Николай, схватив простыню, и пробежав по коридору, заскочил в свой номер и закрыл дверь на ключ. Он быстро оделся и сев на кровать, стал сосредоточенно думать, что делать дальше. «Понятное дело, надо уходить. Иначе завтра откроется, что он никакой не актер, а самозванец и наверняка вызовут полицию», – подумал он, взглянув на часы. Было уже десять вечера. – «Дождусь полуночи и уйду». – немного успокоившись решил он и вытянувшись на кровати, закрыл глаза.
В это время в дверь тихо постучали. Он подскочил с кровати и приложив ухо к двери, прислушался.
– Николай Николаевич, – раздался с той стороны женский голос, – Это я Нина. Что вы там делаете?
– Ничего, – острожное ответил Николай.
– Я подумала. Может вам там одному скучно. Пойдемте к нам. Посидим, чаю попьем.
Николай, подумав немного, повернул ключ и приоткрыл дверь. В коридоре стояла девушка в розовом, только сейчас на ней были рваненькие джинсы и красиво облегающей фигуру, футболке.
– Вы не обижайтесь на Зою. Она добрая, – смущенно улыбнулась Нина.
– Я не обижаюсь.
–Тогда пойдемте, – она протянула ему руку. – У нас сегодня была премьера. И мы решили немного отметить.
– Сейчас только дверь закрою, – взялся за ключ Николай.
– Не надо. Ничего не пропадет. Здесь только наши артисты живут. Чужих нет, – остановила его Нина и взяв за руку провела по коридору к двери, из-за которой доносились веселы голоса.
Они вошли внутрь. Это комната была побольше чем у Николая с двумя кроватями, между которых стоял стол с бутылкой вина и какими-то закусками. На кроватях сидели, о чем-то разговаривая двое уже подвыпивших мужчин, раскрасневшаяся Зоя и еще незнакомая девушка.
– Это, товарищи артисты, Николай Николаевич, наш новый коллега, – представила его Нина.
Все замолчали и с интересом стали рассматривать Николая.
– Нормальный типаж, – одобрительно произнес один из мужчин, – Достаточно легкого грима, усы приклеить, бакенбарды и будет похож.
– На кого похож, – насторожился Николай.
– На средневекового тирана, – ответил мужчина, потянувшись за бутылкой.
– Взгляд какой – то у него не убедительный, – критически произнесла Зоя.
– Это потому, что не выпил еще, – мужчина налил полный фужер вина и протянул Николаю. – Присаживайся, Коля. Будь как дома. Меня Игорь зовут. Это Толик, а это Маша.
Николай с Ниной сели на кровать, а Игорь, разлив остатки вина по стаканам произнес: «За искусство, господа артисты».
Все дружно чокнулись и выпили.
– Вы кушайте, – пододвинула к Николаю тарелку Нина, – Наверное весь день ничего не ели.
– Спасибо, – немного расслабившись после выпитого, произнес Николай и с удовольствием принялся за еду.
Игорь достал из-под стола еще одну бутылку и настроение компании стало набирать обороты. Откуда-то появилась гитара и Нина красивым голосом спела. Потом пришли еще несколько человек, принося закуску и вино. Николай, поддавшись общему веселию, забыл об случившимся с ним за день, и хорошо захмелев тоже спел свою любимую народную песню про Галю с коромыслом, вызвав всеобщее одобрение и аплодисменты. Часам к двум все засобирались расходиться. Они с Игорем ушли последними, постояв еще в коридоре, рассуждая о современном искусстве и распрощавшись, Николай в счастливом состоянии зашел в свой номер. Он постоял немного чему-то улыбаясь и с трудом разделся, рухнул на кровать и уснул.
***
Утром его разбудил громкий стук в дверь, после чего раздался требовательный голос дежурной дамы: «Товарищ Подберезкин, хватит валяться. Через полчаса начало репетиции».
Он вскочил. Быстро оделся и вышел в коридор.
«Плохо вы начинаете товарищ Подберезкин. Не с того», – строго посмотрела из-под очков на него дежурная.
Он виновато улыбнулся и прошел мимо в душевую, решив отсидеться здесь и дождаться, когда дежурная уйдет и сбежать отсюда навсегда. Но выйдя через некоторое время из душевой он натолкнулся на Нину. «Я вас заждалась, Коля. Мы опаздываем на репетицию», – погрозила ему пальчиком Нина и взяв под руку, повела к выходу на лестницу.
Они по той же галереи перешли на другую сторону, в помещенье театра и спустившись вниз вошли в достаточно большую, светлую комнату, в которой на стульях, полукругом, сидело около десятка человек, среди которых были вчерашние Игорь с Толиком и Нинина подруга Зоя. По середине комнаты, на стуле с высокой спинкой, сидел мужчина со взбитым клоком волос на голове и длинным шарфом, обмотанным вокруг шеи. Мужчина держал в руках и задумчиво просматривал листки бумаги с машинописным текстом.
– Главреж, – на ухо Николаю прошептала Нина.
Николай испуганно вжал голову в плечи. Он узнал в сидящем человека, которого он с месяц назад награждал во дворце орденом «За заслуги». Нина, пригнувшись присела на стул и потянула Николая на свободное место. Как только они сели, откуда-то появилась вчерашний администратор с бабочкой и объявил: «Все в сборе, можно начинать».
Главреж поднял голову и обведя глазами присутствующих произнес, грассируя: «Итак, начнем товарищи. Точнее сказать продолжил. Поздравляю. Все роли утверждены в Минкультуры, кроме главной, Ричарда. – И главреж, посмотрев на администратора, спросил, – Что у нас по Ричарду?
– Все нормально. Ричард на месте. Встаньте товарищ Подберезкин, – счастливо засиял администратор, протягивая руку в сторону Николая.
– Это кажется вам. «Вставайте», —прошептала на ухо Нина.
Николай замер на какое-то мгновение и встал, изобразив на лице кривую гримасу.
– Что у вас с лицом, – не понял режиссер, а артисты, глядя на Николая дружно рассмеялись. – Сделайте пожалуйста нормальное лицо. Эта трагедия все-таки, а не комедия.
Николай вздохнул, расслабился и обреченно посмотрел на главрежа.
– Где-то я уже вас видел, – внимательно рассматривая его с сомнением произнес главреж.
– Он из Бубенцовского театра. Его нам из Минкультуры рекомендовали, – подняв палец вверх, со значением посмотрел на потолок администратор.
–Наверное в Бубенцах и видел, – согласно кивнул главреж и порывшись в бумагах, достал лист и поманил пальцем Николая, – Подойдите. Прочтите вот это.
Николай на негнущихся ногах подошел и взяв протянутый листок.
– Давайте. Не стесняйтесь. Это монолог Ричарда. Посмотрим на что вы способны. – махнул рукой главреж.
Николай напрягся, поднес лист к лицу и начал читать сначала неуверенно, а потом, постепенно вникая в смысл текста, в его голосе стали пробиваться привычные волевые нотки, как на совещании с подчиненными:
В одном лице я здесь играю многих,
Но все они судьбою недовольны.
То я – король, но, встретившись с изменой.
Я нищему завидую. И вот,
Я – нищий. Но тяжелые лишенья
Внушают мне, что королем быть лучше.
И вновь на мне венец. И вспоминаю
Я снова, что развенчан Болингброком
И стал ничем. Но, кем бы я ни стал, -
И всякий, если только человек он,
Ничем не будет никогда доволен
И обретет покой, лишь став ничем.
Что? Музыка? Ха-ха! Держите строй:
Ведь музыка нестройная ужасна!
Не так ли с музыкою душ людских?
Я здесь улавливаю чутким ухом
Фальшь инструментов, нарушенье строя,
А нарушенье строя в государстве
Расслышать вовремя я не сумел.
Я долго время проводил без пользы,
Зато и время провело меня.
Часы растратив, стал я сам часами.
Тут текст закончился. Он покрутил листок и посмотрев на главрежа произнес настороженно: «Все».
– А в этом что-то есть. Хоть и напоминает выступление председателя колхоза на партсобрании, – усмехнувшись, одобрительно посмотрел на него главреж. – Но, с другой стороны, современная интерпретация пьесы. Кому сейчас интересно эти средневековые истории. – Тут главреж вскочил со стула и стал ходить туда-сюда, развивая мысль. – Так и сделаем. Действие будет происходить в современное время. Маленький провинциальный городок. Все друг друга подсиживают. Борьба за власть. Выборы мэра. И все эти шекспировские страсти перенесем туда. – Тут он остановился и внимательно посмотрев на Николая. – Только все-таки жесткости в лице у вас маловато товарищ Подберезкин.
– Может попробовать загримировать, – предложил администратор.
– Да, пожалуй. Растительности добавьте на лицо. Паричок.
– И корону, – услужливо добавил администратор.
– Это уже в самом конце. А сначала обычную бюрократическую шляпу, – и главреж, взглянув на часы, повернулся к артистам, – Все товарищи. На сегодня репетиция закончена. Учите роли. А мне еще в министерство, утверждать концепцию спектакля, – и он, собрав бумаги, одобрительно потряс Николаю руку, быстро вышел из зала.
Народ, бурно обсуждая, стал собираться.
–Так, товарищи артисты. Не забываем. Сегодня выборы нашего любимого президента. Поэтому после обеда все собираемся в фойе театра и дружно идем голосовать в соседнюю школу.
– Как, разве сегодня, – удивлено посмотрел на него Николай.
– Да. Но мы с вами сейчас идем гримироваться, – и он, взяв под руку Николая увлек за собой к выходу.
***
Они пришли в комнату, похожую на парикмахерскую, с несколькими вращающимися креслами вдоль большого зеркала и множеством фотографий на стене с загримированными артистами. В одном из кресел сидела девушка, которая вчера тоже была у Нины в комнате.
–Так, Маша. Подберешь ему небольшие усы, какой-нибудь советский паричок. Чтобы был похож на председателя колхоза, – со знанием дела, распорядился администратор.
– Разве мы не Ричарда Третьего ставим, – удивилась Маша.
–Ричарда. Только концепция поменялась, – строго ответил администратор, – Теперь он не король, а председатель передового колхоза. Современное прочтение.
– Хорошо. Сделаем председателя, – согласилась Маша, усаживая Николая в кресло.
– А я пойду корону, в смысле шляпу поищу в реквизитной.
Администратор ушел, а Маша, повернув кресло к зеркалу стала прикладывать к лицу Николая разные усы.
– Странно, – задумчиво произнесла она, разглядывая его отражение с очередными усами, – Вы со всеми усами сразу становитесь на нашего президента похожи.
– Это плохо, – недовольно засопел Николай, – В Минкультуры могут понять неправильно.
– Согласна, – покивала Маша, – А что же делать?
–Сейчас подумаю. – Николай встал из кресла и подойдя к стене стал, рассматривать фотографии. – Вот, что надо, – радостно ткнул он пальцем в фото генерала с черной повязкой на лице, прикрывающей один глаз. – Так никто меня никогда не узнает и зловещий вид появился. Все-таки я же тиран какой-никакой.
– Давайте попробуем, – согласилась Маша и порывшись в ящике стола, вытащила черную ленту и перевязала лицо Николаю.
– Очень хорошо, – обрадовался Николай, разглядывая себя в зеркале. –Теперь можно клеить любые усы и парик.
Когда Маша закончила гримировать, в комнату вошел администратор, держа в руках летнюю шляпу-пирожок.
–Больше на пирата похож, чем на председателя колхоза, – удивленно произнес он, разглядывая Николая.
– Он же все-таки злодей. Как-то должен отличаться от обычного председателя. Дайте шляпу, – Николай одел шляпу и посмотрел в зеркало, – А теперь?
– Я не знаю, – неуверенно ответил администратор, – Надо согласовать с главрежем. Давайте я вас сфотографирую на телефон и сброшу ему фото, – И он, сделал несколько снимков с разных ракурсов. – Подождем, что ответит.
Не прошло и минуты, как у него на телефоне раздался звуковой сигнал пришедшей эсэмески. Администратор посмотрел на экран и прочитал: «Это то, что нужно. Утверждаю».
–Фу, поздравляю вас товарищ Подберезкин. Мы честно уже месяц бьемся. Ищем и не можем найти подходящий главрежу типаж тирана. А вы прямо с первого раза подошли. Как будто родились им, – засмеялся администратор, – Все, я побежал. К двум, не забудьте, спускайтесь в фойе. У нас еще сегодня выборы.
– Пойдемте к нам обедать. У нас борщ есть, – предложила Маша.
– С удовольствием, – обрадовался Николай. – Только я так похож, с повязкой. Чтобы лучше в роль войти.
***
– Спасибо, – вставая из-за стола произнес Николай, натягивая повязку на глаз.
– Вы, что, так в ней и собираетесь ходить, – рассмеялась Нина, собирая тарелки.
– Надо же входить в образ, – пошутил Николай. – Я тогда пойду к себе?
– Через полчаса спускайтесь в фойе. Всем театром идем голосовать. У нас с этим строго, – ответила Нина, собирая посуду со стола, – И не забудьте паспорт.
– Паспорт, – насторожился Николай, открывая дверь.
– Да. Они же будут сверять данные.
– Возьму, – вздохнул, Николай, выходя в коридор.
Дамы смотрительницы не было на месте и он, осторожно подойдя к ее столу, вытащил из стакана шариковую ручку с черной пастой и достав из кармана паспорт, открыл его и быстро нарисовал на фотографии черную повязку через глаз. «Ну, вот пусть теперь сверяют», – со злорадством произнес.
«Все выходим и спускаемся вниз», – раздался со стороны лестницы грубый голос тетеньки-смотрительницы и она, прихрамывая появилась в коридоре. – А, вы, что тут делаете, товарищ Подберезкин, – увидев Николая, строго спросила дама.
–Я как раз вниз шел.
– Вот и идите, – выдвинув ящик стола, она подозрительно проверила содержимое.
– До свидания, – попрощался Николай и спустился вниз, где уже собралась часть труппа, а по залу бегал администратор, записывая подходивших.
Скоро спустились Нина с Машей и фойе заполнилось артистами и сотрудниками театра.
– Все товарищи, выходим, – подняв над головой красную папку, скомандовал администратор, направляясь к выходу и народ весело переговариваясь потянулся на улицу.
Школа находилась через дорогу, в соседнем переулке. Это было типовое здание, с большим стеклянным входом, перед которым дежурили несколько полицейских и играл духовой оркестр. Николай поправил повязку и взяв под руки девушек с независимым видом прошел внутрь. Здесь тоже из динамиков раздавалась негромкая музыка, а вдоль стен тянулся прилавок передвижного буфета со всякой снедью. Народ было ломанулся к прилавку, но администратор замахал руками: «Никаких пирожков. Сначала проголосовать, а потом уже отмечать будете». Народ развернулся и лениво по приклеенным на стене стрелкам-указателям двинул в сторону спортзала, где и проходило голосование.
Нина подвела их к стенду с фотографиями кандидатов и краткой биографией.
– Какая же неприятная рожа у нашего тирана, – произнесла она презрительно, ткнув пальчиком в портрет Николя с приклеенными усами и бакенбардами.
Ему это фото тоже не нравилось. Но имиджмейкеры настояли именно на этом. Уверяя, что так он выглядит более представительным. Кроме Николая, было еще три кандидата, два постоянных, бывших секретарей райкома, с одинаковыми, испуганными лицами и третий, новенький, со смешной фамилией Стул. Это был какой-то писака в интернете, которого никто толком не знал в стране и за которого по докладу комитета госбезопасности, могло проголосовать не больше трех процентов, в основном асоциальных элементов.
– Вы за кого будете голосовать, Николай, – с любопытством посмотрела на него Нина.
–Не знаю, – пожал он плечами.
– Все наши будут голосовать за Стула, – пристав на цыпочки, прошептала она ему в ухо.
– Почему за Стула?
– Вся страна за него. По всем эксизполам, Стул набирает больше восьмидесяти процентов, – радостно произнесла Нина, но увидев удивленное лицо Николая, произнесла подозрительно, – Или вы, за тирана?
– Нет, что вы, против, конечно. Но этот Стул он какой-то подозрительный. Да и фамилия, не президентская совсем.
–Нормальный этот Стул, – уверенно ответила Нина, – В любом случае лучше этого картофельного батьки. Главное, сейчас, чтобы не распылить голоса. Понятно?
– Понятно, – кивнул Николай и они подошли к длинному столику за котором сидели члены избиркома.
Он вслед за Ниной, протянул свой паспорт пожилой даме со значком «почетный учитель».
– Это новеньки. Он в наш театр из Бубенцов приехал, – подбежал к ним услужливо улыбаясь администратор. – Товарищ Подберезкин.
Учительница устало равнодушно посмотрела на фотографию и записав фамилию в журнал, пододвинула его Николаю: «Распишитесь здесь. А вот ваш бюллетень».
Он поставил какую-то закорючку и взяв бюллетень, зашел в кабинку для голосования. «Ладно Стул, так Стул. Ну, не за самозванца же голосовать», – немного подумав, с сомнением произнес Николай и поставив галочку напротив блогера, вышел и подойдя к урне опустил в нее бюллетень.
– Ну, что за нашего проголосовали, – подошла к нему раскрасневшаяся Нина.
– Одним стулом стало больше, – кивнул улыбаясь, Николай.
– А теперь в буфет, отмечать будем. Там сегодня дешёвые бутерброды с красной икрой по случаю выборов.
Они вернулись в холл, где их дожидалась Маша с молодым парнем, звукорежиссером Толиком и купив бутербродов, вышли в школьный двор, расположились на скамейке, в кустах акации. Толик достал из кармана фляжку и сделав глоток, протянул ее Нине. В воздухе поднимая настроение, вкусно запахло коньяком.
– За свободу и победу над тиранией, – весело произнесла Нина и отхлебнув из фляжки отдала ее Николаю.
– Здесь опасно. Тут полиция кругом, – он взял фляжку, прикрывая ее рукой.
– Хватит уже бояться Коля, – усмехнулась Нина, – Поэтому нами и правят всякие тираны. Но ничего, скоро ему конец придет.
В это время кусты раздвинулись и появилась радостное лицо полицейского в звании сержанта.
– Так, распиваем товарищи в неположенном месте, – сержант обвел всех глазами и поманил пальцем Николая.
Тот вылез из кустов, продолжая держать фляжку в руке, где его тут же под руки подхватили двое других полицейских и бросили в багажник, стоявшего рядом полицейского Уазика. Тот сорвался с места, и Николай чуть не упал, успев схватиться свободной рукой за спинку сидения.