Атлантида. В поисках истины. Книга первая. Начало

Глава пятая. Охотники

Георгий оделся, как можно плотнее несмотря на дневную жару, по-походному, в памяти всплывали мухи це-це, неведомые сколопендры, и другие опасные долгоносики. Спустившись в док к стоящему на приколе галеону, он заметил, что вся команда уже в сборе. Охотники и правда собрались красивые и подтянутые, под стать мускулистым фигурам на древних греческих амфорах. Георгий не раз встречал многих из присутствующих в спортзале и на крупных университетских состязаниях.

Симонов немножко завидовал. Иногда ему страсть как хотелось поучаствовать в спортивных мероприятиях, но он никогда не находил времени на спорт. Даже когда руководство давило. Ведь «спорт способствует укреплению духу коллективизма и всестороннему развитию современного молодого учёного». Как другие могли успевать всё он просто не понимал. Иногда брался анализировать особо успешных коллег, и потом понял, что небольшая картотечка в голове совсем не является лишней.

Симонов составлял профайл на каждого нового знакомого. Так ему легче было удержать в голове информацию. Сделав акцент на тех или иных качествах человека. В противном случае новый знакомый просто улетучивался из памяти. Было неловко, встретив его снова понять, что ничегошеньки не помнишь. Это стало своего рода игрой. Многое в жизни Георгий пытался упаковать в рамки игры. Ведь в жизни, как и в игре, существуют правила, персонажи и роли, хотим мы того или нет…

Вот, например, Борис Стрижевский:

Постоянный участник универсиад, белокурый поляк с ярко-голубыми глазами. Преуспел в многоборье и был неизменным любимцем у женщин, заполняющих шумные трибуны соревнований. Высокий, гривастый, как лев, но мягкий и спокойный, как котёнок, объевшийся сметаны. Он тянул на лидера, но всегда уступал первенство закадычному другу Колесову. Сам про себя считал, что ему не хватает серьезности и жесткости в принятии решений. Всё-таки он немножко пофигист, но за то романтик. Перед женщинами красуется, но к отношениям относится весьма серьёзно. Ищет одну единственную, зато на всю жизнь.

В своё время Колесов: заядлый турист, молчаливый и серьёзный. Женщины его не балуют. Типичный русский мужик. Мастер на все руки. Хмурый, не в пример Стрижевскому. Увлекается конным спортом. Шатен с карими глазами. Специальность: технология материаловедения. Часто за глаза его называют Кузнец. Крепкий парень с молотом – прогнёт под себя любое железо. Или Кóлес. Катится себе по небосклону, не замечая мелкую и назойливую мелочь, что рыскает по грешной земле. Но нужно отдать должное: справедлив и честен. Открыто может посмотреть противнику в глаза и сам не прогнётся.

Совершенно не случайно в команде охотников и Акила Шетти: мастер спортивного ориентирования. Ботаник в прямом смысле слова. Всякий раз, находя знакомое растение, шпарит на латыни: «Foenículum vulgáre – Фенхель обыкновенный. Он же аптечный укроп, друзья мои», – восторгаясь своей новой находкой – высотой в человеческий рост. Индиец, буддист. Кажется уравновешенным и мудрым. В то же время немного наивным, добрым и открытым. Идёт срединным путём.

Марсия Кроули как раз из тех, кого долго вспоминать не приходится – попробуй не запомни: воинственная, полная энергии «амазонка» горячих мексиканских кровей. Сколько себя помнит, занималась любительским боксом. Каждый год выезжала на охоту с мужем в африканскую саванну. С мужем в итоге развелась, но охоту не бросила. Сейчас единственная из всех в полном восторге от предстоящих вылазок (если не считать Рамона и Фиделя). Специалист по геологоразведке.

Сафуан Кусаинов… тёмная лошадка. Хотя так считает только Георгий. Жена Кусаинова – декан, а он где-то на вторых ролях. всё детство помогал отцу пастуху в глухом высокогорном казахском селе пасти овец. Хорошо знает нрав диких коз, косуль и кабарги, как в прочем и других диких животных, притаившихся в ущельях пиренейских гор и пока не занесённых в блокнот Акилы. Уравновешенный и внимательный. Он того, что находится в тени собственной жены, не страдает. Самодостаточный. Замечает то, что не в силах заметить даже внимательный Акила. За ним стоит опыт, а это всегда бесценно.

Чуть поодаль от всех стоит Джозеф: одиночка, любитель острых, порой опасных приключений. Выглядит, как и положено, настоящему потомку викингов, сильным и мускулистым. Он меньше всех в этой компании походит на учёного, но может быть крайне полезен на охоте. Джозеф внешне хоть и напоминает косматого неповоротливого медведя, но быстро реагирует и четко выполняет внезапные команды Колесова. Занимается штанговым спортом и с легкостью поднимет на плечи средних размеров кабана. На него можно уверенно положиться в самый ответственный момент, как на серьезного, местами хмурого, но верного товарища.

Самыми молодыми в команде стали два брата близнеца – Рамон и Фидель. Их Симонов знал хорошо. Весёлые парни. Тоже не остались в стороне от предстоящего приключения, хоть и занимались исключительно интеллектуальным трудом – генетикой: коренные испанцы. мастера спорта по лёгкой атлетике. Быстро бегали, играя загорелыми мускулами. Везде совали свой нос. Недавно им стукнуло по двадцать пять лет.

– Юнцы, везунчики, – говаривал о них Колесов и по-отечески переживал, и боялся брать ответственность, случись что в этом опасном предприятии. Ответственность, скрепя сердце, взял ректор:

– Колесов, сделай из них настоящих мужчин. Не всё же им в яслях отсиживаться. Старшенькие уже. К тому же сами в бой рвутся. Все уши мне отутюжили, – сказал он, когда привел знакомить с командой.

Примерно такого же возраста был и Александр – десятый член команды, заводила и авторитет среди местной молодежи. Успел схватить малярию уже в первую вылазку и слег с температурой. На временно освободившееся место и взяли Симонова. Про Александра Симонов ничего не знал. Штат института был огромным. Но, наверное, это и к лучшему.

В доке стоял шум. Слова эхом ударялись о стены и гремели, как ружейные залпы. Это мужчины уже вовсю охотились в своих фантазиях, преследуя «дикого вепря». Прямо на ходу планируя расстановки. Рамон изображал стрельца, а Фидель размахивал мечом, разя на полном ходу приближающегося «саблезубого тигра». Всё это сопровождалось бурными комментариями и смехом остальных членов команды.

– Ну, Егор, ты даешь! Уже пятнадцать минут, как должен был прийти. Ты где запропастился? Уже думали без тебя выдвигаться, – серьёзе высказал ему Колесов.

– Жена задержала. Не могла наряд подобрать для посадки лука. Пришлось помогать, – попытался отшутиться Георгий, да неудачно.

– Мы голову ломаем, как народ прокормить, а он жену одевает? – захохотала Марсия.

– Наш пострел везде поспел. На всех фронтах, – съязвил Стрижевский, за что получил болючий тычок в бок от Сафуана.

Чуткий Сафуан уже заметил, что все намеки на то, что Георгий сотворил с ними, действуют на парня угнетающе, вызывая неконтролируемое и глубокое чувство вины.

– Ну всё, хватит шуточек. Грузимся и в путь, – скомандовал Колесов.

Охотники расселись по лодкам, завели моторы и долго плутали по протокам, выискивая путь к берегу. Это оказалось довольно сложно. Густые заросли тростника сильно заслоняли видимость, и ориентироваться приходилось исключительно по солнцу, наобум. Это походило на блуждание в лабиринте Минотавра, где они постоянно попадали в тупики.

– Рамон! Фидель! Поручаю вам важное дело. Нарезать высокие колья, метра по три, не меньше. На обратном пути выставим ориентиры, а то в следующий раз опять придется убить уйму времени на поиски дороги. Окей?

– Может будем брать с собой парочку дронов? И дорогу покажут и зверя найдут?

– С дронами идея отличная, но нужно помнить, что запчастей к ним мы в скором времени не получим. Поэтому без нужды…

– Окей, командир, намёк понят! – отчеканил Фидель, заливаясь краской от возбуждения. Он размахивал своим мачето направо и налево, вырезая высокие стебли тростника. Он делал это уже не первый раз: местами просматривалась ранее прорубленная просека. Из воды торчали пеньки срезанного камыша. Это означало только одно – пока они были на верном пути. Но всё же регулярно с него сбивались.

Высадившись на берег, они спрятали лодки в кустарник и углубились в лес в поисках добычи. В период верхнего палеолита в флоре и фауне ещё присутствовали гигантские размеры. Шёл малый ледниковый период, но, к счастью, температура воздуха опустилась ниже всего на 5-10 градусов по сравнению с современными значениями. Частично сохранилась тропическая флора. И южная оконечность Испании стала приютом для древних людей и животных, уходящих всё дальше от ледника. В теории здесь можно было встретить даже северного оленя…

Совсем недавно кишащий всевозможной тварью животной мир, внезапно оказался необитаем. Солнце стояло в зените, а они ещё никого не подстрелили, кроме пары неповоротливых цесарок и токующего на опушке леса глухаря. Новоявленные охотники с шумом пробирались сквозь поваленный мелкий лес и птицы, взлетая чуть ли не перед носом в разные стороны, кричали, вспугивая осторожных животных. А те, судя по всему, спешили потихоньку покинуть небезопасное место.

– О, – это же Asphodelus albus. Из его корней можно печь сладкие булочки! – послышался голос Акилы, как раз в тот момент, когда охотники притаились, наводя арбалеты на крупного кабана…

– Так не пойдет, – взорвался Колесов. – Давайте будем вести себя тихо. Без криков. Без комментариев, Акила, друг. Мы всю добычу распугаем. Наша задача: выследить зверя покрупнее. А уже на безрыбье, если ничего и подстрелим, сосредоточимся на утках. Нужно разойтись и двигаться полосой на расстоянии метров в десяти-пятнадцати друг от друга. Поняли? – жестко отчитал приятелей Колесов. Они приняли его слова стоически и сосредоточились.

Через час они набрели на семейство кабанов. Окружили поляну и, постукивая палками по железным походным кружкам, чтобы дезориентировать животных, погнали их на сидящих в засаде стрелков. По сигналу Колесова те прицелились, выпустили несколько стрел и… первый блин комом. Животные переполошились и ринулись врассыпную.

Марсии и Рамону всё же удалось подстрелить двух пёстрых кабанчиков, отставших от стада. Колесов лишь покачал головой и поспешил вперёд. Буквально перелетая через поваленные стволы деревьев, он не терял надежду на крупную добычу. Если поторопится, можно повернуть стадо обратно. Чувствуя, что не успевает, он уже хотел сбавить шаг, как кабаны неожиданно резко повернули в противоположную от него сторону. А мимо просвистела стрела, вонзившись в широкий замшелый ствол дуба. В просвете между зелёной листвой и пушистого папоротника мелькнули оранжево-чёрные полосы, и Колесов оторопел. Он застыл на месте и прислушался.

– Кажется, пронесло. Пусть пронесёт. Может, спугнули? – предположил он и, оглядываясь, быстро пошёл к своим.

На втором круге отличились все. Даже Симонов открыл в себе ранее неизвестные таланты. Только Колесова ещё некоторое время потряхивало: «Саблезубые охотились стаями. Какой-то одиночка?»

– Вы ничего подозрительного не заметили? – спросил он, когда охотники занялись разделкой туш.

– Я нет. Никого не замечал, – отозвался Георгий.

– Акила, а ты видел что?

– Я заметил в кустах крупного зверя. Но чья-то стрела его спугнула, – вступил в разговор Сафуан. – Тигр?

– Наверняка. Нужно держать ухо востро.

– Я, очевидно, был слишком далеко, – шепотом сказал Акила, и все, кто разговаривал, одновременно примолкли.

Добыча оказалась очень тяжелой, и туши пришлось разделать и разделить между членами команды. Мясо несли на двух носилках, когда откуда-то сверху на них обрушилась чёрная тень…

Всеволод Колесов ждал чего-то подобно. Не мог зверь уйти без добычи. Но выбор саблезубого его поразил: тигр вцепился зубами в окровавленную тушу кабана и жадно стал рвать мясо.

Мужчины бросили к чертям свою добычу и бросились бежать. Не оставили лишь первые носилки, которые были впереди метров на двадцать. Это было бы уже слишком. Все, кто был, подхватили остатки кабаньей туши и бежали до тех пор, пока не настигли берега.

Только у воды они отдышались. Угроза вроде бы миновала.

Очередная вылазка закончилась благополучно. Пока мясо грузили на лодки, зоркий глаз Сафуана заметил смутные тени у скал и в расщелинах, скрывающихся в колючих зарослях дрока. Причём ни в первый раз за время этой вылазки. Только единожды это оказывался опасный хищник. Во всех остальных случаях преследователями наверняка были люди, и Сафуан настороженно следил за ними так же, как они следили за ним.

– Рамон, Фидель! Всё, пора! – окрикнул Сафуан парней, находящихся в значительном отдалении. Пока грузили мясо, они успели подстрелить несколько уток с красивыми воротничками на шее.

– Нужно быть крайне осторожными. Возможно, саблезубый тигр был ранен. Или ослаблен. А вот люди… – предостерёг Акила, – Сегодня я видел первобытных людей.

– Думаю, пока они будут лишь наблюдать, – отреагировал на это Сафуан.

– Это точно были люди. Первобытные люди, я даже следы их различил у воды. Мы с Рамоном их рассмотрели. В подсохшем иле они отпечатались очень четко, – добавил Фидель.

Отплыли. Георгий прислушивался к обрывкам разговоров, доносящихся с лодки Колесова, когда позади раздался громкий всплеск. Он немедленно обернулся. Было сложно разглядеть в сумерках, что это.

– Однако. Мне совсем не нравится этот звук… – донёсся до Георгия голос Сафуана, заглушаемый шумом мотора.

Тут что-то ударилось о лодку Георгия, и он вскрикнул. Колесов, как командир отряда, обернулся первым, за ним все остальные. Прямо за лодкой, выпрыгивая из воды, на полном ходу, двигался огромный крокодил. Их скорость была невелика, и огромные размеры животного позволяли без труда нагнать свою жертву.

Стрижевский стремительно развернул судно навстречу грозному хищнику и дал знак приготовить арбалеты. Сразу трое охотников направили стрелы в твердую бронированную спину крокодила, когда тот, уже крепко ухватившийся за окровавленную ногу убитого кабана, соревновался с Симоновым в перетягивании добычи. А его самого удерживали братья испанцы. После нескольких стрел, пораженный насмерть, он рухнул в воду и ещё некоторое время дергался в агонии, показывая поочередно то желтое пузо, то спину, пока не всплыл брюхом вверх.

Марсия отдышалась и, уставившись на Симонова, отвоевавшего себе заветную кабанью ногу, произнесла, вскинув брови в осуждении:

– Ну ты и сумасшедший ублюдок, Симонов. Ты что, хотел отправиться в пасть вместе с этой кабаньей ляжкой?

Симонов ничего не ответил, пребывая в некотором шоке, но победоносно прижимая к себе окровавленный трофей. Стрижевский хихикнул в усы, то ли одобряя, то ли просто посмеиваясь над этой нелепой выходкой. Иногда Георгий напоминал ему персонажа одной старой книжки. Звали его Паганель… Но Симонов был несравненно более мужественным и собранным. Наверное.

Кабанью ляжку вернули в лодку, а крокодила привязали к задней части кормы и волокли на таране до самого дока. Мяско, как ни как. Пятьсот кило, не меньше.

***

– Охохо, – встретил их в доке ректор. – Как всё прошло? Потерь с нашей стороны нет?

– Вот! Симонов чуть не угодил в пасть крокодилу вместо кабаньей ноги. Покормили саблезубого тигра. А так неплохо, – усмехнулся Стрижевский.

– А это у вас что? – он указал на связку уток. Поганки, что ль?

– Утки! – возмутился Колесов такому наезду на добычу.

– Да это поганки, их есть невозможно! Только если совсем помирать придётся! – засмеялся ректор. – В утках я толк знаю. Мясо у них жесткое, с противным рыбным духом. Эта утка не промысловая. Нужно было их вашему хищнику скормить. Сразу бы отстал!

Рамон и Фидель хором заржали. В их голосах порой ещё проскальзывал фальцет. Остальные вяло подхватили. День был долгим, и все порядком подустали. С неохотой уток бросили тут же за борт и принялись вытаскивать из воды крокодила.

– Ах ты красава какой, – любовался Стрижевский блестящей гладкой кожей хищника. – У нас скорняк уже есть? Закажу ему модные сапоги! – размечтался он вслух.

– Извини, а у тебя потребность в сапогах имеется? – возразил ректор.

– Мир так жесток! А если есть? У меня потребность в красивой вещи всегда есть, – иронично воскликнул Борис.

– Наш мир отныне таков: с каждого по способностям, каждому по потребностям. Пока не перейдём из качественной характеристики в количественную… – почти прочитал речь по экономике ректор.

– Понял, понял, профессор, не продолжайте, – остановил его Стрижевский. – Только будучи сирым и босым, смогу я заполучить эти сапожки. Так?

– Именно босым, друг мой! – и ректор, развернувшись, отправился восвояси.

***

С каждым днём навыки охотников приобретали поистине магические масштабы. Охотиться приходилось далеко от берега, и всё чаще группа уходила на несколько дней с ночевкой, оставляя лодки и тяжелое снаряжение в укрытии у воды. Несколько раз они сталкивались настоящими монстрами в виде пещерного медведя или саблезубого тигра, кстати, достаточного редкого хищника в этих краях. Но опасность для атлантийцев представляли все. Даже благородный олень мог убить одним лишь касанием копыта. Даже бобр, имеющий сто пятьдесят кило веса, придавил Рамона, когда он поскользнулся на плотине и попал под завал.

Однажды охотникам «посчастливилось» столкнуться с людьми. Ситуация выглядела непростой. Трое мужчин оказались окружены большой стаей агрессивных гиен и зажаты на небольшом уступе скалы. От гиен их отделяла неширокая расщелина: примерно в один прыжок человека. Они ожидали смерти.

Колесов с командой наблюдали из укрытия, как две гиены в нетерпении пытались преодолеть расщелину, кидались вперёд и получив отпор палками и ногами с визгом срывались вниз.

– Не смогут же они стоять там вечно. Ни присесть на этом тесном уступе, не прилечь. Думаю, нужно вмешаться, – вспыхнул впечатлительный Рамон, и брат его в этом поддержал.

Марсия неодобрительно воскликнула:

– А вдруг мы как-то нарушим ход истории, вмешиваясь в дела людей?

Стрижевский обернулся на Марсию:

– Не говори глупостей. Мы убили здесь достаточно дичи, в том числе и хищной. Сто пудов, тот самый саблезубый тигр мог повлиять на историю, превратив какого-нибудь скромного кроманьонца в героя, спасшего племя от гибели. Это племя разрослось, эволюционировало и стало основателем солютрейской культуры, по которой мы изучаем историю Верхнего палеолита…

– Не думаю, что теперь есть какая-то разница. Если рассуждать логикой книг, то даже бабочка могла стать поводом к изменению будущего. А мы их передавили уже сотни, если не тысячи…– предчувствуя веселье, добавил Рамон.

Марсия прищурилась и тихо проворчала:

– Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся, —…Посмотрим, что вы скажите, когда эти дикари на вас набросятся.

– Но нам сочувствие даётся, как нам даётся благодать! – продолжил стих Колесов. – А наброситься сил не хватит. Они стоят на этом балкончике уже довольно давно. Приготовьте оружие. Восемь животных: опасность невелика. А вот что ждать от этих нервных и взбудораженных тварей – неизвестно. Прицел слева направо, в порядке строя. Готовы? Давай!

Несколько метких выстрелов, и основная часть стаи была уложена наповал. Собаки истошно визжали, пытаясь понять, откуда появилась опасность, и оголтело метались на вершине лысого холма. Выскочив из ущелья, Рамон и Фидель заправски рубили самодельным оружием, быстро уложив вконец обезумевших гиен. Практически без вмешательства остальных. Одна из тварей пыталась спастись бегством, получив незначительную травму. Марсия отпустила бедное животное восвояси, неодобрительно взирая на затею со стороны. Она хоть и была опытной охотницей, но стояла на своём до последнего. Не очень то приветствуя бессмысленную травлю животных во имя спасения дикарей.

Иберийцы как стояли на уступе, так и остались стоять, ни на сантиметр не сдвинувшись с места. Было впечатление, что своих сородичей они боялись не меньше гиен. Видимо, неспроста. Может быть, они и были теми, кто так внимательно наблюдал за группой Колесова эти несколько недель?

Обшарив холм, Рамон и Фидель нашли два крепких ствола сухого дерева и, кинув в качестве мостков под ноги испуганных людей, отошли подальше назад, всем своим видом показывая мирное к ним расположение.

Иберийцы выбрались из западни и спешно заковыляли прочь, постоянно оглядываясь на своих диковинных спасителей. Один из них, по всему видно, был сильно покалечен. Его нога кровоточила от самого колена и была неестественно вывернута. Раненый мужчина средних лет после нескольких шагов упал на камни, не в силах идти. Сородичи подхватили его под руки и потащили, но у них не очень-то получалось: раненый, то и дело терял сознание от боли и, выскальзывая из захвата, снова падал на землю.

Колесов преградил им дорогу, знаками пытаясь предложить свою помощь, но те сразу ощетинились, выставив вперед деревянные копья с грубыми каменными наконечниками. Близнецы уже сняли бревенчатые подмостки и бегло прошлись по ним мачете, обтесывая, удаляя выпирающие сучья и снимая кору, чтобы немного облегчить общий вес. Стрижевский, недолго думая, достал из дорожного мешка большой кусок брезента, предназначенный для переноски мяса. Братья кое-как прикрепили брезент к подготовленным для сооружения носилок оглоблям и продемонстрировали иберийцам эту нехитрую приспособу.

Аборигены ни без опаски согласились. Двое из атлантийских охотников, по очереди, сменяя друг друга, помогали нести носилки с раненым иберийцем.

В большую пещеру они попали только спустя пару часов. Преодолев при этом не один спуск и подъём. Внутри стоял чад от костра, а напуганные их появлением женщины и дети сразу забились в самый дальний угол жилища.

– Нужна вода! Горячая вода! – пытался говорить Акила Шетти с дикарями, но его боялись и не понимали. Он сам нашёл воду в широком каменном углублении. Вода капала откуда-то сверху, вероятно, скатываясь в щель дождевого стока. Достал свою железную кружку из рюкзака и, вскипятив воду на огне, они на пару с Колесовым попытались обработать рану, провозившись с этим больше часа. Пострадавший постоянно одёргивал голень, хмурясь и показывая некоторую долю недоверия к пришельцам.

– Не кипишись, парень. Смотри-ка, всё ещё не доверяет, – ухмыльнулся Акила.

– Это и неудивительно. Здоровое чувство самосохранения – залог выживания в любую эпоху. Но при этом он, однако, вполне адекватен. Ведь предыдущий опыт общения с нами был положительным. Так? – спросил Колесов, большей частью обращаясь к Акиле, но глядя при этом в глаза раненному аборигену, добродушно улыбаясь.

Мужчина ответил ему тем же и немного расслабился, мужественно принимая процедуры. Это был хороший знак. Они ожидали худшего.

– Как вы думаете, эти люди неандертальцы или кроманьонцы? – вдруг поинтересовался Рамон.

– К этому времени неандертальцев уже не осталось, господин генетик. Кроманьонцы их съели, – быстро отреагировал Акила.

– Акила, скажи, тебе же интересно узнать, кто эти люди? Какой они гаплогруппы?

– Хх. Если ты хочешь сказать, что перед нами первые арии – то нет. Мы считаем своей прародиной более северные широты. А здесь распространена гаплогруппа Р1b. И вообще, судя по внешности, они больше напоминают жителей южного Индостана с гаплогруппой Н, нежели европейцев.

– Да. Это именно они и есть. То самое промежуточное звено между негроидной и европеоидной расой. В генах европейцев до 40 процентов дравидской крови. Давайте-ка возьмём у них ДНК. На европейцев они и правда мало похожи. Пока наблюдается краниологический полиморфизм. Когда же появятся первые европейцы?

– А ты разве не помнишь множественные теории происхождения европейцев от русов, – с улыбкой перебил его брат, – которые внезапно мутировали и приобрели светлую кожу, глаза и светлый волосяной покров. Они пришли в Европу из Месопотамии или Армении, когда закончился малый ледниковый период.

– Фидель, история про русов как суперэтнос – сплошная профанация. Петухов писал в своих фундаментальных трудах, что проязык русов сформировался уже 25 000 лет до н. э. Колес? Ты узнаёшь свой родной говорок? – повернулся он к Колесову, – Нет? Удивительно. Только вот называли себя эти русы славянами. Нет ни одного славянского народа с самоназванием русы. Анты, венеды, склавины и тому подобное. Большинство славян имели гаплогруппу Р1а, а европейцы – Р1b. Это другая ветвь.

– Русофилы утверждали, что все европейские народы произошли на стыке границ русов с неандертальцами. У нас появился богатый генетический материал. Покопаемся?

Иберийцы, по всему видно, не знали о каком таком праязыке токуют пришельцы. Потому что ни слова из всего сказанного выше не поняли.

Но тем не менее проявили к поведению атлантийцев большой интерес. Другое стойбище находилось в десяти километрах отсюда и, возможно, повело бы себя более воинственно. Там мужчин было в два раза больше. Территории между племенами были поделены, как охотничьи угодья меж животными и мы вторглись на их землю, посягая на чужую добычу. Оттого, вероятно, и те, и другие присматривались, ожидая внезапной агрессии. Слава Богу, обошлось. Добычи здесь хватило бы и на три племени. Но Атлантида – то ещё племя, кушает хорошо и помногу… Акила посыпал рану антисептиком и крепко перевязал, установив шину.

Колесов окинул взглядом дикарей, забившихся в дальний угол, и вышел из пещеры вдохнуть свежего воздуха. За пределами темного, пахнущего дымом и плохо выделанной кожей прибежища, уже стояла прозрачная звонкая ночь. Луна, огромная и светлая, заливала своим сиянием большое каменное плато, что находилось на расстоянии полета стрелы от них. Пещера притаилась чуть выше, защищенная стеной из больших валунов, появившихся здесь, скорее всего, в результате горного обвала.

Атлантийцы не чувствовали себя в безопасности среди дикарей, но идти куда-то в ночь тоже не очень хотелось. На плато обосновалась стая волков. Они уже затянули свою ночную серенаду, и было немножко жутковато слушать этот диковинный концерт, наполненный щемящими звуками истошной звериной тоски.

Как и всегда, один из группы остался на карауле, другие укутались в шерстяные плащи, сшитые из одеял, найденных на складах ГО Абрахамом, и по очереди дремали недалеко от костра. Акила дежурил первым, заодно присматривая за больным, меняя компрессы. После полуночи у дикаря начался сильный жар.

– Что, если он подцепил бешенство? Тогда это конец! – прошептал Акила дремавшему рядом Стрижевскому. – Дай-ка сумку. У нас где-то должны быть более сильные антибиотики, – Акила рылся в походной аптечке. – Час назад он принял пенициллин, приготовленный недавно, но жар не проходит. Помоги. Приподними голову.

Стрижевский чуть приподнял больного, и Акила влил ему растворенный в воде белый порошок, высыпанный из капсулы. Примитивный антибиотик типа пенициллина уже приготовили на Атлантиде, а вот аптечных препаратов оставалось всё меньше и меньше… Марсия недовольно посмотрела на эту бесполезную трату лекарств, но промолчала, подкидывая поленьев в костёр.

Сменяя друг друга, охотники проспали до рассвета. Жар у иберийца потихоньку спадал, и он, обессиленный, забылся, наконец, сном.

Дикари так и провели всю ночь поодаль, не решаясь подойти. Только те двое, что были с раненым, накинув поверх него шкуру, кемарили рядом. Порой они открывали глаза и из-под густых бровей украдкой косились на арбалеты и острые ножи, с помощью которых атлантийцы резали и ели сушеное мясо, доставая еду из заплечных сумок.

Стрижевский отрезал кусочек и подал молодому иберийцу. Но тот не взял, а указал ему на нож.

– Это нож. Острый. Нержавеющая сталь, – гордо посматривая на своё оружие, сказал Борис, осторожно дотрагиваясь до лезвия. Юноша тоже потрогал острие ножа, убедившись в его словах. Он понимал интуитивно, для этого необязательно знать чужой язык. И тоже что-то заговорил, обернувшись на свой неказистый каменный топор.

Стрижевский осмотрелся и среди камней вокруг нашел подходящий экземпляр. Он не знал, к своему стыду, как выглядит кремний из которого были сделаны первые каменные орудия, но этот немного отдавал металлическим блеском, а значит внушал доверие. Долго отбивая от камня фрагменты, Борис всё же получил неплохой, достаточно острый скол. Получилась и ручка и какое никакое лезвие – настоящее, первобытное. Борис и сам получил удовольствие от процесса, и вызвал бурю восторженных эмоций у своего юного зрителя. На него смотрели живые глаза познающего человека.

– Вот, держи. Это твой каменный нож. Он, конечно, попроще будет, но тоже должен неплохо резать.

Явно бравирую Стрижевский попробовал отрезать остатки сушеного мяса острым краем скола.

В результате юноша весь остаток ночи пытался сделать нечто подобное, методично откалывая края булыжника.

– Борис, мы не должны этого делать. Не помнишь, что ли? – напомнила Марсия.

– Глупости, каменные ножи уже должны быть в этот период.

– Ну и где же они? – настороженно осмотрелся Колесов.

– Если не в этой пещере, так в другой наверняка.

– А если нет?

– Если нет, то будут. Сомнительно, что я нарушаю какую-то мифическую периодизацию. В такую древность: тысяча лет плюс, тысяча минус – значения не имеет!

– Я смотрю, ты бы и сам нож ему отдал, будь твоя воля? – заметила Марсия с упрёком.

– Всё, что мы принесём в их мир, растворится во времени. Заржавеет, сгинет. Как, впрочем, и мы сами. Я бы и заморачиваться не стал. История уже сложилась такая, какая она есть.

– Мы в прошлом впервые. В самом деле трудно сказать, как наше присутствие здесь отзовётся, – заметил Колесов.

– Ладно, не кипятитесь. Вы, наверное, правы… Солнце встаёт. Пора нам и честь знать, – закончил на этом Стрижевский.

Они оглянулись на женщин и детей в пещере.

– Похоже, их кормилец слёг. Рамон, оставь им лопоухих. У нас есть ещё один день. Надеюсь на более крупную добычу, – с кислой улыбкой сказал Колесов и вышел из пещеры на свежий воздух. Рамон вынул из сумки связку зайцев и улыбнулся, глядя на счастливого иберийца с новым кремниевым ножом: «Всё-таки Стрижевский навсегда останется кумиром среди молодёжи».

В тот день им действительно повезло, и атлантийцы вернулись домой с хорошей добычей. Кто много даёт, тот после и получает с лихвой. А через неделю судьба их вновь свела со старыми знакомцами. В той же самой долине.

Иберийцы были уже не столь пугливы и благодарственными поклонами приветствовали Колесова и компанию. Они с таким энтузиазмом сгибались и разгибались, складываясь в лохматые вопросительные знаки, что Колесову, хмурому по обыкновению, в эти утренние часы вдруг стало весело.

– Думаю, лечение подействовало, и нога заживает. Иначе откуда такое подобострастие? Рваная рана от укуса дикой твари для них в пятидесяти процентах случаев или смерть, или ампутация. Двадцать тысяч лет назад делали операции по ампутации конечностей? – обратился Колесов к Акиле.