Дочь от мажора

Глава 1

Лиза, наше время

– Лен, я не стала Марусю брать с собой в больницу, к маме завезла, но ты забери её, как освободишься, а то мама неважно себя чувствует. Снова сахар подскочил, – произношу, параллельно читая на стенде названия отделений и их расположение на этажах.

Неврологическое отделение, 3 этаж.

Быстрым шагом спешу в сторону лифтов.

– Хорошо. Напишу, как будем дома. Лиз, ты уже добралась? – спрашивает старшая сестра, где-то на заднем фоне ноет мой племянник. – Мишка, помолчи, – тут же обращается к младшему из детей. У неё их трое. – Как состояние Александра Владимировича?

Инсульт для всех стал неожиданностью. Ещё и в ночь с пятницы на субботу. Надеюсь, что всё обойдется. Как бы я ни относилась к мужчине, это не повод желать ему зла. А видит бог, обида на его поступок до сих пор сидит глубоко внутри.

Александр Владимирович Лунегов является отцом самых близких мне людей: Ксюши, Стаса и Назара, – и по совместительству дедушкой моей дочери Маруси.

Двери лифта распахиваются, и я жму на кнопку с цифрой три.

– Да, вот только поднимаюсь в отделение, но я ещё не видела свёкра.

– Ладно, приедешь, расскажешь, – и не прощаясь отключается, так как Мишка снова начинает стонать. Парню два года, и он тот ещё маленький нытик.

В отделении неврологии свой пункт регистратуры. Подойдя к окошку, обращаюсь к девушке в белом халате.

– Здравствуйте. Подскажите, пожалуйста, в какой палате находится Лунегов Александр Владимирович?

– Добрый день, минуточку. – Девушка щёлкает по клавиатуре и вглядывается в монитор компьютера. – Триста пятая палата, – поднимает на меня взгляд и указывает рукой направление. Налево.

Благодарю девушку и, цокая каблуками по светлой плитке, иду в указанном направлении.

Стас, Ксюша и Виктория Степановна оборачиваются ко мне, когда я вхожу в одиночную ВИП-палату. Здороваюсь кивком головы и, пока иду к койке, расположенной в центре, оглядываю помещение. Комната просторная, светлая, больше похожая на гостиничный номер, чем на больничную палату. Огромная плазма, картины с изображениями природы, круглый стол для приёма пищи, две тумбы под личные вещи, диван и пара кресел для посетителей, в которых сейчас расположились родственники.

Свёкор в положении полусидя жестом приглашает подойти к нему ещё ближе. Выглядит немного бледным, но в целом здоровым.

– Здравствуй, Лизонька.

– Здравствуйте, Александр Владимирович. Как вы? Напугали всех нас.

– Да всё со мной нормально. Не волнуйся. А где Машенька? – хмурится мужчина. Он очень любит свою единственную внучку.

– У моей мамы. Я её в следующий раз привезу, – обещаю.

– Дома увидимся. Я здесь не останусь, – ворчит мужчина.

– Сашенька, ты чего? – Подрывается Виктория Степановна с дивана и кладёт ладонь на его плечо, будто он уже пытается встать с койки и намеревается покинуть палату прямо сейчас.

– Виктория, не начинай, – отмахивается от супруги.

– Как не начинать-то, это уже твой третий инсульт за два месяца.

Что? Я не знала. Странно, что ни Стас, ни Ксюша мне ничего не говорили. Ну ладно Стас, наше общение в последнее время стало совсем сухим, но Ксюха? Мы с ней всегда были близкими подругами. Чуть ли не с сёстрами. Она мне как Ленка.

– Вы бы поберегли себя, Александр Владимирович. Виктория Степановна права. Вам отдых нужен, – поддерживаю свекровь.

– На том свете отдохну, – философски изрекает. – Я чего хотел-то, – чешет левой рукой подбородок, – мне поговорить надо с Лизой, наедине.

Свекровь кивает, целует мужа в щёку, и первой уходит из палаты.

– Мы зайдём вечером, до ужина, – произносит Ксюша, так же чмокая на прощание отца и меня вдогонку. – Лиза, ты же к нам приедешь сегодня на ужин? – спрашивает подруга, как-то странно глядя на меня.

– Да? – произношу неуверенно-вопросительно, на что Ксю кивает и быстро покидает палату.

Тем временем Стас подходит к отцу и похлопывает по плечу.

– Отдыхай, пап.

После чего, приобняв меня за талию, целует в уголок рта. Я тут же машинально напрягаюсь и поджимаю губы. Стас словно и не замечает. Улыбается.

Когда дверь за Стасом закрывается, свёкор меняется в лице, смотрит на меня хмуро, будто это я виновата в том, что он тут лежит. Как по мне, это всё очередная предвыборная гонка.

– Я вас внимательно слушаю, – пытаюсь не нервничать, но рядом с этим мужчиной мне всегда не по себе. Только в присутствии Маруси я спокойнее, она мой маленький щит.

– Лиза, я хотел напомнить тебе о нашем уговоре, – сухо произносит Александр Владимирович.

– А что с ним не так?

“Я ничего не нарушала”, – хочу произнести вслух, но решаю промолчать.

– Пока всё так, и я надеюсь, так будет и впредь.

От этого разговора меня прошибает озноб, и появляется смутная догадка, к чему ведёт Лунегов-старший.

– Назар вернулся домой, – будто кувалдой по голове.

Всего три слова лишают меня кислорода. Как в тумане выхожу из палаты и на ватных ногах иду по больничному коридору, ничего не замечая вокруг. В голове каша. Мне срочно нужно на свежий воздух.

Створки лифта открываются, и я вижу его. Узнаю сразу. Он всё такой же и в то же время другой. Чужой. Я резко разворачиваюсь и чуть ли не бегом направляюсь в сторону лестницы. Стук моих каблуков оглушает.

– Стой, – окликает меня Назар и уже через мгновение дёргает за правую руку. Будто в замедленной съёмке я разворачиваюсь к нему лицом.

Я не готова встретиться с прошлым. Не так быстро. Закрываю глаза, будто это поможет.

– Лиза, – тянет моё имя и словно заново пробует на вкус.

– Я спешу. – Распахиваю глаза и пытаюсь выдернуть ладонь, но Назар держит крепко.

Опускаю взгляд на наши руки, он это замечает и намеренно медленно скользит большим пальцем по ободку моего обручального кольца.

– Смотрю, ты времени зря не теряла, – произносит с горькой усмешкой.

– Как и ты! – кидаю в ответку и наконец-то смело смотрю прямо в когда-то так горячо любимые глаза.

Если бы ты только знал, как я мечтала, что ты вернешься ко мне:

до того, как на свет появится наша малышка,

до того, как я стану чужой женой,

до того, как наша дочь назовёт папой другого,

до того, как моя любовь к тебе разобьётся на миллионы мелких осколков,

до того, как… ты забудешь.

Забудешь меня – свою первую любовь.

Глава 2

А вы помните свою первую влюбленность? Когда кажется, что море по колено и только с ним навсегда. Когда даже после ссор и слёз вы всё равно ищете его объятия, которые окутывают теплотой и защитой. Когда кожа зудит от отсутствия тактильного контакта, а губы горят от желания слиться. Или когда смотришь в любимые глаза и видишь не просто отражение себя, словно в зазеркалье, но ловишь себя на мысли, что можешь распознать всю палитру чувств, на какую способен ваш первый избранник. Вспомнили? Вот и я вспомнила.

Всего пара секунд глаза в глаза, и словно не было этих лет. Есть только я и Назар. И эта дурацкая игра в гляделки. Никто из нас проигрывать не планирует. Наши взгляды ведут молчаливый поединок. Выпад с его стороны, с моей – отражение, моя очередь атаковать, его – отмахнуться с ленивым равнодушием. Назару первому надоедает игра. Он отводит взгляд в сторону, пробегаясь пятерней по прямым прядям цвета спелой пшеницы. А я залипаю на ленивых движениях его рук и тела. Всё такой же привлекательный. Разве мужчины имеют право быть настолько красивыми? Лицо, прорисованное лучшим художником, и тело, отточенное гениальным скульптором.

Он молчит, прожигая взглядом стену за моей спиной, пока я внаглую его разглядываю, заполняя пробелы в памяти, скрытые от меня прожитыми врозь годами. Мне бы уже уйти, но ноги не слушаются. Назар словно магнитом меня удерживает. Без слов.

Что чувствуют бывшие возлюбленные, когда случайно пересекаются? Неловкость, а ещё пропасть. Нельзя дотронуться до чужого. Обожжёшься. Это раньше было своё и родное. Сейчас – запретное.

Громкая мелодия звонка на телефоне Назара наконец-то рассеивает туман, что окружал нас, отделяя от остального мира. Лунегов вздрагивает, но на вызов отвечает сразу.

– Да, отец. Я уже в больнице. Что значит рано? Ты хотел, чтобы было поздно? – Я, не намереваясь больше подслушивать чужой разговор, хочу обойти Назара, но он хватает меня за локоть, не давая улизнуть. – Да не хороню я тебя раньше времени! Всё, иду. – Убирает телефон в задний карман джинсов. – Мы с тобой не закончили, Лиз.

Закончили, Назар. Три года назад, когда я, мотая сопли на кулак, смотрела фотки с твоей свадьбы в Вегасе.

– Как ты уже понял, я зря времени не теряла. Планирую и дальше так поступать. А теперь отпусти меня и иди навести своего отца. – Выдираю локоть из железной хватки, и не оборачиваясь покидаю больницу под перезвон миллионов осколков своего разбитого сердца. Мелодия могла стать такой красивой, если бы не была такой печальной.

Надеюсь, Назар приехал ненадолго, иначе волнения Александра Владимировича отнюдь не беспочвенны. Как долго я смогу играть? И я не единственный актёр в этом спектакле. Ещё есть Стас, который, к слову, почему-то ждёт меня на крыльце.

– Решил подбросить любимую жену, – отвечает на мой немой вопрос с кривой усмешкой.

Выдавливаю улыбку и следую за мужем к его “лексусу”. Разговаривать с мужчиной нет никакого желания после его поступка.

– Его приезд ничего не меняет, – произносит мой муж, после того как машина отъезжает от частной клиники.

Почаще себе это повторяй, Стасик.

Уверена, Лунегов-старший вернул Назара не просто так, и его приезд определенно что-то поменяет. Знать бы только что.

Стас довозит меня до дома сестры и мамы. Они живут в одном шестнадцатиэтажном панельном доме и даже в одном подъезде, лишь с разницей в два этажа. Очень удобно, кстати. Мы с Марусей живём в городской квартире Лунеговых, тогда как остальные родственники проживают в большом доме на Южном, в десяти минутах езды от центра. Муж живет на два дома, и меня это вполне устраивает. Была б моя воля, глаза бы мои его не видели.

Глупо себя обманывать, но с возвращением Назара внутри меня зародилось крохотное зёрнышко надежды, что он снова меня прикроет своей крепкой мужской спиной. Вытащит из того болота, в котором я оказалась. Наивная дурочка. Мечтательница.

Сказок не существует. Есть лишь жестокая реальность. Делая выбор во благо, будь готова платить по счетам. Четыре года назад я сама избрала этот путь. Какой смысл сокрушаться сейчас?

***

В подъезде здороваюсь с консьержкой, набираю сестру. Ленка отвечает сразу.

– Мы у себя. Мишка! – И сбрасывает.

С сестрой сложно общаться по телефону, когда рядом её дети, она частенько теряет нить разговора, отвлекаясь на проказы моих племянников. Сообщения вообще отпадают, так как её сотовый в любой момент может оказаться в руках детей. У неё три сына. Самый старший Пашка, ему десять, далее шестилетний Сеня, и младшенький двухлетний Мишка. Муж Лены Денис не планирует останавливаться, ему нужна девочка. А пока своей нет, семья Макеловых тренируется на моей. Маруся обожает тусоваться с братьями. А ещё я подозреваю, что она влюблена в Пашку. Но так как она совсем малявка, мы с Леной не заостряем на этом внимание, понимая, что скоро всё пройдет.

Предвкушая встречу с любимой семьёй, улыбаюсь, временно выкидывая все мысли о Лунеговых.

– Привет, Лиза, – деловито приветствует меня Пашка. И никаких “тёть Лиз”.

Я сразу ввела политику имени, мне так проще, комфортнее, нет той огромной пропасти между поколениями. Мне хотелось бы верить, что если вдруг у племянников что-то случится и они будут не готовы поделиться своими терзаниями с родителями, то смогут смело прийти ко мне.

– Привет, Пашка. – Взъерошиваю двумя руками волосы племянника, сбрасывая бежевые лодочки в прихожей.

Мальчишка проворно уворачивается и кричит во всеуслышание:

– Лизка пришла!

Первой из детской комнаты выбегает моя Маруся.

– Мама! – Летит ко мне обниматься, я подхватываю дочку на руки и покрываю короткими поцелуями нежное личико.

Её щеки немного липкие и сладкие.

– Кукурузные палочки ела? Сколько? – смотрю нарочито сердито.

Малышка знает, что ей нельзя много сладкого, за ушками кожа мокнет, а после трескается и кровоточит. Мазями потом обрабатываем.

– Три, – уверенно врёт и не краснеет.

– Ушки же отпадут, – качаю головой.

– Зато не будут торчать, – вклинивается Сеня, закидывая в рот сразу несколько кукурузных палочек, и с набитым ртом продолжает: – как у мартышки.

– Я не мартышка! – взвизгивает дочка и вырывается из моих рук. Я, чтобы дать правосудию исполнить свой долг, отпускаю Марусю на пол. Она летит в сторону брата, который уже скрывается в комнате.

Решаю, что сами разберутся, иду на поиски сестры. Нахожу её на кухне. Она одной рукой мешает суп, а второй кормит с ложечки Мишу.

Картина маслом. Многозадачность во плоти. Самая сложная работа в мире. Двадцать четыре на семь. Без отпусков и выходных. Без замен, отгулов и больничных листов. Неоплачиваемая. Пожизненная. Поняли, о чём я?

– Помочь? – улыбаясь, подмигиваю мелкому капризке и забираю из рук сестры поварёшку. – Привет, – чмокаю Ленку в щёку.

– Привет, Лиз. Обедать будешь?

– Не откажусь. Что тут у нас? – Приподнимаю поварёшку и разглядываю “красный суп”, как любит называть его Маруся.

– Ты же знаешь, что я не могу отказаться от твоего борща.

– Тогда накладывай по тарелкам и зови детей.

– А Денис где? – спрашиваю сестру, когда все мы размещаемся за небольшим кухонным столом.

Лена кривится словно от зубной боли и с преувеличенным усердием начинает кромсать хлеб на мелкие кусочки в тарелку Мишки.

– Уехал в Уренгой.

– Снова?

Сестра лишь обречённо кивает. Денис планировал сменить работу вахтой на обычную сразу после рождения Мишки. Только вот их младшему сыну уже два года, а ничего не изменилось – эта поездка третья за год. После предыдущей и месяца не прошло. Вижу, как Лену это угнетает, и больше не поднимаю тему её мужа и его работы.

Дети отвлекают, наперебой рассказывая истории, споря и подтрунивая друг над другом. Люблю эту атмосферу.

После шумного обеда сестра уходит укладывать Мишку на дневной сон, а я остаюсь убираться на кухне. Пашка приходит на помощь, его задача насухо протереть полотенцем тарелки. Не видя отца месяцами, мальчик растёт на удивление ответственным. Словно он принимает на себя роль главы семьи. Но ему всего десять! Обнимаю племянника, целую в макушку, и Пашка снова превращается в беззаботного мальчишку.

– Лиза, отстань!

– Эй, молодой человек! Где таких слов нахватался?

Пашка вскидывает подбородок и просто заявляет:

– В школе. А как любит повторять бабушка, в школе плохому не научат.

Не нахожу, чем на это возразить, и лишь усмехаюсь его находчивости.

– Спасибо за помощь, иди разними брата и сестру, кажется, у них снова война не жизнь, а на смерть.

Пашка возводит руки к небесам, молча спрашивая, за что ему такие мучения.

Смеюсь – ему бы в комики.

К возвращению Ленки я уже успеваю выпить кружку чая и посмотреть план тренировок Маруси на новый учебный год. Это будет второй сезон наших занятий художественной гимнастикой. Моя маленькая чемпионка уже завоевала свою первую медаль в номинации “Дебют”.

– Уснул? – спрашиваю и встаю, чтобы налить кипятка сестре.

Ленка кивает и устало садится на стул. Выглядит и вправду утомлённой.

– Лен, давай я завтра свожу детей к Лунеговым, – предлагаю. – Они побегают по территории, покупаются в бассейне, а ты отдохнешь.

– И Мишку возьмёшь? – скептически спрашивает сестра.

– И этого капризного монстра в том числе.

– Не знаю, Лиз. Давай завтра точно скажу. Что в больнице узнала?

– Что у Александра Владимировича это уже третий инсульт, а я и не в курсе. Но в целом он бодрый. Домой рвётся.

Лена качает головой – мол, неудивительно.

– А что, если он завтра будет дома, и тут ты с кучей малышни на его голову?

– Ты же знаешь, что он потакает всем капризам Маруси. Её братья – один из них.

– Завтра будет видно, – тяжело вздыхает.

Не буду настаивать. Ленка устала. Ей не до моих переживаний. Но я не могу больше держать “новость дня” в себе, и сестра, словно почувствовав моё напряжение, смотрит на меня в упор.

– Что случилось, Лиза? Ты побледнела.

– Я видела Назара.

– Где? – не понимает сестра.

– В больнице.

– Что? – удивление, испуг и ещё какая-то непонятная мне эмоция проскальзывают по её лицу, но она быстро приходит в себя. Садится прямо и задаёт мне вопрос, на который у меня нет ответа: – Он вернулся навсегда?

Пожимаю плечами, а Ленка задумчиво отпивает из кружки чай. Она знает не всю нашу историю, а лишь ту часть, которую я могла ей рассказать. Но у меня стойкое ощущение, что у сестры тоже есть тайны от меня.

Глава 3

Лена встречалась с Назаром до меня.

Правда, это было, когда они ещё учились в школе, и совсем недолго. В год, когда Назар стал ухаживать за мной, у Ленки уже была беременна Сенькой, вторым сыном от Дениса. Тогда Ленка лишь посмеялась над ситуацией, а вот мне сейчас совсем не до смеха. Может, там было что-то большее? Почему она так резко отреагировала на мои слова? Не хочу ничего домысливать и предполагать, от этого только голова может разболеться.

– Лена, я раньше не спрашивала, но сейчас хочу поинтересоваться, – решаюсь на волнующий меня вопрос. – У вас с Назаром были полноценные отношения? Ну ты меня понимаешь, – пытаюсь держать голос спокойным.

Старшая сестра хмурится и ставит чашку на стол. Накрывает мою ладонь своей и только после этого отвечает:

– Между нами не было ни большой любви, ни постели, если тебя это волнует. Денис единственный мой мужчина.

– Извини за бестактность, мне было нужно это знать.

– Мы были всего лишь школьниками, которым нравилось целоваться, – со смешком произносит Ленка, видимо вспоминая свою юность.

Но ведь мне не показалось, она встревожилась, когда я сказала, что Назар вернулся.

– Ты явно чего-то испугалась, когда я упомянула о нём. Я не права?

Лена закрывает вторую мою руку и успокаивающе гладит.

– Я просто за тебя боюсь, Лиза. И очень беспокоюсь, что с возвращением Назара Александр Владимирович сможет забрать у тебя Марусю. Не нужно было говорить Лунегову-старшему о беременности. Разве мы не помогли бы тебе?

Я не о том тогда думала.

– Знаю, вы всё для меня сделаете, как и я для вас.

Какой же наивной дурой я была. Думала, что верну Назара. Александр Владимирович, узнав, что я беременна от его старшего сына, выдвинул мне предложение и дал всего сутки на раздумья. Я не хочу даже вспоминать о тех ужасных вариантах развития событий, на которые он мне недвусмысленно намекнул. После такого не отмоешься, сколько ни пытайся. Единственным выходом было родить ребёнка, став частью семьи Лунеговых.

Альтернативы со счастливым финалом не было.

Повторюсь – сказки для детей. Взрослые живут в чёртовой реальности: без добрых фей, волшебных палочек и прочей ереси.

Назар уберёг меня, отомстил, а я думала, что спасаю его. Хотела как лучше. Но лучше не стало.

Когда у меня уже была Маруся на руках, Александр Владимирович обмолвился, что наш договор всё ещё имеет силу, несмотря на то что Назар женился на модели нижнего белья из Латинской Америки.

Для меня эта новость стала крахом надежд.

Почти год пыталась свыкнуться с мыслью, что ничего уже не изменится. Мне надоело играть в фиктивные отношения со Стасом, надоело страдать, да и Маруся росла прелестной девочкой. Я хотела быть счастливой молодой мамой, и с нами всегда был Стас. Я постепенно заново узнавала своего фиктивного мужа и бывшего одноклассника.

Стас скрытный, молчаливый, говорит мало. По прошествии времени я просто привыкла к его присутствию в нашей жизни. Он возил нас в поликлинику, к моей маме и Ленке, покупал продукты и задаривал подарками меня и Марусю. Я подозревала, что у него были чувства ко мне, но даже спустя несколько лет, за которые мы привыкли жить как полноценная семья, со всеми вытекающими отсюда обязательствами, моё сердце оставалось глухо. Я ничего не чувствовала к мужу. Когда Маруся начала говорить и впервые назвала Стаса папой, я его возненавидела. Для меня это стало маленькой смертью. Я пыталась не злиться на мужа, но с каждым новым днём всё становилось только хуже. Маруся тянулась к нему, радовалась, когда он приходил, всегда просилась на ручки. И Стас отвечал ей взаимностью, он любил мою дочь.

И пока Маруся и Стас были счастливы в компании друг друга, моё сердце обливалось кровью.

Я пыталась усмирить ненависть, но моя холодность сделала свое дело – Стас завел любовницу. И я смогла себя отпустить. У меня наконец появилась реальная причина его ненавидеть, ведь до этого у Стаса был всего один недостаток: он просто не был биологическим отцом моей дочери.

Посидев ещё немного в гостях у сестры, я вызваю такси, и мы с Марусей едем в “Спортмастер” за гимнастическим купальником и новым ковриком для разминки.

Из магазина нас забирает Стас.

– Пап, мы купили не один купальник, а целых два! – хвастается дочка, болтая ножками и размашисто жестикулируя из детского кресла на заднем сиденье.

– Вау, моя чемпионка готова завоевать новые медальки? – кидает на дочку игривый взгляд, пока мы ещё не выехали с парковки торгового центра.

– Не хочу медальки, – серьёзным тоном, не терпящим возражений, произносит Маруся. – Хочу кубок. Вот такой, – и показывает ладошками объём шире и больше её самой раза в два.

– Для этого нужно тренироваться, малышка. И не капризничать, что не хочешь идти в клуб, – включаюсь в разговор.

– Я не буду капризничать. Это Мишка всё время ноет. Я не такая, – заявляет гордо.

– Не такая, не такая, – смотрю на дочку многозначительно, намекая, что и к ней приходят капризы.

– Можно мультики? – резко переводит тему.

Я вручаю ей планшет, что лежит в “лексусе” Стаса специально для Маруси. Он сам закачал ей мультики под строгим наблюдением маленькой клиентки.

Между мной и Стасом сейчас такая пропасть, какой не было никогда. Но ни он, ни я не делаем ничего, чтобы хоть что-то изменить. Что это, мазохизм? Для чего мы мучим друг друга? Сколько это будет продолжаться? Хотя кого я обманываю? Стаса всё устраивает: есть жена, дочь, любовница. Он наследник семейного бизнеса. Лунегов-старший – владелец самого крупного в нашем регионе нефтедобывающего и перерабатывающего предприятия. Заправки, филиалы. И это далеко не всё.

Оглядываясь в прошлое, я не могу понять, как так получилось, что я сдружилась с мажорами класса. Ксюха и Стас вообще-то погодки, но из-за большого количества пропусков по больничному листу и последовавшей за ними неуспеваемости, подругу оставили на второй год. Так она оказалась в одном классе со мной и Стасом. Ксюше было сложно, и я её поддержала. Мы стали проводить много времени вместе. Ребята всегда были при деньгах, их привозил в школу водитель, а я к тому времени даже такси ещё ни разу не пользовалась. Каждый день они скупали полкиоска всяких вкусняшек, стоявшего на той же улице, что и наша школа. Нас же с сестрой поднимала одна мать, и конфеты мы видели только по праздникам. Да и жили мы в простой двухкомнатной квартире, в которой мама живет по сей день, а не в большом красивом доме.

А с Назаром мы начали общаться уже после окончания мной школы, он тогда уже выпустился из универа, я же только приступила к занятиям на первом курсе. Что разглядел взрослый и наглый мажор на мотоцикле в скромной подружке своих сестры и брата – непонятно. Я же была совсем обычной. Тощей блондинкой, даже почти без выпуклостей в виде груди и попы. Это сейчас, после рождения малышки, у меня появились какие-никакие, а формы. Но в то время Назар, видимо, всё равно что-то во мне нашёл. Он встречал меня после пар у стен университета на своём крутом мотоцикле, как актер из голливудского кино. А потом мы мчались по центральным улицам навстречу ветру. Влюбленность накрыла лавиной. Всего пара свиданий, и я уже не представляла своей жизни без его губ, рук и объятий. Наш роман был головокружительным, ярким. Он стал моим первым мужчиной. Я была такой счастливой. Пока случайным образом не оказалась не в том месте и не в то время.

“Время не повернуть назад и уже ничего не изменить”, – думала я, пока “лексус” Стаса парковался возле дома Лунеговых. Мы ещё были в машине, когда из гаража на мотоцикле выехал Назар. На том самом мотоцикле с высокими зеркалами и… сиреневой лентой, повязанной на ручку. Моей лентой, которую я повязывала раньше на волосы.

В один из дней, когда мы были вместе, Назар не мог со мной расстаться возле моего дома. Он долго целовал меня, шепча на ушко ласковые слова:

– Лизка моя, девочка моя, как трудно с тобой расстаться. Голову вскружила. Да я ни о чем думать не могу, кроме этих губ.

А я как дурочка улыбалась и сама тянулась за поцелуями. В какой-то момент он стянул с моих волос ленту.

– Теперь частичка тебя всегда будет со мной.

И вот, спустя годы, словно в перемотке я вижу все эти картинки из прошлого.

– Приехали, – резко произносит Стас, вырывая меня из оцепенения и бешеного рёва мотоцикла, когда тот проносится мимо нас.

– Он сейчас здесь живёт? – еле шевелю губами, пытаясь усмирить бешено колотящееся сердце.

– Понятия не имею. Тебя это не должно волновать.

Не должно, но волнует. Очень.