Фигуры света

Есть некоторые книги после прочтения которых раны на сердце остаются рваными и слишком глубокими. И в данном случае, если вы не готовы к этому, – не читайте эту книгу. Потрясающей, тонкой красоты слог, изящно очерченные образы, но так много знакомых каждой несчастной девушке или женщине чувств. Здесь каждая страница это горечь, тупая боль, ненависть. Чувства, эмоции рвутся на свободу из каждого предложения. Это произведение никого не оставит равнодушным.

Книга покорила меня с первой фразы. Давно не получала такого наслаждения. Переводчик - истинный стилист, повествование описывается плавно, точно, каждое слово в строку.

Давно и с нетерпением ждала выхода романа "Фигуры света" на Литрес. То, что книгу переводила на русский язык Анастасия Завозова, является лучшей рекомендацией к прочтению. Предвкушаю медленное, вдумчивое чтение, хочу насладиться книгой сполна!

Потрясающая книга, такая воздушная с прекрасным слогом. Очень интересные образы, советую всем почитать. Насладиться Англией и ощутить время, как женщины своим упорством добивались быть равными с мужчинами.

Великолепная тонкая литературная работа. Как точно через рисунок викторианского романа передано положение женщины, которая впервые вступает на мужскую стезю – быть врачом.

Сколько нюансов и оттенков: и тема долга, и насилия, и родительской нелюбви, и положения женщины в мире, который придумали мужчины и в котором женщине отведена лишь декоративно-прикладная роль.

И как можно отравить жизнь своим детям, не позволяя жить себе и им тоже, когда долг и обязательства перед Богом перекрывают и родительскую любовь, и радость супружества и ещё много много всего. И показано всё это не через топорную «фемоптику», а очень филигранно и уместно.

Сочетание унылой действительности с художественной возвышенностью, в попытке найти баланс с одной стороны, а с другой – фанатичное самопожертвование как средство забвения.

Над миссис Беннет из «Гордости и предубеждения», будущей тёщей мистера Дарси, как-то принято все больше потешаться, над ее суетливостью и приземленностью, но, как ни печально, если посмотреть на роман не через дымку свадебной фаты, которая, как ей и положено, решит все проблемы, она является чуть ли не единственным здравомыслящим персонажем, которого суровая реальность и быт довели до невроза. А как иначе, если ты с детьми и инфантильным мужем скоро можешь оказаться на улице? Роман, в котором девушка посмела позволить себе выбор в браке и смелость отказать надменному предложению руки и сердца, уже двести лет вызывает восхищение. Это и трогательно и грустно. И бесконечно жаль, что из миссис Беннет сделали карикатурное посмешище, обесценив тот груз ответственности, который она вывозила, как могла.

Сара Мосс веером страниц своего романа отмахивается от ложной романтизации викторианства, манеры которого затянуты в корсет, искажая (такова уж природа любого корсета) реальность, в которой женщина на самом деле была лишь бесправным телом без возможности образования, работы и собственных средств. Без права выбора своего пути. Время, когда домашнее насилие прятали под покровом из слов о благих намерениях, сейчас нужно рассматривать, как опыт еще одной общественной травмы. Наконец-то добрались и до нее.

Роман о девочке, страдающей от панических атак (в то время таких слов не знали, любые отклонения от якобы нормы назывались истерией и лечились самыми варварскими способами) и ее матери, под добродетелью которой скрыта обыкновенная жестокость, актуален в любой точке координат пространства и времени.

Алли родилась в семье художника-декоратора и его жены Элизабет, унаследовавшей от своей матери показное милосердие к беднякам в приютах и ежовые рукавицы для своих детей. В воспитательные методы Элизабет в качестве успокоительного средства, например, входило прижигание рук и ног Алли до волдырей. К младшей дочери, Мэй, она была мягче. Вероятно потому, что Мэй со временем научилась давать отпор и по природе своей была не столь ранима и чувствительна. Алли всю жизнь стремилась заслужить похвалу и одобрение матери, за что и расплачивалась. Но как бы не была высока цена ее стараний, их всегда для Элизабет было недостаточно.

Роман красив в своем элегантном равновесии и спокойствии. Он не профеминистский, как могло показаться. Он глубоко человечный. Фигуры света невозможны без теней. На мать-садистку найдется добросердечная тетушка, на жестокие слова - поддержка, на безразличие отца - участие подруги, на упорный труд - успех, на комплексы - избавление, на старые шрамы - ценный опыт. И самое главное: понимание, что ты не обязана приносить свою жизнь в жертву на алтарь чужих ожиданий. Будь счастлива. Так можно.

Наружным взглядом, нежно проникающим сквозь ресничные створки роскошного барочного окна, витражной линзой глаза взирающего с надменного лица добротного английского особняка, «Фигуры света» позволят проследовать мыслью за надёжный фасад типичного викторианского дома последней четверти ХIХ века. Но, поверьте, первое впечатление будет немного обманчивым... И в невесомом путешествии во времени, устремляясь за струящейся нитью воображения, сквозь светлые окна конкретного дома книга распахнёт неистовый поток аллюзии на чопорную викторианскую Англию, где за ледяными стенами условностей искристые блики солнца робко пригласят громоздкую тьму на белый танец.

Внимательный читательский взор сквозь толстое стекло книжного особняка оставит Вас без сомнений: в увитых росистыми кувшинками обоях утопает портрет семейства художника Моберли, где дивный симбиоз противоположных взглядов на жизнь соединил на одном полотне изящную лазурную акварель искусства жить эстетикой, диаметрально дополненную тяжеловесным графитовым гобеленом, расшитым неровными крестами жизни в искусстве аскезы. Казалось бы, и такое исключение из правил отношений имеет место быть… Если бы на картине нашлась крошечная брешь для лучистого блика любви, столь необходимой детям данной четы. Последним пришлось существовать по тесному канону жертвенного милосердия, насильственно одетого на их души жестокой матерью, одержимой идеей социальной справедливости для женщин, падших под натиском унизительного влияния мужчин. Ведь всегда есть те, кому сейчас хуже, так почему бы не испортить жизнь и собственным дочерям, подвергая их благодушным лишениям, милостивым испытаниям, правым порицаниям и… даже полезным прижиганиям плоти в отместку непокорному духу? Не сложно вообразить мучительное взросление Алетейи (Алли) и Мэй под удушливым колпаком материнского фанатизма, обвеваемого слабыми ветрами бессилия отцовского участия. Никто не в силах разрушить прочный фундамент авторитета доброго домашнего палача… Кроме могущественного стимула доказать свою значимость в его глазах путём длительного совершенствования в достижении необозримых горизонтов исполнения человеческого долга помощи ближнему: в искусстве исцелять, спасая и тела и души. И юная Алли, задыхаясь от панических атак, любовно привитых регулярными уколами маминой заботы, в угоду её бескомпромиссному требованию, становится на нехоженые тропы женского медицинского образования, добровольно избирая уколы тернистых путей эмансипации во благо будущему общественному благополучию... Но так ли легко бликам чистого света рассеять эпохальные наслоения густой тьмы?

Безусловно, книга очаровательна. И, медленно отводя взгляд от тусклого окошка манчестерского дома Моберли, я пытаюсь соединить внутренние оттенки впечатлений в целостный образ. Сначала мне казалось, что произведение выполнено в духе сентиментального викторианского романа, но я рада своим ошибочным представлениям. Оно полнокровное: наполнено шипами нескольких тем, разорвавших плотную историческую канву остриями социальных пертурбаций. Общая тональность сюжета отражает Англию, шагнувшую атласной туфелькой на собственный консервативный подол, который громко треснул хором изящного шлейфа кружевных юбок. Эмансипация срывает мнимый корсет условностей с Женщины, упорно идущей навстречу ледяным вихрям к своим законным правам. Весомую роль в этом массовом шествии сыграла приверженность призванию, которое автор выводит основным лейтмотивом женской борьбы за место под британским небосводом. Наряду с гуманными побуждениями исцелять плоть и дух, мыслями Алли овладевает набат вопроса о гибкой морали врача, колеблемой на хрупкой нити между долгом и чувством, соприкосновения с которыми приносят ей муки сомнений... Но и здесь выбор будет сделан, определив общую судьбу медицинского дела. И на светлом общем фоне романа тем контрастнее проступают тени семейных отношений, где истинная любовь так и не нашла своего приюта. Холодные стены дома Моберли насквозь прошили сквозняки безразличия разной амплитуды порывов. Но, возможно, по злой иронии судьбы, именно благодушная материнская жестокость стала странной искрой разгоревшегося света для чистой души Алли? И однажды за ледяными стенами гнетущих условностей искристые блики солнца человеческого сердца робко пригласят громоздкую тьму жизни на белый танец.

Это, действительно, очень хорошая проза: написано красиво, глубоко, местами шокирующе, с интересными, психологически точно обрисованными персонажами. Как во многих современных постмодернистских романах, есть приглашение читателя для сотворчества. Объясню: каждая глава романа начинается с пустого изображения подрамника, затем подробного описания картины. Нам, читателям, дана возможность представить картину, возможность поразмышлять о скрытых смыслах и о том, как они отражены в дальнейшем повествовании.

Как вы уже поняли, мне роман очень понравился, но всё же ощущения после прочтения двоякие. С одной стороны, мы можем взглянуть на мир глазами художника (герой Альфред Моберли и его друг-коллега Обри Уэст). Иметь способность видеть красоту в окружающем мире, в повседневности быта - это очень вдохновляет. Как тут не вспомнить слова Оскара Уайльда: "Красота в глазах смотрящего".

С другой, в романе поднимается тема очень нездоровых отношений матери и дочери, в наше время обозначаемых словом "токсичные". Сначала мы видим воспитательную систему миссис Сандерсон по отношению к дочерям Элизабет и Мэри. Затем - как Элизабет относится к своему первенцу, девочке Алли. Мне как матери, у которой один из детей сейчас в грудном возрасте, было буквально больно читать про то, как Элизабет реагирует на собственное дитя, какие мысли у нее проскальзывают.

Тому, для кого такие отношения - болевая точка, может и не стоит браться за этот роман.

Евангельская цитата, вынесенная мной в название рецензии, относится и к миссис Сандерсон, и к Элизабет Моберли. Дело в том, что обе они всю свою жизнь посвятили помощи бедным, неблагополучным женщинам, открыли для них центр помощи, сделали много добра, но при этом нанесли своим родным детям глубокие психологические травмы.

Темы, поднимаемые в романе, важные и с социальной, и с психологической точек зрения, порой неприглядные. Много упомянуто случаев про грубые нарушения прав женщин, собственно, прав никаких особо-то и не было. Но сама атмосфера романа совсем не мрачная. Главный посыл, который я считала - борьба за свои принципы и за право быть счастливой.

Очень красивый и безумно эстетичный роман, который хочется назвать не иначе как произведением искусства. Я очень редко говорю о творениях современных авторов в таком ключе, но Сара Мосс по-настоящему заворожила и очаровала меня своей поэтической прозой..

Каждая глава предваряется детальным описанием картины, принадлежащей отцу или дяде главной героини. Это может быть портрет, пейзажная зарисовка или нечто абсолютно абстрактное, но вне зависимости от формы каждая картина является идеальным предисловием к следующему за ней тексту.

Даже я, человек бесконечно далекий и совершенно равнодушный к живописи (каюсь, виновна!), прониклась этой невероятной и запоминающейся задумкой автора.

В целом, и само повествование проникнуто духом изобразительного искусства: перед читательским взором разворачиваются отдельные эпизоды, похожие на своего рода художественные зарисовки, как будто пойманные на бумаге мимолетные мгновения.

Раз - и мы видим, как мать главной героини терзается свалившимся на нее бременем материнства, два - и мы видим как младенец превратился в маленькую девочку, которая так старается стать идеальной дочерью, три - Алли из маленькой девочки превратилась в нервозного и неуверенного в себе подростка, страдающего от приступов паники….

Удивительно, но такая отрывочность и резкие переходы ничуть не нарушают цельности разворачивающегося на страницах романа действия. Сара Мосс умеет выбрать по-настоящему значимые и важные моменты, которые наиболее ярко раскрывают историю главной героини.

Может показаться, что “Фигуры света” - довольно типичная история детско-родительских отношений, в которых ребенок недополучил родительских любви, внимания, поддержки и тепла. Но Сара Мосс усложняет эту историю, добавляя в нее второй слой и предлагая нам рассмотреть ее сквозь призму женской эмансипации и феминизма, тема которых является центральным звеном повествования.

Сложно поспорить с матерью Алли Элизабет по поводу необходимости бороться и сражаться за права женщин и помогать тем, к кому жизнь была намного более сурова и беспощадна.

“Тебе здесь не нравится. Как и тысячам живущих здесь детей. Они хотели бы жить в твоем доме, играть в твои игрушки, есть вкусную горячую еду, которую ешь ты. Они хотели бы спать в твоей чистенькой кровати, проснувшись, видеть розы на стенах и умываться в твоем красивом умывальнике”. “Где-то в этих карликовых домишках прячутся дети, которые заслуживают всего, что папа делает для Алли и Мэй”. Да, в этом плане я не буду спорить с Элизабет - унижение, насилие, грубость, голод, холод, отсутствие крыши над головой, невозможность распоряжаться своим телом и своей жизнью для многих женщин того времени были единственной существующей реальностью.

Но какой смысл в ее благородной и достойной общественного восхищения деятельности, если в ней нет самого главного - любви?

“Люди, которые не жалеют себя, редко жалеют других” - эти слова самым лучшим образом описывают мать Алли и Мэй. Искалеченная воспитанием своей собственной матери, она уже никогда так и не смогла исцелиться от своего душевного недуга и осталась холодной бездушной статуей, живущей по предписанным правилам и порядкам.

В романе очень много боли, и ее средоточием становится Алли - нелюбимая дочь, которая все своим детство и юность посвятила одной-единственной цели - завоевать хоть чуточку родительской любви. Но всё, чего ей удается добиться от своей бесчувственной матери, слова - “Ты ничего не можешь мне дать”. Пожалуй, именно этот момент, несмотря на весь свой лаконизм, претендует на звание самого душераздирающего эпизода.

В отличие от своей старшей сестры, Мэй более смелая, дерзкая и бесстрашная, она всегда готова постоять за себя и свое личное пространство. Она не боится идти наперекор материнским заветам, которые видятся ей бессмысленными и несправедливыми. Может, именно поэтому вся родительская любовь достается ей? “– Она же нам доверяет. Мы должны доказать ей, что можем исполнить все ее пожелания. – Никто, – отвечает Мэй, – не может исполнить всех маминых пожеланий”.

Я была бесконечно рада, когда на Алли наконец-то снизошло озарение, и она смогла увидеть то, что так долго ускользало от ее внутреннего взора.

“Целители - не целые. Целителям не нужно быть целыми, потому что целость, целокупность - не человеческие качества. Величайший дар человечества есть любовь, а не разум - обычно она предпочитает других пророков апостолу Павлу, но теперь ей впервые кажется, что так оно и есть, - и мама, которая столько времени проводит в церкви, этого не знает”.

Иногда путь к себе бывает очень тернистым, полным боли и страданий, почти невозможным для преодоления. Но стоит сделать только один робкий шаг навстречу себе - и оказывается, что тебе это под силу…

Каждый из нас – каждая живая душа – это чья-то боль. Наша единственная надежда – и на то, чтобы спастись, и на то, чтобы вылечиться, и именно это, думает она, маме и не под силу – признать, что мы причиняем людям боль. И жить с этим.