Хранитель колыбели

Учёный

У Неё были светлые волосы, простые карие глаза и самая нежная в мире улыбка. Тонкая талия, красивые плечи; кажется, Она всегда просила меня не горбиться…

Бесконечные фонари, бесконечный круг – я уже вечность иду по этой дороге. Здесь я и очнусь, здесь я и умру. Кажется, я уже не чувствую всех пальцев от холода. Прошедший дождь давал о себе знать, одна радость – я был в обуви и в носках.

По бокам от дороги стоял густой лес, зелёный-зелёный. Лиственница, кедр. Воздух отдавал хвоей. А дышишь – будто бьёт сиропом от кашля. И вкус, и запах такой же. Видимо, нос уже работает на полную, слава богу. Дотерпеть бы до города.

Уже из последних сил я добрёл до спасительного столба. Это была вертикально поставленная прямоугольная каменная приветственная надпись. Въездная стела. Верхушка была красная, на ней красовался бегущий олень, а всё остальное синее или голубое, большими белыми буквами сверху вниз было заявлено «Магадан», а сбоку – «Основан в 1929 г.». Всё это напоминало палочку магнита.

Дорога со столбом стояла на пригорке, внизу виднелся слабый свет лишь из пары домов и гаражей. Вот она – «цивилизация».

За мной брела струя крови, замерзавшая на голом асфальте. Глаза начинали смыкаться. Я шёл дальше, петляя ногами, всё сильнее смешивались голоса людей, где смех, где крики. Детского голоса не было.

Очень трудно стало запоминать, в момент я был у первых домов города, ещё секунда – и я оказался около магазина. Впереди меня стояла компания людей. В основном мужчины, лет двадцати, одетые в куртки с неоновой лентой внизу, освещавшей грунт под ними. Я брёл прямо сквозь них, они даже не обратили на меня внимания. Меня будто никто не видел или не хотел видеть. Может, они меня боятся? Я был каким-нибудь серьёзным человеком, другом главы местной банды? Или я вообще не здешний: бездомный, приезжий, отвергнутый?

Лишь один человек обратил на меня внимание. Во мне исчезло чувство призрака вмиг. Он шёл впереди, мне навстречу. Хорошо одетый, ухоженный мужчина, с круглым лицом, густыми бровями и дерзкой ухмылкой, глаза его были чуть уже к краям, тёмные волосы. Он сначала принялся идти медленнее, пока совсем не остановился у меня под носом. Его правая рука упала мне на плечо.

– Алекс, ты в порядке?

– Т-ты мне? – буквы еле вплетались в слова.

– Господи, что с тобой, что за одежда? Они поймали тебя?

– Помоги мне. Я ничего не помню. Они что-то вживили сюда, – я указал на затылок ослабленной рукой.

– Пошли, пошли-пошли – отведём тебя к Доку.

Он подхватил меня, как раненого бойца после битвы, и мы побрели сквозь улицы, видимо к безопасному месту.

– Они шли за тобой? Кто-то знает, что ты выбрался?

– Я не знаю, я не помню даже, как тебя зовут, и даже, как дошёл до улиц. Она там… – дыхания еле хватало, чтобы продолжить.

– Да-да-да, она там, угу. Сначала давай тебя подлатаем, а потом разберёмся с ними.

Спустя пару минут мы остановились перед небольшим зданием, четыре этажа в высоту. Почти все окна внутри излучали свет, за ними слышались взрослые голоса. Перед входом сидели на ступеньках двое ребят, перекидывались в домино. Тот, кто узнал во мне знакомую душу, усадил меня около стены и пошёл к ним.

– Здорово, Кость, Док там? – они по-дружески пожали руки, мощный хлопок послышался в воздухе.

– Да. Чё, не доехал? – он повернулся ко мне.

– Не знаю, что у него там случилось. Он ничего не помнит, пришёл ко мне без вещей, видимо, по башке вдарили и обокрали.

– А-ха-ха, – оба парня посмеялись, Костя продолжил: – Алекса? Обокрали? Видимо, старость берёт своё, – они с ухмылкой смотрели на меня.

Я машинально махнул рукой, будто всегда воспринимал эту фразу шуткой. Возможно, они меня часто так подкалывают.

– Ну так что, пропустите?

– Иди, только смотри, старшие дела решают, аккуратнее.

– Хорошо. Пойдём, ох, – он вернулся ко мне и начал поднимать.

Парни отошли со ступенек, мы ушли внутрь здания, скорее всего, они сейчас будут обсуждать меня и то, что со мной случилось.

Меня внутри удивили архитектура и мебель: просторный коридор, деревянные шкафы и столики с узорами, красные неизжёванные ковры, будто мы попали в замок. Толстые провода, идущие на полу кто куда, кодовые замки почти на каждой двери. Яркий, мягкий, местами неоновый свет проходил во все стороны и стекал по стенам, пахло домашней едой и алкоголем, даже смех вплетался в уши, от такого контраста у меня отпала челюсть. Там, в парке и внутри завода, было ощущение, что мир вокруг умер, почти нигде нет электричества, люди торговали людьми, а тут такое!

Мы прошлись до конца коридора и хотели подняться по лестнице, но нас остановил высокий мускулистый мужчина. Тот, что спас меня, начал что-то рассказывать. Я не слушал: хотел скорее попасть к доктору и остановить весь этот ад моего тела.

Они всё же договорились, и мы поднялись наверх. Он усадил меня на стул в начале коридора. Вдали, сбоку от нужной двери, стоял, видимо, охранник, у него на шее висел пластиковый ключ, как карточка. Онемевшие конечности уже слабо двигались, голова сама откинулась назад, я закрыл глаза.

Это был конец весны, лёд уже растаял, а цветы и деревья отпускали зелёным цветом. Солнце заходило, на небе виднелся прекрасный закат. Под спиной лежали мягкие одеяла, ветер дул приятным прохладным воздухом. Моё плечо лелеяла нежная кожа, а ласковая рука гладила мои волосы. Она лежала рядом со мной, мы вроде долго гуляли у моста, внизу текла река, каждый миг был пропитан спокойствием и радостью. У Неё были светлые волосы, простые карие глаза и самая нежная в мире улыбка. Тонкая талия, красивые плечи; кажется, Она всегда просила меня не горбиться…

– Алекс. Алекс?!

– А? Да? – я приоткрыл глаза и в таком расфокусе еле узнал своего спасителя.

– Слушай внимательно, – он стал говорить тише. – Ты слушаешь?

– Да. Да.

– Мне с тобой нельзя. Ты идёшь один. Я так понимаю, ты вообще ничего не помнишь, так что повторю: ты показываешь рану в боку, – он показал на неё пальцем, – он тебя починит. Им нельзя знать, что в тебя забили какую-то мерзость. Ты им ничего не говоришь о своём побеге, скажешь, что обокрали. Затем говоришь, что, по слухам, Зелёный дом разобрали. Понял?

– Да, я понял.

– Хорошо, давай, я буду ждать снаружи.

Мне пришлось вставать самому, я слабо ориентировался в пространстве, и мои ноги шатались из стороны в сторону. Охранник открыл дверь картой, толкнул её, и я попал внутрь.

Комната была как одноместный номер в гостинице. Сразу справа проход в ванную. Дальше какой-то небольшой зал, слева в конце был поворот, откуда бил синий свет. Сама комната была освещена как в рентгеновском отделе. В центре стоял стул, похожий на стоматологический, со спинкой, длинным концом для ног, широкими подлокотниками. Под стул входили какие-то провода, большие в диаметре, а вместо столика для инструментов – монитор. Окон, к слову, здесь в зале не было. Я подошёл к стулу и сразу же лёг, будто я здесь не в первый раз и знаю процедуры.

Из прохода послышались шаги. Вдруг перед моим взором появился старый мужчина лет сорока. Он подкатил ко мне ближе на небольшом кресле. Почти лысый, с густыми бровями, на его лице были многочисленные шрамы, уши торчали в стороны. Оставшиеся на голове седые волосы были прилизаны. На нём была классическая кожаная куртка, под ней чёрная футболка. Руки в резиновых перчатках. Строгие чёрные брюки и резиновые тапки.

– Ну-с, показывай, что случилось, – сказал он, поправляя перчатки.

Я оттянул плащ, под ним показались окровавленные алым цветом ткани, что дал мне старик. Красные пятна покрывали всё тело, а синяки от живота до подбородка украшали меня после падения и бега по лесам.

– Ох, Алекс.

Он резко вскочил с кресла и ушёл за поворот, вернулся через пару секунд. В руках он держал прозрачный тянучий красный мешок, также какой-то свёрток.

– Так, отвернись, – он махнул ладонью в противоположную от раны сторону. – Судя по гематомам, ты пытался приложить что-то холодное сюда, да?

– Ага, – я приподнял края губ, он чем-то обрабатывал порез.

– Давно ты так не приходил, видимо, стареешь, да?

– Есть немного.

– Так, сейчас не дыши.

Он вколол мне что-то в бок, взял со стола небольшую иглу и какие-то стальные пластиковые нити, принялся зашивать. На вид они были съедобные, как длинные макароны. Очень странная здесь медицина.

Я не ощущал, что там происходит, просто смотрел в стену. Как по ней плавают мёртвые узоры, строимые моим разумом, будто туман, застилающий всё пространство между нами, глаза уставали.

Мелкие горки снега ещё ждали на вершинах гор, солнце приятно прикрывали беглые тучи…

– Эй! – он крикнул мне в правое ухо. – Ты здесь? Не отключайся, рассказывай что-нибудь. Как тебя угораздило так попасться?

– Я шёл по шоссе, в город, уже подходил к магазинам, когда пару ребят напали на меня, – я врал как мог.

– И что, хочешь сказать, ты не управился с парой Роз?

– Один подошёл сзади, – я начал было поворачивать голову, чтобы говорить с ним, но он резким движением руки развернул меня обратно, – а пока держал, другой сбоку ударил ножом.

– Понятно, скажу старшим, что Розы опять шляют по городу.

– Угу. Вдруг найдут чего.

Около минуты мы провели в тишине. Затем он отъехал на кресле за каким-то инструментом и продолжил операцию. Свет во всей комнате на секунду моргнул, он начал нажимать что-то на мониторе.

– Вот, – продолжил он тихо, – а забрал бы пушку у Аппарата, не было бы такого, разве не так?

Аппарат? Тот самый, про которого говорили парни за полустенкой? Кто это такой, своего рода механик или техник? Похоже, он работает и на людей Ромы, и на людей Розы. Смутные воспоминания терзают меня, но я уверен, что любое огнестрельное оружие сейчас – это непозволительная каждому роскошь.

– А? Да-да-да. Завтра заберу у него.

– Смотри, завтра он вроде занят.

– Долго ещё? – я указал левой рукой на место ранения.

– Ну дык, а ты думал. Сейчас, сделаем тебе гемотрансфузию…

– Куда? – последнее слово я абсолютно не понял.

– Переливание, Алекс. Всё сделаем, отоспишься, поешь. Будешь как новенький! Вижу, бледный весь, как ты себя чувствуешь? Холодно, жарко? Судороги?

– Сушит во рту, тошнит, холодно.

– Угу, понятно, значит, три четверти.

Док открыл шкафчик под столом и достал спирт и вату.

– Всё хотел спросить, – он протёр мою правую руку и вставил иглу, – чё за одежда у тебя дебильная? Они твою забрали?

– Да, ну нет, короче, там сложная история – не обращай внимания.

– Ну на такое сложно не обращать внимания, – Док подвёл ко мне капельницу с перевёрнутым пакетом крови. – Так, всё, разрешаю повернуться, подождём, пока кровь вновь наберётся в твои прожилки, и потом пойдёшь ляжешь. – Он взял со стола с медицинской аппаратурой бутылку и стаканы. – Бахнем?

– Какой-то ты неправильный врач, – я взял стакан с круглыми разводами, чуть меньше чем на половину наполненный жёлто-карей жидкостью, от которой резко пахло алкоголем.

– А ты теперь какая-то неправильная Падла. – Мы чокнулись и выпили всё залпом.

Мелкая дрожь пробрала всё тело, по ощущениям, я даже на пару секунд вернулся в своё обычное состояние. Только сейчас пригляделся, на пакете было написано маркером «1п».

Я устроился поудобнее перед самой серьёзной частью. Пару раз подумал перед тем, как начать говорить, но всё-таки решился.

– Это… хм-хм. А ты слышал, что Зелёный дом снесли?

Док резко поставил стакан обратно на стол и прикатил ко мне.

– Нет, не слышал. А ты уверен?

– Однозначно, – я подвинулся к нему и продолжил вполголоса, он подъехал ещё ближе, – я сам видел.

– Ладно, будем знать.

Док встал со стула и ушёл в другую комнату. Свет опять моргнул, слышно было, как он что-то нажимал на клавиатуре. Затем он вернулся к стулу, налил ещё стакан. Весь последующий разговор мы провели тихо, чтобы никто не услышал.

– Теперь мы одни, что такое?

Мой разум поглотил страх, не знаю почему, но я ощущал, что если сейчас всё не расскажу, то умру прямо здесь и он единственный, кто может спасти меня. Я продолжил дрожащим голосом:

– Док, – я схватился за его правое плечо, – они что-то вживили мне в мозг, я ничего не помню, абсолютно, меня не грабили, я сбежал с завода. Там вроде была Лиза, и я пошёл спасать её. На заводе люди Розы, они схватили нас и отправили в какую-то ванную. – Он пододвинулся к монитору и начал вводить какие-то команды, я убрал руку. – Я не знаю, что они вшили мне, но, когда я очнулся, Лиза вроде была мертва, я сбежал оттуда и убил одного. Док, я не знаю, что делать, у меня провалы в памяти, иногда мне кажется, что это не моё тело. Пожалуйста…

– Успокойся. Чёрт, не хватало ещё, чтобы они всадили тебе датчик, – он пару раз пальцем тыкнул у виска. – Куда они вживляли твой… коннектор?

– Здесь, – я повернул голову и приподнял волосы, – здесь швы.

– Так, – он хлебнул со стакана, – главное, чтобы это не оказалось маячком. Ты чувствовал раздражительность по всему телу, плаксивость, внезапные вспышки агрессии?

– Ну то, что я убил человека, вдавив ему ногой стекло в трахею, считается?

– Ну ты и до этого убивал, – безэмоционально ответил он, начал что-то нажимать на мониторе, и в соседней комнате послышались звуки охлаждающих вентиляторов, свет опять моргнул. – Остальное?

– Нет вроде. Что это моргает?

– Это ты моргаешь.

– Ладно, – я моргнул на всякий случай, но эффект был другой.

– Провалы в памяти были?

– Небольшие, может пару минут или часов.

Он взял со стола фонарик, перчатками растянул веки и посветил прямо в зрачки, я неприятно защурился и проморгал.

– Так, можем поступить двумя способами: я могу разрезать тебе ткани на затылке, подключиться к импланту через компьютер и быстро осмотреть, либо мы сейчас проведём надкожный анализ через сканер, но это займёт много времени. Как сделаем?

– Нет, Док, хватит с меня сегодня порезов, можешь снаружи осмотреть?

– Хорошо, – он взял прибор, похожий на пистолет, но с плоским прямоугольником на конце. – Постарайся расслабиться.

Он зашёл мне за спину. Подключил к сканеру один из проводов, лежащих под стулом, и попросил привстать, затем сканер издал немного неприятный звук и, похоже, начал анализ. Пока всё это дело происходило, Док держал меня за плечо, чтобы я не свалился, ибо меня немного шатало. Время от времени я выпивал.

Прошло около пяти минут, и он убрал сканер, положил обратно на стул. Вдруг из-за двери послышался голос.

– Док, всё хорошо? – скорее всего, охранник. – Что-то ты долго, тебя зовут на совет.

– Да, я почти закончил. Скажи, что сейчас буду.

– Ты же меня не оставишь? – меня схватил страх.

– Всё нормально, я отправлю данные на компьютер, и потом он расскажет, что с тобой. Пока посидишь с ассистентом.

– Ты ему доверяешь?

– Ей – да.

Док снял перчатки и отложил сканер на стол, также забрал стаканы.

– Так, сиди тут, ничего не трогай, если она что-нибудь просит – делаешь, понял?

– Понял.

– Отлично, я пошёл.

Док поправил куртку и вышел из комнаты. Я остался один. Посмотрел на пакет, он почти опустел. Остаётся только ждать, надеюсь, он поможет мне с этим имплантом. Так я пролежал несколько минут, пока дверь вновь не отворилась и из неё не вышла девушка. Она мне казалась очень красивой, замкнутой, знакомой. Крашенные в алый цвет волосы без чёлки, до плеч, блекло-голубые глаза, ростом она была чуть ниже среднего, может, сто шестьдесят. Одета была в синие шорты, немного закрученные внизу, чёрную футболку, на несколько размеров больше неё, со светящимся трибаром на груди, вершиной вниз. На ногах белые кеды с красным носком. Ни на ушах, ни на теле не было никаких драгоценностей.

– Привет, Алекс, – она подошла ко мне модельной походкой.

– Привет, Алён, – я немного нехотя от боли повернулся к ней. Как-то машинально вспомнил её имя, возможно, не всё так плохо.

– Эй, ты чё как алкаш оделся, что с тобой?

– Долгая история. Скажи, тут есть где прилечь?

– Конечно, – она опешила от такого глупого вопроса, – как перельём, я тебя провожу. Давай я тебе поменяю это тряпьё на нормальные.

– Спасибо, тут за день столько произошло, – с её приходом окружение наполнилось радостью, женственностью, я даже впервые искренне улыбнулся за долгое время.

– Ну, рассказывай, – она взяла из ванной бинты, села на кресло Дока, – кто это тебя так?

– Я шёл из города и угодил в яму, прям на дороге. Потом пришёл к заправке, ну там надо было кое-что забрать, и, походу, Розы меня с этим спалили и выследили. Я уже был в городе, около магазинов, тут на меня один напал сзади, пока я с ним боролся – другой подошёл сбоку, ну и сама видишь.

– Понятно, – она вздохнула, – понятно.

– Ещё и на стекло напоролся, – я приподнял правую ногу.

– У тебя что, ещё и нога? Ох, Алекс!

Она сняла обувь и носки, с неприязнью откинула их в сторону, начала раскручивать бинты. Откинула с тела плащ и хотела было начать бинтовать.

– Господи, Алекс! Ты чё весь грязный, как бомж?! Быстро в ванну, не хватало ещё, чтобы себе в рану какую-нибудь заразу занёс.

Она резко вытащила иглу из вены, что даже кровь каплями полетела во все стороны. Придерживала меня, пока я вставал, и мы короткими шагами зашли в ванную. Здесь были кабинка с душем, раковина со всяким мусором внутри (использованные перчатки, ватки и прочее) и два полотенца. Я опёрся о дверную раму, Алёна зашла и отодвинула дверь в душ.

– Слушай, ты можешь… – я провёл пальцем с воротника до пояса.

– Давай, аккуратно.

Она медленно сняла с меня плащ и бельё, облизывая моё голое тело взглядом, заворожённая смотрела на шрамы. Думала, что я не замечаю и не ощущаю, как она к ним притрагивается, любуется.

Я зашёл в кабинку и быстро задвинул дверь. Из душа полилась блаженная горячая вода, на секунду я закрыл глаза и чуть ли не свалился. Руками протёр лицо и волосы. Помимо обливающей моё тело воды, из шрамов на ладонях и правой руки лилась кровь, стекая по пальцам, прямо на пол. Док сказал делать всё, что она скажет, поэтому я даже не обдумывал эту ситуацию, просто стирал кровь, как только она появлялась. Звук льющейся воды успокаивал, кабинка наполнялась паром, я сел на пол, под душ, закрыл глаза и начал засыпать.

Много мыслей кружили в голове: кто такой Аппарат, почему Док мне помогает, есть ли у меня семья, кто-то, кто ждёт и надеется на моё скорейшее возвращение. Что со мной станет из-за этого импланта через время, через час или минуту? Я опустил плечи и голову вниз, будто умер, искривился прямо над сливом, иногда гладя плечи и бок.

Стало легче без напряжения в спине; кажется, Она всегда просила меня не горбиться…

– Алекс? – Алёна постучала в матовое пареное стекло.

– Я тут, – ладонями собрал стёкшие на лицо волосы и встал выключить душ.

– Ты что-то долго.

– Долго? – я отодвинул дверь, она уже ждала меня, стояла с выпрямленной рукой и полотенцем.

– Ну, если для тебя двадцать минут на подмыться – это быстро…

– Я просто уснул немного, – с полки снял полотенце, одним обвязал пояс, а другим начал вытирать голову и ноги.

– Всё нормально? – её глаза наполнили неуверенность и страх.

– Да, просто нужно отдохнуть.

– Давай я, – Алёна взяла полотенце и усадила меня на стул, видимо принесла из комнаты.

– Слушай, там меня ждёт товарищ, – я так и не вспомнил его имени, – если я останусь здесь, можешь ему сказать, что всё нормально?

– А это который?

– Ну он… у него тёмные волосы и такая модная куртка. Грубое лицо.

– А, я поняла, про кого ты. Я скажу ему.

– Спасибо.

Она на секунду вышла из ванной и прикрыла за собой дверь. Пока её не было, я ещё раз на всякий случай осмотрел себя, но, кроме двойных древних, параллельно идущих продольных шрамов по обеим наружным сторонам предплечий, ничего нового не нашёл. По ним явно уже давно не росли волосы. Отрогал швы на затылке, страх взбудоражил моё тело, я попытался успокоиться. Вдруг она зашла опять. Я резко убрал руку с головы.

– Алекс, точно всё нормально, ты выглядишь неважно, ты хоть видел себя?

– Нет, что такое?

– Да ты глянь.

Она отронула левый край зеркала и оттянула руку вправо, будто включая его. К моему удивлению, зеркало действительно включилось, весь пар с него вмиг исчез. Отражение меня поразило, я впервые увидел себя со стороны. Алёна стояла за мной. Как я и думал, она была ниже меня ростом, хотя какой у меня вообще рост? Я всмотрелся в своё лицо, на лоб свисали чёрные сальные волосы, брови были не очень густые, карие глаза, распухшие от простуды участки губ. Я улыбнулся, увидел желтоватые зубы, все на месте. Щетина доходила до кадыка, большой нос без горбика немного поцарапан. Глаза дрожали. Чем больше я смотрел в отражение себя, тем больше терял связь с окружением. Мне всё сильнее казалось, что это чужое тело. От испуга я резко закрыл глаза и отвернулся.

– Да, потрепало знатно, – сказал я.

– Иди отдыхай, я тебе оставила там подушку. Может, хочешь поесть?

– Нет, меня тошнит.

– Это из-за кровопотери, проснёшься – должно пройти.

– Слушай, вы мне очень сильно помогли, но мне ещё нужно добраться домой, – я всё же предположил, что он у меня есть. – У тебя есть какая-нибудь нормальная одежда, майка там…

Она неожиданно сняла с себя футболку и оголилась до пояса. Под футболкой оказалась небольшая грудь, окружённая синим лифчиком и пульсирующим красным цветом серым сердечком между чашечек. У меня в голове на секунду промелькнула мысль – что за отношения между нами? Мы стояли друг напротив друга, продолжение веяло в воздухе.

– На, тебе, – она продолжала её тянуть.

– Спасибо, – я медленно взял футболку у неё из рук и аккуратно надел на тело.

Вышел из ванной, она с грустно опущенной головой и слегка надутыми губами от обиды повела меня в соседнюю комнату, откуда Док забирал инструменты. Здесь стоял длинный во всю стену стол с какими-то машинами, похожими на сервера. Около них было теплее, чем в остальной комнате. Сразу слева от входа расположился небольшой диванчик, с мелкой подушкой розового цвета. Алёна медленно положила меня на диван и ушла в главную комнату, сразу же вернулась с вопросом:

– Олег? – её рука держалась за раму двери, а голова и шея торчали из прохода.

– Д-да? – разве это я Олег?

– Ну, ты попросил сказать кому-то внизу, что останешься.

– А, ты в смысле… ну да-да, Олег, – всё думаю, как его зовут.

– Ладно, отдыхай, – она чуть ближе подошла к дивану, по-дамски сложила руки, одна на другую. – Если что – зови.

– Хорошо, спасибо за, эх, футболку, – я откинулся на подушку, положив руку за голову.

– Пожалуйста, – завела руки за спину и начала переступать ногами с пятки на носок, – если что, эта фигурка светится в темноте сильно, просто нажми на неё.

Я взглянул на подаренную ею футболку, она была мрачно-чёрной, и в центре сине-бирюзовым горел трибар. Указательным пальцем я ткнул по нему, и он выключился. Чего только люди не придумают.

– А, точно, бинты, сейчас принесу.

Алёна вернулась, сняла с меня футболку, начала бинтовать.

– Только смотри, во сне не ворочайся, а то слезут.

– Как будто я этим управляю.

– Ну, ты понял, завтра тоже надо будет поменять бинты, если крови много будет.

– Почему эти нитки похожи на какие-то макароны? – я указал на швы.

– А, ты не знаешь? Они скреплены трубочкой, ну знаешь, как если лист бумаги проворачивать, и он начинает разъезжаться сверху-снизу, – она сделала круговое движение руками. – И там каждый определённый промежуток стоят такие штуки, которые не дают трубке раскрутиться. Вроде. Ну короче, они прочнее обычных ниток. Они хорошо прижмутся к тебе – быстрее выздоровеешь, и швы не разойдутся, – Алёна закончила бинтовать, откусила остаток бинта. – Можешь её себе оставить, она всё равно растянулась.

– Спасибо, – я надел обратно футболку и улёгся. – Как раз под меня, – я слегка улыбнулся.

– Ах-ха-ха. Ладно, я пойду. Тебе точно ничего не нужно?

– Нет-нет, спасибо. Я думаю, завтра уже домой.

– А ты один дойдёшь-то? В таком состоянии? Я могу пойти с тобой, – любезно она предложила.

– Как хочешь, – я прикрыл глаза.

– Ладно. Спокойной ночи, – Алёна ушла, за ней послышалась захлопнувшаяся дверь.

– Спокойной.

Я остался на диване. В темноте. Один.

Всё ощущалось как на необитаемом острове. Я лежу без запасов еды, воды. Не знаю, сколько времени, какой день, даже год! Где те, кого я люблю? Может, всех уже похоронили, остался только я и скоро присоединюсь к ним. Немного нервничая, пальцами отрогал швы. Они шли по кривой, как ползучая змея, окутывающая ядом мой разум. Я надеюсь, Док мне поможет, лишь бы это было несмертельно.

Вдруг я подумал, если Док знает про наш некий секретный код, то значит, всё же был шанс, что они поймают меня. Я шёл на самоубийственное задание, очень опасное, раз не сказал никому о нём, кроме своего спасителя и Дока. И этот Аппарат. Я тайно разрабатываю огнестрельное оружие? Почему Док меня не сдал и зачем вообще мне ему рассказывать? Как только проснусь, нужно бежать к этому Аппарату, Лиза там совсем одна, может, она ещё жива? Они издеваются над ней, мучают ради забавы.

Во мне начала кипеть ярость. Я убью всех, кто причастен к этому событию, узнаю, кто вставил этот имплант и его предназначение. Выжгу их глаза над пламенем, заставлю молить о пощаде, сломаю каждую кость за каждую секунду своих страданий, их крик боли будет вырван с корнем, они замолчат навсегда, они за всё поплатятся. Я всё сделаю, лишь бы спасти Её…

Мелкие вспышки блекли по краям вечной темноты. Сон подкрался незаметно, как всегда. Это были странные видения: поле, наполненное снегом, Туман у воды, песок, который превращался в мышей, и они разбегались в стороны, давая воде меня затопить. Затем резкий писк. Как кардиограмма. Из центра вечной пустоты вышло солнце.

Мелкие полоски снега ещё ждали на вершинах гор, солнце приятно прикрывали беглые тучи. Буквально на пару минут, давая хоть немного прохлады. Это был конец весны, лёд уже растаял, а цветы и деревья отпускали зелёным цветом. Солнце скоро будет заходить, на небе предвидится прекрасный закат. Под спиной лежали мягкие одеяла, ветер дул приятным прохладным воздухом. Моё плечо лелеяла нежная кожа, а ласковая рука гладила мои волосы. Она лежала рядом со мной.

– Как думаешь, ты бы смог спеть йодль?

– Кого? – я усмехнулся с такого вопроса. – Йодль?

– Ну знаешь, когда люди жили в горах и, чтобы найтись, – пели песни.

– Ну не знаю, это же ты у нас, Певица! – я громче произнёс последнее слово, как бы шутя над ней.

– Эй! – Она толкнула меня локтем в бок. – Ты же знаешь, я не люблю петь.

– Да ладно, я тоже не хотел на гитаре играть, но отец говорил, что «вот научишься и будешь музыкантом». Каждый мужчина должен научиться обращаться с инструментами.

– Ну и что, научился? – Она пошла в контратаку.

– Ой, только за ремонт не начинай, инструменты никуда не денутся, Док завтра всё отдаст.

– А ты скоро заберёшь свой, – Она перевернулась со спины на живот и стала перебирать ногами, а пальцы рук сложила прицелом, смотря на меня из-за больших пальцев, – пистолет?

– Да там Аппарат с ним возится, может, ещё пару недель, – я выдохнул, – и всё сделает.

– Надеюсь. – Она медленно повела наши руки по воздуху, когда я взял её ладонь в свою. – Может, ещё прогуляемся у моста?

– Хорошо, полежим ещё чуть-чуть и пойдём.

Мы поцеловались. Память об Её нежности я ни за что не отдам никому в этом мире. Даже если этот чип съест мои мозги, единственное, что я буду защищать до последнего вздоха, – воспоминания о Ней, каждую детальку, каждый миг. Слёзы прошиблись сквозь сон. Она любила после поцелуя мягко кусать меня за нижнюю губу. Я прижал Её к себе и гладил по спине, ведя руку ниже и ниже. Мы остались полежать на пикнике ещё чуть-чуть. Потом мы вроде долго гуляли у моста, внизу текла река, каждый миг был пропитан спокойствием и радостью. У Неё были светлые волосы, простые карие глаза и самая нежная в мире улыбка. Тонкая талия, красивые плечи; кажется, Она всегда просила меня не горбиться…