(Не)простой спасатель

Пролог

Жар, нестерпимый жар, опаляющий не только внешнюю оболочку, но и все внутренние органы. На улице падал первый снег, температура опустилась до минусовой, вовсю разгулялся поздний октябрь, а им было жарко. Горело здание, перекрытия, плавились отделочные материалы. Кругом дым и копоть. Это навевало не просто страх, а животный ужас, готовый все поглотить. Именно это и произошло бы с ней, если бы на руках не держал крепкий, надёжный как скала мужчина.

Он четким, уверенным шагом нёс ее из огня в безопасную зону, где дежурили машины скорой помощи. Она крепко держалась за его шею, сжимая в кулаках грубую ткань защитного костюма,Э и бесконечно повторяла как заевшая пластинка:

– Мама, мама, там мама, ее спасите, мама, – с тихими всхлипами.

Слезы стекали по щекам, смешиваясь с сажей, образуя на лице грязные разводы. Они удалялись от эпицентра пожара, а она только крепче сжимала кулаки и повторяла свою просьбу.

Врачи скорой были заняты, работы оказалась предостаточно, у пострадавших обнаружились травмы различной степени. Ее пока осмотрели визуально, не обнаружили серьезных травм и просили подождать. Это заняло несколько минут.

А огонь, пожирающий все на своем пути, продолжал свирепствовать, уничтожая не только неживую конструкцию, но и людей, оставшихся внутри.

Голос из-под маски был приглушен, поэтому она не сразу его расслышала:

– Этаж у вас какой?

– Третий, она в дальней комнате, я побежала за помощью, там в комнате много дыма было, я растерялась, – сбивчиво стала объяснять.

Он не стал дослушивать, развернулся в сторону горящего здания, бросил через плечо:

– Шансов мало, – и быстрым шагом отправился в горящий дом.

Глава 1

Полина вынырнула из воспоминаний о жуткой ночи. Чтобы окончательно сбросить с себя оковы неприятных сновидений подошла к шкафу, чтобы найти форму.

Всю школьную жизнь она занималась художественной гимнастикой, больших высот не достигла, хотя задатки, пусть небольшие, но были. Спорт, как считала мама, дисциплинирует и помогает развиваться сильной, волевой личности. В какой-то мере это так и было, Полина привыкла каждое утро делать пробежку и растяжку, тренировки она не пропускала, когда выросла из детского возраста, и стало понятно, что спортивную карьеру ей не построить, тренировки не бросила, продолжала заниматься "для себя".

Нашла в объёмном шкафу синий топик и такого же цвета лосины. Натянула кроссовки и стала спускаться по лестнице вниз на первый этаж. Там был оборудован большой спортзал. В одной стороне стояли различные тренажёры от велосипеда и беговой дорожки до снарядов для работы со штангой. Стену занимала шведская стенка. На другой половине зала располагался своеобразный ринг, застеленный синими матами. В углу висела большая боксерская груша.

Самое большое очарование этого места было в окнах, они были во всю стену и выходили в сад. Какой вид из них был летом, Полина не знала, но зимой было очень приятно заниматься на беговой дорожке и любоваться заснеженным двором. Двор у дома был обширный, территория ухоженная, за этим следил специальный человек. Каждое утро чистил дорожки, посыпал песком.

Сегодня снова повезло, ещё нет семи часов, поэтому спортзал пуст. Отец им пользовался редко, а вот его начальник охраны и братья были здесь частыми гостями.

Они к Полине относились не сказать, чтобы плохо, нет, ее не обижали, старший брат – Никита, которому было тридцать лет, на нее внимания обращал мало, она была для него чем-то вроде предмета мебели. Он работал вместе с отцом, был его правой рукой, постоянно общался с кем-то по телефону, поэтому был все время занят, и все их общение сводилось к тому, чтобы поздороваться.

Младший же брат – Влад, перекаченный буйвол двадцати шести лет был по мнению Полины хамлом по жизни. Он часто отпускал сальные шуточки о девушках, выражался о них пренебрежительно, называл тёлками, сосками, давалками. Не стеснялся при ней обсуждать свои похождения и постельные развлечения. Каждый раз, когда Полина слышала его разговор с очередной подругой, она краснела от стыда и не знала куда себя деть.

За два месяца жизни в этом доме она узнала столько о половой жизни, сколько не узнала за все свои семнадцать лет. Когда Влад начинал эти разговоры Полина старалась поскорее уйти. Иногда ей казалось, что он делает это специально, чтобы ее смутить.

Сегодня в спортзале не было никого, поэтому она тихонько включила музыку на телефоне, сделала небольшую разминку и встала на беговую дорожку, надеясь, что предстоящий день пройдет неплохо.

Полина закончила бег на дорожке и перешла к растяжке. Мышцы работали привычно, когда в спортзал ввалился Влад в спортивной форме:

– О, малая, чё не спится? – и не дожидаясь ее ответа продолжил, – это потому что ты одна спишь, а я вот сегодня с двумя такими чиками спал, – закатил глаза к потолку, скорее всего демонстрируя степень удовольствия.

Полину обдало волной отвращения. Хотелось побыстрее закончить упражнения и скрыться в комнате. Туда никто не входил, даже отец. Влад же, не обращая внимания слушает она его или нет пошел к тренажерам и продолжил свои разглагольствования.

– Прикинь, малая, у одной буфера были четвертого размера, – руками изобразил два больших шара в районе груди, – она между ними член так зажала и потерла, я чуть сразу не кончил.

Полине стало противно, она прекратила делать упражнения, направилась к телефону, чтобы его выключить и забрать бутылку воды. На Влада старалась не смотреть.

Тот же продолжал распаляться о своих постельных подвигах:

– А у второй попа такая разработанная, в нее член прям как по маслу скользил, кааайф.

Полина не стала комментировать его рассказ, забрала телефон и воду и вышла из зала.

Приняла душ в комнате и начала подбирать наряд в школу. В пожаре сгорели все ее вещи, отец купил ей новые брендовые шмотки. Полина с матерью жили не бедно, им всего хватало, и вещи они покупали не дешевые, старались выбирать качественные и ноские. Сейчас ее гардероб состоял только из дорогих вещей, купленных в бутике.

Выбрала юбку-карандаш грифельного цвета и белую блузку с длинным рукавом. Жакет брать не стала, в школе была довольно комфортная температура, хоть на дворе и стоял декабрь.

Несмотря на глобальные изменения, произошедшие в ее жизни, отец не стал переводить ее в другую школу в последний учебный год. Поэтому ходила она в свою родную. До которой добираться было далековато, но на это у нее теперь был водитель и по совместительству телохранитель Константин. Обращался он к ней строго Полина Витальевна, личного пространства не нарушал, лишних вопросов не задавал. Молча привозил в школу и по окончании уроков так же молча забирал. Из всего нового окружения Константин и кухарка Валентина раздражали меньше всего. С ними удалось поддерживать приемлемые человеческие отношения. С остальными обитателями дома Полина либо просто не общалась, либо игнорировала – сюда относился братец Влад.

Когда все утренние ритуалы были соблюдены, вкусный завтрак, приготовленный Валентиной съеден, Полина уселась в машину к Константину и отправилась в школу, не догадываясь, что день, грядущий ей, готовит.

У крыльца на нее налетел маленький ураганчик – лучшая подруга Элька. Элька в отличии от Полины – которая была ближе к среднему росту сто шестьдесят шесть сантиметров, была совсем кнопкой и рост ее был всего сто сорок семь сантиметров. За это ей и дали прозвище кнопка. Постарался для этого один из их одноклассников Максим Ящеров. Сам он был детинушкой, вымахавшим под два метра ростом, занимался борьбой, был из обеспеченной семьи и считался не только в их классе, но и в школе авторитетной личностью. К тому же директор школы приходился ему каким-то родственником, не то дядей, не то дедушкой. Поэтому прозвище к Эльке прицепилось быстро, Полина его не считала обидным, ей наоборот казалось, что из уст Макса оно звучит даже как-то ласково. Элька же, когда он так ее называл краснела от злости, что с ее светлой кожей и рыжими кудрявыми волосами происходило легко, начинала пыхтеть как ёжик и поносить Макса ругательными словами, иногда могла чем-нибудь кинуть или, когда совсем выходила из себя, кинуться в драку. Выглядело это смешно, маленькая Элька и амбал Макс. Он обычно ее в таких случаях сграбастывал в объятия и что-то говорил на ухо, отчего она сразу успокаивалась и краснела ещё больше.

– Привет, подруга, – кинулась ее обнимать Элька.

– Привет, – более сдержанно ответила Полина.

– Ты сегодня опять со своим перевозчиком приехала, – хохотнула Элька.

– Ой, – закатила глаза Полина, – ты же знаешь, у меня других вариантов нет, лучше уж с ним, чем с противным Владиком.

– Опять пошлил? – с участием поинтересовалась Эля.

– Не повезло столкнуться в спортзале, упражнения не закончила, не могу слушать его рассказы, противно.

– Детка, я тебе сочувствую, – прижалась к ней Эля.

– О, кнопа, может ты и ко мне так прижмешься, я не возражаю, – раздался сзади весёлый голос.

Девушки узнали голос раньше, чем увидели его обладателя, это был никто иной как их одноклассник Максим Ящеров, Элька взвилась моментально:

– Да я с тобой на одном гектаре не сяду, не то, что прижмусь, – выплюнула язвительно.

– Осторожней, за твой дерзкий язык можно и наказание получить, – предупредил Макс.

– Ага, напугал пса буханкой.

– Макс, да она если и прижмешься к тебе, то только до пояса и достанет, как собачка к ноге, – съюморил один из приятелей Макса, стоящий рядом с ним.

– Завали, Макар, – мгновенно осек его Максим.

Макс отделился от друзей и двинулся в их сторону, Элька тут же воинственно вскинула подбородок вверх.

– Мелкая, а ты не сильно обнаглела? – зловещим шепотом поинтересовался Максим у девушки, нависая над ней всей своей массой.

Элька готова была дать отпор, уже сжала кулаки, но потасовке не суждено было случиться, сбоку от них раздался строгий мужской голос:

– Ящеров, прекрати тиранить девушку.

Все обернулись в сторону говорящего, и отреагировали на него по-разному, Элька заинтересованно распахнула глаза, Макс поморщился и отошёл от девушки, а Полина замерла, превратившись в соляной столп, ибо перед ней стоял никто иной, как ее спаситель – Ветров Алексей Николаевич.

Глава 2

– Алешенька, сынок, ты бы очень меня выручил, – простительно произнес дядя Витя, сидя за их кухонным столом с чашкой чая.

Алексей от такого обращения поморщился, не любил он, когда его называли Алёшей, как маленького или недоразвитого, но родному дяде перечить не стал. Мама потом расстроится и будет долго высказывать.

– Дядь Вить, ну какой из меня физрук? – попытался отвертеться Алексей.

– Алеша, не физрук, а учитель физкультуры, – ужаснулся такому названию профессии дядя, – у тебя же есть корочки, что ты спортсмен, – гнул свою линию дядя.

– У меня корочки мастера спорта по вольной борьбе, но никак не диплом, учителя физкультуры, – последнее слово выделил особенно.

– А мы тебе курсы повышения квалификации подберём, оформим как переподготовку, у тебя же высшее образование есть, – оживился дядя.

– Дядь Вить, у меня высшее юридическое образование, оно к школе никакого отношения не имеет.

– Ну войди в мое положение, у меня один из учителей физкультуры в начале года с инфарктом слег, он дядечка уже в возрасте, неизвестно выйдет на работу или нет, а мне ставку надо закрыть, помоги родному дяде.

– Какую ставку, – начал закипать Леха, – ничего, что у меня своя работа есть? И подтирать сопли малышне я не собираюсь.

– Алеша, мы тебе дадим старшие классы, и на свою работу ты же не можешь…, – начал дядя и осекся под жёстким взглядом Алексея.

– Все, закрыли тему, – строго сказал Алексей и вышел из кухни.

Нина Павловна, мама Алексея обратилась к брату:

– Витя, не переживай, я с ним поговорю, он согласится, мне не откажет. Спасибо тебе за помощь, если его не допустят до работы пожарным, я не представляю, как он будет. А ведь такую травму получил, – покачала головой, сминая в руках кухонное полотенце и смаргивая подступившие слезы.

– И в кого он только у вас такой отчаянный, ты – учитель русского языка, Николай – учитель истории, спокойные, интеллигентные люди, – рассуждал Виктор Павлович, – а он – просто сорви голова. Даже Пашка и тот не такой отчаянный, несмотря на то, что сын этого, – прервался, подбирая слово поприличнее, – криминального авторитета.

Нина Павловна, во время речи брата опустившая глаза в пол, и вовсе покраснела, и промолчала, не желая развивать тему отцов своих детей.

Вечером она подступила к Алексею с уговорами помочь единственному родному дядюшке, директору школы. Их семью можно было смело окрестить династией педагогов и только два ее сына выбивались из этой массы. Ей в принципе было понятно почему, но делиться своими мыслями она ни с кем не делилась.

– Леш, ну помоги дяде и сам развеешься, позанимаешься в зале, тебе все равно через месяц гипс снимут и ногу восстанавливать нужно будет.

– Мам, – закатил глаза к потолку Леха.

– А пока этот месяц в гипсе сидишь и курсы пройдешь, Лёш, тебя на работу ещё неизвестно, когда разрешат выйти, неужели будешь просто дома сидеть в телевизор пялиться?

– А чем плохо в телевизор смотреть?

– Да тебе наскучит через два дня, ты же со своей активностью на стену полезешь, особенно когда папа начнет свои заумные речи про историю и политику, комментируя передачи по телевизору.

Алексей внутренне содрогнулся. Отца он любил конечно, но от истории и политики был далек. Вспоминал, то время, когда он учился в школе и отец объяснял ему тему, он вроде и рассказывал интересно, ведь просто так заслуженного учителя России не дают, но Алексею все это казалось скучным. Он бы лучше вместо этой науки с пацанами в казаков-разбойников поиграл во дворе или на тренировку по борьбе сходил лишний раз.

Алексей уже думал, что в таком случае лучше съедет от родителей к себе на квартиру, как мать пустила в ход козыри:

– Тем более в этой школе Максим с Кристиной учатся, Максим уже в одиннадцатом классе, да и за Кристиной глаз да глаз нужен, уже такая взрослая девушка. А Павлику некогда и Машуня все время на работе. Может приглядишь за ними, они рады будут, пообщаетесь, так редко видитесь, – продолжила жалобно.

На что давить мать знала, племянников Лешка любил искренне, с братом у них была разница в возрасте одиннадцать лет и отношения были как бы это выразиться, слегка напряжёнными. Поэтому племянников он навещал редко и возможность встретиться с ними не упускал никогда.

– Ладно, давайте ваши курсы, но учти, я работаю, пока нога не восстановится и на работе не получу допуск.

– Конечно, конечно, как скажешь, сынок, – энергично закивал головой мама.

Вскоре раздался звонок на телефон, Лешка этого звонка ждал, странно, что он уже больше месяца выписался из больницы, а звонить этот абонент стал только сейчас. Лешка вздохнул, ещё раз взглянул на дисплей и нажал на зелёную трубку:

– Слушаю, – коротко бросил.

– Хорошо, что слушаешь, если бы ещё прислушивался цены б тебе не было, – раздался из динамика суровый голос.

– А будут ценные указания?

– Не дерзи. Мама сказала, что ты новую профессию осваиваешь? – спросил Пашка.

– А с каких пор ты стал так тесно с мамой общаться?

– Она это Машуне сказала, но от темы не уходи, если тебе нужна работа, то ты знаешь, где тебя ждёт приличное рабочее место, между прочим соответствующее твоему образованию.

– Образованию, которое я получил благодаря твоей протекции? – ехидно поинтересовался Леха.

– Лех, – как показалось Алексею устало выдохнул Пашка, – может хватит дурью маяться и детские обиды в себе копить. Долго ещё будешь бедного, но гордого из себя строить? – начал заводиться Пашка, – жить в халупе и ездить на ведре с болтами?

– Эта халупа, как ты выразился, – начал заводиться в ответ Леха, – обычная однокомнатная квартира, в каких живут миллионы честных граждан нашей страны.

– А я значит, если не живу в однокомнатной квартире, значит нечестный по-твоему? – не остался в долгу Павел.

– А машина, – продолжил Лешка, – ВАЗ двадцать один четырнадцать, один из автомобилей отечественного автопрома, я как видишь патриот.

– Ясно, – выдохнул Пашка, – не наигрался значит ещё в обиженного, ладно, продолжай, иди в физруки, дворники, уборщицы, лишь бы с братом родным не работать, дело твоё. Если нужна помощь, ты всегда знаешь где меня найти и положил трубку.

Лешка слушал гудки и думал, что Пашка, наверное, прав. Понимал, что брат перед ним ни в чем не виноват, но через свои внутренние барьеры переступить не мог.

У них с Пашкой были разные отцы. Маму, молодую и красивую учительницу, только окончившую институт заприметил местный криминальный авторитет – Олег Викторович Ящеров, по прозвищу Ящер. Вскружил ей голову, она и влюбилась, вышла за него замуж и через год родила Павла. Нина Павловна много раз просила Ящера завязать с криминальным миром, но он так в нем увяз, что выхода не было. Лешка о времени, пока мать с Ящером были женаты знает мало, только из обрывочных рассказов, дяди Вити. Тот говорил, что на Ящера ни один раз покушались, матери приходилось с маленьким Пашкой убегать из дома ночью, прятаться в подвале, жизнь ее была тяжёлой, ничего хорошего не видела, Ящер гулял направо и налево, издевался над ней, возможно поднимал руку. Когда Пашке было пять в городе начался серьезный передел власти, Ящера посадили. Нина Павловна не стала ждать его возвращения, развелась с Ящером и вышла замуж за отца Лёхи.

Ещё через пять лет Ящера выпустили, и он явился к Нине, целый год ее третировал, не давал спокойно жить их семье, часто приезжал, под видом встреч с Павлом.

А через год родился Лёшка. Что произошло дальше, он не знает, но после его рождения Павел ушел жить к отцу, а Ящер оставил их семью в покое. Пашка приходил к ним по выходным, но ночевать никогда не оставался. С матерью у Павла отношения были напряженными, но к Лёхе он относился хорошо, приносил игрушки, учил драться. Такой образцовый старший брат.

Лешка первый раз встретил Ящера в семь лет. Пашку тогда в армию провожали, и они поехали в большой красивый дом криминального авторитета. Олег Викторович был высокий, коротко стриженный мужчина с темными волосами и тяжёлым взглядом. Мать тогда накинулась на него с упреками, что он мог бы использовать свои связи, чтобы Павел не шел в армию. Ящер осек ее грубо, на что маленький Лешка кинулся на него с кулаками.

Ящер присел перед ним на корточки, посмотрел пристально в глаза, усмехнулся и промолвил лишь:

– Ишь ты, спасатель, какой, – развернулся и ушел.

Пашке в армии не очень повезло, попал на Кавказ, мать переживала, ещё несколько раз ходила к Ящеру, но он был глух к ее просьбам, и Павел остался служить там, куда распределили.

Пашка вернулся из армии и женился на Машуне, с которой стали жить в доме Ящера. Брат доучился в юридическом институте и на деньги отца открыл свою юридическую фирму.

Когда Лешке исполнилось восемнадцать он как Пашка ушел в армию, тот этого поступка не оценил, прискакал на распределительный пункт, орал, потом успокоился, пошел договариваться о службе в области, но Лешка попросился на Кавказ. Братец тогда свирепствовал, но смирился. После армии Лешка не задумывался куда поступать, но мама подтолкнула в юридический, как позже оказалась, Пашка это место проплатил. Леха хотел бросить, но мать упросила. Институт он закончил, но по специальности работать не пошел, хотя Павел неоднократно предлагал. Так и складывались их отношения.

Ящер давно отошёл от дел и свалил жить в Америку, поговаривали, что дела он свои криминальные передал Пашке. Точных доказательств этого не было, но Лешка видел, что Пашка живёт неплохо и сомнения закрадывались может ли позволить себе такой уровень жизни юрист, не связанный с темными делами.

Так они и жили: встречались на редких семейных праздниках, при возникновении проблем Пашка предлагал помощь, а Лешка отказывался.

Лешка вынырнул из воспоминаний и стал собираться на новую, пусть и временную работу – учителя физкультуры.

Глава 3

Леха ехал в школу на свой машине, брат называл ее ведром с болтами или корытом, но Леху все устраивало, за престижном он не гнался, главное, чтобы ездила. Его темно-синяя Лада могла потягаться на дороге со многими навороченными тачками, служила безотказно. Чинил он ее лично, знал каждый винтик.

Две недели назад сняли гипс, продержали в нем полтора месяца, процесс восстановления шел медленно, Леху это сильно раздражало, ещё две недели ушло на всякие массажи и ЛФК, и вот, спустя два месяца он шагает на своих двоих, правда слегка прихрамывая. Надо будет потихоньку начинать тренировки, а то итак уже два месяца дома сидит, ни в какие ворота это не лезет.

Ладно, хоть вчера от родителей съехал, из дома до школы добираться ближе, чем от них. Да и взрослый он уже, потому терпеть мамину гиперзаботу сил с каждым днём становилось все меньше, как и нудные рассуждения отца о смысле бытия. Иногда Леха задумывался как его веселая, с чувством юмора и иронии мама живёт с таким нудным отцом, что у них общего.

Леха припарковался на стоянке возле школы, поставил машину на сигнализацию, окинул взглядом обычное серое здание, вздохнул и пошел на встречу новой работе.

Не успел зайти в помещение, как его ждала интересная картина, в школьном коридоре недалеко от входа стояла группка парней и две девушки, Леха может и прошел бы мимо в обычной жизни, но теперь мало того, что он был учителем, снова поморщился даже от мыслей об этом, так ещё и его любимый племянник угрожающе нависал над какой-то мелкой девчонкой. Права, наверное, мама, за детьми присмотр нужен, а братцу некогда, про Машуню и говорить нечего.

Леха подошёл ближе и строгим голосом окликнул:

– Ящеров, прекрати тиранить девушку.

Макс на этот окрик обернулся и сделав серьезное лицо чуть отодвинулся от девушки.

– Тебе мама в детстве не говорила, что маленьких обижать нехорошо? – снова задал вопрос, глядя строго на парня.

Вообще Макс и Кристина были его большими любимчиками, он все время думал, что они ещё дети, а тут зашёл и увидел здорового бугая возле мелкой пигалицы и как-то в голове у него произошел когнитивный диссонанс, не мог он сопоставить своего племяша доброго пацана, с которым часто дурачась боролся на ринге и этого сурового парня, угрожающе нависшего над девушкой.

Макс себя маленьким не считал и уж тем более не переносил, когда его отчитывают как пацана при всем честном народе, но уважение к старшим родственникам и любовь к дяде, заложенная родителями в детстве не позволяла дать тот отпор, какой он хотел, потому стоял напротив Лёхи и гневно раздувал ноздри.

Совсем неожиданно в разговор вмешалась та самая мелкая пигалица, забежала впереди Макса и воинственно посмотрев на Леху, уперла кулачки в бок и выдала:

– Никого он не обижает, мы разговариваем просто, стиль общения у нас такой, а вы шли бы дальше мимо.

Леха, такой отповеди от этой малышки не ожидавший как-то опешил, подбирая достойный ответ, Макс же, предупредительно произнес, протягивая по-особенному:

– Кнопкаааа, не вмешивайся.

Элька от его замечания только отмахнулась:

– А нечего в чужие разговоры встревать, нашелся тут блюститель морали, защитник маленьких. Без ваших нравоучений разберёмся, – закончила свою ядовитую отповедь.

– Интересно у вас тут события развиваются, – хмыкнул Леха, – вы, барышня из какого класса?

– А вам какое дело? – не заставила себя ждать с ответом Элька.

– Да вот, думаю в каком классе учеников не научили уважительно с учителями разговаривать, надо будет классному руководителю сообщить, пусть проведет профилактическую беседу с вами и вашими родителями.

– Уучителями, – заикаясь повторила Элька, от такого замечания она опешила и стояла как рыбка гуппи раскрыв рот.

Макс сориентировался и задвинул хлопающую глазами Эльку себе за спину:

– Алексей, кхм, – запнулся на секунду, – Николаевич, Элина не хотела вас обидеть или оскорбить, она просто не знала, что вы наш новый учитель физкультуры, официального представления не было. А в нашей потасовке виноват я, можете с моими родителями беседу провести, – твердо проговорил последнее слово.

– Именно так я и поступлю, Ящеров, так и поступлю, а теперь проводи-ка меня до учительской, – и пошел по коридору, – потом обернулся и сказал, – все остальные живо в класс.

Макс пошел следом за дядей, который ушел вперёд. Не успел молодой человек завернуть за угол, как нарвался на строгий суровый взгляд:

– Ну и что это, мать твою было? – строго спросил Лёха.

– Ничего, с девчонками разговаривали просто, – показательно спокойно ответил Макс.

– Интересные у тебя разговоры с этой рыженькой, я надеюсь все в пределах разумного?

– Дядь, не начинай, то что девочек бить нельзя отец мне давно объяснил, а лекцию о половом воспитании мама – врач провела ещё в четырнадцать лет, – нравоучительно поведал племянник.

– Ясно, в таком случае задам вопрос по – другому, тебя не смущает, что девочке восемнадцати нет? Тебе папа – юрист не говорил, что бывает за связь с несовершеннолетними?

– Я же сказал, что все в пределах разумного, имею связи только с совершеннолетними, – нагло ответил Макс.

– Макс, – угрожающе поговорил Леха.

– Лех, не начинай, мне семнадцать, возраст у меня такой, играй гормон называется, хочется, всех у кого бюст больше первого номера, – по-взрослому стал рассуждать Макс, – себя в этом возрасте вспомни.

– А с девочкой этой рыженькой как же?

– А девочку как ты сам сказал пока нельзя.

– А хочется? – прищурив глаза проговорил Леха.

– А вот это мы с тобой обсуждать не будем.

– Ладно, иди на урок, забыли, но имей ввиду, я за тобой наблюдаю, – показал жест пальцы к глазам.

Макс усмехнулся и пошел прочь по коридору, засунув руки в карманы, потом обернулся и бросил:

– Учительская на втором, не заблудись.

Алексей ввалился в учительскую до звонка, там находились почти все учителя среднего и старшего звена. Школа была распределена таким образом, что начальное звено располагалось на первом этаже и там была своя учительская, среднее звено было на втором и старшаки – на третьем. Коллектив в школе был в большинстве своем возрастной, молодых педагогов совсем немного. Среди них молоденькая учительница английского Вероника Сергеевна, стройная красотка в короткой юбке, на которую скорее всего засматриваются все старшеклассники, высокий, худощавый историк в очках, чем-то напомнивший Лёхе отца и биологичка с географичкой скорее всего закадычные подружки, вместе окончившие институт и пришедшие работать в школу. Он бы не удивился если бы узнал, что они и квартиру вместе снимают. Остальные учителя были возраста матери и дяди.

Дядя был тут же и сразу начал его представлять. Коллегами по цеху, то есть такими же учителями физкультуры оказались пятидесятилетняя Тамара Львовна, женщина стройная, с подтянутой фигурой, в молодости успешная гимнастка, ведущая при школе кроме физкультуры секцию художественной гимнастики. Ещё один физрук – Николай Борисович – здоровый мужчина сорока пяти лет, немногословный, хорошо одетый, явно преподающий где-то ещё кроме школы.

Алексея со всеми познакомили, не афишируя родство с директором. Ввели в распорядок школы и выдали расписание.

Оказалось, что сегодня урок у одиннадцатого А класса, того самого, где учится Макс и маленькая рыжая Элина Фролова, как вычитал Алексей в журнале.

Первого урока у него не было, поэтому он осмотрел стандартный спортзал, разместил свои вещи в тренерской, переоделся, осмотрел раздевалки и спортивный инвентарь. Увиденным оказался вполне удовлетворен, раздевалки делились на мужскую и женскую, к каждой примыкало две душевых, все замки на них были целыми.

Спортивный инвентарь был целым, выбор был достаточным: мячи, скакалки, гимнастические палки, гантели, штанга.

Алексей натянул на себя старый спортивный костюм, с покупкой нового заморачиваться не стал. Под олимпийку надел белую борцовку, она стала чуть свободней, значит за время болезни он похудел, надо будет мышцы подкачать.

В ожидании урока время решил не терять и начал лёгкую пробежку по спортзалу, нога побаливала, поэтому долго бегать не стал, перешёл к силовым упражнениям. После тренировки успел принять душ и встречал десятый класс.

На своем первом уроке с десятиклассниками не волновался. Ничего неожиданного не было: девчонки стремились ему понравиться, смотрели заинтересованными взглядами, выяснить его семейное положение, их он в этом резко осекал, давая понять, что романы со школьницами его не интересуют. С парнями разговаривал по-взрослому, стараясь установить дружеские отношения. Урок прошел нормально. Потом было ещё два урока у десятого и девятого классов и последний урок у одиннадцатого А.

Одиннадцатый класс построился на перекличку – стандартную процедуру перед началом урока. Строились по росту. Первым в строю стоял Макс, это и неудивительно, вымахал детинушка ростом не только выше отца, но и выше Алексея на пять сантиметров. Такого захочешь наказать так и не сразу допрыгнешь. Последняя в строю стояла естественно маленькая рыженькая Эля Фролова. Алексей перед перекличкой машинально осматривал всю шеренгу, отмечая наличие спортивной формы, хотел ещё раз приглядеться к мелкой рыжей пигалице, но взгляд его привлекла не она, а девушка, стоящая рядом с ней.

Алексей сам не понял, как так получилось, что, посмотрев на девушку слегка подзавис, отмечая детали ее телосложения.

Ладненькая фигурка, как у статуэтки, развитая грудь третьего размера, плотно обтянутая сине – черным топиком, стройные бедра в черных лосинах, четко прорисованные икры и тонкие лодыжки. Тёмно – синие кроссовки с яркими розовыми шнурками, маленького размера. Тонкие ручки и ладони, сжатые в кулачки. Выпирающие ключицы и тонкая шейка. Насыщенные вишневые губы, причем нижняя чуть полнее верхней, яркие без всякой помады. Интересно, на вкус они такие же как эта ягода. Маленький носик и большие, широко распахнутые глаза зелёного цвета, обрамлённые темными густыми ресницами. Темно-русые волосы, собранные в объёмную шишку, скорее всего в распущенном состоянии они достают до талии, намотать бы их во время секса на руку, оттянув ее голову и вколачиваться между аккуратных стройных бедер…

– Кхм, – раздалось громкое покашливание на весь спортзал, оборвавшее зашедшие в совершенно неожиданное, да что там неожиданное, запретное русло.

Леха внутренне встряхнулся, мысленно дал себе подзатыльника и попытался объяснить свое подвисшее состояние:

– Дамы, а для вас устав школы не писан, – обратился он к Полине и Эле, – вы пункт про спортивную форму не читали или намеренно игнорируете?

Подруга Фроловой, та на которой он так залип, покраснела, сама же Элька как и ожидалось за словом в карман не полезла: