Глава 9
И вот подошли долгожданные выходные и наша троица отправилась в ночной клуб в соседний город, в Сан-Диего. Годзилла, Пижон и я. Жид отказался сразу, хотя я очень настаивал. Уверен, не будь с нами одного пухляка, он бы согласился.
Мы заняли свой столик и наш главный выпивоха заказал напитки и закуски. Признаться честно, я за всю жизнь лишь пару раз был в таких местах, и надо сказать, совершенно напрасно их избегал. Для меня уже давно стало ясно, как день, что те мысли, всерьез засевшие в моей голове, следует хоть иногда, но разгонять пинками по закоулкам. А еще лучше, отвлекать их праздным времяпровождением.
Все бы ничего, мы вроде неплохо начали, но кое-что для меня оказалось сюрпризом. Пижон и Годзилла, как выяснилось, может и плохо, но танцевали без стеснения. А я прежде думал, что они такие же «батаны» как и я, что всерьез избегали такое проявление человеческих страстей. По крайней мере, Пижона, я думал, знаю хорошо. В общем, эти двое сбежали на танцпол, а я так и остался сидеть, прижав зад, и от безделья поглощал закуску.
Полчаса спустя парочка вернулась. Все какие-то оживленные, довольные. Накатили по рюмке и исчезли вновь. В следующий раз они вернулись не одни. Каждый под ручку вел свою даму, с которыми они, видать, познакомились на танцполе. Признаться честно, я был немного удивлен их улову.
Пижону досталась весьма примечательная особа, этакая Джессика Раббит, только темно русая и конструктивно более приспособленная к человеческим реалиям. Простите за мой инженерный язык. Уже набившие оскомину формы, накаченные губы и уставший от жизни взгляд. Но все же, при виде ее, нижняя челюсть невольно ударяла о стол, а мысли выветривались.
Я только вот не понял, почему она выбрала именно Пижона, а не Годзиллу. Ведь второй, выглядел куда более респектабельно и наглее. Но, может она учуяла в нем отморозка, которые у нее пачками водилось, подумал я. Зато, к моей великой радости, нашему «везучему» Годзилле досталась ее подружка. Дамочка, скажу я вам, не первый сорт. Этакая кабаниха, что в теле, что в повадках. Вцепилась в руку своего будущего муженька, будто питбуль.
Они сели за наш стол, а мне пришлось сдвинуться на край. Пили, болтали, а я был совершенно никому не интересен. Меня пару раз спросили, из вежливости, чем я занимаюсь и откуда родом, – тем все и закончилось. Вместе подняли рюмки и они вновь свалили на танцпол.
Нет, то что я просидел один, меня нисколько не раздосадовало. Но про себя решил, что в следующий раз, нужно обязательно потащить Жида. Все-таки по духу мы люди схожие. Поглазели по сторонам, поболтали и дальше каждый по своим углам. Вот и Пижон появился со своей новой подругой. Они выпили и исчезли на десять минут в противоположном направлении от танцопла. Вернулись все растрепанные и опять танцевать. В итоге, я послал телефонное сообщения этим двоим, а сам побрел до мотеля, что мы сняли перед походом в клуб.
***
Утром понедельника мы встретились у себя дома, столпившись перед кофеваркой. Я, как всегда хмурый в ранние часы, Годзилла мятый и мрачный, будто вся японская армия дала ему достойны отпор, а Пижон сиял от переполнявших чувств.
– Повезло тебе, – ворчал Годзилла, взглянув на своего товарища.
– Сам себе не верю! – ответил тот, будто павлиний хвост распустил. – Кстати эта девочка, подружка известного бандита в Сан-Диего. Тот еще отморозок, как она рассказала. Полжизни по тюрьмам, наркотики, прессование бизнесменов, проститутки и боксерские поединки! Но я ее еще пару раз осчастливлю, когда ее дружок свалит на матч в другой конец страны.
– Бандит!? Ты совсем очумел? – взорвался я. – Держись от нее подальше! Если она и в правду дружит с плохими мальчиками, то тебе рано или поздно причиндалы-то поотрезают.
– Я согласен с Филом. Проигрался и хватит! Больше к ней не суйся, иначе пожалеешь! – поддержал меня Годзила. Все-таки трезво мыслить он еще умел, подумал я о последнем.
– Ерунда, никто же не узнает! – отмахнулся Пижон. – Да и вообще, не ваше дело!
– Я серьезно! – вновь взял слово Годзилла. – Выпотрошат как свинью и сдерут шкуру. Чужие телки и чужие деньги, – держись от них подальше, иначе тебя уже никто не бросится спасать.
– Ладно-ладно, я разберусь. Что-нибудь придумаю…, – сдался герой-любовник, но, конечно же, он ничего не внял. Пару месяцев после этого разговора, он среди ночи получал сообщения и тут же отправлялся куда-то, громко хлопая входными дверьми.
Глава 10
Я услышал стук в свою дверь и сразу сообразил, что это Жид. Остальные так не церемонились, а сразу дергали за ручку со всех сил.
– Привет… я тут подумал… Может ты захочешь пойти со мной в бар.
– А…, ты сейчас собрался?
– Я, да, если у тебя есть время.
– Пошли! Все равно в сетке без дела сижу.
– Мне нужно пару вопросов тебе задать. Деликатных вопроса.
– Конечно, я умоюсь и сразу за тобой.
– Хорошо, я тогда жду внизу.
Мы заняли место в баре и я принес две пивных кружки с горой сырных палочек.
– Ты тоже любишь закуску больше чем пиво? – спросил я.
– Ага, ты все-таки заметил!
– А то! Мы с одной планеты, дружище. Ну что у тебя там приключилось?
– Я тебя хотел спросить насчет женщин.
– Блин, Жид, я же сам с ними как ребенок.
– Да не в том смысле, – нахмурился он.
– В каком тогда!?
– Ну, у моей подруги есть подруга, ты знаешь ее. А та меня ненавидит и вставляет мне палки в колеса.
– Лахудра что ли? Да она просто тетка, язык без костей. Может, болтает чего, но ненавидеть, нет, скорее всего.
– На вот послушай, – и он протянул мне диктофон. – Нажми кнопку и приложи к уху. Это только для общей пользы.
– Я не могу, это же личное.
– Давай! Вдруг найдешь что подсказать. Я прошу тебя…
***
Итак, как я уже говорил, у подружки Жида была заноза в заду, того же Жида, по прозвищу Лахудра. Девица довольно крупная, упитанная, на голову выше нашего сопляжуя и на полторы его подругу. И что самое забавное, они обе не подходили друг другу. Прямо как сарделька в зубах вегана. Первая хоть и так себе, непризнанный художник, а вторая работала в забегаловке, то поваром, то официанткой и уборщицей.
Так что же объединило их, спросил я однажды Жида, и тот выложил, свои изыскания. Наркотики сплотили их. Чертовы наркотики, поделом их! Они когда-то лечились в одной группе от наркозависимости и с тех пор, не разлей вода. Даже спали всегда в обнимку на одном диване, если Лахудра не шлялась где-нибудь, в поисках приключений на свой зад.
И вот я нажимаю кнопку и первым слышу голос Лахудры, а затем подружки Жида.
– Зачем ты с ним возишься, он же такое ничтожество.
– Не знаю. В нем что-то есть, мне кажется. В конце концов, он очень умный.
– Какой он умный!? Пустая трата времени. Жалкий мешок улиточной слизи. Не радости не удовольствия.
– Мне жалко его. Я пытаюсь дать ему что-то, но он странно как-то все воспринимает.
– Не ты ему должна давать, а он тебе. Когда баба берет подарки от мужика, тот еще и радоваться как щенок должен. Вот же банальные! Ты просто не можешь его понять, будто пытаешься разобраться, что и как работает под капотом автомобиля. Ты что милая, в автомеханики нанялась?
– Да брось, нет конечно!
– Важен сам автомобиль, какой он, как он быстро ездит и то, как выглядит, а не как там внутри все работает. Ты согласна?
– Ну, отчасти соглашусь.
– Так вот. На твоем доходяге сильно не разъездишься. Так что отбрось свои стенания! Не хочу больше слышать про него …
Я выключил диктофон и нашел на себе взгляд Жида.
– Ну, что думаешь?
– Эм… Кажется, ты зря напрягаешься.
– Почему? Ты же только что слышал ее. Еще чуть-чуть и пошлет меня…
– Ну, мне отец говорил, что женщины оценивают мужчин по поступкам, а не по словам. Бывает, им хоть что говори, бесполезно. Скажешь правду, не поверят, а красиво согнешь ногу в колене, – будут прыгать на задних лапках.
– Не понял!?
– Я и сам в них не разбираюсь, – вздохнул я. – Но в чем точно уверен, тебе достаточно пригласить ее в ресторан, или в другое красивое место, подарить цветы или набор кисточек, – я не знаю, что она любит. И весь тот лепет, славненько зайдет коту под хвост. Вот ты дарил когда-нибудь ей цветы?
– Эй…, нет. Я с детства боялся их в руки-то взять.
– Согласен! Что-то есть мутное в этом деле. Ты идешь такой, тащишь букет, и чувствуешь себя как-то глупо, не в своей тарелке. И взгляды со всех сторон как на юродивого.
– А ты можешь тогда подсказать, какого цвета они любят? А какого сорта? Ведь никто же не признается! Страшно неудобная вещь.
– Ну, да, тут и я профан. О, слушай! Ты говорил она под Мерелин Менсона любит плакать, – вспомнил я.
– Ага! Тащится от этого фрика, как одержимая.
– Ну вот, и дело в шляпе! Расшибись в лепешку, но свози ее на его концерт. Даже если он будет на другом конце света. После такого, все сказанные слова Лахудры выветрятся из головы твоей ненаглядной, раз и навсегда.
– А это идея. Постой, – и он достал свою записную книжку и принялся в ней что-то записывать. – Все, я решил, так и сделаю. Ты настоящий друг! Мм.., единственный друг! – добавил он как-то неловко.
– Давай весь остальной вечер больше не будем вспоминать о них.
***
Пару недель спустя Жид вернулся из Лас-Вегаса, куда ездил со своей подругой, и оказавшись дома, первым делом подошел ко мне. Лицо его сияло, а в руках он держал небольшой пакет.
– Это тебе! – и он вручил мне маленькую коробочку, как позже оказалось с довольно не дешевой ручкой. – Прошу возьми, ты мне здорово помог.
– Да не стоило…, – ответил я, пожимая плечами.
– Я не забуду, что ты для меня сделал.
Глава 11
После этого случая я стал настойчивее подталкивать Жида к новым успехам. Для начала, я уговорил его вставать пораньше и добираться до работы на одной со всеми машине. Кроме того, настаивал праздновать события с остальными, пусть даже кто-то будет недоволен этим фактом. Все-таки умение справляться с открытым пренебрежением, очень важный навык в человеческой жизни. Но заставить Жида открыться этому миру, получалось у меня далеко не всегда.
Иногда мы спорили. Часто я выслушивал недовольства, в весьма негативной форме, но все же, не отставал от своей идеи. Все-таки я человек уже исследовавший с высочайшей созерцательностью подлинные глубины одиночества. В свое время, печенкой прочувствовавал то отчаяние, ту палитру мук, когда ты не способен это изменить. И уж точно, никогда не забуду того язвительного осознания, что ты никому, ни одной жалкой душонке в этом мире не нужен, когда у тебя нет друзей. Совсем нет! Да и не интересен ты никому, так как, не умеешь общаться с людьми, и потому, не сможешь обрести их.
В детстве мне отчаянно хотелось быть в кругу людей, которые меня отталкивали. Я всматривался, как мои одногодки подкалывают друг друга, поддерживают, жгут вместе костры и строят шалаши. А я часто представлял, что будут говорить они после моей смерти, и это я считал некой доминантой всей своей жизни. Ну бросят пару слов и то от безделья:
– О, вы слышали, Фил умер, – спросит кто-нибудь зевая.
– Фил!? Не помню такого. Что-то крутится на языке, – отвечал другой. – Не тот ли это отшибленный тип из класса?
– Ну да, он, жалкий зануда.
Да, все верно, друзей у меня с тех пор не прибавилось. Да я и не привык их иметь. Зачем? Для чего они, спрашивал я себя. У меня и без них все хорошо. Но в отличие от своих соседей, я хорошо помнил, что за «радость» быть изгоем и кожей чувствовал переживания Жида.
Именно потому, проглядывая его заведомо ложный путь, для себя определил своей миссией хоть чем-то ему помочь. После череды проигранных с ним споров, я решил пойти не прямым путем, а таким, будто он сам нашел подход. Ведь кое-какое представление о нем, у меня уже сложилось.
Меня всегда смущал один факт. Как так сложилось, что такой маньяк информации, как наш Жид, ни бельмеса не разбирался в человеческих отношениях. Разбуди его среди ночи и он с легкостью свяжет события, произошедшие в конкретные годы темных веков, и их влияние на современную науку. Казалось бы, тысячи решенных задач должны были структурировать совершенный мозг, научить разбивать любую задачу.
Но здесь был полный провал. Нет не провал, а весьма скудный набор несвязанных заблуждений, из которых строились тупиковые алгоритмы. Любой двоечник справлялся с подобными препятствиями показательно легко. Но для Жида, задача различать мотивы людей была невыполнимой. Намеки, скрытые или явные, язвительные или от чистого сердца, всегда воспринимались в штыки, а в голове как в банке с молниями начинали метаться эмоции. И все это запечатывалось глухой пробкой смертельной обиды.
Я понял, что в людских отношениях приводило Жида в недоумение. Для него они были не столько загадкой, сколько математическим уравнением, с постоянной подменой неизвестных, и включением новых радикалов. И в том-то его ошибка. Вроде и равенство соблюдается, и логика сходится, но предмет изучения продолжает сумасбродствовать, а иногда, непонятную радость не сотрешь с его лица, когда бы стоило и слезы лить. Но почему?
– Ты не поймешь людей, пока не начнешь, общаться с ними вплотную, – говорил я. Будь в гуще событий, делай глупые ошибки и не кори себя за это. Потом уж сменишь свое окружение и окажешься самым человечным, среди прочих.
***
Ну что же, вооружившись новыми идеями я пустил в ход свои уловки. Я начал с того, что оставлял на столе кое-какие книжки, которые, по моему мнению, повлияли на меня. Я любил помечать красной ручкой самые интересные абзацы и потому, привлечь внимание к острым местам, было что на раз-два. Сижу, читаю, выражено восклицаю и тут, мне вдруг куда-то нужно отойти.
И я не прогадал. Поначалу он посматривал мои ловушки будто невзначай. Читал выделенный текст, и как пчелой ужаленный, начинал рассматривать обложку и запоминать автора. Затем все возвращал обратно, с ювелирной точностью, лишь бы не выдать проявленный интерес. Но книг у меня он никогда не брал.
Я думал, в чем же дело, неужели все старания ушли насмарку. Я предвкушал себя охотником, дрессировщиком, сколько хитрости сколько интриг и тут, на тебе! Все оказалось гораздо проще. Неожиданно оказавшись в его комнате, я увидел свою книгу, а вернее такую же, но взятую в библиотеке. Лежит себе полеживает на полке, среди прочих. Закладка на закладке.
Позже он разгадал мою выходку. Пусть даже не с пятой по счету книгой, но все же, подошел ко мне, когда я что-то читал в гостиной и уставился на меня улыбаясь.
– А ты весьма матерый плут, как я погляжу!
Зато идеи-вирусы из книг заработали в его голове, и этого нельзя было не заметить. Он мне и сам признался в своем новом стремлении прежде делать то, что ему неприятно, пока это не войдет в его привычку. Знаковым для меня событием стал момент, когда он объявил о своем скором дне рождении, и что всех приглашает отпраздновать за его счет.
Глава 12
В этот раз был день рождения Жида и мы решили направить свои стопы в то же самое заведение, что мы посещали втроем. Демократичные цены, близкая нашему сердцу тематика оформления и скромные требования к дрескоду, были весомыми аргументами в выборе ночного клуба. Да и Пижон рвался сюда, как лиса в курятник. И вот мы сидим, болтаем, о своих ботанских делах и изредка поднимаем бокалы. Всю ночь засиживаться мы не планировали, и даже номер не снимали, ведь я обещал всех довезти до дома, как честный трезвенник.
Неожиданно, что-то поменялось во взгляде Пижона. Он, набычившись, уставился в одну точку, за моим плечом и так бы и сидел, пока я к нему не обратился.
– Случилось что-нибудь?
– Нет!
– Я серьезно?
– Отстань!
Я повернулся, и обратил свой взор туда, куда тот забросил свой взгляд, но ничего такого не заметил. Но с тем, действительно что-то произошло. Из всех наших разговоров он вышел и всерьез решил ударить на алкоголь. Он поднял руку и к нам подошел официант.
– Всем моим друзьям по большому бокалу Лонг-Айленда, а мне два – заказал он. – А еще, пару рюмок рома, пожалуйста.
Ром он вылил в коктейли и затем, осушив первый бокал и второй наполовину, удалился. Зато, очередь быть странным подхватил Годзилла. Провожая Пижона взглядом, он вдруг стал белее мела. Я вновь обернулся и увидел, как наш англосакс о чем-то глаголит в дальнем конце зала где, как оказалось, отдыхала Джессика Раббит. Как и в прошлый раз, она пришла не одна, а с неким быком-приятелем.
– Идиот! – выругался Годзилла.
– Твою мать! – прошептал я.
– Что происходит? – спросил Жид.
– Что-что, валить надо, вот что! Пока нам задницы на британский флаг не порвали, – злобно прорычал первый.
– Все так серьезно?
– Да! – ответили мы хором.
Вернулся наш герой-любовник и уронил свое тело в кресло.
– Ты что там делал недоумок? – спросил я его сквозь зубы. – Совсем границы потерял?
– Да не парься ты! Я пошел и пригласил ее на танец.
– Это ее бандюга? – спросил Годзилла.
– Ясень пень, – ответил Пижон.
– Ты идиот, нет? Хочешь чтобы нам головы посворачивали?
– Да ничего не будет, что вы все боитесь, – возмущался пьяным голосом Пижон. – Подумаешь, девушку на танец пригласил.
– Мы уходим и ты с нами!
– Не куда мы не пойдем, пока я не допью. Меня сегодня отшили. Грубо!
– Расплачиваемся и уходим, – прошипел Годзилла, посмотрев на меня, а я отодвинул от Пижона бокал.
***
Как назло, официанток будто корова языком слизала и мне пришлось самому идти до стойки. Но вместе направляясь к выходу, было неприятным сюрпризом узнать, что нас там уже ждали. Раздосадованный дружок нашей принцессы, по кличке Людоед и еще двое его приятелей, размером с автобус каждый, непременно желали с нами поговорить. Троица встала перед входом и пропускать нас явно не хотела.
– Так что это было сегодня, – спросил Людоед Пижона, держа руки в карманах, а взглядом упираясь ему в лицо. – Кажется, я сегодня вел себя примерно, и вам, студентам, ничем не помешал. Да и мне всегда казалось, что выгляжу я не как дешевый щеголь, чтобы так, нахрапом, подходить к моей жене. Я, пожалуй буду справедлив и позволю себе признать твой проступок за пьяную выходку, если ты сейчас же извинишься. Как следует извинишься!
– Да кто такой, чтобы я перед тобой извинялся, – взорвался Пижон, пьяным выкриком. – Думаешь я боюсь тебя?
Я со всех сил сжал плечо нашего «смельчака», а Годзилла пытался что-то вставить, но Людоед поднял палец вверх перед его носом, не желая его слушать.
– Даю последнюю шанс! Позже, такой возможности не предвидится.
– Чего!? Пугать меня вздумал! Думаешь, крутой такой, да? Хочешь сказать что лучше меня? Да твою телку каждый второй здесь имеет, жалкое ты ничтожество. Вы посмотрите на нее, не узнала меня стерва. А знаешь, что я тебе отвечу! У нее на самом интересном месте есть татуировка, – и он вырвав плечо из рук Годзиллы, сделал жест, будто натягивает тетиву лука!
– Ах ты мелкий поддонок! – холодно произнес Людоед. Голос его оставался все таким же сдержанным, но каждая мелка вена, проступила на его шее, и казалось вот-вот лопнет. Глаза его вообще потеряли всякий намек на жизнь. Словно остекленевшие, они застыли на Пижоне, сверлили его словно ледобуром, наматывая его кишки на шнек. Очевидно, он намеревался броситься на пьяного выскочку, но за его плечо ухватился один из его громил.
– Босс, заведение не наше. Нам нельзя здесь руки распускать.
– Знаю! Убери грабли.
– Босс! Лучше это сделать без свидетелей.
– Без свидетелей.... – процедил он.
– Никуда они не денутся. Разберемся как надо.
– Ладно, ладно, твою мать, я спокоен, – ответил он своему подчиненному, а затем обратился к нам. – Но теперь я сдеру ваши шкуры и сделаю коктейли из ваших мозгов. Благодарите своего приятеля.
Глава 13
Всю дорогу до дома мы ехали едва сдерживая себя. Пижон что-то мычал пьяный, а у нас всерьез руки чесались, навешать ему оплеух.
– Ну что делать будем? – спросил я остальных.
– Что делать, что делать! Молча валить из города и все тут, – вставил Годзилла.
– Я имею ввиду, что делать с этим красавцем? Его однозначно нужно где-нибудь продержать пару месяцев, подальше отсюда.
– Пусть что хочет, то делает, а я сегодня же сваливаю.
– Возьмешь его с собой?
– Ты что с ума сошел? – взорвался последний. – На черта он мне сдался! Я его предупреждал, ты ему, помнится, тоже предлагал одуматься, но он не захотел. Пусть теперь сам разгребает конюшни.
– Я не куда не поеду, – объявил я, – Ничего он мне не сделает.
– Я тоже, – поддержал меня Жид, чем сильно удивил. Мне прежде казалось, что он окажется самый боязливый среди нас. Ведь я и сам был не на шутку перепуган.
– Ничего не сделает!? – возмутился Годзилла. Вы что с ума все посходили? Здесь чертов Сан-Диего, а не Диснейленд. До границы с Мексикой раз плюнуть, и банды здесь, мать вашу, такие, что мало не покажется. Тут возле забора по тридцать трупов за раз находят, в братских могилах. Вы-то кто такие? Думаете, полиция будет вас охранять. А этот же, недомерок, на глазах подчиненных хвастал, что спит с женой их главаря. Он придет и сдерет со всех по три шкуры. Я вас последний раз предупреждаю!
– Я думаю, ты слишком сгущаешь краски, – оборвал я, хотя не был в этом полностью уверен. – Лучше скажи, куда его спрятать?
– Куда-куда! Я и вам, баранам, советую отправиться в Канаду. Поморозите годик свои задницы, зато живы будете.
– Я пожалуй так и сделаю, но сам остаюсь. Приедем домой закажу билет, – решил я. – Ты что думаешь? – обратился я к Жиду.
– Я тоже, – у меня работа.
– Как знаете! Гони только пошустрее, а!