О жизни. О любви. О несбывшихся надеждах и реализованных мечтах. О внутреннем мире человеческой души, ведь именно внутренний мир человека более полно раскрывает его сущность, а всё, что вне – просто обстоятельства, которые определяют лишь движение в ту или иную сторону. Да и сама жизнь в чём-то похожа на маятник – качается туда-сюда, хотя всегда стремится уравновесить противоположные стороны. Так и человек, особенно, когда ему уже за шестьдесят, стремится к равновесию в собственных отношениях с окружающим миром. На поиск золотой середины уходят годы, а иногда и целая жизнь. И эта книга как раз об этом. Эта книга обо мне и не обо мне. Она сплав реальных событий, вымысла, а порой и необузданной фантазии автора. А сформировался этот небольшой сборник в значительной своей части ещё в советское время, так что определённый отпечаток «совковости» конечно же, присутствует. Но у каждого времени есть свои недостатки и свои достоинства. А вот чего совсем не надо искать в этой книге – какого-то потаённого смысла. И если вы любите поэзию, то её надо просто читать. Приглашаю вас сделать это прямо сейчас.

Этот сборник – избранное из моих стихов за последние 40 лет. Сначала они долго лежали в письменном столе, потом, перекочевав в компьютер, упорно ждали своего часа. Возможно, они слишком личные и вполне вероятно покажутся скучными эстетам современной поэзии. Но, что есть – то есть. Поэты нашей эпохи – эпохи развитого социализма, за исключением не большой группы особо приближённых к власти, в той стране, действительно, были неизлечимо одиноки. И если бы не поддержка самых близких и любимых людей, и эти стихи давно бы сгорели как ненужные черновики. Поэтому мои слова благодарности я хотел бы сказать, прежде всего, моей любимой жене Лидии, которая вот уже более 40 лет по-праву является моей Музой и в хорошие и в плохие времена. Слава богу, мы выжили и эти стихи тоже.

Мы с тобой не из этого века…

Всё настоящее

– мгновение вечности

Марк Аврелий,
римский император

Вечная любовь

У вечности в её календаре
Вся наша жизнь не дольше, чем мгновение…
Рождаемся мы, чтобы умереть
И снова ждать на небе воскресения,

Чтобы опять вернувшись в эту жизнь,
Искать тебя из жизни моей прошлой…
Но только ты любить не торопись
И не люби других, моя хорошая…

Найду тебя. А ты поверь и верь
Ведь без тебя нет смысла возвращаться…
Тогда и смысл сегодняшних потерь
Уже не в том, чтоб навсегда прощаться.

Найду тебя. И вечная любовь
Из века в век в нас будет продолжаться.
А если что-то вдруг пойдёт не так —
Останется на Бога обижаться…

Любовью Вы делиться не хотите

Я знаю, почему Вы так грустите
Я знаю, почему печаль из глаз
Я Вас люблю. Но вы меня простите,
Не всё в любви зависит лишь от нас…

Я ухожу. Надолго ли? Не знаю.
Вернусь ли к Вам? Не знаю. Я не Бог.
И ждёт ли где-то Вас любовь другая?
Не знаю я. Но Вас простить бы смог…

Я ухожу в туман и неизвестность
С собой Ваш взгляд печальный уношу
Да и слова любви сейчас не к месту…
Я их Вам завтра, может, напишу

Быть может, если пуля не достанет
Меня вперёд. И жизнь мне не прервёт…
Но сердце моё биться перестанет
И даже от любви не оживёт…

Вот отчего Вы так сейчас грустите
Вот отчего слеза из Ваших глаз…
Любовью Вы делиться не хотите
Ни с кем другим. Ни завтра, ни сейчас…

Я родился не в те времена

Я родился не в те времена
Опоздал лет на сто, может быть,
Мне родная страна как чужая она
Мне другую во снах не забыть.
Снилось мне, как по Дону гулял
Я с ватагой друзей до утра
Снилось, как комиссар расстрелял
Меня вместе с другими вчера.
Как мы падали медленно в ров,
Вспоминая далеких невест…
На мундире последняя кровь
Под мундиром родительский крест.
Просыпаясь в холодном поту
Я со звездами ночь коротал
И тоскливо смотря в темноту,
Сам себя в чужом веке искал…

Девятое января

У Александрийского столпа
Барышни нарядные гуляют…
На Дворцовой площади толпа
И ещё пока что не стреляют.
С Невского народ всё прёт и прёт
К батюшке-царю спешит за правдой,
Позабыв, как сам его зовёт —
Николай второй или Кровавый.
Быстро он, видать, забыл Ходынку,
Море трупов, как и море слёз.
Снова на свои спешит поминки,
Несмотря на холод и мороз.
У дворца их ждут уже казаки
А вот царь, похоже, их не ждёт.
Ружья приготовлены к атаке…
На коленях молится народ
За свои, за души, убиенные,
Скоро им лететь на небеса.
Может быть, уже через мгновение
В стоны превратятся голоса.
…Барышни, здесь вам совсем не место,
Только смерть вам видеть не хватало!
Скоро будет здесь не суд небесный —
Царский суд. И как всегда кровавый.
Едем же, уж кони застоялись.
Вам куда? Ах, в Смольный институт…
И уже потом нам в след раздались
Выстрелы, как траурный салют…

Поручик молодой

Зажгите свечи, господа, уже стемнело
Снимите банк поручик поскорей
Играете вы что-то неумело
Иль может быть, боитесь егерей?
Иль может, проиграть мне испугались?
А может быть, торопитесь куда?
Вы на ночь бы поручик здесь остались
Дороги не найти вам никогда.
А мы бы с вами весело гульнули
И проигрались вместе в пух и прах.
Похоже, вы с шампанского уснули
С улыбкой почти детской на губах.
Так вы, я вижу, вовсе не любитель
Чужих друзей и карточных утех
Вот и сейчас вы безмятежно спите
И снится вам у барышень успех…

Петербургский призрак

Я б по Невскому промчался,
Как и прежде, на санях.
Я с цыганкой повстречался
Наяву бы, а не в снах.
А потом бы в ресторане
С ней одной пустился в пляс…
Только время не обманешь,
Но оно обманет нас.
У московского вокзала
Целый табор, как тогда.
Мне одна из них сказала:
Погадаю, чтоб беда
Обошла тебя бы барин…
Только что-то здесь не так…
Был бы, может, я в ударе
Был бы это добрый знак.
Но не тот сегодня Невский
Ни саней, ни ямщиков…
Лишь в коротких юбках девки
На ночь ищут мужиков,
Да облезлые цыганки
Не пьяны, зато глупы
Так и смотрят на карманы,
Тех, кто верит в знак судьбы.
…Умер старый век, и нравы
С ним исчезли без следа…
Вместо дам одни шалавы,
И бродяги – господа.
Было ж время золотое,
Только им, откуда знать!
Я смотрю вокруг с тоскою
И ругаю: вашу мать!
Тех, кто сделал здесь такое,
Тех, кто Невский мой сгубил…
Похожу и успокоюсь —
Я ведь призрак! Сам забыл.

Всё опять бы повторил

Снег. Зима. На небе месяц
Снова звёздочки пасёт.
Только я опять не весел
Грусть-тоска меня сосёт.
От чего мне жизнь такая
Ну, никак не взять мне в толк.
Где-то там родная стая…
Одинокий старый волк
Ей такой, как я, не нужен
У неё есть свой вожак.
Я уйду куда-то в стужу,
Презирая смерть и страх.
Может там, в лесах бескрайних,
Я себе найду приют.
Может быть, умру случайно,
Под охотничий салют?
А пока смотрю на небо
Тихо вою на луну…
Вот попробовать тебе бы
Испытать мою вину.
А вина моя лишь старость,
Но ведь я не человек…
Почему же стал мне карой
Мой короткий волчий век?
За собой грехов не знаю,
Как и все по волчьи жил.
А была бы жизнь вторая
Всё опять бы повторил…

Изгои

За горизонтом скрылся Севастополь
Вокруг одно лишь море за кормой.
Там впереди нас ждёт Константинополь,
Но почему то я хочу домой.
Хочу домой в берёзовые рощи
Хочу домой – в бескрайние поля.
Быть может, кто-то скажет: чего проще,
Скорей сойди на берег с корабля!
Вернись назад и Родине покайся
В грехах своих, во всех своих делах
И ей в любви как матери, признайся,
И перед ней склони трёхцветный флаг!
Тогда она тебя, быть может, примет
Простит, быть может, где-то в лагерях…
Я знаю, не простит и не обнимет —
Она теперь чужая нам земля!
Уходим мы – последние изгои.
Бесславно свой закончили поход…
И завтра утром, там, за Чёрным морем,
Начнётся не библейский – наш исход!

Я стал давно седым

Я не хожу по улицам ночами
Я лучше буду дома пить боржом,
Зато НКВД со стукачами
Не встречу, как мой дед в тридцать седьмом…
Не встречу сам себя в лихих девяностых —
Одну шпану. С ножами. И не раз.
Я стал давно седым и очень взрослым,
И новый век давно уже у нас…
Теперь на мир смотрю с тоской в окошко,
На пьяных, припозднившихся в ночи.
Смотрю на них, и вижу своё прошлое
И слышу, как жена опять кричит,
Что я с друзьями снова был в загуле,
Пройдя сквозь ночь, едва пришёл домой…
Но, слава богу, не свистели пули,
И, слава богу, я ещё живой.
Моя душа так жить давно устала
И нет друзей. И не к кому ходить.
И снова ночь. Бессонница достала…
А может, правда, взять и побродить
По закоулкам памяти немного,
И встретив одинокого бомжа,
С ним поболтать у отчего порога
И покурить с ним, молча. Не спеша.
Вернуться снова в тёплый дом уютный,
Где на столе боржоми не допит,
Чтоб снова молодым проснуться утром,
И вспомнив ночь, воскликнуть: не убит!

На руинах забытого детства

На руинах забытого детства
Я стою, а вокруг лишь бурьян.
Псы цепные зашлись по соседству,
Потому, что сосед снова пьян.
Впрочем, что же ему остаётся
В этой, брошенной Богом, глуши?
И, конечно, с утра он напьётся
Самогонки своей от души,
Чтобы не было слишком тоскливо
Дни и ночи с луной коротать.
И в несчастье своём он счастливый —
Лишь умеющий пить. А страдать
Для него, впрочем, также привычно,
Как привычно с тоскою дружить.
Вдалеке от соблазнов столичных
Так, как он, я не смог бы прожить.
Потому, может быть, и не тянет
Слишком часто в родительский дом.
Но, возможно, таким русским пьяницам
Я завидовать буду потом…

Душа и муза

Я для всех, по жизни, был тихоней
Тихо жил и жить давал другим.
Но с душой закрытой посторонним
Был совсем не тем и не таким.
Я при всех к себе был слишком строгим
Своим чувствам выход не давал,
А любил, так сразу очень многих
Но к друзьям, почти не ревновал.
И не жизнь была у нас, а счастье ….
А на самом деле всё – игра
По ночам я рвал себя на части
И с душой ругался до утра!
Как-то раз я в пьяном был угаре
И ударил Музу не со зла,
А она, как баба на базаре,
К матери послала и ушла.
Много дней я водку пил безбожно,
Музу не дождавшись, а она,
Может быть, нашла себе Серёжу,
Лучшего, чем я. Моя вина!
В эти дни глубокого запоя
Я мечтал лишь только об одном:
Пусть меня друзья не беспокоят
Или пусть приходят, но с вином!
Но когда-то всё, увы, проходит
И запой, и жизнь иногда…
Мы опять с душою ладим вроде
В общем, всё как было и всегда.
Только не дождусь, похоже, Музу
Это мой, видать, последний стих,
Ведь она, мотаясь по Союзу,
Ублажает рифмами других…

Арбат

Хотел бы верить, что вернусь обратно
Я в этот город, пусть, хотя б на час,
Чтобы пройтись по старому Арбату,
Где я бывал за жизнь свою не раз.
Где слушал я когда-то Окуджаву,
Высоцкого когда-то здесь встречал.
И где-то здесь любовь моя сбежала…
Я так по ним все эти дни скучал!
Мне повезло всего на час. Но странно,
Я свой Арбат совсем не нахожу.
Я здесь как иностранец не желанный,
С душою неприкаянной брожу…
Кто мне вернет тот час из жизни старой,
С Арбатом прежним, грязным, но моим
С живым Булатом и с его гитарой.
Того, как сможем, отблагодарим…
Но это даже Богу не под силу
И ни к чему такой ажиотаж!
Сегодняшний Арбат, хоть и красивый,
Но он не настоящий и не наш…

Певец Таганки

Успеть… Мне надо во время успеть!
Не опоздать и не отстать…
И в своем беге не устать…
Успеть…
И спеть. И спеть. И спеть…
Я спотыкался, но бежал
И славу, походя, стяжал
И из последних сил хрипел!
И пел. И пел. И пел
И пел…
Я пел для всех,
Кто слышать мог.
От этих песен занемог
Но пел. Но пел. Но пел
Но пел…
Пел так, как я один умел!
Остановить меня не мог
Никто-
Ни дьявол и не бог,
Ни КГБ, ни ЦРУ —
Себе я никогда не вру!
Я до июля добежал
Я всё, что мог уже стяжал —
Кричу из каждого окна,
Но это не моя вина!
А виноват я лишь в одном,
Что не молился перед сном,
Что с богом я давно на ты,
Что я устал от суеты,
Устал от жизни и себя.
Прости, мой бог, что я тебя
О долгой жизни не просил
Я просто жил
Я просто жил…
Я просто пел
Как я умел…
Я был у дел и не у дел.
Я много пил и много пел
И вот, похоже, я отпел…
Теперь отпели и меня
И три оставили мне дня,
Чтобы я тихо полежал.
И никуда бы не бежал
И ничего уже не спел.
Успел я или не успел?
Не мне судить —
Мне лишь лежать…
И жив ли я —
Не мне решать…

12 3 4 Kolejny

Поэты все неизлечимо одиноки