На них установили по четыре 10-дюймовых (254 мм) орудия (в носовой и кормовой башнях) и по одиннадцать 6-дюймовых, из которых на борт били лишь пять (носовая 6-дюймовка могла стрелять только прямо по курсу). В результате «Пересвет» и «Победа» оказались сильнее японских броненосных крейсеров, но уступали им скоростью, а равным по скорости японским броненосцам уступали силой.

Всего наша Тихоокеанская эскадра состояла из одиннадцати броненосных кораблей против четырнадцати японских, но, с учётом всех вышеперечисленных факторов, преимущество противника в силе было почти полуторным.

Российских лёгких крейсеров в дальневосточных водах к началу войны собралось семь. Бронепалубные «Богатырь», «Варяг» и «Аскольд» не имели себе равных среди вражеских крейсеров этого класса. Они были больше, быстроходнее, сильнее и мореходнее. Одним словом, лучше японских «одноклассников».

Броненосный крейсер «Рюрик». Водоизмещение (стандартное / полное) – 11 000 / 11 960 т. Максимальная скорость на испытаниях составила 18,8 узла, в реальных боевых условиях уверенно разгонялся до 18 узлов. (В русском флоте ходовые испытания проводились без форсирования машин, с целью недопущения их преждевременного износа и поломки, поэтому заявленная скорость отличалась от реальной не так сильно, как в английском и японском флотах). Максимальная толщина бронепояса из устаревшей сталеникелевой брони – 254 мм, но носовая и кормовая оконечности не были защищены даже броневой палубой. Артиллерийское вооружение включало 4 уже устаревших пушки калибром 203 мм, 16 современных скорострельных орудий калибром 152 мм и, вдобавок к ним, ещё 6 скорострельных 120-мм пушек. Дальность плавания на скорости 10 узлов – 6 700 миль. Был оснащён полным рангоутом для плавания под парусами, что оказалось бесполезным анахронизмом даже на время вступления крейсера в строй. Мореходные качества – отличные (как и у «России» с «Громобоем»).

Броненосный крейсер «Баян». Предназначение: дальний разведчик при эскадре броненосцев. Хорошие мореходные качества позволяли использовать его и как рейдер. Проектное нормальное водоизмещение – 7 326 т., фактическое (нормальное / полное) – 7 805 / 8 240 т. Скорость на испытаниях – 21 узел, но на практике развивал такой ход с большим трудом. Дальность плавания – 3 400 миль (на 10 узлах). Броня гарвеевская, главный пояс до 203 мм, башни главного калибра – 152 мм. Над главным броневым поясом имел ещё широкий верхний, толщиной в 60 мм. Нёс на вооружении 2 орудия калибром 203 мм в башнях и 8 орудий калибром 152 мм в казематах.

«Громобой». Сильнейший русский броненосный крейсер тех лет. Нормальное водоизмещение – 12 455 т. (построен без перегруза). Скорость на испытаниях – 20,1 узла (достигалась и на практике). Дальность плавания – 8 100 миль (на 10 узлах). По сравнению с «Россией» имел гораздо большую площадь бронирования борта, включая защиту артиллерии. На нём планировалось применение только крупповской брони, но, из-за задержек в освоении её производства российскими заводами, броневой пояс, толщиной в 152 мм, пришлось делать ещё из гарвеевской, а уже артиллерийские казематы, щиты орудий, броневые траверсы и боевую рубку – из крупповской. Вооружение: 203-мм орудий – 4, 152-мм орудий – 16, 75-мм – 24 (на «России» – 12). Как и оба предшественника, имел неудачное побортное расположение пушек главного калибра и такой явный анахронизм, как 3 мачты (для парусов).

Броненосный крейсер «Россия». Фактическое нормальное водоизмещение – 12 580 т. Скорость – 19,75 узла (на испытаниях) и не менее 19 узлов на практике. Дальность плавания ходом 10 узлов – 7 740 миль. Максимальная толщина бронепояса из гарвеевской брони – 203 мм. Кроме 2-х носовых 203-мм орудий, артиллерия располагалась открыто, без броневой защиты (как и на «Рюрике»). Крейсер имел на вооружении 4 орудия калибром 203 мм и 16 орудий калибром 152 мм, но из них на один борт стреляло всего лишь 2 и 7 (соответственно). Ещё до войны кормовое 6-дюймовое орудие переместили с батарейной палубы на верхнюю, и в бортовом залпе смогло участвовать уже 8 шестидюймовок, а после боя в Корейском проливе на «России» и «Громобое» часть 75-мм пушек (по 6) заменили на 152-мм, и на борт с каждого крейсера стало бить по 11 шестидюймовых пушек.

Броненосец «Полтава». Нормальное водоизмещение (проектное / фактическое) – 10 960 / 11 500 т. Максимальная скорость – 16,5 узлов. Дальность плавания (на 10 узлах) – 3 750 миль. Вооружение: 305-мм орудий – 4, 152-мм орудий – 12 (из них 8 – в четырёх башнях, остальные 4 – в небронированной палубе). Бронирование: главный броневой пояс – до 368 мм, верхний пояс – 127 мм, башни главного калибра – до 254 мм, башни среднего калибра – 127 мм. Так как во время строительства «Полтавы», «Севастополя» и «Петропавловска» технология изготовления брони находилась в стадии стремительного прогресса, то нет точных сведений какой именно бронёй защищались различные участки этих кораблей. В основном использовалась сталеникелевая, но для центральной части главного бронепояса всё же успели применить гарвеевскую броню.

Броненосец «Севастополь». Полное водоизмещение – 11 800 т. Максимальная скорость – 15,3 узла. (Паровые машины корабля сильно уступали суммарной мощностью машинам его «систершипов»: 9 368 л. с. против 11 213 и 11 255). Дальность плавания, бронирование и вооружение – как у «Полтавы».

Броненосец «Петропавловск». Полное водоизмещение – 11 355 т. Максимальная скорость – 16,9 узла. Дальность плавания – 3 750 миль (на 10 узлах). Вооружение – аналогичное «систершипам». Главный броневой пояс – до 406 мм. Остальное бронирование как у «Полтавы» и «Севастополя». В начале войны был флагманским кораблём Тихоокеанской эскадры.

Броненосец «Ретвизан». Проектное нормальное водоизмещение – 12 746 т., фактическое – 12 410 т. (!) Полное водоизмещение – 13 100 т. Максимальная скорость – 18 узлов. Дальность плавания на скорости 10 узлов – 8 000 миль (беспрецедентная величина для броненосца). Вооружение: 305-мм орудий – 4, орудий калибром 152 мм – 12 (в казематах). Броня крупповская. Главный пояс – до 229 мм, верхний пояс – 152 мм, казематы – 127 мм, рубка – 254 мм, башни главного калибра – 229 мм. Условия проживания для экипажа отличались повышенной комфортностью: продуманной планировкой помещений, обилием душевых для кочегаров, просторной прачечной, двумя прекрасно оборудованными лазаретами, множеством облегчающих труд приспособлений. Общая стоимость постройки составила около 9 600 000 рублей.

«Новик», вдвое меньший водоизмещением, являлся самым быстроходным на тот момент крейсером в мире, уверенно развивая скорость в 25 узлов. Но равным ему рангом японским оппонентам он заметно уступал вооружением (шесть орудий калибром 120 мм против обычных у японцев шести калибром 152 мм (6 дюймов)). «Боярин» был вооружён как примерно равный ему водоизмещением «Новик», не отличаясь при этом и особыми скоростными качествами.

А «Паллада» с «Дианой» и скорость развивали не большую, чем японские лёгкие крейсера, и несли всего лишь по восемь 6-дюймовых орудий, хотя были водоизмещением равны «Варягу» и «Богатырю», вооружённым двенадцатью аналогичными пушками и на 3–4 узла превосходившим этих «античных богинь» скоростью.

Миноносцев во Владивостоке и Порт-Артуре насчитывалось двадцать пять. Даже сильнейшие из них уступали японским эскадренным миноносцам числом и калибром пушек. Скоростью японские тоже их обычно превосходили.

Особое значение имел фактор разделения русских военно-морских сил на две части: Порт-Артурскую эскадру и Владивостокский отряд крейсеров. «Варяг» к тому же до самого начала войны оставался на «дипломатической службе» в корейском порту Чемульпо. Из соображений престижа он сменил в этой роли гораздо менее ценный «Боярин». Но даже и «Боярином» столь опрометчиво рисковать не стоило: обстановка давно уже требовала прекращения миссии и отзыва крейсера!

Интересен тот факт, что в ходе штабных учений русское военно-морское командование точно предугадало будущие действия противника: блокирование наших кораблей в Чемульпо, внезапную ночную атаку Порт-Артурской эскадры миноносцами и попытку нейтрализации Владивостокского отряда крейсеров. Более того, не составляло тайны, что в 1894-м году японцы напали на китайские корабли у бухты Асан за неделю до официального объявления войны! Явно не стоило ждать от них меньшего коварства или большей приверженности строгому соблюдению дипломатических норм.

И, несмотря на всё это, каких-либо серьёзных мероприятий по упреждению врага не последовало! Да что там! Перекраска кораблей эскадры из «парадного» белого цвета в боевой зелёно-оливковый вызвала шквал негодования со стороны Петербурга! В столице посчитали, что это может быть расценено японцами как провокация! Конечно же, Япония к началу декабря 1903-го года уже полностью подготовилась к войне и искала любой повод для её скорейшего начала, но ведь и пренебрежение мерами безопасности нельзя считать правильной линией поведения на фоне сгущающихся туч!

Этот эпизод позволяет понять, насколько сильно были «связаны руки» командующего эскадрой вице-адмирала О. В. Старка. Над ним довлели власть наместника императора на Дальнем Востоке адмирала Е. И. Алексеева (на свой страх и риск отдавшего вышеупомянутое распоряжение о перекраске), приказы и циркуляры Морского министерства, предписания столичного Главного Морского штаба, вынужденная необходимость согласовывать с ними всеми каждый свой шаг и при этом огромный груз ответственности за вверенные ему корабли.

Поэтому, хоть и есть в чём упрекнуть лично О. В. Старка, несправедливо возлагать только на него всю вину за неудачное начало боевых действий на море, как это было сделано после атаки артурской эскадры японскими миноносцами. Первопричины этой и всех последующих неудач надо искать гораздо глубже!

Не вдаваясь в другие важные подробности, коснёмся лишь военно-морских аспектов проблемы. В вопросе выбора основного типа эскадренных броненосцев были допущены непозволительные проволочки. Программа «Для нужд Дальнего Востока» предусматривала строительство десяти таких кораблей. Однако после спуска на воду «Пересвета» и «Осляби» пришлось заложить однотипный с ними броненосец «Победа» только лишь потому, что проект более сильного корабля всё ещё не был выбран, в связи с чем создалась угроза простоя верфи!

Впоследствии было решено строить серию новых эскадренных броненосцев по эскизному проекту «Цесаревича», спущенного на воду в Тулоне. При этом, из-за похвального в другой политической обстановке, но совершенно несвоевременного в преддверии надвигающейся войны и на фоне идущего стремительными темпами строительства японского флота решения строить корабли преимущественно на отечественных верфях, очень предприимчивый американец Уильям Крамп смог получить заказ только на 1 броненосец («Ретвизан») и 1 крейсер («Варяг»). А ведь его желание и, главное, возможности позволяли произвести как минимум вдвое большее количество крупных боевых кораблей для нашего флота!

«Варяг», вопреки распространённому заблуждению, получился не таким уж удачным крейсером. Зато «Ретвизан» был построен по отлично сбалансированному русскому проекту с использованием мощностей наиболее передовой американской промышленности в кратчайшие сроки! На момент вступления в строй он оказался едва ли не самым лучшим в мире эскадренным броненосцем по соотношению цена/качество, или, если угодно, водоизмещение/мощь. А ведь Крампу вполне было по силам к началу войны пополнить русский флот не одним, а тремя такими кораблями!

Что это означает? А то, что, имея на конец 1903-го года в строю главных сил «Цесаревич» и три броненосца типа «Ретвизан», Тихоокеанская эскадра смогла бы на равных соперничать с японским флотом! Для поддержания этого паритета ещё, конечно, следовало не допустить появления у противника «Касуги» и «Ниссина». Выкупив эти крейсера у Италии, русское командование могло даже оставить их в Балтийском море, лишь бы не позволить врагу усилить ими свой флот.

Отметим также, что если бы в качестве образца для серии был выбран не традиционно по-французски вычурный проект А. Лаганя («Цесаревич»), а очень удачный и гораздо более простой с точки зрения технологического воплощения русский проект «Ретвизана», то и наши балтийские заводы вполне могли бы уже в 1903 году передать флоту ещё 2–3 таких броненосца! Крамп построил «Ретвизан» за рекордные 32 месяца. Русские заводы не могли, конечно, тягаться в вопросах отлаженности процесса производства с лучшим судостроительным предприятием Америки, но в 3 года с небольшим они бы вполне уложились.

А вот «Цесаревич» строился в Тулоне 5 лет! Его «улучшенные копии» в Петербурге, при небывалом форсировании темпов из-за начавшейся уже войны, построили быстрее, в среднем на корабль ушло по 3,5 года, но задержано было само начало строительства. Приложил руку к этой непростительной задержке и министр финансов С. Ю. Витте, стремившийся сбалансировать бюджет и на 2 года сдвинувший срок завершения кораблестроительной программы (с 1903-го на 1905-й год). Но и продолжавшиеся в течение года сомнения, метания и терзания при выборе проекта для серии сыграли не меньшую роль!

Особое значение имело мнение генерал-адмирала великого князя Алексея Александровича, дяди царя. Будучи верховным начальником для всех адмиралов и прочих чинов военно-морского ведомства, он отверг тип «Ретвизана» и настоял на принятии в качестве прототипа «Цесаревича».

Допускаю, что руководствовался генерал-адмирал лучшими побуждениями. Проект Лаганя предполагал более мощное и более полное бронирование, лучшую защиту и высокое расположение средней артиллерии, что позволяло использовать её даже при сильном волнении моря и соответствовало принципу «одна пушка наверху равна двум внизу».

В конструкции «Цесаревича» были воплощены такие новаторские идеи, как продольные противоминные переборки и башенное расположение орудий среднего калибра, позволявшее большей их части участвовать в носовом и кормовом залпе. Но даже теоретически прекрасное и слегка опередившее своё время расположение 6-дюймовых скорострельных пушек в башнях оказалось на практике «сыроватым» и не доведённым «до ума». Техническое развитие пока не позволяло столь же легко и быстро, как отдельные орудия, наводить на цель массивные башенные установки. Это снижало их боевую скорострельность, а отсутствие опыта реальных сражений не позволило предусмотреть заклинивание башен из-за деформации близлежащей к ним палубы при попаданиях в неё вражеских снарядов.