Праздные сказки. Сборник

© Римид Нигачрок, 2018

ISBN 978-5-4493-2192-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Праздные сказки

Тенью дымкой живой

Посвящается брату Анатолию

Потом, когда-нибудь потом

 
Боялся: денег попрошу, а я желал лишь встречи.
Он вместо мести доказал, что без отца он может.
Кроме того, что я отец, мне козырять-то нечем…
Не пожелав принять родство, признал его он всё же.
 
 
Он прав, по-своему он прав: дитём его я бросил…
Так обстоятельства сошлись: судьба вращает оси.
А мне хотелось разговор с доверием, открытый,
Но он довериться не смог: я для него предатель.
 
 
Ему обида гордая и честь, и вежливость защита.
Виновен я, конечно да, и ждать прощенья хватит.
Под сорок, взрослый сын давно, что я ему чужой,
Понятно, совесть и вина легли под хвост вожжой.
 
 
Через меня, сказал ему, семья у нас большая:
Твои три брата, дядя, родственников тридцать.
Как познакомлю, сам увидишь, его я искушаю…
Молчит: чужие мы ему, а может нас стыдится.
 
 
А я бы смог вот так войти в семью досель чужую?
Душа хотела бы принять, но всё же протестует.
Пожал мне руку уходя, сказал дежурно ровно:
Я позвоню… А, может нет, но «да» не обещаю…
 
 
В глазах встревоженный его сокрыта неготовность.
Всего хорошего, я жду поговорить случая…
Не понят я и не прощен – его святое право.
Потом, когда-нибудь потом поговорим на славу.
 

Незапертая дверь

 
В любви нуждаясь женской, отрицая
Стыдливо с ней сближенье, но теперь
Страх разбудить, любовью прикасаясь,
К душе прикрыта, но не запертая дверь.
 
 
Влюбленный изначально в совершенство,
Что на Земле уж точно не найдешь,
Но грезилось мне в будущем блаженство
Мечтой романтика, как сладостная ложь.
 
 
Пока мы молоды, в нас чистые теченья,
К любви готовые, и пламенны сердца,
Ошибок череда, событий ли стечение,
Но счастлив тот, кто любит до конца.
 
 
По капле копится плохое незаметно,
И вдруг оно обрушится лавиной!..
Любил тебя я годы беззаветно,
Что слышу я? Ах, сволочь ты скотина!
 
 
Но почему?.. Да потому что ожиданья
Не оправдал, и тысячи причин…
Себе же хуже будет отрицанье
Любви, как смерть душевная мужчин.
 
 
А что же делать? Жить! Надеяться и верить,
Пусть ты разбит, но только лишь теперь,
К душе прикрыты, но не запертые двери,
Находок больше было, чем потерь…
 

Уничижительность

 
После прочтения, скажем, стихов
Пушкина, Тютчева, Блока и Гёте,
И многих других перечислить готов,
Душа восхищено смолкает от гнета
Величия разума духа и магии слов!
 
 
Свои же корявы стихи и ничтожны,
Не дрогнет рука уничтожить в огне.
Над словом глумиться так можно?..
Дар Бог поэтический выдал не мне,
Вот и шагаю в кустах придорожных.
 

Весной душа

 
Пусть старость до меня коснётся,
Пусть, да, коснётся – не возьмёт!..
Вода то пар, кристальный лед,
И вот бежит ручьём веселым,
Вода в нем молодо смеётся,
Какой бы ни был путь ей долог.
 
 
Так и душа воды сродни перерожденья,
Нет в ней усталости и старости и тени.
Пусть успокоятся эмоции и страсти,
Над чувствами живой не знает власти.
 

К душе наряд

 
Мундир военный, инженера,
да и чиновника наряд
Примерить вышло и понять:
костюмам этим я не рад.
Но почему? Ответ: загадка,
пытать и душу бесполезно:
Хранит наивного немало
и оправданий милых бездну.
 
 
А если рубище примерить,
монаха бедного сутану?
Что? Отвращенье!..
Душой кривить и здесь не стану.
Так что: простолюдина
носить одежды мне осталось?
Не по душе и это тоже,
я в них стеснен в миру, и жалок.
 
 
Проста адамова одежда:
кленовый лист прикроет стыд.
В саду счастлив неискушенный,
не озабоченный и сыт.
Людей встречают по одежке,
а провожают по уму.
И если кто с душой богатой,
наряд любой к лицу ему.
 

Живу

 
Живу, как есть,
Как нехотя выходит,
А как хочу, так жизнь
Не слушает поводья,
Всегда даёт мне то,
 
 
Что будто бы не надо,
А что мне надо и хочу,
Чему душа так рада,
Даёт мне жизнь
 
 
И скупо и не к сроку,
Надежду с верой даст,
А цель опять далёко.
Живу и тихо жду
Хороших перемен,
 
 
Жизнь годы ест,
Мне прошлое взамен
Даёт опять, мол, там
Всё лучшее найдешь,
 
 
Как вспомнишь жизнь,
Поверишь в эту ложь,
Что лучшее и есть
Всё то, что пережил.
 
 
Живу я век и так,
Как будто бы не жил.
 

Три версии

1.Для себя

 
Ни для кого, а для себя
Живем мы, в самом деле,
На время тройственный союз
Заключен в бренном теле.
 
 
Душа и дух – любовь и ум, —
Не в здешнем измеренье,
Земная школа – плотный мир,
Начал всех проявленье.
 
 
Никто сюда и не пошлёт
Без нашего желанья,
Чего исправить и достичь,
Наметит дух заранее.
 
 
И лишь минуем переход,
Замрет былая память,
Но продолжает говорить
Духовными устами
 
 
Через желанья, страхи, боль,
Наклонности, задатки,
А мозг пустой, пока растет,
Чем станет он – загадка.
 
 
Какое имя и язык
Семья дает ребенку —
Случайность? Нет, скажу я вам,
Процесс особо тонкий.
 
 
Дух сам с душою выбирал
Страну и год, и место,
Отца и мать, старался так,
Женой была б невеста.
 
 
Кто может духа принудить
Бесцельно воплотиться?
Поймать и в клетку засадить
Дитя свободы – птицу?
 
 
Она умрет ли от тоски,
Не выдержав неволи,
Или природный дух замрет
В протесте против доли.
 
 
Ни для кого, а для себя
Живем мы в этом мире.
Пусть человек ничтожно мал,
Но дух его обширен.
 
 
Хоть с телом можно сделать всё:
Сломать, убить, урезать,
А дух всегда несокрушим,
Неволе – антитеза.
 
 
Покинет тело он в тот час,
Как смерть своею властью
Биенье сердца прекратит,
И плоти даст распасться.
 
 
В сосредоточенности дух
Опять уснет в покое…
Я вам в три короба наплел,
Что верить мне не стоит.
 

2.Важный порок

 
О себе только правду любую,
Отвергая прикрасы и фальшь,
На уродца такого любуясь,
Безутешный танцую с ним вальс.
 
 
Ему больно и стыдно, и гадко,
То есть мне от правдивых речей,
Обчешу его шкуркой гладко,
Не в себе будет он, и ничей.
 
 
Мазохист, идиот, сумасшедший?
Нет и нет, это жесткий урок,
Самоедство без соли и специй,
Это мой самый важный порок.
 

3.Бедность – изъян

 
Всё простить тебе готова,
И неверность, злое слово,
Но не скудный кошелек,
Это главный твой порок!
 
 
На любовь авто не купишь,
И не сваришь мясом в супе,
А вот деньги – это сила!
И тогда скажу я: Милый!
 
 
Я люблю тебя, нет мочи!
Лишь скажи, чего ты хочешь,
Вся отдамся без остатка,
Расцелую нежно, сладко.
 
 
Ну а так, как ты бедняк,
Полюбить нельзя никак!
Не прощу худой карман,
Пусть хорош ты, но изъян —
 
 
Бедность – грош тебе цена.
Буду жить тогда одна.
 

Что женщина?

 
Женщина – мягкая сила,
А стержень – упругая сталь,
Безжалостной может быть милой,
Мелочи видит, не видит же даль,
 
 
Противоречия в чувствах и слове,
Что хочет, никак не понять,
Нежность ли злобу готовит,
И мачеха, добрая мать.
 
 
Мужчину она окрыляет,
Иль крылья срубает ему.
Что женщина – чудо? Не знаю,
Иль зло для мужчин, не пойму.
 
 
Богу ли черту угодно
Феномен этот создать.
Мужчина пред ним благородный
Иль низок – ему выбирать.
 
 
Что женщина? Лишь искушенье
Для слабых и подлых мужчин.
Для сильных же рай, утешенье,
Не знаю… я матери сын.
 
 
Чтобы женщину знать,
Нужно женщиной стать.
Лучше будет остаться мужчиной,
Ну а женщин, как Бог сотворил, принимать:
Чудо, сказка и ад, и пучина.
 

Тенью дымкой живой

 
Тот, кто во мне сидит, с усмешкой нахальной
Ни слова не говорит, прикинулся, мол, немой,
Что безжалостно пожар сотворен фатальный
Будто не им, как он в не игры, а душой самой.
Самосожжение души – в духа перерожденье:
Разоблачится она, когда тонкие ткани оденет.
 
 
Тот, кто во мне незрим, жадно мыслями дышит,
Молодость пьет и есть, а чувства душе бросает,
И ей достаются кости эмоций-страстей излишек,
В облачных вся нарядах ходит по стеклам босая.
Раненья одни наслажденье, смертельны другие,
А тот, кто словами на раны вяжет повязки тугие,
 
 
С усмешкой издевки глядит, и ни вздоха и слова
Сочувствия не произносит, он во главе с головой,
А покой пожелаешь, говорить неумолчно готовый,
И внушит: его нет, тенью дымка, а как надо: живой.
Не раздвоенность разума он, клея вязкого связка,
Диалог с душой, спор ли ссора, реальности сказка.
 

Жестокий

 
Что год и два, и три назад твердила,
Нелепость фраз вонзая словно вилы,
Не помнишь, нет? А нынче – что же
Молчишь? Не уж-то совесть гложет,
Иль стыд беспамятства, склероз
В твоих друзьях, какой, мол, спрос
С эмоций злых, слепых, случайных,
Источник мне прозрачен и не тайна.
Взывая к логике, тебе давал советы,
Лишь масло лил на угли я при этом,
И пламя вновь эмоций возгоралось,
В меня ты стрелы острые метала
Теперь за то, что выслушать готов
Необоснованных ничем потоки слов.
Защита логикой, особенно молчанье
Моё лишь злит, доводит до отчаянья.
Такую страсть направить бы на дело,
Успех обязан быть. Не это ты хотела,
Но обвинить не весть за что другого,
Кто выслушать по-дружески готовый
Души смятенья чувства заблуждений,
Кто не имел бы собственного мненья,
Жалел бы просто, просто бы любил…
Жестокий! Я?.. Да, ты, что не забыл…
 

Ветродуй

 
В безбрежном море штиль,
Слабы глубинные теченья,
Поверхность чуть на много миль
Мерцает матовым свеченьем.
 
 
Кораблик с парусом опавшим
Взывает к богу Ветродую:
Пока мне шторм любой не страшен,
Души ты море не волнуешь.
 
 
Прошу, когда же я покой,
Волна всё круче и опасней,
Ты воды крутишь так рукой,
Что смерть спасительное счастье!
 

Покинутый рай

 
С чего решили, жизнь за гробом
В сто раз получше жизни этой?
Сбежав из райских кущ однажды,
Зачем душе бродить по свету?
 
 
Познать добро и зло хотелось,
Иль Бог прогневался за что-то?
С тех пор ища любовь да счастье,
Хлеб добываем тяжким потом?
 
 
Что за прекрасный отчий дом
Теперь нам мнится постоянно?
И терпим век, в надежде обрести
Небесный рай…. Как это странно!
 

Ждущий мысль

 
Вокруг да около хожденье
Мне нужной мысли откровенной,
Приближусь к ней, она мгновенно
Себя укроет плотной тенью,
Вперед же вышлет хор бессвязный,
Орущих мыслей разом разных.
 
 
Дождаться мне бы тишины
Такой, что будто бы оглох,
Не слышать сердца стук и вздох,
Как стены в метр толщены
Любой звук внешний поглотят,
Все чувства, мысли мирно спят.
 
 
Одна лишь мысль собеседник,
Лица напротив и вблизи,
Пусть, что скрывает, поразит
Мой разум ждущий, я посредник,
Пусть буду к мысли приобщен,
И былью станет давний сон,
 
 
Который с утренней зорей
Я забываю каждый раз,
Из эпизодов рваных фраз
Собрать смогу логичный строй
Мне нужной мысли откровенной,
Чтоб ей и мне оставить плена.
 

В последний раз

 
И на седьмом году поездки через город
Становятся инерцией привычки,
И даже обессмысленные стычки
Насыщенны упреков скрытых вздором.
Разрыв под коркой гноя зарастал:
Поездками сюда томиться стал…
 
 
Она меняла комнату в субботу,
Одна таская вещи коридором.
А где помощники? – спросил её с укором, —
Из дюжины никто не рвется что-то
С тобой делить заботы новоселья,
Зато один из них пригреется в постели.
 
 
Прогнала бы, глаза солгать не могут,
Но и признаться, что я прав, невыносимо.
Затяжка долгая и злости выдох дымом:
Я не звала: пришел, так помоги, её богу!
Да ладно уж, прости, а где пацан, не вижу.
Не к сыну ведь, ко мне приехал ты же.
 
 
У бабки он, там учится, на лето
Беру к себе – ему и мне удобно…
Желанья нет рассказывать подробно.
Она и не скрывает, что задета
И хамской колкостью моей бесцеремонной,
И ситуацией, каким сказал я тоном.
 
 
А эта комната получше той: с водою,
И туалет напротив, ну и… поздравляю!
Намек?.. Нахал, заткнись, я умоляю…
Ты кто мне? Бывший. Оставь меня в покое.
Ха, верный муж, к любовнице приехал,
Ко мне, ревнуешь что ли, да?.. Потеха!..
 
 
В последний раз. Простились навсегда.
А через годы – навряд ли сын захочет
Копаться в грязи, встретиться воочию.
Боль улеглась, ушла, приеду ли сюда?
Навряд ли, да, забыть-то невозможно:
Сам ковырну разрыв неосторожно…
 

Зима уходит

 
Дрова трещат в кирпичной печке,
Капели с крыши в тазик дробью,
Я с сигаретой на крылечке…
Тепло! Трудиться можно в робе.
 
 
Сугробы тут и там водою
Дорожки мочат, испаряясь,
Проветрить настежь дверь открою:
Впущу в домишко воздух рая.
 
 
Весна моя шестьдесят вторая,
Как хорошо – зима уходит…
Сюжет свой древний повторяя,
Весна свежа всегда, и в моде.
 
 
Здесь, мне на даче вдохновенье —
И дым, и солнце, и капели…
Лежит тетрадка на коленях,
Чтоб записать, как птицы пели,
 
 
Как облака снегами тают,
Как ветерок, в лучах согретый,
Листы тетрадные листает…
Весна! За нею вслед придет и лето.
 

Восемнадцать

 
Потревожил минувшего память,
После школьные времена,
Обжигает тоскою пламя
И лишает ночного сна.
 
 
Восемнадцать нам только, и только
Из ребячества первый шажок…
Саша, Ира, Надежда, Толька… —
У начала своих дорог.
 
 
Собираются девушки замуж,
А парням предстоит служить.
Смотрят грустно и радостно мамы,
Как детей от беды заслонить?..
 
 
Нам, тогдашним, не ведомо было,
Через что предстояло пройти.
Не имеем мы в нынешнем силы,
Оказаться в начале пути…
 
 
Потревожил я память былого,
С ним, и грустно, а встретиться рад,
Где на все в этой жизни готовы,
Лица юные с фото глядят.
 

Скучная тема

 
От вечно хорошего плохо становится,
Значит, в хорошем плохое сокрыто.
Нет худа без доброго, знаем пословицу.
Внутренне добрый, а внешне сердитый.
 
 
Честным казаться и лгать постоянно,
Да так убедительно лгать и правдиво,
Завидовать трезвым, бахвалиться пьяным,
На час хоть казаться фальшиво счастливым.
 
 
Мораль, психология – скучная тема,
Искать своим чувствам истоки, причины.
Талантливо страстью создать бы поэму,
Трагикомично, как любит мужчина,
 
 
Струны души, чтобы радугой пели,
И чтобы и слёзы, и вздох облегченья,
Весна чтобы снова запела капелью….
А ты вместо лирики – нравоученье,
 
 
Мораль, психологию. Скучно ужасно.
В старости будем на лавочке думать,
Что жизнь пролетела как будто напрасно,
Теперь одинокий, больной и угрюмый.
 
 
Кому – не везло, а другому – удача,
Судьба, мол, такая, и нечего плакать.
Душа не на месте, и мысли всё скачут,
А в чем же причина, узнать бы, однако.
 
 
Пока молодой и беспечно влюбленный,
Пока перед будущим страх не пугает,
И жизненным опытом не угнетенный,
Хочется клясться: «Люблю, дорогая!»
 

Искушенье

 
«Войди в ту залу в книжный ряд,
И не спеши уйти назад,
Билет читательский твой вечен,
Не станут гнать, давить на плечи
Ни дни, ни годы, ни столетья,
Ты проведешь эпохи эти
Средь книг в тиши уединенья,
Тебя не тронет смерти тленье,
Когда поймешь, что ты учен,
Иди в ту дверь на волю вон»
 
 
«Но внешний мир уйдет вперед,
Другой язык, другой народ,
Другие нравы и законы,
Что толку, если я ученый
Из мира старого, невеждой
Там окажусь, как бы и прежде,
В том мире, где рожден и вырос,
Зачем мне быть чужим и сирым,
Кого я знал, всех смерть возьмет,
Какой ответ на этот счет…?»
 
 
«Отвечу так: свободен выбор,
В своём ли времени жить, либо
Войти в безвременную зону,
Как ты желаешь, стать ученым,
Но знай, что знанья устареют.
Давать совет тебе не смею,
Решай! Даю тебе всего минуту»
 
 
«О, искушенье, черт попутал!..
И так, и этак – выбор худший…
Где я рожден, останусь лучше,
Я заблуждался – признаюсь,
Судьба, как выйдет, так и пусть»
 

У жизни две зарницы

 
Живу хотя бы потому,
Чтоб видеть результаты,
И жизнь ценю и не ценю,
И верю в жизнь я свято.
 
 
Не так, не то и не тогда
Случается – ворчу я,
Себя ругаю и стыжу,
Спасаю и врачую.
 
 
Иду слепой, наперекор
И здравому рассудку,
И даже знающих совет
Приму, как злую шутку.
 
 
Растрачу время в пустяках,
Не там сверну поспешно,
Что ждет меня там, впереди,
Не думаю, конечно…
 
 
Пройду, когда я рубежи,
Ошибки все познаю,
Скажу, что в жизни повезло,
Скажу: судьбина злая.
 
 
Ну, а пока вперед, вперед,
Смотреть назад под старость,
Я с пользой жил, пойму тогда,
Иль прожил век свой даром.
 
 
Назад не хода, знаю я,
Ничто не повторится,
Стоять на месте – пропадешь,
Есть в жизни две зарницы.
 
 
Одна, когда восходит век,
Другая – век в закате…
За каждый дар, за каждый шаг
Душой и телом платим.
 

Радость грусти

 
Невольно ли сознательно назад
Оглянешься, что душу беспокоит,
И в нынешнем как отзвуки утрат,
Навек особое и сердцу дорогое.
В саду под осень радуют плоды,
Те, что душой спасались от беды.
 
 
Почти не веришь, глядя на дитя,
Что сам таким бывал ребенком,
Вихры внучонка, в шутку теребя,
Счастлив, как он смеется звонко.
И в день рожденья капля грусти
Пусть радость тронет и отпустит.
 

Там юность горела

 
Так не было раньше,
Там – было другое,
Я правил рукою,
Следя за строкою,
Фальшивил без фальши.
 
 
Там – юность горела,
Там страсти кипели,
Весенней капелью,
И доброй метелью,
Всем правила смелость.
 
 
С волненьем тревожным
Зачитывал строки,
Сердечные токи —
Эмоций потоки,
К себе был построже.
 
 
И внутренний критик
Убийственно резал:
Где мысль антитезы?
Сплошные всё грезы.
Не критик, а нытик!
 
 
И распри случались —
Горели тетради,
С собою не ладил,
Мол, жалок и гадок.
Так было вначале…
 

Надо было

 
Надо было век прожить,
Чтобы, чтобы …, не дождетесь
Скучной пошлости морали,
Без того её вы знали,
И меня, как всех воротит,
Но …, не рвать же рифмы нить.
 
 
Нужно что-нибудь такое,
Мудро, честно, всей душою
Рассказать лирично, чисто,
Как в любви бывал неистов,
Лить слова рекой большою
Мелодрамы, но… не стоит.
 
 
Может выдумать мне сказку
О трагично-романтичной,
О прекрасной жизни скверной,
Я слукавил бы, наверно,
Показав благую личность.
В лицо бросится ли краска,
 
 
Если правду-матку врезать,
Так читатель оскорбленный,
Грязь, намеки, возмутится,
Им воды б напиться чистой,
Непорочных и влюбленных
В жизни встретишь реже, реже.
 
 
Есть и честь, и благородство,
Есть и ненависть, и злоба…
Жизнь – крутая смесь эмоций.
Хрусталь духа разобьется —
Душа жалкая у гроба…
Я найду и с вами сходство
 
 
В мыслях, чувствах и мечтах,
И различие, конечно,
Мол, судьба моя особа,
Иль особо …¸чтобы, чтобы
Не казалась скоротечной,
Не рассыпалась бы в прах
 
 
От критического взгляда
На себя со стороны…
Слова скучно прозвучали,
Душа стонет от печали,
От потерь ли от вины…
Век прожить сначала надо.
 

А что делать?

 
А что с этим делать? Принимать и точка!
Хотели за здорово жить: не отмахнетесь.
Пень трухлявый, а средь трясины кочка.
Зуб за зуб колеса: крутятся-вертятся оси.
Кто рукоятка к машине, а кто и движок,
Знай своё место, как кура знает шесток.
 
 
Спорь, протестуй: делай, или баклуши бей.
Труса праздновать можно час для потехи.
Не понятно? Повторю-ка, слушайте, эй!
На улице праздник – будет вам на орехи.
Родился – за гуж: не скотина, не лошадь,
Кому друг-недруг, кому завсегда хороший.
 
 
Слюбится, нет, а дорога вдвоем короче,
Кто послушник, а кто властвовать хочет.
Корка сухая – еда, кусок мяса – отрава.
Юродивый: святая душа, грешник: товарищ.
Кому поют упокой, кому возглашают славу.
С бубенцами тройка с скрежетом шпарит.
 
 
А что с этим-то делать? Жить в аду, как в раю.
Бесправный ребенок, а вырос – качает права.
Думай, не думай, что толку, ясно вам говорю?
Моралисты – лукавят, веришь: церковь права.
Он депутат, министр, а ты: простой работяга.
Он смакует коньяк, а ты, как амброзию, брагу.
 
 
Кому как, кому что: на лестнице и по ранжиру,
Кто с язвой – худой, а сытый бесится с жиру.
Это вам не устав!.. Равенства нет и у бога.
Генерал и солдат: честь отдают по-разному.
Тропки и трассы: направлений до цели много.
Этот внешне чистюля, а в мыслях – грязный.
 
 
Смерть на правом плече, а черти – на левом,
Сплюнешь ты на удачу: обидится, и отомстит.
Век бредил уловом: ил донный выудил невод.
Душа опустела, погасла: с виною обида и стыд.
Ну, ты, брат Склифосовский, не врач, а оратор,
Вспорол наши души, вынул, поставил заплаты.
 
 
Послушать тебя: философ – болтун и трепач,
Мы сами с усами, не дурни: разберемся поди.
Вот – Миша, вот – Маша, и Петя тертый калач,
А красавица Аннушка невесть от кого и родит…
Живем!.. А что с этим делать – кто знает…
Судьба: она добрая к нам, а, может, и злая.
 

Школьные годы

 
С.А. учитель по литературе,
Она казалась злой и строгой,
Но справедливой по натуре,
Её боялись многие, ей богу.
 
 
Она редко кому ставила двойки,
А колы превращала в четверки.
На уроке ответишь слабо, не бойко,
Кол, что четыре: хороша увертка.
 
 
Линейкой метровой дисциплину
Она держала на своих уроках,
Шумит, болтает, записку кинул,
Бьет по руке, спине, по боку.
 
 
Немедленно из класса, Веденеев!..
И вслед за ним уйдет Тазарачев…
И класс притихнет, будто леденеет,
Скукожится, глаза в тетрадки прячет.
 
 
С.А. уж в гневе: Полные дебилы!..
Моя бы власть, отчислила лентяев.
И бьет линейкой хлестко со всей силы,
Что в шоке мы, она не замечает.
 
 
Усталость ли, расшатанные нервы,
Иль ей не повезло с учениками,
Словесница: богатая на перлы;
Брильянт шлифованный лишь камень.
 
 
Увы, я вспомнил это, многие другое,
Покинув классы, может, вспоминают,
Зачем чернить для сердца дорогое,
Строга учительница – мать родная.
 
 
Обиды нет: любовь и благодарность
Храню я в сердце к нашим педагогам,
У каждого своя комплиментарность,
Но и плохое помниться, ей богу!
 

Имя ваше

 
Как имя ваше, любопытно,
Гадаю тщетно пятый год,
Спросить не трудно и не стыдно,
А Вам и вовсе не обидно,
 
 
Что я решил на этот счет.
И нет намека на сближенья,
При встрече «здравствуйте» довольно,
Ни ярких чувств, ни раздраженья,
 
 
И нет иных души движений,
Прямых намеков, и окольных.
Случись последней нынче встреча,
Сердца в груди не затоскуют,
 
 
Не прозвучат прощанья речи,
И обнадеживаться нечем,
Ничем как будто не рискуя.
Как звать вас, так и не узнаю,
 
 
А вспомню если, чуть взгрустну.
Татьяна, Ольга, Лена, Рая —
К вам имя тщетно подбираю.
Зачем?.. Не ведомо уму.
 

Злыдень

 
Пред Новым годом.… Радуйся! Чему?
Да праздник ведь. Другим себя займу.
Веселый и шучу я всеми днями кряду.
Ты что, дурак? Вот оскорблять не надо.
 
 
Сказала к слову я. Ты просто улыбнись.
Тебе? А почему бы нет. Моя- то жизнь
Скупа на радости, увы, мне не смешно.
Да Новый год и стол с закусками, вино,
 
 
Всё к радости…, а ты с утра серьёзен.
Развесели, прошу. Но так меня морозит
Твой постный вид, что хочется послать.
Все веселы, а ты…. Оставь же, бога мать!
 
 
Веселый я, от смеха сводит скулы…
Ты, что, больной, от форточки надуло?!
На, выпей водки, может, полегчает.
Спасибо, я потом, пока что выпью чая.
 
 
Придут же гости, стыдно. Им я буду рад.
Ты злыдень, даром мне подружки говорят.
И это правда, да, когда-то был веселый.
За тридцать лет твою усвоил школу —
 
 
Не то сказал, и тост не тот, и шутки…
Могла пилить от ревности хоть сутки.
Теперь любой мне праздник словно пытка:
Я ссоры жду…. Но сделай хоть попытку
 
 
Пред Новым годом прошлое забыть!..
Забыл уже…, я буду просто пить.
Гостей сама, как хочешь, ублажай.
Что в душу сеяла, такой и урожай.