Эксперимент

– Крис беспокоился, – парень произнес эту фразу так, словно самому ему не было до меня дела.

– Крис? – только и смогла переспросить я.

– Он сейчас занят, пришлось пойти мне, – Рик явно восстановил недосказанные мною части вопроса и дал на них исчерпывающий ответ.

– Как ты… нашел меня, – отчего-то слова стали даваться мне крайне трудно. Испуг был тому причиной, стыд за свои недобрые намерения или странность всей нынешней ситуации, я понять не могла.

– У тебя волосы выпадают.

От ответа Рика я едва не подскочила на своем месте. Это сколько же надо было терять волос, чтобы пометить ими весь свой путь, и чтобы другой человек это заметил! Я инстинктивно схватилась за затылок, ожидая нащупать там обтянутый кожей череп. Но там по-прежнему были волосы, пусть и не слишком приятные наощупь из-за скопившегося на них сала.

Рик усмехнулся. Несколько секунд он изо всех сил пытался сохранить серьезное лицо, но не выдержал и разразился громким смехом.

– А если бы я сказал, что ты за собой молекулы оставляешь, и я тебя по ним нашел, – тоже поверила бы?

Я бессильно рассмеялась, пусть и не слишком весело. Стало быть, отыскать меня в дебрях больничных коридоров не составило труда, но видок у меня был, словно обнаружили меня в центре тропических джунглей.

– Злишься на меня? – я понимала, что вопрос этот мог оказаться не слишком уместным или слишком наивным, но все же задала его.

– Ты больная, как на тебя можно злиться? – Рик улыбнулся, как мне показалось, слегка издевательски.

– То есть ты поверил всему тому, что я рассказала тебе раньше? – а с чего бы еще ему называть меня больной, если больна я была только в другой реальности.

– Ага, надейся. Просто я подумал, что после несчастного случая у тебя немножко сорвало крышу. Крис подтвердил: у тебя посттравматический синдром, вот ты и орешь по ночам, и на людей с ножом бросаешься.

На тот момент мне было достаточно и того, что Рик не видел во мне врага, который мог в любой момент нанести смертельный удар. Повторять попытку убийства я не собиралась, а мой товарищ по несчастью, судя по всему, это чувствовал. И все же мне хотелось рассказать ему, какая идея буквально вложила в мою руку скальпель.

Выйдя из операционной, я принялась детально описывать Рику ход моих мыслей, даже позабыв о том, что всего несколько минут назад опасалась того, что поблизости может оказаться кто-то еще. Мой мир снова ограничился мной, этим парнем, который за короткий промежуток времени натерпелся от меня слишком многого, и парой ученых, скрывающихся неизвестно от кого. Конечно, Рик мне не верил, но слушал рассказ внимательно, иногда старательно пряча улыбку и многозначительно кивая.

– Ну допусти ты хоть на секунду, что это возможно! – взмолилась я, остановившись перед ним. – Ты ведь сам в этом убедишься позже. Точнее, ты уже успел…

– Да-да-да, пока твой психиатр не сделал мне новый укол, – видимо, Рику обсуждение параллельных миров успело надоесть. – Понял я все. Теперь пошли.

Он двинулся по коридору, а я осталась стоять на месте. Мне даже не столько хотелось, чтобы Рик поверил моим словам, сколько тянуло разобраться, почему мне так это было важно. В любом случае, здесь ни то, ни другое воплощено быть не могло. Только в настоящем мире Рик мог убедиться, что мои слова – правда. И только в настоящем мире я могла выяснить, какая роль отведена спасателю в моей жизни, раз мне так важно стало его мнение. Но как попасть в этот настоящий мир?

Я не успела подумать об этом. Мне в спину с нечеловеческой силой вонзилось нечто острое, заставив все мысли просто-напросто раствориться, освободив место неизведанной боли. Но она вскоре прошла, и на смену боли пришла нехватка кислорода. Да что там нехватка – он вообще перестал поступать в мои легкие, поскольку они не сокращаться. Я по инерции старалась выполнять естественные когда-то, а теперь так тяжело дающиеся дыхательные движения, но они были напрасными. Все мое медленно угасающее сознание сосредоточилось на невозможности дышать, цепляясь за последние попытки сделать вдох поглубже, на который усилий уходило столько, словно я старалась поглотить всю атмосферу целиком. Однако все было напрасно, и мне ничего не оставалось, кроме как сдаться. Темнота начала засасывать меня, и я отчетливо видела, как угасает, становясь все тоньше и тоньше, последний (как я думала) для меня лучик света.

XVI

Но он был не последним, а лишь завершающим очередной эпизод действа, разворачивавшегося с подачи Криса в моем измученном сознании. Я открыла глаза и вновь увидела палату, ту самую, обычную, куда меня на самом деле поместили после падения в пруд, где мой психиатр ставил надо мной эксперименты. Боли в спине (да и в других частях тела) я не чувствовала, лишь ремни давили на запястья и лодыжки. Меня снова привязали, хотя я и не понимала, какую опасность я представляла для себя или окружающих, будучи погруженной в медикаментозное забытье.

– Эй, – позвала я, даже не зная, к кому обратиться.

– Не поняла, – раздался голос Берты из дальнего угла палаты, который я с тудом могла разглядеть, будучи привязанной. Оказывается, там был еще и стол, но в первый раз я его даже не заметила. Раздраженная медичка повернулась ко мне в пол-оборота. – Ты что, проснулась?

– Вроде как, – слегка хрипло ответила я.

– А не должна, – Берта бросила на меня озабоченный взгляд, достала телефон из кармана халата и, набирая номер на ходу, поспешила скрыться за дверью.

Я изо всех сил пыталась вслушаться в ее слова: хоть докторша и вышла из палаты, отойти подальше она не догадалась. Или не захотела. Как бы то ни было, до меня четко донеслись лишь две ее фразы: «Так не должно быть» и «Что-то пошло не так». Об остальном оставалось лишь догадываться, но можно было сделать нерадостный вывод: наши ученые просчитались, допустили очередную ошибку, а это значит, в ближайшие минуты со мной могло произойти самое невероятное. Вот только в какой реальности – возможные ответы на этот вопрос и их последствия кардинально отличаются.

Берта вернулась, тихо прикрыв за собой дверь. Она еще раз окинула меня обеспокоенным взглядом и попыталась вновь уйти в свой уютный уголок, но я решила вытянуть из нее хоть немного информации.

– Что пошло не так? – вилять и скрывать тот факт, что я кое-что услышала, не было смысла.

– Ты слишком рано пришла в себя, – неожиданно легко ответила Берта. В ее голосе не было ни раздражения, ни намека на то, что я лезла не в свое дело.

– Почему? – на этот вопрос я уже точно не ожидала ответа.

– Меня тоже это интересует. Сейчас Крис приедет – будем выяснять… Я не могла ошибиться с дозировкой, так что, скорее всего, ответ кроется в тебе.

– Во мне? – в этот момент мне ясно представилось, как в поисках этого ответа мне вскроют черепную коробку, и от этого у меня задергался глаз. Наверно, руки-ноги бы у меня тоже задрожали, не будь они скованными крепкими ремнями.

– Психиатрические нюансы – не в моей компетенции, – почти официально ответила Берта, давая понять, что больше разъяснений я не получу.

К счастью, ждать Криса пришлось недолго: я даже была рада его видеть. Психиатр поприветствовал меня и мягко попросил свою коллегу покинуть палату. Казалось, Берту это даже обрадовало: все-таки ее среда – это лаборатория, микроскопы, пробирки, химические соединения, но несчастную девушку зачем-то посадили присматривать за мной. Я предположила, что у Криса не было медсестры-ассистентки, которой он мог бы доверить свою тайну, да и не каждая медсестра ввяжется в авантюру, где на живых людях испытывают неизвестные методики.

– Расскажи мне, что заставило тебя вернуться так рано? – врач присел на край койки и заглянул мне в глаза.

Я не спешила отвечать. Одним взглядом я указала на связанные запястья, решив, что сперва можно попробовать добиться комфортных для себя условий, раз уж я представляю какой-никакой, а научный интерес.

– Давят? – участливо поинтересовался Крис. – Сейчас развяжу. Ты ведь спокойна сейчас?

– Ты психиатр, тебе виднее, – с легкой издевкой ответила я.

– Твое тело слишком активно, когда ты находишься под действием препарата: это или побочный эффект, или индивидуальная особенность твоего организма, – Крис говорил вполне миролюбиво, и можно было бы даже подумать, что он вовсе не желал меня привязывать.

– Дай попить?

И снова психиатр безоговорочно выполнил мою просьбу. Он помог мне приподняться, налил полный стакан кристально чистой, выглядевшей так аппетитно (возможно, после долгого сна) воды и, чуть помедлив, отдал его мне. Я поняла, что Крис хотел сам напоить меня, но в последнюю секунду решил предоставить мне немного самостоятельности. В общем, всеми силами старался расположить меня к себе, даже позабыв о мерах предосторожности. Но у меня не было и в мыслях использовать стакан в качестве оружия: я действительно хотела пить – только и всего.

Когда я с удовольствием утолила свою жажду, Крис с нетерпением спросил:

– Готова мне рассказать?

Я кивнула и начала в подробностях описывать все то, что произошло со мной с момента, как меня вернули в мир, созданный загадочным медикаментом, и я начала осознавать, где я нахожусь.

XVII

Реакция Криса на мой рассказ привела меня в легкое недоумение. Я ожидала, что он привычно выслушает меня с мягкой полуулыбкой, покивает головой и заверит меня, что все будет хорошо. Но психиатр пришел в необъяснимый восторг. Выражение лица его сменилось с профессионального на искреннее: это уже не была та лечебная, пусть и располагающая к себе улыбка, а улыбка победителя. Улыбка, улыбка, улыбка. Все мое внимание было сосредоточено на ней.

– Потрясающе! – произнес, наконец, Крис, выведя меня из ступора.

Я сумела рассмотреть, как сияют его глаза, как возбужденно подергиваются мышцы лица, как сам он едва сдерживается, чтобы не вскочить с края моей кровати и не описать пару-тройку торжествующих кругов по палате.

– Что такое? – осторожно поинтересовалась я.

– Ты не представляешь, какой переворот произошел сейчас в моем эксперименте! – врач приблизился ко мне, взял мое лицо в свои ладони и перешел на шепот. – Ты гениальна!

– А я… причем тут… – разволновавшись, я даже не смогла четко сформулировать вопрос.

– Сначала я думал, что просчитался, и что-то пошло не так. Но все дело – в тебе. Ты с самого начала подчинила себе созданный мной и Бертой мир в твоем сознании. Тебя не устроило пассивное положение, и ты стала выстраивать свой собственный сюжет на основе воспринятой подсознательно информации. А во второй раз твой разум окончательно занял доминирующую позицию.

– Можно попроще? – нельзя было сказать, что Крис говорил непонятно или путанно, но его слова с трудом переваривались в моей голове.

– Попытаюсь, – согласился психиатр и принялся расхаживать по палате, словно Аристотель, вспомнивший, что таким способом можно разложить все мысли по местам. – Сначала ты осознала, что находишься не в реальном мире, а в искусственно созданном. Это первое. Потом на фоне активной мозговой деятельности у тебя проснулась склонность к самоанализу, и ты сама поняла, в чем твоя проблема, и главное – как ее решить. Ни беседы со мной, ни лекарства не могли поставить тебя на дорожку в жизнь без психических расстройств: можно было лишь поддерживать твое состояние за пределами опасной черты, не позволять ему усугубляться. Это второе. Но самое интересное – в том, что ты нашла путь обратно, поняла, что кто-то из вас двоих должен умереть. А поскольку ни себя, ни Рика ты убить не могла, на помощь пришло твое подсознание, нарисовавшее того самого убийцу, который вонзил нож или что-то еще тебе в спину.

– Хочешь сказать, я сама придумала себе убийцу? – мое недоумение уже перерастало в шок.

– Непреднамеренно, но да. Конечно, я недооценил теорию Фрейда. Подсознание, видимо, в любом случае расставит все по своим местам.

– Так это Фрейд – гений, а не я, – мои губы непроизвольно растянулись в смущенной улыбке.

– Подсознание тоже нужно было заставить работать: если бы тебе было все равно, если бы ты не искала выход, если бы ты не пришла к нему рациональным путем, у подсознания не было бы поля для работы, – казалось, Крис поймал волну и стал подбирать такие аргументы, которые начали убеждать меня в его правоте.

– И какие будут выводы? – я нацепила выражение лица ученого, ожидавшего итогов эксперимента.

– Вектор на солипсизм был избран верно, – Крис решил действительно вести со мной научную беседу. – А если собрать все то, что мы сейчас узнали, получится принципиально новая концепция.

– Так, стоп! – я решила вернуть своего психиатра в мир простых обывателей. – Со мной что?

– С тобой? – его выражение лица вдруг стало задумчивым. – Извини, Линда, но нам придется повторить. И я прошу тебя, не сбегай раньше времени, ладно?

– Не придумывать маньяков? – я невесело усмехнулась, представляя, что мне вновь придется вернуться в унылые стены заброшенной больницы.

– Вообще не думай о побеге. Просто займи себя чем-нибудь, чтобы потянуть время.

В дверь незаметно проскользнула Берта. По ее недовольному взгляду можно было догадаться, что она уже в курсе того, что коллега предпочел в первую очередь посвятить в промежуточные итоги своего эксперимента меня, подопытную крысу, а не ее, врача, претендующего на звание первооткрывателя.

– Что дальше? – спросила она тоном, не терпящим возражений или отлагательства дальнейших мер.

– Возьми у нее кровь, просчитай, когда препарат окончательно выведется, и только после этого введи новую дозу, – распорядился Крис.

Довольная своим возвращением в дело девушка поспешила к своему столику, в ящике которого дожидались своего часа одноразовые наборы для забора крови. Берта, надо отдать ей должное, очень деликатно, чуть ли не нежно ввела иглу в мою вену. «Все-таки она – профессионал!» – подумала я и неожиданно улыбнулась.

Крис, оставшийся на несколько минут вне моего поля зрения (я слишком была увлечена процедурой), ободрительно заявил:

– Мне нравится твой настрой! Постарайся еще чуть-чуть, и нас ждет успех!

Эти слова явно были адресованы мне. Слышать их было неимоверно приятно: впервые в жизни от меня не просто был толк, а буквально зависел исход грандиозного эксперимента, который мог совершить революцию в современной психиатрии. Любой в моей ситуации задохнулся бы от восхищения самим собой, а я просто наслаждалась, чуть ли не физически ощущая, как моя пустая жизнь наполняется смыслом.

XVIII

Как мне сделали очередной укол, я даже не почувствовала, как, впрочем, не заметила я и медработника, который провел процедуру. Может, я задремала, а может, так глубоко погрузилась в свои сладостные мысли, сосредоточенные на собственной значимости. Так или иначе, очнулась я уже за пределами палаты, которую помнила последней.

Но это была и не тихая заброшенная больница, к которой я почти привыкла. Судя по непонятному грохоту и гвалту толпившихся вокруг меня людей, я оказалась в общественном месте. При этом я лежала на холодном полу (для земли поверхность была слишком холодной и гладкой), ветер дул какой-то неестественный, а над головой, как я узрела несколько секунд спустя, растянулся потолок. Немного времени мне потребовалось на то, чтобы догадаться, что я нахожусь в метро. Кто-то бросил меня у самой платформы.

Грохот усилился, и я от испуга закрыла голову руками. Подошел поезд. Я и в былые времена побаивалась подобной техники, а в лежачем положении, когда меня легко могли столкнуть на рельсы или просто-напросто затоптать, адреналин в моей крови просто зашкалил. В голове зашумело (хотя, возможно, это был всего лишь отголосок поезда, забравшего очередную партию пассажиров и унесшегося по годами отлаженному маршруту), я с трудом подавила вскрик.

– Девушка, Вам плохо? – раздался над ухом чей-то встревоженный голос, когда вокруг все немного поутихло.

– Нет, я сейчас… уйду, – в подобной ситуации мой ответ звучал немного нелепо, но меня не оставляло чувство тревоги и желание ради собственной безопасности поскорее отсюда убраться.

Стоит отметить, что подняться мне так никто и не помог: пусть мир был ненастоящим, но люди в нем вели себя, как обычно. И тот самый единственный вопрос о моем самочувствии наверняка таил в себе какой-то подвох. Может быть, если бы я не ответила и не продемонстрировала жизнеспособность, прохожий вмиг обчистил бы мои карманы. А, может, люди просто искали повод поосуждать странную девушку, валявшуюся на перроне.

Но долго размышлять об этом я не стала. Оказавшись на ногах, я поспешила к выходу, хотя даже представления не имела, в каком городе я находилась. Кто знал, куда мог занести меня очередной этап психиатрического эксперимента. Кто знал, о чем болтали Крис и Берта на этот раз. Кто знал, что выдаст мое всемогущее подсознание.

Все вышеперечисленное забросило меня в действительно незнакомый мне город. Однако чувствовала я себя на улице, которую видела впервые, вполне уверенно. Вместо того чтобы предаваться панике, я просто побрела по тротуару, разглядывая попадавшиеся на пути здания, магазины, уличные украшения, а также проезжавшие по левую руку от меня автомобили. Улица была светлая, залитая солнцем, причем весенним, а на деревьях уже распустились листья. В реальном мире царил ноябрь, а тут меня словно отбросило на полгода вперед. Или назад. Все вокруг было необыкновенно красивым, как будто преобразилось к празднику. Люди курсировали по дорогам с улыбками на лицах, погруженные в беседы с рядом идущими, необремененные повседневными заботами и привычными проблемами.