Антикварная книга от А до Я, или пособие для коллекционеров и антикваров, а также для всех любителей старинных книг

Главная ценность антиквара

Убедительно доказано временем, что главный инструмент антиквара, книжника, коллекционера – это его собственные знания и навыки, или же «мозги». Это понятие есть компендиум образования, культурного кругозора, навыков, знаний и многих других вещей, без которых невозможно состояться настоящему коллекционеру или крупному антиквару. Никакие пособия или справочники (как и интернет) не смогут заменить этого, и никакое везение не заменит наработанного глаза, никакие каталоги не заменят вашей собственной памяти.

К тому же свойство профессии антиквара-букиниста таково, что не всегда для принятия решения имеется необходимое время, когда можно что-то проверить или уточнить. Во многих случаях – когда вы приходите в антикварный магазин и видите какую-то книгу на развале – решение необходимо принять тут же, в прямом смысле не отходя от кассы. Или на электронной площадке, когда вы читаете рассылку новых поступлений аукциона или магазина, что уж говорить о развале или антикварной ярмарке. Ведь закон антикварного мира таков, что если по какой-то причине редкую книгу не купишь ты – ее через пять минут купит кто-то другой, более сообразительный. И не стоит полагать, что каждый имеет время на «подумать», обычно – напротив, таких «мыслителей» жизнь учит неустанно. Чем скорее ты понимаешь, что книгу надо купить, и чем скорее ты ее физически купишь, то есть сорвешься и сам за ней поедешь, тем более ты будешь успешен.

Знания помогают не только не упустить что-то невероятное, но и побороть жадность тогда, когда логика твердит тебе: «Это очень дорого! Не покупай! Попадется еще!» или же «Поторгуйся!», когда нельзя медлить с покупкой. Не менее важно проявлять силу воли в тот момент, когда, осматривая выдающуюся старинную книгу, вы держите отстраненное выражение лица и как бы нехотя покупаете ее, а в действительности – дрожите, затаив дыхание и ожидая момента, когда деньги будут приняты и вы выскочите на волю, сжимая заветную покупку.

«Объяснение закона о штрафах» – первая книга Ленина, напечатанная типографским способом (1895)

Так уж случилось, что многие участники антикварного рынка книгу знают из рук вон плохо, а в тонкостях – вообще не смыслят. И вот здесь вы будете всегда иметь преимущество, если знания ваши будут на должном уровне. Безусловно, память не должна вам изменять, и прочитав в магазине на очередном корешке надпись «Вестник Европы 1814», вы должны проверить – нет ли там полного 13‐го номера. Ведь в этом может состоять одна из самых памятных удач в вашей жизни.

Помню, как покойный М. М. Климов как-то пришел торжествующий из книжного магазина «Москва», где он за двести рублей купил невзрачную брошюрку «Объяснение закона о штрафах, взимаемых с рабочих на фабриках и заводах» 1895 года, напечатанную в Херсоне. Форматом в малую восьмерку, 50 с небольшим страниц, автор не указан, цензурное разрешение имеется… Мы с коллегой уставились на него, а он торжествовал еще более, видя нашу растерянность. И было от чего!

То была брошюра, отпечатанная в Петербурге в подпольной типографии тиражом в три тысячи экземпляров; выходные данные и цензурное разрешение – вымышленные; автором ее был В. И. Ленин. Конечно, в 1990‐х годах удивить кого-либо прижизненным изданием Ленина было затруднительно, да и мы совсем не ценили классика; но суть была в другом – это первая отдельная книга Ленина, изданная типографским способом. Редка она необычайно, даже в главных библиотеках – РГБ и РНБ – имеются только фотокопии.

И несмотря на ореол автора, книга эта остается исключительной – совершенно ненаходимой первой книгой одного из главных героев мировой истории XX века. Это нашло доказательство через неделю, когда, написав грамотную аннотацию (помню, на меня с ужасом смотрела дежурная по читальному залу бывшей Ленинской библиотеки, когда я штудировал тома ПСС великого классика), мы с триумфом продали находку, причем настолько дорого, что по кратности закупочной и продажной цены она навсегда стала рекордсменом в истории антикварной торговли. И безусловно, мы запомнили ее навсегда и сможем отличить среди горы хлама. Но правда жизни и нашей профессии состоит в том, что больше она нам, скорее всего, никогда не попадется.

Каждый обладатель «главной ценности антиквара» знает святое правило: в «Воспоминаниях» Н. И. Греча – проверь, не экземпляр ли это без купюр, то же касается издания писем В. Г. Белинского и А. С. Пушкина. Как говорит хранитель редких книг музея-квартиры А. С. Пушкина на Мойке М. В. Бокариус, «книга – не полено, ее раскрыть надобно». И это нужно в ряде случаев обязательно сделать.

Именно так, благодаря А. Л. С., были куплены нами «Краткие наставления русским рыцарям», текст которых опубликован по рукописи Ю. М. Лотманом в 1949 году, но само издание считалось несуществующим; единственный экземпляр вошел в наш «Музей книги».

Бывают и другие, не менее тонкие случаи, когда знания играют главенствующую роль. Скажем, встречаются на книгах владельческие записи. Порой они могут быть очень важными, хотя обычному человеку даже не придет на ум придавать таким записям значение. Конечно, я не имею в виду дарительные надписи великих писателей или их владельческие записи. Я веду речь о каких-то записях, понять ценность которых возможно, только зная суть, иначе вы даже не обратите на них внимания. Пара примеров.

Встретятся, бывало, на пути антиквара книги первой четверти XIX века, обычно в прескверной сохранности, иногда даже отдельные тома многотомных изданий. Они неопрятны, несут на себе следы чтения и пометы. Но на форзаце этих книг имеется помета: «Видал Лепарский». Обратит ли кто на нее внимание? Вряд ли. А ведь это не простая запись. Лепарский – Станислав Романович (1754–1837) – был не только генералом, но и с 1826 года комендантом Нерчинских рудников. В его подчинении находился и Петровский завод, куда после Читинского острога были этапированы приговоренные к каторге декабристы (Бестужевы, С. Г. Волконский, С. П. Трубецкой, М. С. Лунин, Н. М. Муравьев и другие). Именно на Петровском заводе декабристам было разрешено читать, и все книги, которые находились в употреблении у узников, комендант должен был предварительно просмотреть. И дозволяя какую-либо книгу к чтению, С. Р. Лепарский ставил свое дозволение. Книги такие встречаются как в музеях, так и в частных собраниях. И каждая из них имеет огромную историко-культурную ценность.

Можно встретить надпись, напоминающую владельческую, которая читается обычно с трудом: «Изъ равелина». Она указывает, что во второй половине XIX века эта книга была в руках узника Алексеевского равелина Петропавловской крепости – главной политической тюрьмы Российской империи.

Или еще пример, более редкий, нежели предыдущие. На иностранных книгах XVII – начала XVIII века может встретиться и другая странная на вид владельческая запись. Она гласит «Лебедникова привозу 1717 года» и на первый взгляд не вызывает никаких коннотаций. Тем не менее именно эта запись свидетельствует, что книга принадлежала к рабочей библиотеке императора Петра Великого. К той многочисленной ее части, которая прибыла в сентябре 1717 года в Петербург из Голландии на корабле «Рандорф» и доставлена поручиком Борисом Лебедниковым. То есть эта надпись относится к книгам, которые происходят из личной библиотеки первого российского императора. И стоит ли говорить, что не все они сохранились в Библиотеке Академии наук, куда после смерти императора поступило его книжное собрание. Часть этих книг оказалась проданной в процессе ликвидации дублетов еще в XVIII веке. Сохраняется вероятность, что и вам на жизненном пути попадется такая – и будет обидно, если вы по малограмотности отбросите этот том как «чушь-иностранщину».

Подобных примеров достаточно для того, чтобы понять ценность знаний – даже не умения что-либо быстро найти в справочнике (что тоже важно), но именно профессиональных знаний, которые накапливаются с годами и составляют главный и уникальный инструмент специалиста по антикварной книге.

Дезидерата

Для мира коллекционеров антикварной книги это слово символизирует ежедневную душевную боль, обозначая желаемое в жанре недостающего (desidero – «желать», но еще и «тосковать», «томиться»). Нелишним будет сказать сразу, что в латинском языке слово desiderata не только среднего рода, но и множественного числа (в единственном – desideratum). То есть склонять его совершенно против правил, если вы в кругу знатоков латыни.

При этом сложившаяся языковая практика, когда это слово уже перешло в середине XIX века в русский язык, затем утвердилось в нем, не позволяет нам здесь выступать пуристами и, сверкая латинско-русским словарем, восклицать, что общеупотребительное ныне русское «дезидерата» в единственном числе женского рода – это «просто ужас!». Более того, когда это слово употребляется в качестве русского или пишется по-русски, то мы должны относиться к нему как к заимствованию. И дело даже не в том, что большинство заимствований не сохранили свой род, перейдя из других языков в русский; но сама жизнь слова в другом языке иная, если этот другой язык – живой. Так уж случилось, что перешедшее в европейскую научную литературу слово desideratum в русский не перешло, и потому русский язык приспосабливал к своим нуждам уже обращающееся слово desiderata. Когда Д. Н. Ушаков в 1935 году поместил в своем «Словаре русского языка» слово «дезидераты» с указанием, что это слово не имеет единственного числа, но может склоняться («дезидерат»), он в общем-то уже совершил большой шаг вперед: отметил, что в составе русского языка это слово уже претерпело изменения сравнительно с латинским, которым оно было изначально. Сегодня же общеупотребительным является «дезидерата» как существительное единственного числа женского рода с обычными в таких случаях изменениями его по числам и падежам. По-видимому, как раз иноязычность слова стала одной из причин столь вольного обращения: в большинстве своем люди, не зная, как правильно, произносят так, как им кажется верным. А поскольку русский язык живой, то и слова в нем могут меняться, и мы здесь мало что можем поделать.

«Дезидерата русского библиофила» П. П. Шибанова (1927)

Однако для экскурсов в историю языка следует обратиться к иным источникам, мы же отразим то, что понятие дезидерата означает для занимающихся книжным коллекционированием и антикварной торговлей. В русском книжном собирательстве оно было канонизировано в 1927 году, когда П. П. Шибанов, в то время плодотворно сотрудничавший с АО «Международная книга» и руководивший московским антикварным магазином этой весьма всемогущей конторы, издал специальный перечень, озаглавленный «Ищем купить» и параллельным английским переводом «Our Desiderata», где было перечислено 378 номеров, притом с указанием цен, по которым магазин готов приобрести экземпляры, но, естественно, «экземпляры, предлагаемые по этим ценам, должны быть совершенно полные и хорошо сохранившиеся». Особенно издевательски последнее воспринимается, если знать, что туда были включены все известные на тот момент кириллические инкунабулы, из которых в абсолютной полноте сохранился единственный экземпляр «Осмогласника» Швайпольта Фиоля 1491 года, и только во второй половине XX века обнаружился экземпляр его же «Триоди цветной». То есть подобные требования относительно «совершенной полноты» могли предъявляться к книгам гражданской печати XVIII–XIX веков, но не к первопечатным изданиям.

Реакция библиофильского сообщества была бурной, как бывает всякий раз, когда на антикварном рынке происходит нечто сверхъестественное. Одни особенно дотошные увидели в этом перечне те книги, которые якобы давно продаются Шибановым, и он помещением их в перечень дезидерата лишь тем самым стремился их наконец сбыть. Другие привязывались к ценам, обвиняя Шибанова в том, что за некоторые несомненные редкости первой величины вроде «Езды в остров любви» Тредиаковского 1730 года или «Путешествия из Петербурга в Москву» Радищева 1790 года назначены смехотворно низкие цены. Отдельного непонимания удостоилось помещение в перечень старопечатных изданий – в 1920‐х годах никто их не покупал в России в принципе, на этом именно фоне самая высокая цена в этом перечне была показана при «Библии» Франциска Скорины (1517–1519) – 2 тысячи рублей. Сохранилось мнение на этот счет известного букиниста Ф. Г. Шилова, который наряду с прочими претензиями вопрошал: «Какому библиофилу вдруг потребовалась Библия Скорины? Книги XVI и XVII веков у вас обозначены как дезидерата, но это не более чем ход, чтобы найти покупателей». Обвинения в том, что перечень составлен исключительно в интересах магазина АО «Международная книга», выглядят еще более странными – ведь именно этот магазин перечень и издал и именно в этом магазине Шибанов работал. Он, как высококвалифицированный букинист, занимался антикварной книжной торговлей, а не теорией библиофильства, то есть руководствовался интересами дела.

«Соня в царстве дива» – первое русское издание «Алисы в Стране чудес» (1879)

«Упырь» – первая книга А. К. Толстого (1841)

И странность цен диктовалась не столько ситуацией и спросом на внутреннем рынке, сколько субъективным пониманием, которое имел Шибанов относительно внешнего спроса на указанные издания, а не внутрироссийского. Подразумевая дезидерата, Шибанов представлял свой перечень, то есть требуемое для «своего» магазина, главным клиентом которого были Европа и Америка. Цена на Библию Скорины могла объясняться и тем, что кто-то очень настойчиво пытался купить такую книгу, первую печатную славянскую Библию. Но если говорить о сравнительно полном экземпляре, то сделать это и тогда, и сейчас – невозможно, потому что его полный комплект, состоявший из девятнадцати отдельных книг, раздобыть можно было лишь изъяв из государственного хранения, поскольку если и встречались за последние полтора века отдельные книги, то никогда не бывало в продаже сравнительно полного экземпляра.

То, что этим списком Шибанов всколыхнул весь антикварный мир России, а ссылки на этот перечень прибавляют даже сегодня любой указанной там книге ореол первостепенной книжной редкости, есть свидетельство и авторитета Шибанова, и уникальности его поступка. После традиционных списков книжных редкостей, изданных до 1917 года, начиная от «Русских книжных редкостей» Г. Н. Геннади и заканчивая 105‐м каталогом Н. В. Соловьева, именно список «Ищем купить» П. П. Шибанова стал единственным авторитетным перечнем редкостей, обнародованным в годы советской власти.

Возвращаясь к самому понятию дезидерата, нужно сказать, что степень необходимости может быть различной, отчасти потому, что и природа дезидерата для собирателя или же торговца различна. Есть вечные дезидерата, которые никогда не перестанут быть таковыми; есть роковые дезидерата, без которых определенный раздел коллекции или целая коллекция кажутся собирателю или же стороннему наблюдателю очевидно неполными (эти взгляды не всегда беспристрастны). Но есть и менее трагические, которые просто томят сердце книголюба. Выражение «закрыть дезидерата» (в нынешнем словоупотреблении – «закрыть дезидерату») означает тот счастливый момент, когда долго разыскиваемая книга наконец приобретена и перестает быть дезидерата. Но не всем дезидерата суждено стать «закрытыми», то есть перестать томить сердце собирателя или антиквара.

Первый тип – вечные дезидерата

Как для публичных библиотек, так и для коллекционеров, которые десятилетиями занимаются комплектованием своих собраний, не будет новостью печальная констатация: есть книги, которые дезидерата были, дезидерата и останутся. То бишь нет абсолютно никакой возможности когда-либо пополнить конкретным изданием свое собрание. Конечно, в силу обстоятельств, в особенности финансовых, для кого-то дезидерата может казаться вечной, а для кого-то это скорее вопрос некоторого времени, нежели финансов.

И, безусловно, в эту категорию попадают не те «редкости», которые мало кому нужны и потому ненаходимы. Здесь речь идет о выдающихся памятниках книжности, каждый из которых может быть главным экспонатом крупного музея, библиотеки, коллекции.

Среди вечных дезидерата – не только упоминавшаяся выше «Библия» Франциска Скорины в относительно полном виде (мы говорим относительно полном, потому что старопечатные книги редко доходят до наших дней в абсолютной полноте).

Ранее не было ощущения, что вечной дезидерата будет 42-строчная Библия Гутенберга, потому что нет-нет да и выплывал на книжный рынок раз в десять лет экземпляр. Ныне – это уже дела давно минувших дней, и если появится когда-либо относительно полный экземпляр (оба тома), то мы увидим, насколько действительно дорого может стоить печатная Книга. Ведь при нынешней конъюнктуре цена такого экземпляра, даже если это экземпляр на бумаге, не может быть меньше нескольких десятков миллионов долларов.

Для отечественного рынка вечные дезидерата, в сущности, общеизвестны: первое издание книги Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву» 1790 года есть главная. После экземпляра Н. П. Смирнова-Сокольского, который в 1974 году был приобретен вместе с его собранием Государственной библиотекой имени Ленина, в частных руках экземпляров не зафиксировано. Но призрачная надежда – не покидает многих…

К тем же практически бесплодным мечтаниям относятся и две остальные книги автора – «Житие Федора Васильевича Ушакова…» (1789) и «Письмо к другу, жительствующему в Тобольске…» (1790). Они формально еще более редки, чем «Путешествие». Единственный экземпляр «Письма к другу», который хранился в частных руках, принадлежал писателю В. Г. Лидину; библиотека его разошлась по рукам совсем недавно, но вряд ли блеснет луч надежды…

Не менее безнадежны для собирателей попытки приобретения славянских инкунабулов, поскольку это также реальность минувшего времени: за последние тридцать лет в продаже были только два экземпляра, естественно, оба неполные, но и они были немедленно прибраны к рукам. «Часословец» Швайпольта Фиоля 1491 года сохраняется в нашем «Музее книги», а замечательный экземпляр «Триоди цветной» того же печатника был на наших глазах приобретен за крайне высокую цену И. С. Горбатовым около 2005 года, а в 2013 году, после смерти собирателя, продан с публичных торгов за 7,5 миллиона рублей (по тому курсу это более 240 тысяч долларов США не считая комиссионных сверх покупки). Это была самая большая сумма, которая платилась когда-либо в России за старопечатную книгу, однако с горизонта сегодняшнего дня она не кажется уж слишком непреодолимой для подобных изданий.

Продолжая это грустное перечисление, нужно сказать и о невозможности ныне собрать или даже купить выходившее отдельными главами первое издание «Евгения Онегина» в печатных обложках. Конволюты без обложек – может быть, и удастся приобрести ценою многих лет терпения и больших трат (как удалось когда-то нам), а вот чтобы они были все в обложках и в первозданном виде – уже нет, лишь несколько главок максимум. Наиболее продвинулся в этом вопросе покойный Виктор Георгиевич Василенко, крупнейший петербургский собиратель, однако главки подобраны не исчерпывающе: по крайней мере, у него как минимум недоставало первого (московского) издания второй главы, которая счастливым образом имеется у нас. После него, веротяно, можно назвать имя крупнейшего собирателя Н. В. Ш***.

Вообще к тому же разделу ныне ненаходимых относится первая книга «Басен» И. А. Крылова (1809), первая книга Н. В. Гоголя «Ганц Кюхельгартен», изданная им под псевдонимом и затем сожженная, некоторые особенно редкие прижизненные издания А. С. Пушкина, вроде иллюстрированного «Бахчисарайского фонтана», которые можно ценою десятилетних ожиданий и опять же серьезных трат приобрести, но совершенно ненаходимы экземпляры в издательских обложках.

Необъяснимо и ненаходимо редким является первый русский перевод «Алисы в Стране чудес» – небольшая почти квадратная книжечка «Соня в царстве дива», напечатанная в Москве в 1879 году. Известно лишь три экземпляра в мире (то есть заметно меньше, чем самого первого издания этого шедевра мировой литературы), из которых два – в России, один – в США.

Существуют также издания, которые на первый взгляд кажутся не столь безнадежной дезидерата, но де-факто уже таковыми стали. Это книги, которые появлялись на распродажах лет пятнадцать-двадцать назад, но уже прибраны к рукам: они в музеях мира или в тех коллекциях, из которых никогда не выйдут на рынок. К подобным мы бы отнесли полный экземпляр книги Казимира Малевича «Супрематизм. 34 рисунка» (Витебск, 1920). И дело уже не только в цене, по которой следующий экземпляр будет когда-либо выставлен, но в самой возможности такого факта.

Тип второй – роковые дезидерата

Если каких-то книг, о некоторых мы сказали выше, коллекционер не сможет дождаться никогда и не купит их даже большими деньгами, то есть значительный пласт книжных редкостей, которые нет-нет да и раз в несколько или в десять-двадцать лет выходят на рынок. Очевидно, что не о каждом таком появлении говорится во всеуслышание, и часто можно просто не знать, что вот «там-то тот-то продает „Бедных людей“ Достоевского», тогда как это – незаживающая рана твоего собирательства. И даже в эпоху электронных аукционов рынок просматривается не столь хорошо.

Но именно к этой категории относятся так называемые обязательные книги монографических коллекций, без которых немыслимо достижение полноты. Если, конечно, речь идет о качественных критериях, а не о количественных.

Книг подобного толка много больше, чем в предыдущем пункте. Это первое печатное издание «Слова о полку Игореве» – «Ироическая песнь…» (1800), «первый Руслан» – первая книга А. С. Пушкина «Руслан и Людмила» (1820), которая должна быть с гравированным фронтисписом. Или же повесть «Упырь» А. К. Толстого, изданная под псевдонимом (1831), которой также требуется фронтиспис. Это и «Стихотворения» А. В. Кольцова (1835), «Стихотворения» М. Ю. Лермонтова (1840), «Кобзарь» Т. Г. Шевченко (1840), «Военные рассказы» Л. Н. Толстого (1859), «Сказки Мельпомены» А. П. Чехова (1884) в издательской обложке (экземпляр без оной все-таки встречается чаще), малотиражный доклад «О раскольниках города Риги» Н. А. Лескова (1863). Можно сказать, что это всё записные книжные редкости, известные многим поколениям собирателей именно как совершенно ненаходимые. Безусловно, мы периодически видим какие-то из изданий этого сорта на аукционах, но почти всегда это увечные экземпляры со следами бытования в библиотеках, перебеленные химией и тому подобным.

Не менее редки комплектные журналы XVIII века: может, чудом удастся приобрести одно дефектное издание, но «коллекцию журналов XVIII века» собрать архитрудно, поскольку туда входит целый перечень наименований: первая «Трудолюбивая пчела», первые «Трутень», «Живописец», «Трудолюбивый муравей», «Всякая всячина», «И то и сё», «Пустомеля», «Парнасский щепетильник», «Адская почта», «Почта духов»… А уж тобольский «Иртыш, превращающийся в Ипокрену», из комплекта которого мы имели много лет назад лишь одну месячную книжку, да и ту по глупости сбыли с рук («дождемся комплекта!»), нужно бы перенести в предыдущий раздел.

Существует и некоторое число книг данной группы, общеизвестных своей редкостью, но редких изначально. Это бесцензурные варианты некоторых изданий, основной тираж которых печатался с отточиями вместо того текста, а в таких экземплярах он набран черным по белому. Несколько особенно знаменитых – «Записки о моей жизни» И. Н. Греча (1886), три тома писем В. Г. Белинского (1912–1913), три тома писем А. С. Пушкина (1906–1911). Эти издания, оттиснутые в десяти-двенадцати экземплярах, всегда искомы, а если и находимы, то с огромным трудом.

В изданиях XX века тоже образовался корпус дезидерата, однако здесь при отнесении книги к этому корпусу имеет значение не только сама книга, ее комплектность, наличие иллюстраций, но и сохранность издательской обложки. По крайней мере, в настоящем случае экземпляр без нее невозможно назвать коллекционным. Книги эти также достаточно известны: «Вечер» А. Ахматовой (1913) с обложкой и фронтисписом, а также «Что есть табак» А. Ремизова (1908) – всегда были вершиной жанра, хотя вторая малотиражна и более уважаема была собирателями XX века. Далее идут книги не столь редкие, но и достижимыми их назвать трудно: «Путь конквистадоров» Н. Гумилева (1905), «Вечерний альбом» М. Цветаевой (1910), «Камень» О. Мандельштама (1913), «Близнец в тучах» Б. Пастернака (1914), «Стихи» В. В. Набокова (1916), бесцензурный вариант «Флейты Марсия» Б. Лившица (1911), «Стихетты» Н. Хабиас (1922) с говорящей обложкой…

Неминуемо указав здесь книги «Я» В. Маяковского (1913) или «Ладомир» В. Хлебникова (1920), мы направляем свой взор к футуристическим изданиям, разделу изысканному и сложному для коллекционирования по разным причинам. Особенно редкими в нем, которые можно разыскивать годами, являются неординарные в своем исполнении «Танго с коровами» В. Каменского (1914), «Нагой среди одетых» В. Кравцова (1913), «Помада» А. Крученых в раскрашенном варианте (1913) и так далее.

Если говорить об иллюстрированных изданиях начала ХX века, то вспоминается так называемая Большая Маркиза Константина Сомова (Петроград, 1919) с откровенными вариантами эротических иллюстраций. Общеизвестно, что напечатана она была не в Венеции, как указано на титульном листе, а в Петербурге. Много труднее сказать, насколько было действительное обидно для Товарищества «Голике и Вильборг», в бывшей типографии которого книга печаталась, начертанное на титульном листе вымышленное название издательства – Cazzo et Coglioni. Ведь в переводе с итальянского это не что иное, как «Х** и Яйца».

Мы не стремимся привести список дорогих или редких книг, тем более что явно что-то пропустили. Но мы хотим представить именно смысл этого раздела роковых дезидерата: книги эти почти всегда общеизвестные, можно сказать, понятные даже не коллекционерам своим выдающимся положением на небосклоне отечественной культуры. По этой причине и недостача их в какой-либо тематической коллекции оказывается особенно ощутимой не только коллекционеру, но и его недругам и завистникам, которые будут шипеть, говоря в сторону: «Это у него без обложек; а где у него это, а где то?..» Приобретения таких и подобных им книг являются для собирателя некими вершинами, которые необходимо покорить в процессе своей жизни. И деньги здесь – не панацея, важно и везение. Но главный враг собирателя – это жадность; сколько мы видели покупателей с большими деньгами, столько же мы слышали их мнение о редкостях первой величины в жанре «это дорого, меня хотят облапошить, потом куплю дешевле». «Потом» случая может и не представиться.

Традиционные дезидерата

Вероятно, мы смогли добиться понимания того, что «Дезидерата» отнюдь не название какой-то редкой книги, о которой посетитель антикварного магазина каждый раз спрашивает, а нужды конкретного собирателя для поставленных им самим перед собой целей. И сколько собирателей – столько у них в голове, или в тетрадке, или в ноутбуке списков дезидерата. Поэтому мы оставим их страдать самостоятельно, а здесь скажем о дезидерата, которые имеют традиционный, рутинный характер.

Это как? А вот как: на ниве антикварной книги всегда значительным если не спортом, то уж точно соревнованием антикваров и коллекционеров было собирание различных журналов, многотомных изданий, книжных серий, собраний сочинений. Но покупались они обычно не комплектом, поскольку это могло быть попросту не по карману, а по томам. Особенно этот способ актуален тогда, когда для вас это удовольствие и особенно никуда не нужно торопиться. Так многие из нас, коллекционеров и антикваров, собирали много что.

В годы советской власти чемпионом был «Энциклопедический словарь» издательства «Брокгауз – Ефрон», который собирали если не тысячи, то уж точно сотни людей. И потому отчасти, что комплект его стоил уж очень значительных денег. Для таких охотников в каждом букинистическом магазине стоял стеллаж с отдельными томами, только покупай. И, собрав комплект, можно было наслаждаться самому или предоставить это наслаждение кому-то другому, но уже значительно дороже, чем это стоило вам по томам. Конечно, находились смельчаки, которые замахивались на комплекты «Русского архива», «Русской старины», «Исторического вестника», но это уж совсем непростая задача, как и собирание полного комплекта журнала «Нива». Особым охотником до коробок с надписью «собираем» был всегда М. М. Климов, которому, вероятно, потому и везло в этом деле, что он его азартно любил. Но то дела давно минувших дней. Ныне все-таки раз сто подумаешь, увидев «недокомплект» какого-то издания, стоит ли игра свеч и не воздержаться ли от ныряния в трясину собирания недостающих томов.

Но в чем же тогда состоит сложность, если перечисленные издания точно не назовешь малотиражными и уж тем более редкими? Это и сохранность, поскольку в годы советской власти не было возможности собрать абы что и отнести переплетному мастеру, который сделает из трухи конфетку. Также были иные тонкости, скажем, у «Брокгауза» корешки могут быть черными, а могут быть и темно-коричневыми, ну а если книги стояли напротив солнца – то и оттенками указанных цветов. Но все это малое зло по сравнению с основной сложностью такого занятия: оказывается, во многих таких изданиях есть тома «частые», а есть «редкие», а бывают и «очень редкие». То есть традиционные дезидерата. Именно в этом – главная загвоздка, да и кабы не было такой загвоздки, то люди бы, наверное, только и собирали что «Деяния Петра Великого» и «Древнюю российскую вивлиофику», где таких критических сложностей нет.

Бывает, если книга издана несколькими изданиями, один из томов служит для организации комплекта всех. Как это? Возьмем хрестоматийную редкость – двухтомник И. М. Снегирева «Москва. Подробное историческое и археологическое описание города». В 1865 году вышел первый том, в 1873‐м – второй, а также и атлас. В 1873 году вышло в свет второе издание первого тома, но продолжения не последовало. Так и получилось, что напечатанный тиражом в 600 экземпляров второй том оказывается вторым томом для обоих изданий первого, которых в сумме вдвое больше. И по этой причине комплект собрать можно при наличии второго тома, а имея первый – можно ждать много лет.

Или тот же «Брокгауз» имеет известное свойство: чем дальше от начала издания, тем более редки полутома, а особенно – дополнительные. И эти тома стоили дороже остальных, и искать их можно было годы – охотников находилось довольно много. Или, созвучно, журнал «Старые годы», где «обычные» годы продавались почти задаром (как выражался всегда коллега в таких случаях, «их в метро бесплатно раздают»), зато поди найди самый первый, 1907-й. Он даже тоньше и невзрачней… Но антиквары знают, что, приобретя 1907 год, ты уже практически подобрал комплект журнала: наверняка купишь 1908‐й и 1909-й, а остальные годы были доступны в любой момент в любом количестве. Это же касается журнала «Среди коллекционеров», в собирании комплекта которого нужно лишь разыскать 1921 год; а уж совсем непосильная задача – последний, 1918 год «Русской старины».