Граница

Глава 7

Около полуночи Дейв проговорил вслух то, что безуспешно пытался от себя отогнать, но что неизменно снова приходило на ум. А теперь сорвалось и с языка:

– А что, если эта самая Белая Обитель существует на самом деле?

– Наверняка существует, – отозвался Джон Дуглас. – Скорее всего, какой-нибудь городишко. Или бывший городишко. Может, даже где-нибудь в другой стране.

Он выложил костяшки с буквами на игральную доску скребла, чтобы получилось слово «оазис», взял из кучи еще пять костяшек и припал к кружке с чистой родниковой водой.

– Но допустим, даже если Этан действительно услышал эти слова во сне… это все равно мало что значит. Согласен? – Он посмотрел на сидящего напротив Дейва.

В жилище доктора, в квартире под номером 108 с напрочь выбитыми окнами и страшными трещинами по стенам, горели две керосиновые лампы и свечной фонарь. Чтобы дверь снова закрывалась в покривившейся дверной коробке, пришлось поработать ручной пилой. В других обстоятельствах весь этот квартирный комплекс был бы давно расселен, обнесен желтой лентой, как непригодный для жилья и подлежащий сносу. Но у обитающих здесь бедняг иного жилья не имелось.

Оливия Квинтеро тоже внимательно изучала лежащую между ними на поцарапанном столе игральную доску. Рядом стояла прислоненная к стулу винтовка. В эту ночь – возможно, из-за проливного дождя – серые не явились. Могут, конечно, напасть и перед самым рассветом, но пока все было тихо. Ей бы надо пойти поспать, но Дейв попросил ее остаться и поиграть с ними, и Оливия согласилась: какой-никакой, а все же отдых. Она усмотрела, что к слову «нос» можно прибавить две буквы, «о» и «к», что она и сделала. Потом взяла из кучи еще две костяшки; одна ей выпала с буквой «т», а другая пустая.

– А сам-то ты что думаешь обо всем этом? Про то, что Этана видели мертвым? – адресовала она вопрос к Джей-Ди.

– Думаю, этот человек пребывал в таком состоянии стресса, что мог не почувствовать его пульса.

– Может быть, может быть. Но после того, что ты говорил мне в моем кабинете… про кровоподтеки. Помнишь, ты сказал, что парня накрыло взрывной волной и он, судя по всему, должен был умереть. Разве это не так?

– Нет, я выразился не совсем так.

– Да какая разница? – сказала Оливия, глядя, как Дейв выкладывает букву «м» перед словом «ель». – Ты ведь это имел в виду. Насколько я помню, ты очень удивился, что у него нет больших повреждений внутренних органов и что он вообще способен ходить.

Она откинулась на спинку стула, чтобы лучше видеть лица своих собеседников:

– Дейв, а что ты думаешь об этом?

Дейв с ответом не торопился. Он дождался, когда перед словом «ход» Джей-Ди выложит «пеше», чтобы получилось слово «пешеход». И только потом, не глядя на Оливию, заговорил:

– Я вообще не уверен, что Этан такой, каким кажется на первый взгляд. Если честно, я, черт возьми, понятия не имею, что он такое, но я бы сказал… если он в самом деле вызвал эти толчки… непонятно, каким образом… с помощью какой-то энергии, которая нам не…

– Это абсолютно невозможно! – фыркнул доктор.

– Да что ты? – Дейв глотнул водички из своей кружки. – Послушай, да что мы вообще знаем об этом мире? Особенно после того, что с нами случилось? Разве теперь можно быть в чем-то уверенным? За последние два года мы навидались такого… все, во что мы когда-то верили, теперь коту под хвост! Возьмем хотя бы этих серых. Сам знаешь, как они быстро мутируют. Кто тогда думал, что такое возможно? Конечно, это было бы немыслимо, не появись эти пришельцы. Это они отравили весь мир какой-то заразой. Ну хорошо… – Он развернул стул, чтобы видеть лицо доктора. – А что, если наш Этан все же не такой, как все? Может быть, результат эксперимента, проведенного сайферами или горгонцами…

– Его кровь не дала реакции на физраствор, – напомнил Джей-Ди.

– Верно, но все же… он нечто другое. Более высокоразвитый?

– То есть не человек? – спросила Оливия. – По виду просто мальчишка, а на самом деле нет?

– Не знаю. Я просто пытаюсь…

– Что? Убедить себя в том, что Этан Гейнс явился к нам в Пантер-Ридж, чтобы спасти нас? – Седые брови Джей-Ди поползли вверх. – Устроить мощное землетрясение и помешать серым сожрать нас живьем? Если это так, то Этан должен и сам понимать: еще один такой толчок – и Пантер-Ридж превратится в груду развалин.

– Он уже сейчас груда развалин, – отпарировал Дейв.

Он еще отхлебнул из кружки, попытавшись представить, что это его любимое виски, но вода и сама по себе была хороша.

– Более того, – добавил он. – Это уже сплошное кладбище.

Ни Джей-Ди, ни Оливия не откликнулись на это ни словом. Доктор нервно поерзал на стуле, а Оливия уставилась в свои костяшки с буквами, делая вид, что она сосредоточенно думает, как продолжить игру, а вовсе не пытается отвлечься от неизбежного будущего.

– Мы все здесь скоро погибнем, – продолжал Дейв. – Долго не продержимся. Вот это как раз и есть невозможная вещь.

Он быстро метнул мрачный взгляд на Джей-Ди.

– Я тут поспрашивал у наших, слышал ли кто-нибудь про Белую Обитель. Никто ничего не знает. Спрашивал также, есть ли у кого-нибудь дорожный атлас, и снова… мимо. Может, кому-нибудь где-нибудь попадется, а может, и нет. Между прочим, мне известно, что в школе есть библиотека.

Большая часть медицинских препаратов и инструментов доктора были заимствованы именно в школе, а также кое-что из консервов, но в последний раз Дейв наведывался туда несколько месяцев назад.

– Утречком, – продолжал Дейв, – оседлаю лошадку и съезжу туда… может, найду что-нибудь, хоть какие-нибудь карты. В общем, все, что может помочь.

– Одному ехать нельзя, – сказала Оливия. – Ты и за Этаном не должен был ездить. Это было просто глупо. Сам знаешь, что за ворота выходить вообще нельзя, разве что за едой или боеприпасами.

– Да, конечно… но я все равно поеду. И никого мне не надо, сам справлюсь.

Оливия помолчала, снова разглядывая свои костяшки. Она решила приберечь пустую и выложила на доске слово «стрела», потом выбрала еще три костяшки – на одной из них была зловещая буква «з».

– И ты в это веришь? – спокойно спросила она, и язычок масляной лампы, тихонько потрескивая, затрепетал. – В то, что Этан хочет отправиться в какое-то реально существующее место? Что этот малец чувствует свое… как это называется… свою избранность? Что эта Белая Обитель существует не где-то у черта на куличках, на краю света?

– Избранность? – Джей-Ди выдавил кривую улыбочку, но она быстренько исчезла с его лица. – Кем это, интересно, он был избран? Каким-то голосом, который ему приснился? И ты обязан верить во всю эту чушь?

Последний вопрос был обращен к Дейву.

– Я должен исполнить то, о чем меня попросил этот парнишка, – твердо ответил Дейв. – Конечно, у меня ничего нет, никаких доказательств… но я своими глазами видел, как трясется земля. И ощущал. И я убежден, что он знал про родник под бассейном. Наверное, как-то почуял. Не спрашивайте как, я все равно не смогу объяснить.

Он слегка подался вперед, переводя взгляд от Джона Дугласа к Оливии и обратно.

– Он попросил меня помочь ему найти это место. Он считает, что оно существует, и еще он говорит, что оно тянет его к себе. Можно ли его найти? – Дейв пожал плечами. – Далеко ли это? Пятьдесят миль? Может, сотня? Или тысяча? Не знаю. Я знаю одно: завтра я должен добраться до школьной библиотеки и поискать там географические карты. Это все, что от меня зависит. И вот что, Джон… ты же помнишь, какие у него были кровоподтеки на груди и спине. Ты ведь сам говорил… что не понимаешь, почему его легкие не разорвались в клочки, почему он все еще дышит.

– Верно, я это говорил, – отозвался Джей-Ди с явным сочувствием в голосе. – Я и сейчас поражаюсь, почему он до сих пор жив. Но Дейв… это вовсе не значит, что он сначала помер, а потом вдруг взял и воскрес.

Дейв какое-то время молчал. Дождь все сильнее барабанил по изломанной крыше, ветер бросал его капли на потрескавшиеся стены зданий комплекса Пантер-Ридж, чье былое великолепие осталось лишь далеким воспоминанием.

Дейв заглянул доктору прямо в глаза.

– А если как раз то самое и значит? – тихо, размеренно спросил он.

Обеими ладонями доктор хлопнул по столу так, что костяшки с буквами разлетелись по сторонам, уничтожив с трудом найденные слова. Потом встал, хмуря изборожденный морщинами лоб.

– И слушать ничего не хочу, – заявил он. – Спасибо за компанию. Пойду немного вздремну, спокойной вам ночи.

Он мотнул головой в сторону двери:

– Толкайте сильнее, она плохо закрывается.

Дейв с Оливией тоже пожелали доктору доброй ночи. Дейв подобрал с пола «узи» в кобуре, Оливия подхватила винтовку. Бороться с дверью Дейву долго не пришлось. По коридору оба направились к лестнице.

– Сдается мне, – сказала Оливия, нарушив молчание, – что тебе очень хочется во что-то поверить.

– Да, скорее всего. Выходит, что ты права. Грустно, да?

– Отчего же? Я вот что хочу сказать… я и сама много думаю об Этане. Да и Джон тоже, просто не хочет об этом говорить. Сейчас вообще трудно во что-то верить. Особенно в то, что в жизни существует хоть какой-то смысл.

Она остановилась. Пришлось остановиться и Дейву.

– Значит, ты считаешь, что у Этана есть какая-то цель? И она несет для нас определенное благо? И что бы это могло быть?

– Понятия не имею. Но все, что он до сих пор для нас делал, было нам в помощь. Я не знаю, что он собой представляет и зачем он здесь, я просто говорю… если Этан в самом деле может нам помочь… значит я должен помочь ему и сделать то, о чем он просит. Если это означает, что он должен повиноваться приказу, который слышал во сне, то я в меру своих способностей его поддержу. И тебе советую. Да что там, мы все должны ему помогать. Иначе будем тут ждать у моря погоды и киснуть, заполняя могилами кладбище, а я не хочу больше ждать.

Оливия задумчиво хмыкнула, но пока ничего не сказала. Справа от них с крыши хлестали потоки воды. В растревоженном небе сверкали молнии. Наконец она заговорила:

– Я вот что думаю… мне просто страшно во все это поверить. Это значило бы начать жизнь с самого начала и снова бороться, так? А ведь я уже стала привыкать сидеть дома перед портретом умершего мужа и думать… что еще совсем немного – и мы снова будем вместе. Так гораздо спокойнее.

– Ну-ну, держись, не раскисай.

– Доверяться мальчишке, который ничего про себя не помнит? Верить в такие пустяки, как пара слов, которые ему почему-то приснились? Это все равно что пытаться спастись, хватаясь за соломинку.

– Согласен. Но пока эта соломинка нам помогает.

Оливия кивнула и слегка улыбнулась. В ее улыбке было столько страдания, что Дейв отвернулся.

– Завтра я поеду с тобой, – сказала она.

– Это совсем не обязательно. Зачем ехать двоим?

– Может, мне просто хочется еще немного продержаться. А кроме того, лошади ведь мои.

Табун лошадей она привела из своего ранчо, которым они владели вместе с мужем. Смотреть, как их забивают и съедают одну за другой, поначалу было мучительно, но потом она смирилась: речь шла о жизни и смерти людей.

– Ладно, – сказал Дейв и положил руку ей на плечо. – Встречаемся утром в восемь возле загона, идет?

– Да, жди, я обязательно приду.

Дейв в этом не сомневался. Стараясь хоть чем-то прикрыться от проливного дождя, они спустились по ступенькам и разошлись в разные стороны. Дейв вернулся в свое жилище, к лежащему на диване спальному мешку. А Оливия ушла к себе. Она зажгла спичку и поднесла ее к фитилю керосиновой лампы, а затем, сев за письменный стол, взяла в руки подаренный ей Винсентом волшебный шар. Повертела его в ладонях, вспоминая тот день, когда он принес ей этот шар, завернутый в красную бумагу и перевязанный серебристой ленточкой. Казалось, с тех пор прошла целая вечность.

И сейчас, вопреки всякой логике и разуму, она должна задать волшебному шару свой вопрос. И Оливия прошептала его едва слышно, словно на ухо самому Винсенту:

– Стоит ли в это верить?

Она потрясла шар и перевернула его.

Из глубины чернильной жидкости выплыл белый пластмассовый многогранник.

Может, это сам Винсент отвечает ей. Может, судьба. А может, это просто игра случая, что, как ей казалось, наиболее вероятно.

«Можешь на это положиться» – таков был ответ.

Она взяла с собой лампу, прошла в соседнюю комнату и разделась. Залезла в постель, где хорошие сны давно ее не посещали, не говоря уже о чудесах, в которые она не верила, зато под подушкой всегда лежал пистолет.

Глава 8

Над головой нависло угрюмое желтое небо. Ветра совсем не было, но в воздухе пахло пожарищем. Лошади оказались норовистыми, нервно реагировали на каждое прикосновение. Дейв с Оливией бок о бок проехали сквозь обитые металлическими щитами ворота, открытые специально для них. Как только они спустились к дороге, ворота, исполняя распоряжение Оливии, закрыли и задвинули прочный засов. На каждой из четырех восстановленных от повреждений и заново укрепленных сторожевых башен сидящие за пулеметами часовые провожали их взглядами, не забывая поглядывать на небо и всматриваться в зловещую даль.

Двое всадников направлялись в сторону школы, расположившейся в долине внизу. По пути время от времени им попадались то застрявшая в земной трещине лапа, то оторванная голова какой-нибудь кошмарной серой твари. А у стервятников и хищников работы было много; Дейв подумал, что им все равно, какое мясо глотать, а значит, эти звери и птицы с большой долей вероятности тоже заразятся и превратятся… во что же?

В наплечной кобуре Дейва висел «узи», на поясе в кобуре – револьвер, который прежде принадлежал Митчу Вандерверу. У Митча дома обнаружили четыре коробки патронов по двадцать штук в каждой, а в барабане револьвера еще пять патронов. Это было в порядке вещей. Когда кто-то погибает, оставшиеся в живых во время похоронной церемонии тянут жребий, соломинку или карту, и выигравший берет себе оружие и боеприпасы покойника. Все по закону, без препирательств и драк. И на этот раз, когда хоронили обезглавленного Митча, все это по жребию досталось Дейву. Восемьдесят револьверных патронов и пять магазинов по тридцать два патрона к «узи», и это пока все, что у него есть. У Оливии за спиной висела винтовка, а на поясе – небольшой черный патронташ с тридцатью патронами.

Ехали молча. Пока не отправились, никому не говорили, зачем едут. Несколько человек вызвались их сопровождать на всякий случай, но предлагали помощь неохотно, и Оливия отказалась, отговорившись тем, что дело плевое, сами справятся.

Всадники проехали открытое поле, изрытое воронками от взрывов с дочерна опаленными и покрывшимися твердой коркой краями – так действовало оружие пришельцев. Асфальт дороги потрескался и тоже был усеян воронками, и Оливия подумала, что Землю превратили в планету, вероятно гораздо более близкую сердцу сайферов и горгонцев, в разрушенный склеп войны, который через пару лет станет совсем непригодным для жизни людей. Все будет сплошь заражено, если только этого уже не случилось. Но сейчас надо бы отбросить все эти мысли, они сводят с ума; в глазах у нее уже стояли слезы, сердце печально сжималось, а в голове тикал какой-то таймер, который подсказывал ей, что правильнее будет, если она соединится с Винсентом, тем более что это так легко сделать. Оливия была на грани того, чтобы совсем пасть духом. Не осталось больше никаких сил продолжать эту бессмысленную борьбу. Последние капли жизненной силы истекают день за днем, их почти не осталось. Она не сомневается в том, что к тому времени, как они с Дейвом вернутся в крепость, застрелится еще пара-тройка отчаявшихся людей. Община теряет все больше и больше народу, и этот процесс ускоряется.

«Белая Обитель», – подумала она, когда они уже подъезжали к зданию школы. А вот и изрядно потрепанный знак, на котором можно прочитать имя Этана. Сама школа превратилась в настоящие руины. На автомобильной стоянке… что такое? Три огромных… существа… Они лежали там, сплошь покрытые стервятниками, словно шевелящейся шкурой. Толстые, омерзительные тела, обожженные так, что плоть расползалась на куски, из-под которых сочилась черная жидкость, похожая на жженое машинное масло. Там и здесь виднелись очертания валяющихся тел поменьше, только сейчас они превратились в останки из лоснящегося, черного, как эбеновое дерево, материала, похожего на клочья рваной резины. Она поняла, что это такое, потому что уже видела подобное. Это было то, что осталось от солдат-сайферов, которые с бульканьем таяли на глазах, превращаясь в ничто. Но эти твари… откуда взялись эти чудовища?.. Здесь ведь было что-то другое, быстро вспомнила она.

– Дейв, – негромко проговорила Оливия, – а куда подевались машины? Тут же стояли брошенные автомобили…

– Лучше не спрашивай, – ответил он.

Ханна Граймс успела рассказала ему о том, что она видела в бинокль, а он, в свою очередь, предупредил Ханну – воробьиху стреляную и крепкую, – чтобы она, ради самого Христа, держала язык за зубами. До сих пор Ханна язык не распускала. Но это, возможно, всего лишь вопрос времени. Созидание из земного металла живой плоти – это у пришельцев что-то новенькое, и, не дай бог, подобная нечисть доберется до Пантер-Риджа – тогда уж держись.

Лошади отчаянно ржали и вздрагивали, им явно не хотелось ступать на площадку стоянки.

– Но-о, пошла, – понукал свою Дейв, но лошадка вскидывала голову и косила на него дикими, обезумевшими глазами, и в груди у нее что-то громко урчало, словно она хотела ему сказать: «Если ты такой дурак, то я – нет. Ни в коем случае, братец, хоть убей, но я туда ни шагу».

– Что это такое? – спросила наконец Оливия, заставив себя посмотреть на лежащих чудищ, хотя и ее лошадь боязливо пятилась, явно не желая идти вперед. – Ты слышишь, а, Дейв?

– Да какая разница, они уже мертвые, – отозвался Дейв.

Он спешился и поискал взглядом, где бы можно было привязать животное. В последний раз он был здесь несколько месяцев назад и использовал для этого бампер грузовичка. А недавно этот грузовичок взял и ушел, и теперь небось валяется где-нибудь там и его щиплют стервятники. Он обратил внимание на отпечатки в асфальте, скорее всего оставленные лапами этих тяжеленных тварей. Живая плоть из металла. Жизнь, сотворенная из неодушевленного предмета. Отличный фокус, если подумать. Он припомнил, что читал про такое в какой-то книжке, когда сам учился в школе, и это запомнилось, потому что тогда казалось так круто! Как там было написано? Что-нибудь вроде… «Любые сверхпрогрессивные технологии лишь поначалу кажутся настоящим волшебством». Так, что ли? Наверное, нет, но что-нибудь в этом роде. Ну да, здесь мы тоже имеем дело со сверхпродвинутой технологией во всей ее волшебной красе.

«Черт бы их всех побрал! – подумал он. – Их оружие становится все более диковинным и смертоносным. Вот она, „гонка вооружений“, как сказал Этан».

– Да, – продолжил Дейв вслух, – а мы застряли где-то посередине, зараза.

– Что? – переспросила Оливия.

Он в ответ просто пожал плечами и повел лошадь к знаку стоянки, который торчал как раз перед въездом. Столб со знаком согнулся почти пополам – вероятно, от взрывной волны, которая вышибла из окон школы все стекла.

– Оставайся здесь, если хочешь, я не против, – сказал он. – А я пойду поищу библиотеку.

Но Оливия уже спешилась. Отвела пугливо вздрагивающее животное туда же и привязала к знаку. Она старалась не отводить взгляда от Дейва, но ее неумолимо тянуло еще раз посмотреть на мертвых чудовищ – женщина понимала, что оставаться здесь одна не сможет.

Оливия привычным движением легко и быстро сняла винтовку с плеча. Прежде она не могла бы представить себе, что когда-нибудь станет бравым воякой. Но вот пожалуйста, у нее в руках оружие, и, если понадобится, она готова драться.

– Пошли, – сказала Оливия.

По дорожке из потрескавшегося бетона они двинулись к каменной лестнице, ведущей ко входу в здание. Одна половинка двери оказалась сорванной с петель и лежала внутри, а другая, будто какой-нибудь субботний выпивоха, криво стояла, прислонившись к косяку. Впрочем, подумал Дейв, это было когда-то давно, сейчас такое трудно себе представить. Внутри было сумрачно, местами воздух казался желтоватым, как и тошнотворное небо. Под подошвами хрустело битое стекло, и в мертвой тишине этот ужасно громкий хруст пугал Оливию.

Впрочем, тишина была не совсем мертвая. С потолков повсюду капала вода. Полы были устланы влажными листами бумаги цвета крепкого чая. Плитки пола шатались и слегка подавались под ногами – казалось, идешь не по полу, а по топкому болоту; наверное, балки под ним давно прогнили и скоро совсем провалятся.

Они прошли мимо полки, где некогда стояли спортивные призы; победами своей команды гордилась вся школа. Теперь призы были разбиты или валялись на полу, от сырости покрытые ржавыми пятнами. На одной из стен они увидели огромную фреску, скорее всего написанную самими учащимися; на ней был изображен земной шар, окруженный взявшимися за руки детьми. Фреска была покрыта большими бурыми пятнами, довольно большие куски штукатурки местами отвалились, но еще можно было прочесть поблекшую надпись: «Человечество – большая семья».

– Здесь была учительская, – сказал Дейв, проходя мимо распахнутой настежь двери. – А вон там – столовая. Чуть подальше, вон в той комнате я нашел лекарства и медицинские принадлежности. А за ней должна быть библиотека.

Оливия кивнула.

Кап, кап, кап – капала вода. В лужах мокли разбросанные тетрадки и другие предметы, вывалившиеся из шкафчиков, когда в тот апрельский день учащиеся разбегались по домам, и превратившиеся в мусор. Она представила, как учителя во главе с директором пытались поддерживать порядок, как трещали динамики системы внутренней связи, как метались по коридорам родители в поисках своих чад, а в это время по новостям показывали, как по всему миру горгонские корабли уничтожают города. Теперь здесь остались одни призраки, подумала Оливия. Призраки прежней жизни, призраки не только американской мечты, но и большой семьи человечества.

– Ты в порядке? – спросил Дейв.

– Да, – отозвалась она.

– Долго мы тут не задержимся, – попытался успокоить ее Дейв, понимая, что ей здесь очень не по себе.

Она промолчала.

В желтоватом полумраке они продолжили путь. На покоробившемся полу под ногами валялся горн, покрытый пленкой окиси. «Гедеон покинул здание»^[3], – подумала Оливия и даже чуть не рассмеялась, но слишком печальны были эти развалины, откуда ушло, навсегда затерявшись, так много чьих-то надежд и обетований. Она не дерзнула позволить себе даже представить, что случилось со многими из этих учащихся, их родителями и учителями. Кое-кто из них вполне мог оказаться в полчище штурмующих их крепость серых… а если их не было здесь, то они могли быть где-то в другом месте.

– Кажется, это здесь, – сказал Дейв.

Он остановился в коридоре чуть-чуть впереди нее. По обе стороны двери с надписью «Библиотека» под треснувшим стеклом тянулся ряд шкафчиков для одежды.

– Ну что, заглянем? – спросил Дейв, но, перед тем как открыть дверь, вытащил из кобуры и снял с предохранителя револьвер.

Оливия вошла в помещение вслед за ним, оставив дверь за спиной открытой.

Беспорядок здесь царил страшный. Полнейший разгром. Окна выбиты, всюду гуляет ветер, швыряя в проемы пригоршни дождевых капель; стеллажи с полками повалены. Все разбросано и насквозь пропитано влагой. И пол, и стены покрыты пятнами желтой и зеленой плесени; Дейв и Оливия понимали, что к ним лучше не прикасаться.

В воздухе стоял тошнотворный, отвратительно-сладковатый смрад разложения. Часть потолка обвалилась, обнажив провисшие провода и трубы. Пол почти сплошь был усеян книгами с плотно склеившимися от влаги и плесени страницами.

Не говоря ни слова, они стояли, оглядывая помещение.

– Господи! – сказал наконец Дейв, хмурясь и испытывая острое желание закурить. – Похоже, читать эти сволочи не очень-то любят.

Шутка развеселила Оливию. Она громко и от всей души рассмеялась, и Дейв был очень доволен, слушая ее смех. Он и сам скупо улыбнулся и пожал плечами. Да, света здесь маловато. На этом гнилом, покрытом плесенью полу не очень-то хочется опускаться на колени и искать дорожные атласы. Казалось, какой-то великан поднял комнату, как коробочку, перевернул и несколько раз тряхнул как следует. Здесь им не помешал бы какой-нибудь совок, что ли, или, на худой конец, резиновые перчатки. Он проклинал себя за то, что не подумал об этом. Но поздно: они уже здесь и надо искать; только с чего же начать?

Хороший вопрос.

Он попробовал было сдвигать книги ногой, и сначала получалось как будто даже нормально, но в нижних слоях все эти издания прочно прилипли к полу. Некоторые так слиплись, что, казалось, просто расплавились; поди догадайся, книги ли это вообще и на какую тему. Ничего похожего на географические карты или дорожные атласы Дейву не попадалось, и он уже задавал себе вопрос, как тут можно увидеть их вообще в этом мокром месиве.

– Может, вот эта штука подойдет? – спросила Оливия, ткнув ногой в лежащий на полу помятый глобус.

– Не думаю. Впрочем, не знаю. – Дейв услышал в собственном голосе нотку обреченности. – Послушай, а если найдем здесь какую-нибудь карту, ты знаешь, что на ней искать? Я нет. Боже мой, все получилось совсем не так, как я себе представлял. – Он отбросил ногой в сторону несколько книжек. – Мне кажется, глупо все это.

– Ничего не глупо, – возразила Оливия. – Ведь все-таки есть хоть какая-то надежда.

– Пожалуй, – согласился Дейв. – Хотя в наше время глупость и надежда почти синонимы.

Оливия тоже принялась сдвигать и переворачивать ботинком влажные останки книг. Словно кладбище мыслей, результатов работы человеческого разума, подумала она. Подцепив носком синюю обложку, раскрыла и чуть не расплакалась – это была книжка детских детективов «Братья Харди». «Возьми себя в руки», – мысленно приказала она. Но легко сказать, да трудно сделать.

– Мы с тобой знакомы довольно давно, – проговорила она, – и мне кажется, ты не из тех, кто верит в… как бы это сказать… в чудеса. Но этот мальчишка… он что, смог тебя переубедить? Послушай, Дейв, если это место и существует на самом деле, оно может находиться где угодно. С чего это он вдруг захотел туда отправиться?

– Он очень странный пацан, – сказал Дейв и умолк, продолжая ковыряться во влажном месиве.

– Да знаю. Но иногда… понимаешь… сон – это всего лишь сон, ничего больше. Мне снилось много дурных снов. Наверняка и тебе тоже.

– Да, – отозвался Дейв, глядя на Оливию в тусклом желтом свете. – Я понимаю, это смахивает на безумие. Понимаю, что ехать сюда и рыться в этом развале – сущее безумие. Но все же… ты знаешь, Этан прав. И Джей-Ди тоже прав. У нас больше нет сил держаться. Если хотим остаться в живых, надо уходить… искать другое место.

– Ты думаешь, эта Белая Обитель и есть такое место?

– Если бы я знал, черт возьми! Но нашему Пантер-Риджу вот-вот придет конец.

Сняв грязную бейсболку, он вытер капли пота со лба и снова надел ее.

– Понимаешь, Оливия, Этан не такой, как все. Я не знаю, хорошо это или плохо. Но до сих пор он нам только помогал… для меня это очевидно. Зови меня глупцом, сумасшедшим или еще как-нибудь, но я сейчас здесь… и это главное.

Что она могла на это ответить? Оливия увидела возле дальней стены стойку регистрации и вход в библиотекарскую. И двинулась туда. Под ногами хрустел пластик: она шагала по дискам с кинофильмами, – видимо, полка с ними упала и диски рассыпались по полу. Странно было видеть в этом хаосе стоящую прямо на стойке металлическую статуэтку футболиста: в одной руке он держал американский флажок, а другой прижимал к груди, как любимого ребенка, футбольный мяч.

Оливия сделала еще шаг, и пол под ней вдруг прогнулся. Послышался смачный влажный шлепок, словно под ее ногами подалось вниз что-то подгнившее и хлипкое. Правая нога провалилась сквозь пол, она вскрикнула. Ей показалось, что она падает в подпол, и, чтобы ухватиться за края плиток, она чуть было не отпустила винтовку, но падение вдруг прекратилось само собой, и Оливия осознала, что ее нога болтается в темноте.

Через мгновение Дейв оказался рядом, помогая ей выбраться.

– Спокойно, спокойно, – приговаривал он. – Не ушиблась? Нога не болит?

– Довольно крепко стукнулась коленкой. Кажется, больше ничего. Осторожнее на этом полу, он кусается.

– Да-да, вижу.

Дейв всмотрелся в дыру, но ничего, кроме мрака, там не увидел. Где-то в темноте капала вода, из подвала поднимался едкий аромат плесени, похожий на запах ядовитых грибов.

– Осторожнее.

– И ты тоже. Ну-ка, ну-ка… – сказала она, увидев что-то любопытное. – Тут за стойкой какой-то шкафчик. Стоит посмотреть, что там в нем.

– Пожалуй. Только держись ближе ко мне.

Они обошли стойку регистрации. Действительно шкафчик. Как только он сумел сохраниться нетронутым в бушевавшем здесь светопреставлении? Дейв открыл верхний ящик и обнаружил там стопку школьных стенгазет за пару лет. В следующем ящике лежали канцелярские принадлежности: карандаши, ручки, резиновые кольца для крепления бумаг, скрепки и прочее. В третьем ящике не было ничего, кроме нескольких пачек бумаги для принтера, а в четвертом – две мышеловки.

– За стойкой есть еще ящики, – сказала Оливия.

Она вдруг обнаружила, что хромает, ушиб колена оказался довольно серьезным. «Наверное, скоро распухнет, – подумала она. – Magnifico!^[4] Мне только этого не хватало. Теперь несколько дней буду ковылять, как старуха».

Она открыла верхний ящик конторки и нашла там еще запас ручек, блокнотов, скрепок и кем-то припрятанные несколько пачек жвачки «Орбит». В следующем ящике лежал толстенный ежегодник «Альпинист» за прошлый год в красно-золотой обложке, парочка старых сотовых телефонов, видимо конфискованных у учеников в тот самый день, а под ежегодником… что это? Она вынула ежегодник и увидела обложку с фотографией: сосновый лес и вьющееся сквозь него шоссе. Это был атлас автомобильных дорог Соединенных Штатов Америки Рэнда Макнелли.

– Смотри! – сказала Оливия, доставая атлас.

На обложке красным маркером была написано: «Из библиотеки не выносить!»

– Смотри же, я нашла, что тебе надо, – сообщила она Дейву с нескрываемым торжеством.

Дейв подошел посмотреть.

– Есть! – воскликнул он.

Давненько Дейв не чувствовал такого волнения и, услышав свой голос как бы со стороны, даже удивился.

– Молодец! Просто здорово. Теперь есть хотя бы, с чего начинать.

Он сунул атлас за пояс штанов.

– Не знаю, что мы тут будем искать, но…

Пол вдруг затрещал. Негромко, но зловеще. Оливия хотела сказать: «Давай-ка поскорей удирать отсюда», – но не успела.

Сквозь дыру в полу кто-то явно пытался пролезть.

Вот над дырой поднялась, раскачиваясь, как кобра, голова, а следом показалось туловище. Худое и серое существо некогда являлось, должно быть, женщиной, судя по свисающей голой груди и неопрятным седым лохмам длинных волос. Впалыми глазами на худом, плотно обтянутом кожей черепе она зыркала по сторонам, словно искала, откуда слышатся человечьи голоса и тянет запахом свеженького человечьего мяса. Когтеобразные пальцы ее цеплялись за края дыры, она пыталась полностью вылезти из подполья, но что-то, похоже, ей мешало, и губы ее с досадой кривились, а изо рта вылетали негромкие хрипы, словно у нее совсем пересохло горло. Оливия чуть было не закричала, но вовремя сдержала себя. Сейчас этого делать никак нельзя. Мрачно сжав губы, она вскинула винтовку.