Ниро Вульф и Лига перепуганных мужчин (сборник)

Я вытащил футляр из кармана и любовался им. Я получил его всего лишь две недели назад. Он был коричневый, из страусовой кожи, и его поверхность с обеих сторон была покрыта тиснением. С одной стороны были изображены изящные линии с выходящими из них стеблями орхидей. На обратной стороне поверхность была покрыта «кольтами»: пятьдесят два чудесных маленьких револьвера, которые целились в центр композиции. В центре было вытиснено золотом: «А.Г. от Н.В.».

Вульф подарил мне его 23 октября, когда мы сидели за обеденным столом. Я и не подозревал, что он знает, когда мой день рождения.

а мы к этому делу приложили столько же сил, сколько прилагают к делу народного образования каменные львы перед публичной библиотекой.

Это был один из тех многочисленных случаев, когда я с наслаждением столкнул бы его с крыши небоскреба, если бы, конечно, существовал способ его туда заманить.

— …Я знаю, что существуют такие люди, которые считают делом чести совершенно бесплатно изобличить любого преступника, тем более убийцу. Я полагаю, что они занимаются этим для развлечения, в чём нет ничего удивительного, если принять во внимание, какими только дикими вещами не заполняют люди своё свободное время. У меня имеются иные способы бороться со скукой, борьба же с преступниками является для меня работой. И я стану охотиться за кем угодно, если мне за это заплатят.

- Но ответьте хотя бы на элементарный вопрос: вы считаете, что Хадлстон была убита?

- Нет.

- Следовательно, вы считаете, что в ее смерти повинно роковое стечение обстоятельств?

- Нет.

- Тогда что же вы, черт возьми, думаете об этом?!

- Ничего. Меня абсолютно не интересует данное дело. Женщина умерла - все женщины рано или поздно умирают. Мир праху ее, и прощай мой гонорар.

Я сунул бумажку ему под нос. Его первым импульсом было отшвырнуть ее прочь, но ни один полицейский, пусть даже он инспектор, еще ни разу не отказался взглянуть на письменный документ.

- Кажется, я немного ослаб от волнения,- виновато произнес он.- Вдобавок я сегодня позавтракал одним яблоком и с тех пор ничего не ел.

Если на свете существовала фраза, способная удержать в этот момент Вульфа от совета обратиться в полицию и просьбы выставить назойливого посетителя вон, то Дэниел произнес ее. Единственным человеком, которому в этом доме никогда не указывали на дверь, был человек с пустым желудком. Вульф насупился, взглянул на Дэниела - не с симпатией, с негодованием! - нажал кнопку и, когда на пороге появился Фриц, спросил:

- Как долго еще ждать суп?

...

Дэниел попытался протестовать, но Вульф не пожелал даже слушать. Он издал глубокий вздох, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Человек, который за последние двадцать четыре часа не съел ничего, кроме одного яблока, был для него слишком тяжелым зрелищем.

- Бесс Хадлстон умерла,- сказал я.

- Оставь меня в покое,- произнес он брюзгливо.- Я делаю все, что могу. Скоро кто-нибудь получит очередное письмо, и тогда...

- Нет, сэр. Писем больше не будет. Я констатировал факт. В пятницу вечером у мисс Хадлстон появились первые признаки болезни - очевидно, столбнячные бациллы попали в организм через ранку на большом пальце ноги. Около часа назад она умерла....

- Столбняк? - Вульф мрачно уставился на меня.

- Да, сэр.

- Мы упустили гонорар в пять тысяч долларов.

Звонок в дверь заставил меня отлучиться. Не желая пропустить кульминационные события, я помчался открывать, однако прежде чем отпереть замок, принял необходимые при существующих обстоятельствах меры предосторожности, отодвинул занавеску и выглянул на улицу. И правильно сделал. Никогда прежде я не видел на нашем крыльце такого количества официальных лиц одновременно. Инспектор Кремер, лейтенант Роуклифф и сержант Стеббинз! Я приблизился к двери, щелкнул замком, повернул ручку и сказал в образовавшуюся щель:

– Они здесь больше не живут.

– Послушай, ты, выскочка, – невежливо произнес Кремер. – А ну-ка немедленно открой дверь!

– Не могу. Петлю заело.

– Открывай, говорю! Мы знаем, что они здесь!

– Врите больше! Знаете, да не все. Кое-чего не хватает… Что? Нет? Нет ордера? Какая жалость, судья-то сейчас на обеде…

Иногда я считаю чудом, что мы с Вульфом вообще способны ладить. Различие между нами особенно ярко проявлялось за столом. Он был гурман, я – едоком. Он дегустировал, а я – глотал. Не то, чтобы я не мог отличить хорошее от плохого. После семи лет образования по кулинарному искусству Фрица я мог обычно сказать, что является блюдом отличным, а что – непревзойденным. Но оставался факт. Вульфа больше всего привлекала пища, находящаяся во рту и дающая ему вкусовые наслаждения, а для меня самым важным было то, что пища прошла в мой желудок.