Эксперимент

Незаметно для себя я заулыбалась. Наверно, впервые в жизни я поняла себя. Я всегда была наедине с собой, но только сейчас части меня оказались в гармони друг с другом. Наверно. Я же точно не знала, что было до этого, но почему-то я решила, что поставила себе верный диагноз. Не столь профессиональный, как мой психиатр, но достаточно точный, чтобы описать свое состояние (или даже свою жизнь) обычному человеку. Я – просто человек, замученный одиночеством и не понимавший, что такой образ жизни был избран добровольно. А это значит, что нет у меня никаких проблем. Больше нет. Что бы там ни говорила Берта про дезинтеграцию мышления. Я просто немного запуталась, заблудилась в поисках себя. А теперь я вновь вышла на правильную дорожку.

Я почувствовала прилив сил и хорошего настроения. Кажется, эксперимент Криса удался. Осталось вернуться в реальность, убедиться, что и там со мной всё в порядке, и я, заживу, наконец, счастливо. Я осознала, в чем моя проблема, и смогу ее решить. Без консультаций специалиста, без лекарств, без заточения в иную реальность. Пусть мой дорогой психиатр получит премию, прославится, но исчезнет из моей жизни. А я буду наслаждаться одиночеством, которое едва не свело меня с ума.

XII

Я оттолкнула Рика и быстрым шагом пересекла коридор. Меня больше не пугали мрачные стены больницы, капающая с потолка вода, опечатанные двери, за которыми происходило черт знает что. Я бежала к свободе. К свободе от этого сна, к свободе от собственного заболевания, к свободе от себя прежней. В одном из кабинетов я обнаружила Криса: врач дремал на кушетке, но мои шаги нарушили его чуткий сон.

– В чем дело? – встревожено спросил он, потирая глаза. – Что-то случилось?

И тут я вывалила на него всю информацию: про ту реальность и эту, про его настоящую работу, про мое лечение, а также про выводы, которые я сделала несколько минут назад. Конечно, я переборщила. А если вдуматься, то рассказывать все это Крису просто не было смысла: его-то здесь не было. То есть, он был, но являлся плодом моего воображения. Меня и Рика врач засунул сюда с помощью своей супер-методики, но себе вряд ли он стал бы вводить этот препарат.

А мне нужно было достучаться до Криса настоящего. Единственного возможного союзника в лице Рика я, судя по всему, потеряла. Берта, даже если бы не являлась персонажем виртуальным, помогать бы мне стала. Я тут же представила, как она презрительно сканирует меня своими зелеными глазами, и вздрогнула.

– Тебе не хорошо? – спросил Крис, постепенно переваривший мой фантастический рассказ.

– Все отлично, – отмахнулась я. – Мне пора.

– Куда ты пойдешь? – врач заволновался.

Действительно, по его же собственному сценарию, в отношении которого я выступила невольным соавтором, они с Бертой скрывались здесь, и мой уход крайне нежелателен. А сама я, покинув эту заброшенную больницу, рисковала попасть в лапы придуманных мною убийц. Неизвестно, чем закончилась бы моя гибель в придуманной реальности, а я все-таки намеревалась вернуться к жизни.

Я попятилась назад и оказалась в другом кабинете. Продолжая передвигаться спиной вперед, я наткнулась на кровать и предпочла присесть. Мне нужно было время, чтобы проанализировать ситуацию.

– Похоже, я в тупике, – зачем-то вслух произнесла я.

– Чего? – раздался уже такой знакомый недовольный голос.

Я подняла голову, и моему взору предстала сидевшая за столом Берта. Девушка смотрела на меня и, казалось, старалась предугадать мои дальнейшие действия.

– Ой, ты здесь? – невнятно пробормотала я.

– Вообще-то, это мой кабинет. А вот какого ты тут забыла? – Берта поднялась со стула, запахнула разлетевшиеся полы халата, но дальше не двинулась.

Я поняла, что вернулась туда, где очнулась какое-то время назад. Стояла глубокая ночь, за окном было темно, пробивался прохладный манящий воздух, какой бывает только после полуночи, а на малюсеньком кусочке неба, что я могла разглядеть, не было ни звездочки. Конечно, Берта не спала, а мое появление не могло ее не взбесить. Лучше было замять ситуацию и не навлекать на себя ее гнев.

– Знаешь, – неуверенно начала я. – Мне нужно где-то поспать, вот я и вернулась…

– Здесь куча свободных палат, – девушка ответила мне ровно, мне даже показалось, что у нее не было желания меня отсюда поскорее выставить.

– Можно я останусь? – тихо спросила я.

– Ладно, – неожиданно кивнула Берта. – Только не трогай тут ничего. Я пойду… пройдусь. Если что-то окажется не на месте – прибью.

Последней фразой она словно вернула сбившуюся маску. Берта больше не казалась мне злобной стервой, хотя не исключено было, что она разрешила мне остаться для каких-то своих целей. Когда дверь за ней захлопнулась, я устроилась поудобнее в кровати, но быстро окутавший меня сон так и не дал обдумать все происходящее.

XIII

Конечно, кто же думает во сне. Но зато с пробуждением ко мне пришла гениальная, как мне показалось, идея. Недавно я побоялась, что моя гибель от рук надуманных киллеров может негативно сказаться на моей дальнейшей жизни в той, настоящей, реальности. Но ведь если меня не будет здесь – я неизбежно окажусь там. Докажу Крису, что одиночество было моим наркотиком, и я (исключительно благодаря его величайшей методике) осознала, что пора слезать с этой иглы. Плевать, что это неправда, и я просто превращаю наркотик в конфетку. Он отпустит меня, отпустит Рика, мы все заживем своими жизнями. Новыми жизнями. И для этого нужно лишь «выключить» главного действующего здесь персонажа. Но даже в несуществующем мире причинить себе боль я боялась. Я просто не могла этого сделать, пусть Берта и считала меня неудачливой суицидницей. К тому же я не успела забыть ужасные ощущения того, как чуть не захлебнулась в том злополучном пруду, так что к новому шагу в мир иной (пусть даже в его преддверие) я готова не была.

Я медленно поднялась, свесила ноги с больничной кровати и уставилась в пол. В кабинете никого не было: Берта либо не возвращалась, либо ушла снова, неготовая слишком долго терпеть мое присутствие. Я блуждала взглядом по замысловатым узорам на линолеуме, по очертанию собственных босых ног, иногда раздражалась, когда отводила глаза в бок и видела свои свесившиеся грязные волосы, которые мешали мне думать. Желая откинуть их назад, я подняла голову, и мой взор остановился на небольшой медицинской тумбочке, которая стояла возле рабочего стола Берты. На ней лежали разные инструменты, большинству из которых я не знала названий, но один был мне вполне знаком. Скальпель. Невероятно острый предмет, служащий во имя жизни, но способный с таким же успехом ее отнять. Он заманчиво поблескивал, отражая просачивающийся в окно свет утреннего солнца. У меня сложилось впечатление, что инструмент пытается мне что-то сказать, и это не было результатом психического нарушения. Просто подсказка, просто ассоциация.

Блик солнца проявлялся то тут, то там. Вряд ли небесное светило так дергалось: возможно, неустойчивой была тумбочка. Но как бы то ни было, лучик бил в два места – я поняла это после непродолжительного наблюдения. ДВА! Вот что пытался «сказать» мне скальпель. Два – вот решение задачи, которая терзала мой сонный разум. В этой истории два главных действующих лица. И если я не могу «выключить» одно, то остается другое. Если я хочу покинуть эту медикаментозную реальность, мне придется убить Рика.

Коснувшись ногами пола, я не сразу решилась подойти к тумбочке, где так маняще поблескивал скальпель. Идея всплыла в уме мгновенно, но тело реализовать ее совсем не торопилось. А, может, это душа останавливала его? Какое дело рукам, куда вонзать лезвие? И уж тем более им нет дела до того, какие последствия принесет выполненный ими порез. Глазам, конечно, будет неприятно лицезреть истекающее кровью тело, готовое в любой момент испустить дух. Возможно, их отвращение моментальным сообщением отправится к желудку, который вдруг захочет выбросить наружу все содержимое. Но мучиться, по-настоящему страдать и терзать себя безо всякого инструмента будет именно душа.

А кто может победить душу? Правильно: разум. Я тут же начала подбирать оправдательные для себя аргументы. Этой реальности не существует, следовательно, убийства как такового не будет. Раз. Рик находится здесь против своей воли, значит, вернувшись в реальный мир, он мне только спасибо скажет. Два. Я сделаю все быстро, чтобы он ничего понять не успел. Три. Крис поймет, что я нашла способ, как покинуть созданное им измерение, и не будет больше меня (то есть нас) туда оправлять. Четыре. Вроде бы достаточно и вполне убедительно. Я сделала несколько неловких шагов и опустила руку на холодную поверхность тумбочки. Скальпель уже не выглядел таким манящим, но я собралась с духом и взяла его в руку. Сначала двумя пальцами, словно пытаясь убедиться, что он не опасен для меня самой, потом всей пятерней. Я сжала инструмент в кулаке так, что режущий конец возвышался над моим большим пальцем. Одно неловкое движение – и я сама могла бы на него наткнуться. Так что нельзя сказать однозначно, почему я так медленно, продумывая каждый следующий шаг, как будто ступала не по больничному полу, а по болотистой местности, двигалась к палате, где в последний раз разговаривала с Риком. Мне казалось, что я вот-вот перестану дышать. И это действительно произошло.

Чье-то предплечье с силой надавило мне на горло. Нападавший был сзади, я ощущала тепло его тела. Почему же он побрезговал сжать мою шею собственными пальцами? А, может, он не собирается меня убивать? Пока я размышляла об этом, хватка стала сильнее, и у меня потемнело в глаза. Мои пальцы разжались, скальпель выпал, испуганно звякнув об пол.

– Ты что же задумала, полоумная? – услышала я злобное шипение над своим ухом.

Ну конечно. Это была Берта: кто же еще с таким энтузиазмом мог напасть на меня в этих стенах! Я моментально схватилась за ее руку, стараясь оттащить ее от своей шеи. Я уже готова была прохрипеть нечто, напоминающее мольбу о пощаде, как в коридоре появился Рик. Он решительно двинулся в нашу сторону, и Берта тотчас же отпустила меня, как будто испугавшись своего младшего брата. Я закашлялась и опустилась на пол, а за спиной услышала, как моя неудавшаяся убийца сделала пару шагов назад.

– Берта, что ты творишь? – повысил на нее голос Рик. – Это человек, вообще-то, а не твоя подопытная мышка!

– Только эта мышка располосовала бы тебя скальпелем без лишних сомнений, – ответила Берта абсолютно невозмутимым тоном.

– Она? Располосовала бы? Думаешь, я в это поверю? – от этих слов Рика, источавших уверенность в моей безобидности и невинности, мне стало не по себе, я даже перестала кашлять, несмотря на оставшуюся боль в горле.

Берта неопределенно хмыкнула и зашагала прочь. Рик присел рядом со мной.

– Моей сестренке пора на курсы управления гневом, – он говорил с улыбкой, но в голосе его присутствовала нотка беспокойства. – Иначе вокруг нее живых вообще не останется.

Парень обхватил меня за плечи и помог встать на ноги. Сказать, что я пребывала в смятении, – ничего не сказать. Меня едва не придушили (и, в общем-то, за дело, если закрыть глаза на нереальность происходящего), а спас меня тот, кого я едва не прирезала. А Берта, желавшая спасти брата от психопатки со скальпелем, оказалась главной злодейкой. Осознание происходящего, подкрепляемое нехваткой воздуха и еще не улетучившимся ощущением холодной стали скальпеля в правой руке, разрывало меня на части. Мне хотелось заорать изо всех сил, чтобы затряслись стекла, чтобы окружающие решили, что наступил Апокалипсис. Но вместо этого я бессильно позволила Рику довести меня до палаты и усадить на кушетку.

– Как ты? – сочувствующе спросил он. – Рука-то у нее тяжелая…

– Нормально, – кивнула я, борясь с желанием рассказать все, как было.

– Не обижайся на нее, она…

– Она права, – я перебила Рика, не дав ему закончить мысль и произнести что-нибудь ругательное в отношении сестры. – Она тебя защищала.

– От кого? – парень посмотрел на меня так, словно я говорю о чем-то паранормальном.

– От меня. Я действительно хотела тебя убить. Не веришь – выгляни в коридор: там найдешь скальпель.

Я выговорила эти слова твердо и отчетливо, насколько только могла. Для этого пришлось собрать все свои силы, хотя в большинстве своем они меня покинули. После непродолжительной паузы Рик неуверенно, с сомнением косясь на меня, двинулся к выходу. Он увидел скальпель, забытый всеми на полу, так и не выполнивший своей страшной миссии. Ни слова не сказав, Рик отправился в неизвестном мне направлении, все дальше и дальше по коридору. Его удалявшиеся шаги стучали у меня в голове, словно затрещины, отвешиваемые жестоким воспитателем глупому нашкодившему ребенку.

XIV

Некоторое время я просидела на том же месте, где оставил меня Рик. Сначала я просто не могла шевельнуться: осознание ситуации меня буквально парализовало. Потом мое тело окутала сильнейшая дрожь – я не могла припомнить такую за всю свою недолгую жизнь: ни при высокой температуре, ни в состоянии дикого ужаса (а со мной такое случалось нередко, как я начала вспоминать) меня так не колотило. Что ж, на этот раз я хотя бы понимала, отчего не могу совладать с собственным телом. И это понимание стало спасительным крючком, которым я зацепилась за возможность взять себя в руки.

Я отчетливо вспомнила, как чувствовала себя в моменты приступов панических атак: как внутренняя дрожь овладевала мной, заставляя бояться саму себя, как неведомая сила затягивала узелок в верхней части моей грудной клетки, то мешая ровно дышать, то вызывая приступ тошноты, а когда она перемещалась чуть выше, в район кадыка, я ощущала некий спазм у входа в горло, который, как мне казалось, вот-вот отнимет у меня способность глотать или – того хуже – вывернет горло наизнанку.

Но сейчас ничего этого не было. Я просто отходила от пережитого стресса – так случилось бы с любым нормальным человеком в моем положении (хотя нормальный человек в мое положение не попал бы). И именно осознание этого помогло мне успокоиться, встать на ноги и покинуть палату.

Я побрела по коридору в поисках Рика: нужно было извиниться перед ним и объяснить все, чем руководствовалась я при принятии того безумного решения. Не могу сказать, что я надеялась на прощение, но я чувствовала, что просто должна произнести эти слова, как будто они уже не могут раз за разом прокручиваться в усталом разуме, а непременно должны сорваться с моих губ. Коридоры по-прежнему были темными, мрачными и пустынными, но меня это больше не пугало, и опечатанные кабинеты не нагоняли на меня тревожных фантазий о произошедшем по ту сторону навсегда закрытых дверей. За дверями же открытыми никого не было – трое обитателей заброшенной больницы (а заодно и созданного в моей голове мира) куда-то запропастились.

Очень быстро я оказалась в каком-то новом коридоре: пусть я и не успела обследовать все уголки больницы, новым он мне казался совсем по другой причине. Коридор отличался своей атмосферой: не было в нем этой заброшенности, депрессивности и безысходности, а была таинственность, смешиваемая с легким предчувствием опасности и ощущением чьего-то присутствия. Не было похоже, что здесь много лет никто не работал, и от убежища ученых-беглецов это место заметно отличалось.

Я вошла в первую попавшуюся дверь. Она открылась тихо, без скрипа, да и мне усилий прикладывать не пришлось. Но стоило мне сделать пару шагов вперед, как эта самая дверь захлопнулась за моей спиной, словно кто-то резко дернул ее на себя с той стороны. Внезапно включился свет, и я поняла, что нахожусь в операционной, причем не давно заброшенной и затянутой паутиной, а вполне чистой и светлой, в которой явно совсем недавно все шло своим чередом: хирурги сделали свою великую работу, медсестры увезли пациента, санитары прибрались дочиста. Вот только откуда всем им взяться в заброшенной больнице?

Единственным ответом на мой немой вопрос было посетившее меня за пару минут до этого ощущение чьего-то присутствия. Либо Рик рассказал мне не все, либо он и не подозревает о том, что с ним, Бертой и Крисом «сожительствует» кто-то еще. И почему-то мне совсем не хотелось с этим кем-то столкнуться. По непонятным причинам мне представлялся далеко не светило медицины из какого-нибудь сериала, а, скорее, маньяк, крадущий органы у людей или просто кромсающий их на части удовольствия ради.

Вместо того чтобы открыть дверь и умчаться прочь из этого жуткого места, я прошла вперед и забралась на операционный стол. Нет, я не распласталась на нем, готовая отдаться во власть мастера скальпеля, – я просто села и стала дожидаться своей дальнейшей судьбы. Сколько я так просидела – остается загадкой: время для меня перестало существовать, либо приняло совершенно иное измерение.

XV

Но в один прекрасный момент дверь все же распахнулась. Жизнь, конечно, не пролетела у меня перед глазами, ведь в тот момент я чувствовала себя куда лучше, чем в большинстве моментов своего безумного существования, но попрощаться с этой самой жизнью я успела. Как оказалось, зря. Это был не придуманный мною маньяк-хирург, а всего лишь Рик. Он смотрел на меня без особых эмоций, хотя в глазах его читался какой-то вопрос. Что я тут делаю? Все ли со мной в порядке? Не пора ли обсудить случившееся? Эти вопросы мелькали в моей голове, но я отчетливо понимала, что Рик не может думать, как я, и волновало его в тот момент, скорее всего, нечто другое, чего я так и не узнала.