Королева теней

– С тех пор как ты исчезла, дела пошли значительно хуже, – тихо произнес Аробинн.

Исчезла! Можно подумать, она по доброй воле отправилась в Эндовьер – отдохнуть от столичной суеты, а он тут ни при чем. Но Аэлина слишком хорошо его знала. Заманив ее в «Склеп», Аробинн осторожно прощупывал почву, выясняя, на что может рассчитывать. Прекрасно.

Его взгляд скользнул по толстому шраму на ее ладони – знаку ее клятвы, данной Нехемии. Аэлина поклялась на могиле принцессы, что освободит ее родное королевство Эйлуэ.

– Как много новых шрамов появилось у тебя. Мне больно смотреть на них. Сердце сжимается.

– А мне они нравятся, – возразила Аэлина, сказав чистую правду.

Аробинн изменил позу. Намеренно. Он все делал намеренно. Теперь неяркий свет упал на уродливый шрам, протянувшийся от уха до самой ключицы.

– Этот мне тоже нравится, – зловеще улыбнувшись, сказала она.

Теперь понятно, почему он не застегнул камзол.

– Подарочек от Сэльва, – пояснил Аробинн, сделав очередной грациозный взмах рукой.

Напоминание, сделанное мимоходом. Дескать, смотри, девочка, насколько я крепок и опасен. Сэльв был из числа лучших воинов, каких видела Аэлина. Если он погиб в поединке с Аробинном… Тех, кто оставался в живых, можно было пересчитать по пальцам.

– Сначала Саэм, потом я, – сказала Аэлина. – После нас – Сэльв. В какого же тирана ты успел превратиться! Интересно, в Башне еще кто-то остался, кроме Тарна? Или ты расправился со всеми, кто тебе чем-то не угодил?

Тарн по-прежнему ошивался возле трактирной стойки. Еще двое ассасинов сидели за разными столами, делая вид, что пьют эль и пялятся на шлюх, но в действительности упорно следили за Аэлиной.

– Смотрю, Мюлен с Крепышом еще живы, – усмехнулась она. – Но они всегда хорошо умели лизать тебе задницу. Трудно представить, чтобы ты порешил и их.

Он тихо засмеялся:

– А я-то думал, мои люди научились не выделяться из толпы. – Аробинн глотнул вина и вдруг предложил Аэлине: – Может, вернешься домой и преподашь им несколько уроков?

Домой. Опять проверка. Опять игра.

– Ты же знаешь, я всегда рада поучить твоих желторотиков. Но на время пребывания в Рафтхоле у меня приготовлено другое жилье.

– И сколько же ты собираешься пробыть в блистательной столице?

– Столько, сколько необходимо, – ответила Аэлина, мысленно добавив: «Пока не получу то, что мне нужно, и не расправлюсь с тобой».

– Что ж, рад слышать.

Аробинн сделал еще пару глотков. Аэлина не сомневалась: вино ему здесь подавали особое. Она могла поклясться пылающим миром темных богов: Аробинн ни за что бы не стал пить разбавленную крысиную кровь, которую в «Склепе» называли вином.

– Однако, учитывая произошедшие события, тебе понадобится задержаться здесь по меньшей мере на несколько недель.

У Аэлины кровь застыла в жилах. Лениво улыбаясь Аробинну, в душе она молилась Мэле и Денне – сестрам-богиням, которых долгие годы считала своими покровительницами.

– Ты ведь наверняка знаешь об этих событиях. Я не ошибаюсь? – спросил он, покачивая вино в бокале.

Мерзавец! Он же сейчас вырывал у нее признание, что ей ничего не известно.

– Не потому ли королевская гвардия теперь щеголяет в этих впечатляющих новых мундирах? – усмехнулась Аэлина, хотя ей было не до шуток.

«Только не Шаол и не Дорин, не Шаол и не Дорин, не Шаол и…»

– Нет, дорогая. Эти люди – всего лишь забавное добавление к разнообразию нашего города. Мои ученики неплохо развлекаются, мучая их.

Аробинн допил вино.

– Хотя готов поспорить на кругленькую сумму, что новый страж короля присутствовал при тех событиях.

Аэлину затрясло, и всю свою силу воли она употребила на то, чтобы внутренняя дрожь не передалась рукам. Неужели ее замыслы были хороши лишь на бумаге?

– Никто толком не знает, что же случилось в стеклянном замке в тот день, – начал Аробинн.

После всех испытаний, через которые она прошла, после событий в Вендалине, вернуться в этот… Ей сейчас отчаянно недоставало Рована. До боли захотелось вдохнуть воздух, пахнущий соснами и снегом, и знать: что бы ни случилось, какие бы страшные новости ни поведал Аробинн, фэйский воин окажется рядом и поможет по кусочкам собрать ее распадающийся мир.

Но Рован был далеко отсюда. Аэлина молилась сестрам-богиням, чтобы судьба никогда не столкнула его с Аробинном.

– Может, изложишь суть? – спросила она. – Я не прочь выспаться.

Она говорила правду. С каждой минутой на нее все сильнее наваливалась усталость.

– Я подумал… учитывая, насколько вы были близки, а также учитывая твои способности… ты могла бы это почувствовать. Или хотя бы услышать. А ведь обвинения, предъявленные ему, весьма серьезны.

Гнида! Затягивая рассказ, Аробинн наслаждался каждой секундой. Если Дорин мертв или покалечен…

– Твой двоюродный брат Эдион заключен в тюрьму по обвинению в государственной измене. Он готовил в Рафтхоле мятеж с целью сместить короля и возвести на трон тебя.

Мир остановился.

Остановился, на несколько секунд оттаял и снова остановился.

– Но сдается мне, ты даже не подозревала о его заговоре, – продолжал Аробинн. – Я невольно думаю, уж не воспользовался ли король всем этим как предлогом заманить некую огнедышащую суку-королеву к адарланским берегам? Через три дня Эдиона должны казнить. Это назначено гвоздем программы на праздновании дня рождения принца. Ну чем не ловушка, а? Если бы я готовил нечто подобное, я бы действовал гораздо тоньше. Но не стоит упрекать короля за поднятый шум.

Эдион. В мозгу Аэлины вихрем понеслись мысли. Как могла, она остановила их поток и сосредоточилась на ассасине, сидевшем напротив. Аробинн никогда ничего не говорил просто так. Значит, нужно искать причину, заставившую его упомянуть об Эдионе.

– С чего это ты решил меня предупредить? – спросила Аэлина.

Эдион схвачен по приказу короля. Эдиона должны отправить на виселицу. Все это – ловушка, расставленная для нее. Все ее замыслы рушились.

Нет. Аэлина и сейчас видела их завершение. Она не откажется от задуманного. Но Эдион… вначале нужно позаботиться о нем. Пусть потом он ее возненавидит, пусть назовет предательницей, шлюхой и убийцей, погрязшей во лжи. Даже если он будет презирать все, что она сделала и кем стала, она должна его спасти.

– Считай это небольшой услугой с моей стороны. – Аробинн поднялся со стула. – Жестом доброй воли и веры.

Аэлина нутром чуяла: помимо доброй воли и веры, тут есть что-то еще. Возможно, это связано с Шаолом.

Она тоже встала и покинула закуток. Она знала: за ними сейчас следили не только прихвостни Аробинна. Они видели, как она вошла, потолкалась у стойки, затем направилась к закутку. Интересно, знает ли об этом Аробинн?

Тот лишь улыбнулся ей с высоты своего роста – он был на целую голову выше Аэлины. Он нагнулся, и она позволила ему провести рукой по своей щеке. Мозоли на пальцах Аробинна сказали ей, что этот человек по-прежнему много и сосредоточенно упражняется.

– Я не жду, что ты мне поверишь, – произнес он. – И уж конечно, не жду, что ты меня полюбишь.

Только однажды – в те суматошные и трагические дни – Аробинн говорил о любви, признаваясь, что готов любить ее в любой ипостаси. Аэлина собиралась уехать с Саэмом. Аробинн пришел в ее жилище (стремясь к независимости, она заблаговременно купила двухэтажное здание старого склада). Он умолял Аэлину остаться, говорил, что его рассердил ее уход из Башни. Признавался: все, что потом он делал (а делал он весьма гнусные вещи), было вызвано ее безрассудным уходом. Аэлина не знала, какой смысл Аробинн вкладывал в слова: «Я тебя люблю». Она была склонна считать их очередной ложью – особенно после того, как Рюк Фарран одурманил ее, лишив возможности двигаться, и лапал своими грязными руками. А вскоре ее бросили в королевскую тюрьму.

Взгляд Аробинна потеплел.

– Я скучал по тебе, – признался он.

Аэлина отошла.

– Забавное признание. Всю осень прошлого года и зиму нынешнего я находилась в Рафтхоле, но ты ни разу не попытался увидеться со мной.

– Мог ли я решиться? Боялся, что ты убьешь меня, едва увидев. Но мне сообщили, что сегодня ты наконец-то возвращаешься. У меня появилась надежда: может… ты передумала. Надеюсь, ты простишь мне… неуклюжий способ зазвать тебя сюда.

Еще шаг и поворот. Куча слов о том, как он скучал. А о том, почему он затеял эту игру, – ни гугу.

– У меня были более серьезные заботы, чем вспоминать о тебе и гадать, жив ты или окончил свои дни.

– Разумеется. А сейчас твоя главная забота – Эдион. Ты ведь себе не простишь, если твоего дорого братца казнят.

У Аэлины бешено заколотилось сердце. Она снова призвала на помощь волю.

– Все, чем я располагаю, – в твоем распоряжении, – продолжал Аробинн. – Эдион находится в королевской тюрьме. Его стерегут днем и ночью. Готов оказать любую помощь, любую поддержку. Ты знаешь, где меня искать.

– Что ты хочешь взамен?

Аробинн опять взглянул на нее, отчего ей стало не по себе. Его взгляд был каким угодно, но только не братским и не отеческим.

– Окажи мне одну небольшую услугу.

В голове Аэлины тревожно загудел колокол. Пожалуй, она охотнее согласилась бы на сделку с валгскими демонами.

– В моем городе обитают странные существа. Они рядятся под людей. Человеческие тела служат им чем-то вроде одежды. Я хочу знать, кто они такие.

Слишком много нитей. Аэлина не знала, за какую тянуть. А они того и гляди перепутаются между собой.

– Поясни.

– Несколько этих… оборотней нынче командуют королевской гвардией. Они беспощадны ко всякому, кто симпатизирует магии или когда-то сам имел магические способности. Каждый день, на рассвете и на закате, подозреваемых казнят. А эти существа… похоже, они забирают себе силу казненных. Удивлен, что ты их не заметила. В гавани они так и шныряют.

– Для меня они все – чудовища, – сказала Аэлина.

Хорошо Шаол не стал одним из них. Впрочем, это слабо утешало.

Аробинн ждал.

Она тоже ждала.

Аэлина первой нарушила молчание.

– Это и есть моя услуга? Я должна рассказать тебе то, что знаю?

Отрицать собственную осведомленность было бесполезно, равно как и допытываться, откуда он узнал, что ей известно про этих существ.

– Часть услуги.

– Две услуги за одну цену? – фыркнула Аэлина. – Как это на тебя похоже.

– Две стороны одной монеты.

– Король много лет охотился за знаниями, дающими силу и власть. Особенно за древними, – начала она, пристально глядя на Аробинна. – Это позволило ему подавить всю магию на континенте. Затем он стал вызывать в наш мир древних демонов. Они поселялись в телах командиров его постоянно растущей армии. Демонами он управляет с помощью особых колец и ошейников из черного камня. Неудивительно, что демоны способны безошибочно распознавать бывших магов и всех, в ком имелись хотя бы крупицы магических сил.

Аэлина говорила правду, но не всю. Аробинну незачем знать о Знаках и Ключах Вэрда.

– Живя в замке, я сталкивалась с теми, кого король поработил. Демоны, обитавшие в этих людях, делали их сильнее. А в Вендалине я видела королевского генерала, одержимого демоном неимоверной силы. Это был демон-принц.

– Наррок, – догадался Аробинн.

Если слова Аэлины потрясли и испугали его, внешне он оставался спокоен.

Аэлина кивнула, подтверждая его догадку:

– Демоны дают силу, но отнимают у человека жизнь. Демон-принц способен высосать из тебя все соки и погубить душу.

Она нервно сглотнула: ей вдруг по-настоящему стало страшно.

– Ты говорил про командиров. У них были ошейники или кольца?

Помнится, на пальцах Шаола она не заметила ни одного кольца.

– Только кольца, – сказал Аробинн. – А в чем разница?

– Чтобы управлять демоном-принцем, нужен ошейник. Кольца предназначены для управления демонами помельче.

– Как ты их убивала?

– Огнем. От демонов-принцев оставались лишь кучки пепла.

– Надо полагать, непростым огнем?

Аэлина кивнула.

– А если не огнем? Как можно убить того, кто носит черное кольцо?

– У меня на глазах одного одержимого убили ударом меча в сердце.

Она помнила, с какой легкостью Шаол тогда расправился с Кэйном. Слабое утешение, и тем не менее.

– А тем, у кого ошейник, можно попытаться отсечь голову.

– Что происходит с людьми, в чьих телах поселяются демоны? От них остается лишь оболочка?

Аэлине вспомнилось лицо Наррока. Генерал умолял его убить. За мгновение до гибели он вновь стал собой, почувствовав освобождение.

– Похоже, что так, – ответила она, не вдаваясь в подробности.

– Поймай мне одержимого и приведи в Башню, – вдруг сказал Аробинн.

– Это невозможно. И потом, зачем тебе одержимый?

– Рассчитываю выудить из него кое-какие полезные сведения.

– Тогда сам и лови! – огрызнулась Аэлина. – А для меня придумай другое поручение.

– Ты – единственная, кто сталкивался с этими существами и не погиб. – Взгляд Аробинна стал жестким и повелительным. – Желательно поскорее, но сроков тебе не устанавливаю. Выполнишь это условие – помогу тебе с освобождением Эдиона.

Столкнуться с валгом, даже не самым крупным…

– Вначале Эдион, – заявила Аэлина. – Мы спасаем Эдиона, а потом я рискну своей шкурой и займусь ловлей демона.

Если Аробинн вдруг узнает, что с помощью украденного амулета он может управлять валгом… Нет, об этом лучше сейчас не думать.

– Конечно, – согласился Аробинн.

Она понимала всю глупость своего следующего вопроса, но не удержалась и спросила:

– Зачем тебе понадобился демон?

– Это мой город. – Голос Аробинна вновь приобрел мурлыкающие интонации. – Замыслы короля меня не особо заботят. Но из-за подобных… нововведений я терплю убытки. И потом, мне надоело слышать карканье ворон, сутками пирующих на трупах казненных.

Что ж, они с Аробинном пришли хотя бы к какому-то соглашению.

– Твои интересы и твои доходы для тебя всегда и везде важнее всего остального.

Аробинн продолжал глядеть на нее глазами отвергнутого возлюбленного.

– Все имеет свою цену.

Он поцеловал Аэлину в щеку. Его губы были мягкими и теплыми. Поборов отвращение, она наклонилась к нему. Аробинн прошептал ей на ухо:

– Скажи, что́ я должен сделать ради искупления. Я готов ползать по горячим углям, спать на гвоздях, кромсать себя по кускам. Одно твое слово – и я это сделаю. Но позволь мне заботиться о тебе, как прежде… пока безумие не отравило мне сердце. Наказывай меня, пытай, терзай, но не отвергай моей помощи. Согласись на такую малость, и я весь мир брошу к твоим ногам.

У Аэлины пересохло в горле. Отступив на шаг, она взглянула в его привлекательное аристократическое лицо. В глазах Аробинна светилось горе, но за ним скрывался хищник. Она ощущала его почти на вкус. Если Аробинн знал об ее истории с Шаолом и позвал сюда капитана… Для чего? Чтобы ненароком вытянуть сведения? Чтобы проверить ее? Или же это было всего лишь его извращенным способом удостовериться, что он может ею управлять?

– Мне ничего…

– Нет, не торопись, – перебил ее Аробинн. – Не торопись отказываться. Выспись и обдумай на свежую голову. Но до того советую тебе прогуляться по нашим «ароматным» подземельям в юго-восточную часть города. Возможно, там ты встретишь человека, которого ищешь.

Аэлина выслушала это со скучающим выражением лица. Первая оторопь от встречи с Аробинном прошла, и ей стало легче управлять своим лицом и эмоциями. Аробинн шагнул в зал. Трое его ассасинов сразу же напряглись.

– Если за два года ты столь разительно изменилась, может, и мне тоже было позволено измениться? – спросил он на прощание.

Аробинн стал пробираться к лестнице. Тарн, Крепыш и Мюлен двинулись следом, отставая на шаг. Тарн обернулся и вернул Аэлине ее непристойный жест.

Но Аэлина смотрела только на предводителя Гильдии ассасинов. Элегантная, исполненная силы походка, тело воина, облаченное в одежды аристократа.

Лгун. Опытный, хитрый, коварный лгун.

Аэлину окружало слишком много любопытных глаз, и потому она не стала дотрагиваться до щеки, еще сохранявшей след прикосновения губ Аробинна. И ее ухо тоже еще хранило тепло его дыхания.

Мерзавец. Аэлина бросила взгляд в сторону ям для поединков, посмотрела на грязные занавески ниш, за которыми обреченные женщины торговали собой. Слишком долго владельцы «Склепа» наживались на чужой крови, боли и страданиях. Она почти видела Саэма, выходящего на поединок: молодого, сильного, благородного.

Аэлина поплотнее натянула перчатки. Слишком много долгов ей нужно собрать, прежде чем она покинет Рафтхол и займет королевский трон Террасена. И начнет она незамедлительно. К счастью, сегодня она была настроена произвести кровопускание.

Долго ждать не придется. Либо Аробинн раскроет карты, либо подручные адарланского короля выйдут на тропу, и та приведет их из гавани сюда. Кто-то непременно явится по ее душу, и очень скоро. Неспроста возле входной двери вдруг стало подозрительно тихо. Во всяком случае, эта часть ее замыслов близилась к осуществлению. С Шаолом она будет разбираться потом.

Аэлина взяла со стола медяк из кучки оставленных Аробинном. На одной стороне монеты был выбит профиль жестокого короля, на другой красовался дракон. Аэлина показала язык обеим сторонам и загадала: если орел, Аробинн ее снова предал. Если решка – сюда явятся люди короля. Окованная железом дверь со скрипом открылась. Пахнуло холодным ночным воздухом.

Усмехнувшись, Аэлина подбросила монету.

Монета еще кружилась, когда по ступеням лестницы застучали сапоги четверых солдат в черных мундирах. Все были вооружены до зубов. Когда медяк закончил подпрыгивать и улегся на стол, под тусклым светом блеснуло изображение дракона. Аэлина Галатиния была готова избавить от лишней крови всех, кто встанет у нее на пути.

Глава 4

Эдион Ашерир знал, что ему суждено умереть, и конец неумолимо приближался.

Он не пытался достучаться до богов. Боги и в лучшие дни никогда не откликались на его мольбы.

За годы своей воинской службы, особенно после производства в генералы, Эдион свыкся с мыслью о смерти. Конечно, лучше погибнуть на поле боя, так чтобы о твоем подвиге сложили песню или балладу, которую затем станут рассказывать у очага.

Но о такой его кончине никто не сложит ни песен, ни баллад.

Скорее всего, его казнь сделают частью очередного королевского празднества, дабы позабавить гостей и одновременно нагнать на них страху. Или же король предпочтет дать ему умереть естественной смертью. Сгноит в этой сырой, холодной камере, а заражение крови медленно и верно подточит его здоровье.

Все началось с небольшой раны в боку, полученной три недели назад, когда одно гнусное чудовище выполнило приказ короля и обезглавило Соршу. Прежде чем бросить его в камеру, Эдиона раздели и тщательно осмотрели. К счастью, гвардейцы торопились, и он сумел утаить от них свою рану. Эдион рассчитывал, что умрет от потери крови или от воспаления и король не сможет сделать его пешкой в своей игре против Аэлины.

Аэлина… Скорее всего, король устроит из казни западню, чтобы заманить ее в замок и спровоцировать на попытку спасти двоюродного брата. Эдион твердил своему телу, что должен умереть раньше и разрушить зловещий замысел короля.

Он лишь не ожидал, что воспалившаяся рана причинит ему столько боли.

У Эдиона начался жар, который он всячески скрывал от ухмыляющихся стражников, которые дважды в день приносили пищу и воду. Теперь он уже не бушевал и не ругался, как прежде, а лишь делал вид. Его тюремщики были трусоваты и не решались подойти к нему слишком близко. Они не замечали, что он больше не пытается сломать цепи, едва позволявшие ему сделать несколько шагов по камере. Теперь Эдион вставал исключительно по нужде, а все остальное время валялся на зловонной подстилке. Тюремщики не замечали и этого.

На него хотя бы не нацепили каменный ошейник. В тот страшный вечер, когда все перевернулось вверх тормашками, Эдион видел один такой, лежавший возле королевского трона. Он мог поспорить на любые деньги, что ошейник из черного Камня Вэрда предназначался для сына короля. Эдиону хотелось верить, что тот избрал смерть и не стал отцовским псом, посаженным на цепь.

Эдион повернулся на заплесневелом сене. И сейчас же ребра обожгла боль. С каждым днем ему становилось хуже. Будь он обычным человеком, смерть наступила бы гораздо раньше. Но часть фэйской крови, унаследованной им, упорно вела битву за жизнь Эдиона, не оставляя попыток исцелить его рану. Вскоре и эти попытки прекратятся. Воспаление переборет бессмертную благодать.

Зато как приятно сознавать, что исчадие зла, захватившее адарланский трон, ничего не добьется от своего бывшего «верного генерала» и не сделает его даже косвенным предателем двоюродной сестры. Все эти годы Эдион втайне хранил память о своем прошлом и о тех, кого любил. Осталось недолго. Когда его сокрушенное сердце перестанет биться, он встретится с ними.

Он – воин и потому выдержит все атаки лихорадки, все нападения тошноты и прорывы боли. Еще немного потерпеть, а там явится смерть и позовет за собой.

Эдион очень надеялся, что смерть явится к нему раньше Аэлины.