– Папа, папа, – затараторила девочка, – мама в больнице, братик дышать не может. Это я виновата. Капризничала. Но Морозко обещал помочь. Я к нему ходила. Он обещал! А я… я больше никогда так вести себя не буду. Вот даже Данька подтвердит, – девочка достала из-под одеяла тряпичного Зайку в зелёный горошек.
– Морозко, говоришь, обещал? – переспросил Алексей Михайлович, сверкая на дочку зелёными глазами. – Если обещал, то поможет. Он слово всегда держит!
– А ты знаком с ним? – удивилась девочка.
– Конечно, знаком. Я тоже маленьким был. Пойдём-ка домой ёлку наряжать, – улыбнулся Алексей Михайлович, и Танюше на миг показалось, что перед ней сам Морозко на корточках сидит. – Кстати, мама звонила. Её перевели из реанимации в общую палату. К Рождеству домой выпишут.
Не успел Алексей Михайлович договорить, в кармане фуфайки завибрировал телефон:
– Алло!
– Алёша! – раздался взволнованный голос Галины Николаевны. Её слышно было всем в маленькой комнате, даже бабе Маше, стоявшей в дверях. – Алёша! Сашеньку отключили от аппарата! Он сам задышал! Справился!
Алексей Михайлович счастли́во улыбнулся:
– Вы у меня настоящие молодцы! Отличная новость! Люблю вас и целую! Идём с Танюшкой ёлку наряжать! Хочешь поговорить с ней?
– Мама! – Танюша выхватила у папы из рук телефон. – Мама, прости!
***
Галину Николаевну выписали к Рождеству. К этому времени квартира Соломиных сияла чистотой и до краёв наполнена новогодним настроением. В канун Рождества Соломины накрыли праздничный стол и пригласили в гости бабу Машу. Зайке Даньке отвели почётное место. Он сидел на подоконнике и весело поглядывал на всех.
Сашенька пребывал ещё в больнице, но хорошо ел и исправно набирал вес. Малыша ежедневно навещал Алексей Михайлович, подолгу сидел рядом и разговаривал. А когда выписали Галину Николаевну, стали навещать вместе. Сашенька родителей радовал. После Рождества врачи обещали разрешить пребывание с мамой, а к концу января и вовсе выписать.
Дед Мороз к Танюше в этом году пришёл на Рождество. И пусть снова нарядился папа, девочка знала точно, что Дед Мороз существует.
Всё, во что мы верим, существует