Петля Сергея Нестерова

небесное. Мужики наши ведь только с виду сильные да здоровые, а внутри они разные, есть и слабые да нежные, но всем им поддержка, помощь нужна. Такова уж наша женская доля, на себе все тащить, еще мужьям нашим помогать. Но так, чтобы они ничего этого не заметили и достоинство свое сохранили. Потому тебе перед ним дрогнуть никак нельзя, ты сильная, сможешь, выдержишь. – Старушка заглянула ей в лицо. – Ты, доченька, обязательно в церковь сходи, да не один раз. Свечки поставь: Пресвятой Богородице,

– Там, в больнице-то, кто у тебя? – Муж. – Что, плохо совсем? – Врач сказала: два года жить осталось. – Два года, говоришь?! – С возмущением переспросила она. – Да как она могла сказать такое?! Кто же, кроме Господа Бога знает срок жизни людской? Кто может знать, милая, что произойдет за это время, как жизнь повернется, как человек себя поймет. А ты, доченька, зачем поверила, зачем мужа живого хоронишь? Рано еще, это время нам с тобой не рассмотреть. Тебя как звать-то девонька? – Люба.

Там, в больнице-то, кто у тебя? – Муж. – Что, плохо совсем? – Врач сказала: два года жить осталось. – Два года, говоришь?! – С возмущением переспросила она. – Да как она могла сказать такое?! Кто же, кроме Господа Бога знает срок жизни людской? Кто может знать, милая, что произойдет за это время, как жизнь повернется, как человек себя поймет. А ты, доченька, зачем поверила, зачем мужа живого хоронишь? Рано еще, это время нам с тобой не рассмотреть. Тебя как звать-то девонька? – Люба.

Я тебе вот что скажу, Любушка. Ты, первонаперво, с собой должна совладать, справиться, тебе сейчас никак нельзя руки опускать. На тебе, милая, все держится: и муж, и дети, и твои родители, и мужнины. Тебе раскисать ни в коем случае нельзя. Если дрогнешь, ты ему только хуже сделаешь, порог придвинешь… – Какой порог? – Жизни порог, за которым только царствие

Там, в больнице-то, кто у тебя? – Муж. – Что, плохо совсем? – Врач сказала: два года жить осталось. – Два года, говоришь?! – С возмущением переспросила она. – Да как она могла сказать такое?! Кто же, кроме Господа Бога знает срок жизни людской? Кто может знать, милая, что произойдет за это время, как жизнь повернется, как человек себя поймет. А ты, доченька, зачем поверила, зачем мужа живого хоронишь? Рано еще, это время нам с тобой не рассмотреть. Тебя как звать-то девонька? – Люба.

. Дети – самое замечательное чудо на свете, и быстро, слушай, получаются. Раз-два, туда-сюда. Оглянуться не успеешь.

– Да, Нестеров, видок у тебя, конечно, неважный. Если б я тебя у Самсонова силой не забрала, сейчас мы бы Сережу по частям собирали. Когда ж ты только угомонишься, любимый мой? – Любаньчик, все было нормально, сидели, как люди, пока Самсон не предложил виски пивом запивать.

Не

И тут я проснулся. «Ничего себе, – думаю. – Коленька – образец для подражания, ядрена корень. Да его бы сюда к нам на пару-тройку месяцев, чтоб жара под сорок, влажность под сто и режим работы по десять часов, я бы тогда посмотрел на его прекрасное личико… Ален Делон долбанный!» – Это точно, – поддержал Шибанов. – Все эти красавцы писаные доброго слова не стоят. Возьми того же Жана Море… – Он вдруг осекся.  – Стоп, машина! А чего ты завелся, Сергей? И я вместе с тобой? Это же сон! – Понимаю, что

Сергей изменился в лице: он органически не переносил хамства и грубости. – Слышь, ты, недоумок в погонах! Я – старший лейтенант КГБ, вот мое удостоверение. Видишь? Буквы знаешь, читать умеешь? Если не оставишь нашего товарища в покое, хорошего для тебя будет мало. Возьмем его силой, а тебе припишем нападение на сотрудника органов госбезопасности. Ты у меня век не отмоешься, даже в ментовке своей поганой. Понял, хрен без грядки? Чекисты сделали движение вперед, и милиционер сумел оценить превосхо