Лорд из города Теней

Пролог

– Как думаешь, кого из наших выберут?

Слабый голосок Рут дрожал. Она выпалила этот вопрос и закашлялась, а я подумала, что не выберут ни ее, ни меня. Ее – потому что болеет, да и девочки слышали, как лекарь, неведомо каким чудом занесенный в пансион Святой Матильды, говорил матушке, что недолго уже осталось, вряд ли осень переживет. Меня же – оттого, что ни один наниматель в здравом уме не позовет на работу темную ведьму.

Конечно, об этом никогда не говорили вслух, да и ведьмой никто в лицо не называл. Было принято вот так: «обладательница магического дара темного спектра». Но сути это не меняло. Темный спектр был слишком близок Теням, и уже только за это таких, как я, в народе не любили, подозревая во всех возможных и невозможных грехах. Блестящая карьера полагалась только обладательницам дара светлого спектра, ну а темной ведьме после выпуска из пансиона только и оставалось, что ютиться где-то на окраине города или в лесной глуши. Единственное, чем темная могла прилично заработать, так это запечатыванием нор, которые прокладывали Тени и которые нарушали стабильность материи.

Занятие это было крайне рискованное. Можно нарваться на ловушку или даже на живую Тень. Светлые маги этим не занимались, светлых было жалко, темных же – ни капельки. Ну и что, что Тень сложно убить? Ну и что, что даже полумертвая Тень может выпустить вполне реального фантома, способного тебя задушить? Туда вам, темным, и дорога! Не просто так дар темного спектра близок к оттенку той магии, которой владеют ненавистные твари, пришедшие, чтобы погубить наши земли.

Впрочем, в последнее время все меньше и меньше Теней выходило за пределы скрытых городов. Следовательно, все меньше темных магов требовалось для запечатывания нор и, соответственно, для молоденькой ведьмы вроде меня шансы на заработок были практически сведены к нулю.

Я покосилась на Рут, затем перевела взгляд на темную воду под ногами.

Мы стояли посреди хлипкого мостка через ручей. Я бросала в него оранжевые ягоды рябины, обрывая их с кисти. Изо рта вместе с дыханием вырывался пар. Солнце садилось за холм, окрашивая порыжевшую и побитую заморозками траву, и совсем чуть-чуть окрашивало розовым совершенно бледное лицо Рут.

– Не думаю, что выберут кого-то из нас двоих, – нехотя ответила я, – им наверняка нужен кто-то с даром самого светлого спектра. А мы с тобой темноваты для хорошо оплачиваемых дел.

Я никогда не сказала бы Рут о том, что о ней говорили в коридорах пансиона. Она была доброй и милой и совершенно беспомощной перед своей болезнью, как годовалый малыш беспомощен перед бешеным псом. Ее хотелось поддержать чем угодно, пусть даже сладкой ложью, и я отчаянно взвалила на себя эту ношу, каждое утро убеждая Рут в том, что она выглядит лучше, чем вчера. Может, это так и было на самом деле, только вот это «лучше» походило на призрачный свет, что струится из-за той завесы, что разделяет «здесь» и «вечно».

Порыв ветра всколыхнул травы рыжеватой степи, невесомо толкнул в грудь. Я плотнее запахнула плащ и вновь посмотрела на темную блестящую воду под мостиком. Течение здесь было медленным и казалось, что мутная вода застыла, словно серое стекло.

– Вообще-то, я пришла за тобой, – снова подала голос Рут, – матушка сказала, что граф Уимбер приказал явиться всем.

Я пожала плечами.

– Зачем? Наверняка там Миирин и Шейла. Вот из них кого-нибудь и выберут.

Я задумалась. Названное Рут имя показалось знакомым. Хоть мы и жили в уединении, но кое-какие слухи все же достигали нашего пансиона для благородных и одаренных магией сирот. Граф Уимбер, говорите? Кое-что я читала в газетах, которые бессовестно воровала у матушки. Время от времени на пожелтевших и порядком измятых страницах мелькало это имя. Лесли Уимбер возглавлял ни много ни мало ведомство магического сыска. Такие птицы высокого полета не заглядывают в душные, затянутые паутиной углы. Интересно, зачем ему понадобилось явиться сюда лично?

– Ладно, пойдем посмотрим, – пробурчала я.

– Так бы сразу и сказала, – откликнулась Рут. Она взяла меня худыми пальцами за руку, и мы пошли, оставляя за спиной и ручей, и мостик, и степь, распахнувшую рыжие, с желтыми подпалинами, крылья.

Здание пансиона Святой Матильды было чем-то средним между особняком и замком. Иными словами, оно представляло собой двухэтажный с чердаком особняк, заключенный в кольцо довольно высоких, в два моих роста, стен. Кое-где они рассыпались и сквозь бреши то тут, то там проглядывали стены здания из темно-бордового кирпича. Некогда великолепные ажурные ворота так и остались навсегда распахнутыми, потому как их перекосило до такой степени, что не было возможности запереть. Впрочем, от кого запирать? Местные знали, что воровать здесь совершенно нечего, а девицы, содержащиеся в пансионе, настолько измучены недоеданием, простудами и упражнениями в магической науке, что склонить кого-нибудь из них к страсти пылкой казалось задачей невыполнимой и совершенно бессмысленной.

Шагая к парадному, я задумчиво жевала остатки рябины. Это нарядное деревце росло на заднем дворе, и ягоды, как правило, не доживали до зимы, их обрывали воспитанницы еще по осени. Мысли крутились вокруг персоны графа Уимбера. Что ему здесь нужно? Неужели для себя кого-нибудь ищет? В ассистентки?

Ненароком вспомнился дагеротип из газеты, Уимбер, на фоне убитой им Тени, поставил сапог на спину твари, и даже на изображении видно, что каблук щегольской туфли провалился в черную плоть, которая как будто лохмотьями расплескалась по мостовой. Лесли Уимбер улыбался, демонстрировал ровные зубы и задорные ямочки на гладко выбритых щеках и широком подбородке. А мне дагеротип не понравился. Это было похоже на то, как будто Лесли Уимбер побывал на охоте и приказал запечатлеть себя на фоне убитого кабана. А Тень, между прочим, была разумной тварью. Даже похожей на нас. Только когда умирала, превращалась как будто бы в кучу черных лохмотьев, длинных, полупрозрачных.

Тени не были виноваты в том, что первым миром на их вечном пути оказался наш. И они совершенно не были виноваты, что те карманы реальности, которые они сооружали, могли привести к массовым провалам материи в нашем мире. Но наш король объявил их крысами и разрешил убивать. И красивый молодой Уимбер щеголял новым сюртуком на фоне убитой Тени, совершенно искренне гордясь собой, потому что надо быть очень сильным магом и очень хитрым охотником, чтобы справиться с Тенью. Они ведь Древние. Не то что люди.

– Мы не знаем, какую работу будет предлагать граф, – уже стоя на ступенях, сказала Рут. – А вдруг ему как раз нужна магесса с даром темного спектра, чтобы запечатывать норы?

– Возможно. Поглядим.

Пожав плечами, я изо всех сил навалилась на отсыревшую дверь, поднажала – и вскоре мы торопливо шагали через темноватый холл. Я зябко поежилась; иной раз мне казалось, что в пансионе еще холоднее, чем снаружи, под степными ветрами.

На подходе к главному залу, где нас зачем-то обучали танцам, царило оживление. У неплотно прикрытых дверей жалась стайка младших девочек, их лениво отгоняла воспитательница, но у нее получалось плохо, потому что она была недавней выпускницей и еще год назад ела овсянку за тем же столом, что и мы. Едва завидев нас, она энергично замахала руками, подзывая к себе и в то же время прикладывая палец к губам, призывая к тишине.

– Лора, Рут! Ну сколько можно? – сдавленным шепотом произнесла она, – его светлость не привык ждать. Лора… Ну что за вид! – Она застонала и закатила глаза. – Сколько тебе говорить, что благородные мисс должны заплетать волосы и прятать их под чепец? Да и прохладно уже… Нет, вы только посмотрите, растрепалась вся, на кого похожа!

Я улыбнулась на ее причитания, кивнула в сторону полуоткрытых дверей.

– Правда, что там сам Уимбер?

– Ну конечно! – шикнула девушка и всплеснула руками. – Уже все собрались, вас только ожидают.

– Мне кажется, могли бы и не ждать, – прошептала я, – все равно ведь светлую выберет.

– Сама не знаю, зачем он сюда пожаловал. Сколько светлых-то в Теверлине, – согласилась воспитательница. – Ну идите уже, идите! Нехорошо заставлять так долго ждать.

И подтолкнула нас к дверям. Сама дернула тяжелую и отсыревшую створку и плотно ее прикрыла за нашими спинами.

А я поняла, что начинаю краснеть, потому что все уже были в сборе и конечно же теперь уставились на нас с Рут. Все! Выпускницы, матушка-воспитательница, управляющая и, само собой, Лесли Уимбер.

Я невольно загляделась на него. В пансионе не бывает – да и просто не должно быть – таких красивых, утонченных и богатых мужчин. Иногда, конечно, случались просто богатые, которые искали себе молоденькую жену, но они не были ни молодыми, ни красивыми. Граф Уимбер был недосягаемо великолепен для всех нас. И я подумала: что плохого в том, если я капельку посмотрю на него – самую малость? В конце концов, человеку иногда просто необходимо посмотреть на что-нибудь красивое. На старинное резное бюро из черного дерева. Или на графа Уимбера, например.

Он был высоким и плечистым. Черноволосым и кареглазым. В дорогом темно-сером сюртуке с серебряным позументом. И даже со шпагой. Наверное, именно такие и нравятся девушкам: когда смотришь на Уимбера, сразу приходят на ум какие-то неправильные и совершенно порочные мысли.

Словно сквозь толстый слой ваты я услышала, как матушка-воспитательница представила нас с Рут. Уимбер высокомерно кивнул, я присела в заученном поклоне, после чего мы проследовали к прочим девушкам. Проходя мимо Уимбера, я обратила внимание, что он крутит в руках какую-то небольшую, но очень интересную штуку – она походила на небольшую коробочку, всю утыканную медными и латунными шестернями. Творение артефакторов? Тоже было бы интересно узнать, не менее интересно, чем ознакомиться с причиной пребывания графа в нашем пансионе благородных и магически одаренных сирот.

– Ну вот, ваша светлость, теперь все в сборе, – бодро отчиталась матушка.

Граф, до этого стоявший неподвижно, приветствовал нас элегантным поклоном.

– Милые мисс, – сказал он, и у меня от этого низкого, бархатного голоса мурашки по коже побежали. Нет, не бывает на свете столь совершенных мужчин! Их просто не может быть! – Я прибыл сюда, потому что одному очень важному, приближенному к короне человеку требуется гувернантка.

По рядку девушек пробежал вздох – недоверия, ожидания. А я невольно нахмурилась. Да ладно! Сам граф Уимбер приехал в приют для сироток, чтобы выбрать для кого-то гувернантку?

– Буду краток, – вновь заговорил он. Взгляд карих глаз пробежался по воспитанницам и отчего-то остановился на мне. Кажется, Уимбер не одобрял мои растрепанные волосы. Щекам вновь стало жарко. – Ехать придется на западную границу. Там одну из вас ожидает кров, достойное жалованье и ученица десяти лет, которую необходимо обучить азам магии. У девочки дар, скорее, среднего спектра. По завершении работы гувернантке дадут отличные рекомендации, что, сами понимаете, откроет ей дорогу в самые лучшие дома Теверлина…

Он умолк, задумавшись, и тут на помощь пришла матушка. Прихрамывая, она подобралась поближе к Уимберу и, привстав на цыпочки (она едва доставала ему до плеча), залопотала:

– О, ваша светлость! Вы обратились в нужное место, клянусь святой Матильдой! У нас очень много достойных воспитанниц, все из хороших семей, за редким исключением – мимолетный, но многозначительный взгляд в мою сторону. – Полагаю, любая из наших выпускниц превосходно справится с воспитанием девочки. Вы, ваша светлость, можете выбирать любую.

– Вне всяких сомнений, – сухо ответил граф, продолжая вертеть в пальцах артефакт.

Мне отчего-то стало неловко. И жаль матушку. Она так уж прыгала перед этим графом, так уж прыгала, с ее-то больной коленкой.

– Я выберу девушку, на которую укажет спектрометр, – сказал Лесли Уимбер.

– Но… из хороших семей… – пролепетала матушка, но, поймав раздраженный взгляд графа Уимбера, умолкла. Уголки губ скорбно опустились.

Я нащупала руку Рут и сжала ее. В груди рождалось непонятное предчувствие, и оно не было хорошим. Как будто в выражении лица графа – кстати, спокойном и доброжелательном – я прочла угрозу.

– Давай назад, – быстро прошептала я и потянула Рут за собой.

Но она заупрямилась, уперлась.

– Почему это? А вдруг меня выберут? А вдруг я смогу покинуть пансион до того, как…

До того, как умру. Она не сказала этого, но я поняла. И больше не трогала ее, мы остались стоять на месте, чуть сбоку от основной группы воспитанниц.

Уимбер тем временем покрутил настроечные колесики на своем артефакте – на спектрометре, как он его назвал. Затем положил его на раскрытую ладонь (гладкую, приятную на вид, лишенную грязных мозолей, к которым мы все здесь привыкли, потому что все лето рвали траву в огороде). Спектрометр, поблескивая металлическими боками, окутался сизой дымкой и стал походить на паучий кокон. Внутри то и дело проскакивала искра, и я поймала себя на том, что взгляд сам собой прилипает к мелькающим сполохам света в дымке, как будто именно сейчас там происходило нечто важное… нечто страшное.

– Пусть каждая девушка подойдет и протянет руку над спектрометром, – велел граф.

В зале медленно нарастал гул голосов; воспитанницы переговаривались все громче, вертя головами в одинаковых чепцах, словно любопытные птички. На них прикрикнула матушка, и вновь стало тихо. Я стояла и наблюдала, как девушки, одна за другой, подходили к Уимберу, протягивали вперед руку ладонью вниз, а он качал головой и повторял:

– Следующая… Нет, вы не подходите… Следующая…

Потом и Рут мелкими шажками подобралась к спектрометру. Протянула вперед руку, я видела, что пальцы у нее сильно дрожали и губы тоже дрожали, словно она вот-вот разрыдается.

– Следующая, – равнодушно произнес Уимбер.

Наверное, именно таким тоном он предлагал репортерам делать фото, когда попирал ногой убитую Тень.

– Мисс Кромби, – позвала меня матушка, и я вздрогнула.

Ощущение опасности повисло в воздухе. Где-то в глубине души мне совершенно не хотелось подходить к спектрометру, потому что я уже знала результат и он мне совершенно не нравился.

– Лора! – повысила голос матушка.

Я оторвала взгляд от пола и встретилась с взглядом Уимбера – таким тяжелым, пронизывающим до костей и совсем неласковым. Ни следа не осталось от красивого мужчины, которым хотелось любоваться, передо мной стоял совершенно холодный, беспринципный субъект, готовый идти по головам ради достижения собственных, пока что малопонятных мне целей.

Так, как он шел по телам убитых Теней.

– Да, матушка, – сипло ответила я.

И все-таки сделала пять шагов, разделявших меня и графа Уимбера. И протянула вперед руку ладонью вниз. Затаив дыхание, наблюдала, как искрящаяся дымка вокруг спектрометра мгновенно налилась чернильной тьмой.

– Эта. Я забираю эту, – прогромыхал голос графа.

– Но… из хороших семей… – пискнула матушка.

– Я же сказал – эту! – уже не скрывая раздражения, рявкнул Уимбер.

А я все держала руку над спектрометром и пыталась сообразить, зачем девочке с даром среднего спектра нанимать гувернантку с даром спектра темного, такого темного, что оставалось одно маленькое деление шкалы до той кошмарной, густой тьмы, которой правят Тени.

Я ведь ничему толком ее не обучу, потому что структуры заклинаний каждой стадии насыщенности спектра видимы только для носителей такой же насыщенности. Девчушка не сможет работать с той магией, с которой работаю я, а я, в свою очередь, даже не увижу того, что будет делать с магической энергией она. Разве что результат увижу, а что там, внутри – непонятно.

– Как вас зовут, юная мисс? – мягко поинтересовался Лесли Уимбер.

Задумавшись, я не сразу ответила, а потому за меня ответила матушка:

– Это Лора Кромби, ваша светлость. К сожалению, не могу похвастаться ее происхождением. Но она очень ответственна и неглупа, правда, несколько рассеянна.

– Ничего, – внезапно Уимбер широко улыбнулся, – мисс Лора Кромби более чем подходит для наших целей.

Глава 1
Дорога на запад

Теперь я собирала вещи. Их было немного – две старые нательные сорочки и одно платье на смену, из уныло-серого сукна, которое напоминает зимнее небо в наших краях. В дополнение в саквояж отправилась пара теплых чулок, которые я сама и связала, и панталончики, которые подарил одной из воспитанниц богатый и старый поклонник. Пассия его, исключительно в силу особой диеты нашего пансиона, из панталончиков практически вываливалась, а потому они были подарены мне, как обладательнице более широких бедер. Завершающим штрихом явился костяной гребень, подаренный поклонником уже мне. Но тот поклонник казался мне настолько отвратительным и похожим на жабу стариком, что я не польстилась даже на перспективы стать хозяйкой собственного дома с прислугой.

Оглядевшись, я сообразила, что все уже собрано. Больше в спальне с двумя кроватями не было ничего из моих личных вещей. Белье принадлежало пансиону.

Я вздохнула и уселась поверх покрывала. Хотелось немного собраться с мыслями и попытаться понять, зачем Лесли Уимбер, убийца Теней, выбрал меня. Происходящее нравилось мне все меньше, а сам выбор гувернантки казался хорошо разыгранным представлением.

Тут дверь с тихим скрипом отворилась и в спальню заглянула Рут. Осторожно заглянула, как мышка выглядывает из норки.

Рут немного и напоминала мышку: тихая, с темными большими глазами, с тонкой темно-русой косичкой. Моя самая лучшая и самая несчастная подруга Рут.

– Собираешься? – бесцветным голосом поинтересовалась она.

Я пожала плечами. Понятное дело, что самой Рут тоже очень хотелось быть избранной, хотелось увидеть этот мир до того, как… Но не повезло. А может быть, наоборот, повезло, время покажет.

Рут бесшумно просочилась в спальню и подошла, держа руки за спиной.

– Не завидуй, – сказал я, глядя ей в глаза, – я ума не приложу, зачем для девочки с магией среднего спектра гувернантка с даром самых темных градаций серого.

– Я не завидую. Подвинься.

Она села рядом, расправила подол такого же унылого платья, как и то, что уже лежало в моем саквояже, потом вложила мне в руку медальон на тонкой цепочке.

– Забирай, Лора. Тебе он пригодится.

– Зачем?! – обомлев, я уставилась сперва на Рут, потом на медальон.

Это было простенькое серебряное украшение, маленький, с ноготь, тонкий овал с чеканным изображением святой Матильды. В королевстве ее стали почитать после того, как она пожертвовала собой, защищая одаренных девочек от Чистого короля, который всю жизнь занимался тем, что искоренял магию из крови человеческой. Искоренял системно, без особой фантазии, путем уничтожения всех к магии причастных. Матильда спасла нескольких девочек и ее убили – страшно убили. И с тех пор она стала доброй покровительницей для всех магов.

Для Рут этот простенький медальон имел особое значение. Мы все здесь были сиротами, и Рут, как и многих, подбросили к воротам пансиона. Единственной вещью, которая была на ней, оказался этот дешевый серебряный медальон. Матушка потом исследовала его и пришла к выводу, что медальон сам по себе являлся талисманом, могущим оградить Рут от магических воздействий.

Подруга помолчала, затем жалко улыбнулась.

– Я думаю, тебе пригодится. А мне он здесь не нужен.

– Но его же нашли при тебе, – напомнила я шепотом, не решаясь принять подарок. Этот медальон был единственным, что связывало несчастную Рут с ее семьей. А вдруг они бы захотели ее найти?

– Но тебе ведь лишняя защита не помешает, – сказала подруга, – мне в этих стенах ничто не угрожает. А ты уверена, что место, куда тебя забирает граф Уимбер, будет безопасным?

Я хмыкнула.

– Тебе тоже все это кажется странным, да?

– Кажется, – согласилась она и вздохнула. – Пусть тебя хранит святая Матильда и заклинание, которое вплавлено в этот кулон. И еще, Лора, обещай… – Она на миг запнулась, как будто собираясь с мыслями, затем глубоко вздохнула и добавила: – Обещай, что, если удастся хорошо устроиться, ты заберешь меня отсюда. Ну, вдруг ты успеешь и я еще повидаю этот мир? Не каменные стены с пятнами плесени, как здесь. Настоящий мир. Даже море.

– Обещаю, – без промедления согласилась я и, сжав кулон в кулаке, добавила: – Клянусь святой Матильдой, Рут, что заберу тебя отсюда. Как только смогу.

Мы крепко обнялись. Мне хотелось верить, что я сдержу данное обещание, но… Все это только слова, а магия, хоть светлая, хоть темная, совершенно не умеет исцелять – либо же эти структуры заклинаний попросту еще не изобретены. На самом деле я боялась, что, вернувшись в пансион, уже не застану здесь Рут.

Она порывисто отстранилась, даже оттолкнула меня. Глаза – большие и печальные глаза в пушистых ресницах – подозрительно блестели. Губы дрожали.

– Ну все, иди. Не будем больше прощаться. А я тебя дождусь, вот увидишь, только ты обо мне не забывай.

«Прощай», – подумала я.

Подхватила саквояж, еще раз окинула взглядом серую комнатку, которая столько лет была мне домом, и пошла прочь. Граф Уимбер, говорят, очень не любит ждать – а он меня ждал, чтобы лично сопроводить в Теверлин, где я должна была встретиться с представителем герцога ле Ферна.

Меня уже ждали во внутреннем дворике – матушка, повариха и Лесли Уимбер. Матушка, с неизменным узлом на затылке, в сером шерстяном платье, была похожа на мокрого взъерошенного воробья, жалкая и грустная, повариха – тетушка Милта – стояла, уныло глядя на носки собственных башмаков, торчащих из-под подола простой юбки. Граф Уимбер нетерпеливо прохаживался вдоль темно-синего, с перламутром, магикла обтекаемой формы, с узким и острым носом, с удлиненной кормой, проклепанной по периметру яркими медными заклепками. Окна магикла были отлиты из темного стекла с золотистой искрой, что делало невозможным рассмотреть внутреннее убранство этого огромного артефакта.

Уимбер стоял ко мне спиной, и я невольно замедлила шаг, глядя на его широкую спину, гордую посадку головы. Лесли Уимбер оставлял странное впечатление: он был невозможно красивым мужчиной, каких мы здесь, в пансионе, видели только в газетах, но отчего-то внушал мне безотчетный ужас. От мысли о том, что сейчас мне придется лететь с ним, сидя в соседних креслах, во рту моментально пересохло, а по спине побежали колкие мурашки. Еще мгновение – и я бы бросилась обратно со всех ног, совершенно не думая о последствиях, но…

– Лора! – Меня заметила матушка и порывисто шагнула навстречу.

– Мисс Кромби, – прозвучал голос Уимбера, – а вы, однако, нерасторопны. Не лучшее качество для будущей гувернантки.

– Одну минутку, ваша светлость, – вдруг оборвала его матушка, – мне нужно сказать слова напутствия моей воспитаннице.

И, схватив меня за руку, буквально оттащила в сторону. Я с удивлением молча смотрела на нее и вдруг сообразила, что матушка – та самая, которая в детстве меня порола и сажала в карцер за драки с девочками, та самая, которую я привыкла побаиваться, но все-таки уважала за отсутствие любимчиков, из молодой строгой женщины как-то незаметно превратилась в женщину изрядно побитую жизнью и, кажется, напуганную.

– Лора, – сказала она быстро и тихо, – мы не всегда ладили, но никогда я не желала тебе зла. Я узнала, куда тебя увозят… Знаешь, не такой доли я бы тебе хотела, но ничего не могу поделать. В конце концов, на твоем месте могла очутиться любая из моих девочек. Будь осторожна, поменьше болтай и береги себя, вот что я могу тебе сказать. А еще… знай, ты всегда можешь вернуться сюда. Здесь небогато, конечно, но все мы были и будем с вами честны. В золотых лабиринтах так легко заблудиться, моя девочка!

– А куда меня увозят?

– В замок герцога ле Ферна, аккурат на западной границе королевства, – шепотом сообщила она. – Говорят, ле Ферн защищает наше королевство от Диких, не дает им хозяйничать на нашей земле. Не самое лучшее место для юной девушки, но… уже ничего не поделаешь. – И вздохнула.

А я лишь плечами пожала. Конечно, слышала я кое-что о Диких племенах и об их кровавой магии, с которой так и не смогли разобраться наши специалисты. Но если герцог ле Ферн удерживает свой замок и если там живет его дочь, наверное, не все так ужасно?

– Не волнуйтесь, матушка, – взяла ее за тонкую, словно птичья лапка, руку, – я постараюсь, чтоб со мной ничего не случилось.

– Уж постарайся, – вздохнула она. – Ты хорошая девочка, Лора, добрая и чуткая, несмотря на то что твоя магия темна как ночь. Доверчивая, хоть и думаешь, что это не так. Не позволь обвести себя вокруг пальца.

И, вдруг приподнявшись на цыпочки, матушка коснулась сухими губами моего лба.

– Да благословит тебя святая Матильда.

– Спасибо, матушка.

И мне вдруг захотелось обнять эту немолодую, сухонькую и тоненькую, как тростинка, рано поседевшую женщину, но она быстро отстранилась.

– Тебе пора, – и отвернулась.

Я поймала на себе тяжелый, недовольный взгляд лорда Уимбера, помахала поварихе, которая тихонько промокала слезы платочком, и пошла к магиклу. Остановилась против Уимбера и, отважно глядя прямо в его карие глаза, сказала:

– Я готова ехать, ваша светлость.

Он с прищуром оглядел меня, буквально ощупал взглядом с головы до ног, кивнул каким-то своим мыслям и отворил дверь магикла.

– Тогда прошу. Вещи свои в ноги поставьте.

Прежде чем забраться в округлое, обтянутое коричневой кожей кресло, я с любопытством заглянула внутрь. Это был первый раз, когда меня приглашали прокатиться на настоящем магикле, раньше подобное я видела только на картинках. Я увидела овальный вырез лобового стекла, механическую панель управления, напичканную артефактами так, что даже в неработающем состоянии она светилась. Увидела руль элегантной эллиптической формы и несколько обтянутых черной кожей рычагов. Похоже, Уимбер сам поведет. Не удержавшись, все-таки бросила последний взгляд назад, туда, где оставалось мое детство. Сухари из сладких булок, которыми нас угощала Милта, много-много вечеров, проведенных у крошечного запотевшего окна, ночи, когда мы с Рут забирались друг к другу в кровать, чтобы не слишком мерзнуть, подарки на Рождество святой Матильды, мятные пряники, завернутые в хрустящую коричневую бумагу, страшилки, рассказанные шепотом, старинные книги, читать которые было так сложно… Все это оставалось здесь и, скорее всего, навсегда. А впереди меня ожидал роскошный салон магикла, пропахший новенькой кожей и дорогими духами, долгая дорога и западная граница.

– Вас еще долго ждать? – послышался за спиной недовольный голос Лесли Уимбера.

Все-таки я его боялась, сама не зная почему.

Но ведь он ничего дурного мне не должен сделать, нет?

И я скользнула внутрь. Уимбер захлопнул дверцу, сквозь коричневое лобовое стекло я видела, как он обошел магикл. Затем граф открыл другую дверь, уселся на место водителя, пощелкал переключателями на панели управления, отчего она засветилась десятками перемигивающих разноцветных огоньков.

– Летали раньше? – негромко, раздраженно, сквозь зубы… это мне.

– Нет. – Для верности я зачем-то помотала головой и поймала еще один недовольный взгляд. Снова подумала, что наверняка красотки падают в объятия Уимбера просто гроздьями, и торопливо уставилась прямо перед собой – чтобы, упаси Матильда, его светлость не подумал, что я его разглядываю.

– Пристегнитесь, – холодно обронил он, – в тоннеле, который я сейчас открою, может потряхивать.

Я торопливо пошарила сбоку, нашла мягкий ремень с крюком на конце, с трудом нашла по другую сторону кресла медную петлю.

– Ваша светлость, а долго ли лететь?

Он демонстративно достал из внутреннего кармана сюртука хронограф в серебряном с чернением корпусе, эффектно щелкнул крышкой.

– К пяти будем в Теверлине, там вы пересядете в магикл, который за вами прислал герцог ле Ферн, – последовал ответ.

К пяти… А сейчас около четырех. Час пути, просто невероятно!

А на лошадях, говорили, до Теверлина две недели.

Граф Уимбер застыл на мгновение, будто что-то вспомнил, с рассеянным видом похлопал себя по карманам, а затем извлек новенький медный медальон на крепкой медной цепочке и повернулся ко мне.

– Послушайте, мисс Кромби. Возьмите-ка этот артефакт, наденьте и не снимайте все время, пока будете в замке Ферн.

Я механически протянула руку, ощутила на ладони приятную тяжесть и прохладу металла. Думать о том, что вот именно сейчас Лесли Уимбер, гроза Теней, заставляет меня носить на шее неведомую гадость, не хотелось – но все равно думалось.

Казалось, он понял мои сомнения, натянуто улыбнулся и с деланой беспечностью махнул рукой.

– Мисс Кромби, да не смотрите на меня так! Замок Ферн – первая твердыня на пути Диких племен алишс. А в тех местах сильна магия, с которой мы не умеем – да, до сих пор так и не умеем работать. Магия крови, магия алишс, связанная с их землями… Очень легко попасть под ее влияние. Местные-то привыкли, а вы – нет. Поэтому надевайте и носите не снимая.

Звучало более чем убедительно, и я сдалась. Неуклюже продела голову сквозь цепочку и засунула медальон под платье. Прислушалась к себе – но ничего плохого не произошло.

– Потом еще спасибо мне скажете, – буркнул Уимбер, – как услышите Поющих…

– Поющих?

Он зло сверкнул глазами.

– Да. Разве не знаете? Они поют для тех, кто пал от магии в бою, и кровь бежит по мертвым венам и воины снова идут в бой. А те, кто жив, теряют волю.

Я невольно вздрогнула, представив перемолотые магическим плетением тела, поднимающиеся в бой, а Уимбер коротко посмеялся, недобро так.

– Ладно вам! Медальон носите не снимая, и Поющие вам не страшны.

Не говоря больше ни слова, граф Уимбер резко потянул на себя по очереди все рычаги, и я замерла, уставившись в переливающийся всеми цветами радуги провал перед носом магикла. Потом меня буквально вдавило в кресло, уши противно заложило, а еще через мгновение нас окружило мельтешащее цветное нечто. Оно было совершенно одинаковым, заглядывало цветными сполохами во все окна, и о том, что мы куда-то двигались, напоминала лишь дрожь корпуса да тихий гул.

– Как вы знаете, куда ехать, ваша светлость? – решившись, спросила я.

– Тоннель сам тянет магикл в нужном направлении, – помолчав, ответил Уимбер. – Мне остается лишь смотреть за управляющими артефактами и, если вдруг появится провал, вильнуть в сторону.

Его красивые руки с аккуратными полированными ногтями лежали на руле, он смотрел вперед, и мне бы помолчать, но любопытство взяло верх.

– Провалы? А я читала, что тоннели совершенно безопасны.

Я думала, что Уимбер ничего не ответит, но он внезапно заговорил, все так же не глядя на меня, а исключительно в толстое темное стекло.

– Вы забываете, что после вторжения шедов, небезызвестных вам Теней, вот уже более ста лет материя нашего мира утрачивает стабильность. После того как они построили свои города, многое изменилось, мисс Кромби, за сотню лет. Именно поэтому наш король по мере сил борется с тварями.