Я лишь тобой одной дышу

Глава 1. Гость

Князь Илья Петрович Волоховской сидел в кабинете, отдыхая от суматошного дня. Дел накопилось много, сразу со всем не управишься. В конце лета хозяйственных забот было так много, что только поспевай поворачиваться. Конечно, у него был весьма толковый управляющий, но за ним глаз да глаз нужен. Вороват, шельма! Да еще и малышка дочь занимала почти все свободное время. Он любил сам заниматься с девочкой, не доверяя ее нянькам и мамкам. Только по вечерам, когда его жена Оксана укладывала малышку спать, он мог уединиться в кабинете, выкурить сигару, выпить коньяку и спокойно просмотреть документы и расходные книги. Он не очень любил это занятие, но что делать, не проверишь управляющего – по миру пойдешь…

В позапрошлом году, когда его сын женился и уехал жить в Тамбовское имение, он остался совсем один в огромном доме. Но уже тогда подумывал о женитьбе. И хоть он был уже не молод, решил снова обзавестись супругой, дабы не проводить дни и ночи в одиночестве. Он был человеком общительным и мягким. Правда, бывал иногда крут. Но как без этого? И сына к порядку умел призвать, и дворню в кулаке держал, но зря народ никогда не обижал. За это люди ему отвечали преданностью и любовью, и когда прогремела по России новость об отмене крепостного права, вольной жизни его бывшие крепостные не захотели и остались все при нем. Как жили с ним, так и продолжали привычно называть его своим барином, и во всем старались ему угодить. А чего им еще хотеть? Даже в лихие годы они никогда не бедствовали – в рванье не ходили, от голода не пухли и жили в добротных избах. О том, что они теперь сами себе хозяева и могут уехать, куда им в голову взбредет, да хоть бы и в город, даже слышать не хотели.

Жена Ильи Петровича – Оксана, роду была не дворянского, и, женившись на ней, обрек он себя на пересуды и осуждение света, куда давно нос не казывал. О Петербурге он и думать не хотел. Пусть улягутся слухи, разговоры, а потом, может, и опять вернется к жизни светской. Родня тоже его теперь не жаловала. С одной стороны осуждали его выбор и его страсть к простолюдинке, с другой побаивались самой Оксаны. В свете прошел слух, что женился на ней Илья Петрович не по своей воле, что приворожила она его – ведьма лесная. Кто пустил такие слухи, князь догадывался. Его дворня, хоть и предана ему была, но, как в народе говорят, на бабий роток не накинешь платок. Весть о том, что привез он жену из лесу, да уже брюхатую пронеслась по всей Тверской губернии, как ветер при грозе. Но, после того как княгиня благополучно разрешилась девочкой, да когда малютку показали народу, сразу разговоры прекратились. Дочурка была как две капли воды похожа на самого князя.

Гостей теперь у них почти не бывало, иногда приезжал сын с невесткой, да и в последнее время, ссылаясь на нездоровье жены, сын приезжал один. Жена его Полюшка, ждала первенца, да так плохо себя чувствовала, что из дома никуда не выезжала.

Удобно устроившись в кресле, и пребывая в приятной меланхолии, князь просматривал почту. Откладывая в сторону, на его взгляд, не срочные и неинтересные письма Илья Петрович искал известия от сына, который в скорости обещал приехать. Но от него ничего не было. Он был несколько озадачен этим, но особенно не расстраивался. Значит, приедет позже. Видно, Полюшка его не отпускает. В этот раз Владимир должен был приехать за старой нянькой барышень Васильчиковых, которая после замужества воспитанниц жила у него в доме и помогала Оксане нянчить их дочку. Жена Владимира Полюшка не хотела никакой другой няньки для своего первенца, кроме той, которая вырастила их самих с сестрой, и попросила мужа привезти старуху к ним.

Уже отложив пачку корреспонденции на стол, его взгляд привлекло последнее письмо. Он взял нож и, срезав сургуч, с интересом стал читать. Письмо было из Петербурга от графа Насонова, с которым Илья Петрович познакомился при весьма пикантных обстоятельствах – оба они хотели жениться на одной девушке, и были соперниками. Но Мария, старшая дочь его давнего друга и соседа графа Васильчикова выбрала тогда Насонова. Князь знал, что тут не обошлось без чародейства Оксаны, но был ей за это благодарен, и очень рад, что не женился тогда на Марии. Илья Петрович улыбнулся, вспомнив, как все было. Он вообще никогда не забывал о той истории, которая произошла два года тому назад в их местах. А началось все с того, что его сын влюбился в младшую дочку Васильчиковых. Князь тогда имел намерение женить его на Марии – их старшей дочери. Но сын влюбился в меньшую барышню и ни под каким видом не собирался жениться на старшей. Никакие уговоры и приказы не имели результата. Сын сделал все так, как посчитал нужным. Ну и не без помощи извне… А помогали ему странные люди, появившиеся в их губернии, и утверждающие, что прибыли к ним из 21 века, чтобы помочь его сыну и барышне Полине соединиться. И были они как две капли похожи на Владимира и Полюшку. И звали их так же! Будто две пары близнецов с одинаковыми именами. Потомки. Они так объяснили это их сходство. Были с ними еще двое – молодой парень Василий и его невеста Ирина. А потом еще и «дикий» объявился. Тот, которого Стромилов – старинный дружок и сосед князя, за вранье про будущее в клетке держал, да гостям показывал. Отпустил вскоре, правда, а тот потом по лесам прятался, людей боялся. С этим-то молодым парнем по имени Денис, граф Насонов и сдружился. Помог он Насонову с Марией из лесу выйти, куда их Оксана услала, за то, что нос не в свои дела совали. Илья Петрович усмехнулся – его жена Оксана и не то могла, не зря батюшка у нее колдуном был. Научил дочку всему. И в свете не зря болтали! Только вот женился на ней князь сам и без всяких там приворотов. Увидел и полюбил, больно хороша она собой и нравом ему подходит.

Князь поначалу пришлым верить не хотел ни про какое-то там будущее, из которого они, якобы, к ним явились, и только усмехался россказням Василия и его девицы, а потом так прикипел к нему душой, что и отпускать от себя не хотел. Много всего рассказал ему парень, что у них в будущем творится, и показывал вещицы разные, которые у них с собой были. Одна только черная коробочка с огоньками чего стоила! Вроде как по этой штуке разговаривать можно со всеми концами света! И про то, что люди уже к звездам летают, и что на каких-то там машинах везде разъезжают, и не только по земле, но и по воздуху! А про то, что с Россией матушкой произойдет, рассказывал с грустью. Много ей придется пережить, да и народ натерпится… Да и про крепостное право правильно тогда сказал… Отменили таки!

Много эти пришлые тут дел наделали. А когда уходили, стало ему грустно, и поверил он во все окончательно, только когда собственными глазами увидел, как они в зеркале исчезли. Пять человек взялись за руки и ушли…

      А с Насоновым у них дело так было – после ослушания сына, задумал князь сам на Марии жениться. Не хотел он упускать приданое Марии – заливные луга, примыкающие к его имению, ну прям покоя не давало ему то, что сын приданое такое проворонил! Но не тут-то было! У Полюшки тоже был жених, граф Насонов, который приехал их Петербурга и понял, что опоздал. Его невеста Полина уж была обвенчана с сыном Ильи Петровича Владимиром. Так он, недолго думая, переключился на Марию, а та, имея очень большие амбиции, приняла его ухаживания и отказала Илье Петровичу. Так и уплыли заливные луга прямо из-под носа Ильи Петровича. Ну, и господь с ними! Зато встретил он свою Оксану, которую полюбил всей душой, и она ответила ему тем же. А Насонов с Марией обвенчались и укатили в Петербург.

Илья Петрович с Насоновым потом помирился, неплохим он человеком оказался, с чувством, и не без чести. Одним словом, настоящим русским дворянином. Вот и слали они теперь друг другу письма. Насонов Илье Петровичу все новости света отписывал, а Илья Петрович ему про то, что в их провинции происходит. О семье, о доченьке своей Любушке, о Полюшке с Владимиром. Ведь теперь они родня!

Князь разомлел, коньяк приятно грел его изнутри, он с наслаждением затянулся сигарой и еще удобней устроился в кресле, чтобы снова погрузиться в чтение письма. Насонов писал, что в Петербурге о нем благополучно забыли и больше уж не обсуждают. Во всех светских салонах теперь болтают о романе графа Остроумова с балериной из Мариинки. И что, если он желает, может спокойно в этом сезоне вновь появиться в свете. Но Илья Петрович выезжать этой зимой не хотел, он был и так счастлив, здесь, в своем имении, со своей семьей. Если только Оксана захочет посмотреть Петербург. Но он точно знал, что Оксане и тут хорошо, так же, как и ему самому.

В молодости князь был сильно охоч до женщин. Менял их как перчатки. Оставшись рано вдовцом, женщин любил, и ни одну мимо не пропускал. Они ему отвечали тем же. Был он в молодости красив и строен, обхаживать умел красиво. А дворовые и простолюдинки и сами были рады с ним дело иметь. Насильно никого не принуждал. Только по обоюдному согласию. А теперь и не надо ему никого, кроме его Оксаны. Угомонился. Или старость на пороге стоит?

В дверь постучали и тем самым разрушили радужные мысли и воспоминания. Князь отложил письмо, и повернулся. На пороге стояла Оксана, она нежно ему улыбнулась и спросила:

– Устал, князюшка?

–Устал, что Любушка, спит?

– Уснула, уморилась за день. Там конюх тебя спрашивает, сказывает дело у него к тебе.

– Какое ж дело к ночи?

– А ты, поди, спроси! – и засмеялась.

– А ты уж поняла, что ему надобно?

– Опять к нам гости! Вот он и не знает, вести к тебе, аль нет.

– Владимир что ль приехал? Его давно я жду.

– Неужто Владимир стал бы конюху докладывать, что он домой приехал!

– Так кто ж тогда?

– Ты все еще не догадался, что пришлые опять пожаловали к нам? Тот заполошный, студент, что в болотах жил, и у Стромилова в клети сидел!

– Бог мой! Опять? Опять пошел купаться и провалился к нам? – изумился князь.

– Не знаю! – улыбнулась ему Оксана. – Он сам сейчас нам все расскажет. Его сюда велела я привесть.

– Ай, молодец! Хозяюшка. А что Степан? Уж спит, поди? Дворецкий, тоже мне!

– Он стар уже. Пусть отдыхает. А мы с тобой до полночи не спим!

– Ну, где же он? Его бы накормить.

– Спасибо, князь, не откажусь! – воскликнул Денис, входящий в кабинет.

– Какими же судьбами тебя к нам снова занесло? – спросил князь, разглядывая молодого человека. – Опять не там купался?

– Нет. Я специально перешел портал. Так надо!

– А Васька, что, не пришел с тобой? – с надеждой спросил Илья Петрович.

– Нет. Ему нельзя. У него ребенок маленький, а Ирка ждет второго.

– Неужто? Молодец! Эх, жаль, его я полюбил. А то бы к нам, на свежий воздух!

– Пойду, распоряжусь о чае, – сказала им Оксана, – Кухарка все еще не спит. Блинцов с медком принесть? А то простудишься, – обращаясь к Денису, – спросила она.

– Неси, да водки нам! Разговоров много будет. Сегодня ночь не спать, огурчиков из бочки вели достать, кваску, да икорочки к блинам. Тащи и мед! – забегал Илья Петрович.

Денис улыбнулся и стал снимать с себя мокрую рубашку, когда за Оксаной закрылась дверь.

– Ох, ты же мокрый весь! Тебе б переодеться, пошли, халат тебе я дам. А, может, в баньку?

– Да нет же! Я не замерз, просто мокрый. Я к конюшне подошел, и там Игната встретил. Он меня узнал и хитро так мне говорит – С приездом, барин! И подмигнул мне!

– Ах, шельмец, сдается мне, он что-то понимает, что тут не чисто было все!

–А я старался одеться как-нибудь попроще, чтобы не сильно отличаться от вас. Но, видно, подзабыл все здесь.

– Так что же тебе надо тут? Что ты опять сюда вернулся! Ведь столько натерпелся в прошлый раз!

– Диплом писать хочу. А тему взял про жизнь и быт Русского дворянства 19 века. И что там, в книжках-то копаться, в библиотеках сутками корпеть, когда тут все своими глазами можно увидеть, да и Вы сказали правильно – свежий воздух, натуральные продукты…

Вошла горничная, внесла на подносе запотевший графин с водкой, вазочку с икрой, горячие блины, и чайник с чашками.

– Чай для меня! – радостно произнесла входящая за горничной Оксана. – Уж вы меня простите, до страсти хочется послушать, что, да как! Как потомки наши? Владимир с Полюшкой, Ирина с Васькой?

– Сейчас все по порядку расскажу, – сказал Денис. – И сел на диван, рядом с князем. Оксана расположилась в кресле. – А ты Оксана, чародейка, не можешь сама узнать, как там у них дела? – пошутил Денис.

– Зачем же зря на это силы тратить? – возразила ему Оксана. – Так, для чего ты прибыл к нам?

– Диплом писать я буду. А тему выбрал, о которой лучше меня уже никто ничего сказать не может. Ведь я все собственными глазами видел, и на своей шкуре прочувствовал, – и передернулся, вспомнив о Стромилове. – Нет, конечно, те, кто этой темой занимается вплотную, знают много. Но посмотреть на все самим, им не было дано! – и улыбнулся. – У Полюшки с Владимиром все хорошо. Жили в Питере, в Петербурге, – пояснил он, – теперь в Москву вернулись. Полина ждет ребенка. Владимир счастлив. А у Ирины скоро девочка родится. Они живут у Васьки. Там тесновато, но живут дружно. Бабулька там у них со странностями, но Ирина очень терпелива и на ее причуды внимания не обращает.

– Что означает со странностями? – удивился князь.

– В маразме. Старая уже. Чудит.

– А если только в этом смысле! – засмеялся Илья Петрович, – вот говорил ему – останься у меня! Жил бы как человек. Я бы ему флигель отдал! А захотел бы в Тамбов уехал, к Владимиру.

– Нет. Там наше место. Это я опять сюда вернулся, а они не собираются. А как там граф Насонов с Марией?

– Вот, письмо сегодня получил. У них все хорошо. Они при свете в Петербурге. Сбылась ее мечта. Да и Насонов на жену не жалуется.

– Вот мне бы к ним! Я ведь и про Петербург второй половины 19 века писать буду.

– Письмо отпишем, и поедешь. Вот только оботрись немного тут. Ты говоришь чудно, не так как надо. Да приодеть тебя бы нужно! – засмеялся князь.

– А как Ваш сын с невесткой?

– Тоже, слава богу, все ладится у них. Вот разрешится Полюшка и к нам приедут. Не сразу, правда. Владимир должен скоро быть. За нянькой. Не хочет Полюшка другую! Свою ей подавай!

– А нянюшка у вас живет? Или у Васильчиковых?

– У нас, с Любушкой нам помогает, – ответила Оксана. – Да что же вы сидите? Блины совсем простыли, кушайте, а я пойду!

– Как хороша Оксана! – провожая восхищенным взглядом жену князя, сказал Денис.

– Да, расцвела, моя колдунья! – улыбнулся Илья Петрович. – Такую красоту показывать-то в свете страшно!

– А вы в сезон в столице живете? – спросил Денис.

– Нет. Я после свадьбы там ни разу не был. Не поняли меня. Не на дворянке я женился. Не принимали нас. Но Насонов пишет, что можно уж и появиться там, – наливая водку в рюмки, задумчиво проговорил Илья Петрович. – Поедем вместе, только вот надолго ль к нам?

– Как выйдет, князь, зимой мне не уйти. Замерзнет озеро… И надо бы сезон в столице посмотреть. Теперь уж скоро осень.

– Вот ты и заговорил, почти как мы. – И опрокинув рюмку водки, закусил хрустящим огурчиком.

– На здоровье! – крякнул Денис, проглотив горькую жидкость. – Ты расскажи, Илья Петрович, что после нашего ухода было. Когда мы к берегу пришли, чтобы брошь и серьги озеру вернуть, пришла Елена. И сказала такую фразу – Теперь портал открыт всегда.

– Так вы же в зеркало ушли! А зеркало разбилось. Его Парашка рукой задела, когда увидела, как ваша Полюшка уходит. Лишилась чувств от страха!

– Все! Понял! Осколки выбросили в озеро, куда мы драгоценности вернули. И стал портал открыт. Вот это да! Теперь понятно, почему я в прошлый раз сюда попал. Нечаянно я на осколок напоролся. Елена говорила, что надо кровь пустить тем зеркалом, чтоб к вам сюда попасть. А обратно ходу не было! Ведь в вашем веке зеркало стояло в спальне у Полины! А в нашем, оно уж в озере лежало.

– Да, видать, все так и было. Вот только серьги с брошью жалко! Уж больно были хороши.

– Без них бы не ушли, Елена так сказала.

– Да знаю я! Все уши мне тогда вы прожужжали! Что надо серьги у Марии выманить. Чуть не женился я на ней тогда. Бог миловал! – князь перекрестился, и с интересом взглянув на Дениса, спросил, – А что ж вы все на берег приходили? И Елена там была?

– Была – Оксанина праправнучка! Похожа на нее. Вот только Оксана молодая, а ее праправнучка уже почти пенсионерка.

– Как так? Пенсионерка. Чудное слово! – воскликнул князь и улыбнулся.

– Ну, вот смотрите – она же мать Владимира. Ему уже под тридцать лет. Так сколько же Елене? А пенсионерка это женщина, которой государство по старости платит деньги. У вас ведь тоже пенсии есть. Иль это позже будет?

– Не знаю про такие! Чай не бедствуем. И сам могу, кому угодно денег дать! – воскликнул Илья Петрович.

Денис задорно рассмеялся и, встав с дивана, подошел к окну. Уже светало. Он посмотрел задумчиво на спящий парк, на влажную лужайку вдохнул прохладный свежий воздух и, повернувшись к князю, спросил:

– Илья Петрович, а как все было с самого начала? Расскажи. Мне все сумбурно как-то рассказали. Не понял я всего. Вот только знаю, что откуда-то взялись те брошь и серьги. И что владела брошью Полина наша. А остальное все частями. Ты сам-то знаешь все?

– А как не знать. Оксана мне подробно все и в красках рассказала! Садись, велю сейчас я водки нам принесть, и закусить еще. – И вышел.

Денис снова стал смотреть в окно. Он помнил все тут. Но теперь ему казалось, что попал он в сказку. А как еще такое объяснишь?

Вернулся князь с подносом. Поставил все на стол, сел в кресло.

– Все спят уже, и повариха тоже. Ну, слушай, – и разлил водку по рюмкам. – Полина, та, что в вашем веке, от матери на день рождения в подарок получила брошь. А мать ей после этого сказала, чтоб на себя ее не надевала. Хранила просто чтоб! Что эта брошь несет в себе какое-то проклятье, но Полюшка не испугалась. Она ее на платье приколола и тут все это началось…

– Что началось? – спросил Денис.

– История вся эта! – ответил князь и многозначительно посмотрел ему в глаза. – Продолжу я. Так вот, и стали сниться ей такие сны – что вроде барышня она, и все как есть у нас тут, снилось… Поехали они с друзьями как-то к озеру купаться, туда откуда ты пришел – ну, от того, что у имения Васильчиковых. Где портал сейчас.

– Я понял. Что дальше?

– И встретила она там Владимира. Того, что в вашем веке. Потомок он Оксанин и мой. А мать его Елена – колдунья. Полине, значит, он все рассказал и к нам сюда через портал ее привел. Чтоб барышне Полинушке помочь. И сыну моему – Владимиру. Я не хотел его на ней женить. А дальше было дело так – Владимир, тот, который мой, приютил больного колдуна, отца Оксаны. Он болен был и при смерти лежал. Его он в домике охотничьем своем приветил. Оксаночка моя была при нем. Ухаживала за стариком. А тот колдун, решил Владимира отблагодарить, и барышням подкинул две вещицы. Вернее он хотел, чтобы нашла их барышня меньшая, та, которую Владимир полюбил. Там были брошь и серьги. Они у озера на берегу лежали. Полинушка их и нашла. Но их там было двое! Вдвоем они гуляли там. И поделили. Брошь – красоты невиданной взяла себе Полина, а серьги старшая взяла сестра – Мария.

– А как они там оказались? Серьги с брошью? – спросил Денис.

– Не знаю я. И Оксана тоже. Не рассказал отец, откуда в озере такая красота лежала. Сказал лишь, что их надобно потом вернуть. И что помогут они в другое время барышне с Владимиром уйти, коль не позволю я ему на ней жениться. Чтоб вместе были!

– А дальше что?

– А дальше, черте что! Пришли они из века вашего и тут такое учинили! Владимир мой Полину обесчестил, по наущению того, потомка нашего. И сказывал, что было б все не так, коли они бы тут не появились!

– А как?

– Почем я знаю? Они в историю вмешались и все с ног на голову тут перевернули! Владимир и Полина, ваши, похожи как две капельки воды на наших. И тот, что ваш, ко мне в имение приехал и молодого князя заменял. Комедь ломал! А мой сынок тем временем с Полинушкой своей в постеле нежился.

– А наша-то Полина где была?

– А ваша, в доме у Васильчиковых барышню изображала. Да так ей это удалось, что мать с отцом провесть смогла. Не провела лишь няньку. Признала та, что дитятко-то не ее! А та во всем созналась ей. Что, мол, меньшая барышня сейчас в постеле с князем, и надобно их обвенчать. Меня-то самого сумели провести! Не понял я, что не дитя он мне родное, а не пойми каков потомок! Устроил тут шкандаль, мол, не пойду с Марией под венец. И заявил, что Полюшку он обесчестил. Меня удар чуть не хватил! Потом остыл немножечко, подумал, и сам решил жениться на Марии. Уж больно мне луга те заливные покою не давали! Поехал я к Васильчиковым, чтоб уладить дело, а граф, любитель выпить, недолго препирался. С моими доводами согласился и барышню меньшую велел к венцу готовить. А мне Марию в жены обещал. Но запропала барышня, ее и след простыл. Отец ее взбесился, орал, кричал, весь покраснел… А я про домик-то охотничий еще давно разведал, где мой сынок все время с Полюшкой своею проводил. И говорю я графу, мол, знаю, где она. Туда приехал я, а там! С утра во рту ни капли не держал! Сидят все четверо! Две Полюшки, и два сынка, Владимира! Я чуть не умер. Неужто, думаю, совсем плохой, коли в глазах уже двоится! И эти там же – друзья Полины вашей, Василий и его Ирина. Не глянулась она мне сразу! Я на дворянке Ваську бы женил. А эта…

– Ну, тут, Илья Петрович, уж ничего не сделать. Ее он очень любит!

– Как бы ни так! Ему Елена травку подмешала, чтобы убрать их с берега, когда Полина и Владимир к нам уходили! – воскликнул князь, и понял, что проговорился.

– Да ладно! Кто сказал тебе такое?

– Эх, я как баба! Развезло, небось! – и, посмотрев на второй опустевший графин, сказал, – чего теперь уж! Приворотную траву она ему подбросила в еду. А Ирка и стараться рада. Грудастая! Навроде наших баб дворовых, тьфу! – и сплюнул. – Только ты теперь-то уж молчи! Детишек жалко, пусть живут!

– Не бойся, не скажу! – успокоил Денис князя.

– Так я об чем? Опять отвлекся? Вот. Смотрю, я, значит, и глазам не верю. А в дом, когда зашел, так понял, что не брежу. Сидят рядком, да говорят ладком! Сначала я им не поверил, а Васька мне все объяснить хотел, да и понарассказал такого, что я его и отпускать не захотел. Всю ночь он врал про ваши чудеса, ну, а потом свой черный коробок достал и показал, как там играть в игрушки можно. Да только быстро эта… села… как бишь ее, а …

– Батарейка! – улыбнулся Денис.

– Во, она!

– И дальше что?

– А дальше я решил, что надо у Стромиловых моих влюбленных обвенчать, чтобы чего не вышло. И отписал ему. А там и ты тогда в клети сидел! – и засмеялся.

– Ничего смешного в этом нет! А выйти что могло? Ведь все уж согласились.

– Приехали уж гости, почти весь свет, родня. Все думали, Марию поведут к венцу, а тут Полина! Разговоров много б было! Ее вуалею накрыли так, чтоб до поры никто не догадался, что не Мария это. И я велел тогда, чтоб эти ваши пришлые в моем имении венчались, а те другие, наши, значит, у Стромилова. И тайно! Они на Демоне уехали, с письмом. Стромилов мастер был повеселиться! Такие фортели выделывал тогда! Вот там и обвенчали их. А Полюшка его жене все рассказала. И про тебя, видать. Иначе бы тебя не отпустили.

– Вот, значит, кому обязан я!

– А разве ж ты не знал?

– Сказала мне его жена, чтобы на Полюшку молился, да только я тогда не понял почему! А Демона я видел. Красавец конь!

– Хорош! – согласился с ним князь.

– А дальше было что?

– А дальше было так – Насонов все крутился рядом. Приехал он не вовремя! Как раз в день свадьбы. И понял, что Полюшка его уже с другим повенчана. Он к нам в имение поехал, да заприметил, что в лесу две пары кольцами и платьями меняются. Как я велел. Чтоб пары обменялись, и никто уже подвоха не заметил. А тут Насонова к нам принесло! Он рассказал Марии все, и стали они за нами наблюдение вести. И многое прознали… Ну, тут Оксаночка моя и постаралась. Заслала их в горелый лес, а там кругом болота. Да, что я, знаешь ведь, поди! Сам там скрывался.

– Знаю! Мне ль не знать! Я там такого натерпелся!

– Ну, дело было сделано. Полина и Владимир венчаны, пора уж было вашим уходить, да вот случилась незадача! Уйти-то, как пришли уже нельзя! Порталом было зеркало! А в зеркало войти лишь с брошью и серьгами можно было. А Мария серьги не дает! Мы к ней и так и сяк, уперлась! Ну и решили их украсть. Владимир ваш в окно залез, да все украл, а серьги потерялись. Ну, дальше знаешь сам.

– Я их под окнами нашел, когда в кустах сидел и наблюдал за домом. Мне интересно было все. Ведь я историк! Ходил я по имениям и незаметно смотрел на все. А тут сверкает что-то в траве! Я нагнулся, поднял находку и обомлел. От красоты! Серег таких я никогда не видел. Потом в болотах спрятал. Думал, коль не найду хозяина с собой в свой век возьму.

– Не жалко было отдавать? – с хитринкой глядя на Дениса, спросил Илья Петрович.

– Чужого мне не надо. А как узнал, что без серег мы в свой век попасть не сможем, так что тут говорить? Я счастлив был, что наконец-то встретил тут своих, и что домой уйдем. Устал я по болотам шастать, да если б даже у Насонова прижился, домой хотелось очень!

– Ну, вот и все мы вспомнили с тобой. И все по полкам разложили. Пора уж спать! Сегодня, чую, рано не проснусь, к полудню бы подняться. Оксане будет лихо! Шустрая у нас Любашка! За нею глаз, да глаз!

– А про Стромилова что слышно? Почему сказал ты, что он любил гулять. Он умер?

– Господи помилуй, нет! Дочь заневестилась. У ней дебют. Он в Петербург ее увез. Она от первой у него жены. Еще сынок есть. Только он еще малыш. Тут с нянькою и с дядькой остается. А Варюшку он в свет везет. Пора ей замуж. Там остепенится!

– Невеста говоришь? Ее не видел я. Мальчишка был. Он хлеб мне приносил. По виду был барчук. Ему лет семь не больше.

– Восемь. Тогда шесть было. Он рослый и смышленый очень. Явно не в отца! – засмеялся князь. – Ну, все, пойдем на боковую. А завтра, уж сегодня, к Игнату, к конюху, тебя сведу. Пусть обучает верховой езде. Пока к Игнату, далее посмотрим.

– Не надо мне! Умею. И хорошо держусь в седле. Не то, что ваш Василий!

– Вы все же ездите на лошадях! Все врал мне, значит, Васька!

– Нет. Не врал. Владимир тренер по конному спорту. Я к нему ходил. И научился!

– Неужто все же на этих ездите… машинах что ль? – с крайне расстроенным видом спросил Илья Петрович.

– Да. Увидел бы и испугался! – засмеялся Денис. – Не хмурься, Илья Петрович, я шучу!

Князь проводил Дениса в его комнату, а сам пошел к себе в спальню. Уж скоро Любонька проснется, а он ложится только! Илья Петрович тихо подошел к кровати, полюбовался на спящую жену и лег. Заснул он моментально. Оксана повернулась к мужу и, улыбнувшись, прошептала:

– Спи, отдыхай, душа моя. Теперь скучать нам не приридется!

Глава 2. Денис

Илья Петрович встал только после полудня. Попив чаю, спустился в парк, где в тенистой беседке сидели Оксана и старая нянька. Они наблюдали за возней Любоньки с борзыми щенками. Возле девочки стоял мальчик-псарь и следил, чтобы щенки не разбежались и не поранили девочку своими острыми зубками. Люба задорно хохотала и постоянно встревала в возню щенят, кувыркаясь и бегая вместе с ними. Девочка была резвая и шаловливая. Тихие игры ее не привлекали, она скучала, капризничала, постоянно ерзала и елозила пухлыми ножками. Ей хотелось все время куда-то бегать, лазать и прыгать. Одним словом – непоседа. Старая нянька уже с ней не справлялась, и Оксана старалась не выпускать их из виду. Никому другому она ребенка не доверяла, и очень переживала, когда узнала, что Владимир скоро увезет старушку к Полюшке. Она не знала, что ей теперь делать, ведь для того чтобы подыскать девочке хорошую няню, а вскорости и гувернантку, надо достаточно много времени. Самой ей надо было заниматься хозяйством и обустройством дома. Проверять работу кухни, давать указания кухарке, о том, что приготовить, присматривать за остальными домашними слугами, проверять ключницу и кладовые. Ей хотелось кое-что переменить в доме, так как у Ильи Петровича хозяйки не было уже много лет, и дом выглядел по-холостяцки мрачно, хотелось чего-нибудь светлого, праздничного и женского. А за два года своего замужества Оксана еще ничего не меняла. Илья Петрович и так был слишком занят, он каждодневно принимал у себя старост, жалобщиков, объезжал поля, следил за конюшнями, скотным двором и псарней. Людям своим он доверял, но любил все проверить самолично. Управляющий же вообще в последнее время стал от работы увиливать, и все время на сторону смотрел. Оксана поняла, что он уже немало нажился и хочет расчета, чтобы перейти на службу в другое имение. Не велика потеря – подумала Оксана. Ей было это все в новинку, она никак не могла войти в роль княгини, научиться командовать домашними слугами, не быть слишком мягкой и лояльной к ним. Оксана стала замечать, что этим стали пользоваться, но сделать что-нибудь была не в силах. Управлению хозяйством учили барышень почти с рождения, как и другим наукам, которые могли бы пригодиться в жизни благородным девицам, которые впоследствии становились женами и хозяйками больших имений. А она была человеком вольным и простым, и кроме своего чародейства ничему более не обучена. В этом она преуспела! Сначала все ее боялись, но вскоре, увидев, что новая княгиня приветлива со всеми и добра, а зла и вовсе никому не причиняет, постепенно к ней привыкли, и даже полюбили. Но слабостями пользовались часто. Княгиня по ночам прислугу не будила, все, что понадобится, делала сама, а за какой-нибудь проступок и за лень слегка журила, и быстро забывала обо всем. Князь часто брал с собою маленькую дочку. Сажал ее на лошадь и объезжал поля, а Любонька кататься с ним любила, была спокойна и тиха, и часто засыпала. Князь привозил ее домой, укладывал в кроватку, а они с Оксаной шли обедать.

Нянька увела малышку в дом, та отбивалась и кричала, тянула ручки к князю, но старуха, крепко ухватив Любочку за ручку, не давала ей никакой надежды вырваться. Девочке пора было обедать и ложиться спать. Илья Петрович сегодня никуда не собирался. Он подошел к жене, и, целуя ее в лоб, спросил:

– Что, уморилась, душа моя? – спросил он у Оксаны.

– Ну, просто егоза! – смеясь, ответила она. – Нет с нею никакого сладу!

– Пройдет все скоро, и будешь вспоминать с тоской те времена, когда она была малышкой и нам давала жару!

– Не знаю, что и делать! Владимир скоро нянюшку к Полине отвезет. Как будем с ней справляться? Кого искать? Ты знаешь, я никому ее не доверяю!

– Есть молодуха одна в деревне. Пусть няней будет при Любаше. Она своих братишек всех взрастила, без матери. Мне сказывал об ней наш староста, Захар. Просил его я. И молодухе польза. Жить в няньках лучше и сытней, чем в поле спину гнуть.